Теория любви

      Несмотря на начало осени, жара стояла летняя. В Хакодатэ в это время года ветер постепенно менял направление и становился более свежим, а по утрам было даже прохладно. В Токио было иначе: нескончаемая жара, безветрие и влажность мешали жить. Спасаясь от палящего солнца, Хисао хотел зайти в тень, но застыл на полпути. Прикрыл голову свежим номером газеты, а потом задрал, раскрыв рот, чтобы рассмотреть массивные резные ворота под тяжелой черепичной крышей. В старые времена эти ворота были входом в усадьбу князей Маэда, сейчас — один из входов в университет, где учился Айто. Каждый день сквозь них проходили сотни студентов, совсем не обращая внимания на былое величие.       Он так и не осмелился зайти в тень от ворот. Во-первых, он не учился здесь; во-вторых, его новые товарищи относились ко всему, что связано с прошлым страны, с особым чувством трепета. Это же чувство со временем привили и ему. В противовес Айто и Эмике, Хисао стал одеваться по-старому. Новому старому образу не соответствовали кожаные ботинки, которые купил по приезде в Эдо. Название столицы его новые товарищи тоже называли по-старому и иногда умудрялись так писать в статьях. Не всегда пропускали такое в печать, редактор ругался, но это было больше для проформы. Газета, в которую взяли работать Хисао, выступала за возвращение к традициям прошлого. Нет, на ее страницах никто не призывал вернуть семью Токугава к власти. Зато яростно изобличали западный образ жизни и его слепое копирование. И в тоже время почти в каждом выпуске писали, насколько хорошо и полезно перенимать западные науки и технологии для развития своей страны. Примерно так же считал и сам Хисао. В редакции всегда царил дух единства, все были заодно и преследовали одну цель — повернуть умы простых японцев в сторону родной страны и своих традиций, а не искусственно привитых извне.       Его знакомство с новыми товарищами случилось в университете, в тот момент, когда он узнал, что в этом году ему не светит учиться. Когда с Хисао заговорил молодой человек в синем хаори и хакама, он не собирался рассказывать ему всю свою подноготную, но получилось наоборот: рассказал, кто такой, откуда родом и что делает в таком месте. Поначалу хотел послать к черту незнакомца, который пытается выспросить у него как можно больше. Сейчас и думать боялся, как бы устроилась его дальнейшая жизнь после провала на экзаменах, если бы не знакомство с господином Горо.       Горо был на несколько лет старше Хисао, он тоже приехал из другой префектуры в столицу, чтобы получить образование. Только не стремился забраться на самый верх и пошел учиться в училище: там учили всем наукам и даже девушек принимали. Хисао тоже решил попытать счастья в училище: после переезда к товарищам подготовился к вступительным экзаменам с учетом прошлых ошибок и — о, чудо! — теперь он тоже студент. Он был доволен собой, но самолюбие иногда страдало: студент, но не императорского университета. Когда на Хисао нападала хандра, Горо повторял, что попасть в привилегированный университет мало, нужно как-нибудь доучиться до конца и не вылететь после первого экзамена. Постепенно Хисао принял чужой образ мыслей и даже начал чувствовать свое превосходство над Айто: в отличие от друга детства, он не пытается прыгнуть выше головы, да и вообще, торчащий гвоздь забивают. Искренне считал, что не стоило и Айто связываться с университетом — публика там не чета сиротам. В последнее время даже начал переживать за него, но сегодня хотел встретиться с ним совсем по другому поводу.       Литературный талант Хисао хвалили еще в Хакодатэ, он придумывал постановки для детского театра в приюте, а придуманные им истории заставляли прислушаться всех вокруг. В редакции оценили его талант не так высоко, но работу дали: поначалу был мальчиком на побегушках у всей конторы, потом чуть повысили, потом еще немножко и сейчас, четыре месяца спустя, ему дали вести колонку объявлений в каждом номере.       «По адресу… требуется непьющая и работящая кухарка. Обращаться в дом семьи …»       «Интеллигентная дама желает общения с интеллигентным господином. На анонимки не отвечу. Интим не предлагать. Писать предъявительнице золотой шпильки за №… до востребования»       «Лучшее средство от блох и тараканов! Они будут рады умереть в вашем доме! Лавка семьи… по улице …»       «Лечение сифилиса. Приватно. Быстро. Эффективно. Доктор …»       Впрочем, для объявлений не нужно было никакого таланта, просто собрать все и постараться втиснуть в одну узенькую колонку на последней странице. Имени Хисао, конечно же, не было в конце, но это было не так и важно для него. Главное — он принимает участие в выпуске номера!       Хисао хотел увидеть друзей детства и показать новый номер — очень уж рад собой. Сегодня был учебный и рабочий день, поэтому без всякого предупреждения пошел к университету, надеясь рано или поздно встретить Айто и Эмику.       

***

      Парта, за которой сидела Эмика, скрывала ее почти по самые плечи. Если выровнять спину, столешница становилась ей по грудь и записывать лекцию было удобнее. На первых порах она хотела пересесть на другое место, полагая, что оно будет ей по росту, однако огромные деревянные парты, соединенные в длинные ряды в зале аудитории, были совершенно одинаковыми, сделанными по американскому лекалу и под американский рост. Айто сидел далеко впереди, но даже с ее места было видно, насколько ему неудобно. В принципе, они были не единственными, кто терпел неудобства ради знаний. Здесь почти все мучались, ёрзая на сидениях и пытаясь не угодить под парту. Мучались, но стойко не подавали вида и продолжали записывать каждое слово лектора-иностранца.       Среди студентов было что-то вроде соревнования между собой в знаниях и оценках. Эмика раньше считала, что в таком учебном заведении соревнуются лишь толщиной родительского кошелька, и была приятно удивлена, когда узнала, что Айто стал одним из первых студентов в группе. Эмика была примерно его уровня в знаниях, но девушек не принимали в расчет.       Помимо нее, лекции посещала еще одна особа женского пола. Эмика не помнила ее имени, но успела с ней встретиться вне университета. Сейчас эта девушка сидела довольно далеко от нее, но даже не пыталась записывать лекцию. Она смотрела в окно и вид на Токио был для нее более привлекательным, чем новая тема по латыни. Спустя две исписанные страницы девушка будто почувствовала редкие взгляды Эмики и обернулась на нее.       Надеялась, что одногруппница быстро потеряет интерес к ней, и снова уткнулась в записи. Преподаватель-иностранец с красным лицом и длинным носом как у тэнгу, будто почувствовал ее мысли и, как назло, объявил об окончании лекции. Стоило студентам зашевелиться и подняться со своих мест, к ней подошла та девушка. На ней был точно такой же белый халат, как на Эмике, как и на каждом студенте медицинского факультета. На голове девушки — простая прическа, без украшений и лент, но все в ней намекало на ее заоблачно-высокое происхождение.       — А что здесь делаешь ты? — не здороваясь, спросила Эмику писклявым голосом, делая ощутимое ударение на последнем слове.       — Наверное, то же, что и ты, — жеманно улыбнулась ей и договорила: — учусь.       — Хм, вот уж не думала, что в такое учебное заведение допускают простолюдинок, — выпалила, окидывая изучающим холодным взглядом.       — В императорском рескрипте говорилось про обучение для всех, без разделения на сословия, — Эмика отбила чужой выпад и прижала папку с исписанными листами к себе, давая понять, что ей пора идти. Это была последняя лекция на сегодня, ей и Айто нужно было еще попасть в библиотеку, чтобы растолковать непонятные слова со словарем.       — Если ты сюда попала, значит, не такого простого происхождения, — выговорила девушка, едва ли не присвистнув. — Меня зовут Сацуки, баронесса Омура.       «Если бы всю нашу семью не вырезали после битвы при Хакодатэ, может быть, сейчас тоже были какими-нибудь баронами», — с сожалением и каплей зависти подумала Эмика. Она редко завидовала, но если ее посещала подобная мысль, предавалась хандре весь оставшийся день.       — Очень приятно, я Накамура Эмика, мой брат Айто учится здесь. Мне позволили посещать лекции вместе с ним.       — Только смысла в нашем посещении не больше, чем от воды в решете, — вздохнула Сацуки, надув губки. — Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что говорит этот гайджин?       — Если что-то непонятно, мы стараемся понять с братом, — уклончиво ответила и встала на цыпочки, выглядывая Айто среди студентов.       «До чего же приставучая особа, эта баронесса! — подумала про себя. — Ну конечно же, таким, как она, полагается узнавать обо всем и сразу. Небось привыкла получать все на блюдечке. Интересно, узнает меня или нет? Мы с ней встречались и не раз, причем, в ее же усадьбе».       Эмика зашагала привычным широким шагом в сторону Айто и почти свыклась с мыслью о том, что придется представить баронессу и Айто друг другу. Баронесса продолжала семенить рядом с ней, хотя и было видно, как кимоно сковывает ее движения и мешает нормально идти.       

***

      «Дурак», — было вырезано на парте и обведено чернилами до черноты. Вырезали долго и старательно, явно от нечего делать. Айто уже в который раз сталкивался взглядом с надписью и все внутри почему-то искало объяснений, почему он не дурак. Слово было вырезано до него и поддерживалось не одним поколением студентов, но именно он принял все на свой счет, хотя не было ни одной причины так считать. Во время паузы и он обвел слово подаренной ручкой.       — Итак, на сегодня достаточно, — донеслись слова лектора и тотчас же все вокруг пришло в движение. Через его голову полетел смятый лист куда-то назад. Завзятые спорщики — двое братьев из южной префектуры — продолжили выяснять отношения. Рядом сидящий студент, которого Айто видел впервые на паре, очнулся от сна и, резво запрыгнув на парту, перекинул ноги на другую сторону, запрыгнул на следующую и выбежал вон из аудитории.       Пора было поскорее убираться отсюда. Огляделся в поисках Эмики, но та уже спешила к нему вместе с какой-то девушкой. Стоило присмотреться к незнакомке и он был готов сбежать из аудитории так же быстро, как и тот студент. Или провалиться сквозь землю, или быть пораженным молнией среди ясного неба. Сейчас он был готов убраться отсюда любым способом, лишь бы не встречаться с той особой.       — Айто! Хочу представить тебе Сацуко, баронессу Омура. Мы с ней, оказывается, единственные девушки, кто посещает лекции, — гордо сообщила она.       — Сато Айто, — представился ей и поклонился.       — О, получается, вы не родные? — вместо привычных расшаркиваний, проговорила баронесса.       — Сводные, — улыбнулась Эмика.       «Удружила так удружила, — думал про себя Айто, пока шел с девушками по шумному коридору. — Надо же было такому случиться, чтобы Эмика встретилась здесь с одной из своих нанимательниц!»       Впрочем, такая ситуация была вполне закономерной.       Это случилось на каникулах. Эмика изо дня в день докучала ему со своей работой: хотела приносить пользу наравне с ним, считая себя чуть ли не неполноценной, раз позволяет себе жить за его счет. Ему было не в тягость содержать ее, денег все равно не хватало, но в своем нынешнем положении не мог изменить ситуацию к лучшему. Так, в один из выходных дней он уступил ее просьбам и пошел вместе с ней в район богатых усадеб, чтобы предложить услуги гувернантки со знанием французского.       В первых пяти домах их не пустили даже на порог, в трех напоили чаем и вежливо отказали, еще в двух попросили разрешение отца, а когда узнали о том, что они сироты — пригрозили полицией. Они уже собирались повернуть домой, но решили проверить последний адрес — из-за высокого забора доносились детские голоса и наверняка там ее услуги оказались бы кстати. Его сначала выслушал управляющий, потом пришлось рассказать тоже самое хозяйке дома. Вслед за хозяйкой вышла и Сацуки с надутыми губками — ее недовольный вид Айто запомнил надолго. Девушка противилась возможности нянчиться с племянницами шести и девяти лет весь месяц, поэтому Эмике повезло: на следующий день ее пригласили в усадьбу.       Эмика рассказывала, как в Хакодатэ до войны к ней был приставлен молодой парень. Он говорил с ней только на французском и кое-как она нахваталась иностранных слов. В приюте ее знания были замечены и ее продолжили обучать иностранному языку. Сейчас она изъяснялась так легко и непринужденно, что и в самом деле могла зарабатывать. Поэтому выбрала ту же тактику обучения, по которой обучали и ее — ни слова на родном языке.       Хозяйка, госпожа Омура была без ума от ее знаний и не уставала поражаться, как так можно девушке говорить на иностранном языке. Сацуки была рада отстраниться от воспитания племянниц и больше не показывалась в усадьбе. По крайней мере, Айто больше не видел ее. Месяц каникул пролетел незаметно, и Эмика заработала почти столько денег, сколько и он за несколько месяцев работы в больнице. Жаль, что двух девочек уже увезли обратно домой и надобность в ее услугах пропала.       Эмика заплатила за жилье на год вперед и накупила чернил, бумаги и свечей для учебы. Это сэкономило целых десять иен из его получки в этом и последующих месяцах.       «Дурак, какой же я дурак, — сокрушался Айто про себя. — Нельзя было идти на поводу ее капризов. Теперь неизвестно, как аукнется ее работа среди остальных!»       В стенах университета он держал лицо изо всех сил и не покладая рук работал на репутацию: свою и Эмики. Теперь все оказалось под угрозой. Ставки здесь были очень высоки, играли не на жизнь, а на смерть. Айто отвоевал себе место среди первых студентов за счет своей успеваемости и не собирался отдавать полученное. Однако в университете знали о том, где он работает, и считали, что он это делает ради практики. В университетской больнице знали, где он учится, и считали, что он делает им огромное одолжение, работая практически безвозмездно. Он старался заработать доброе имя везде, где только это было возможно, потому что такому, как он — сироте без связей, — будет слишком сложно выбиться в люди.       Втроем они миновали шумный коридор и вышли на улицу. Солнечный свет ударил в глаза, лицо обдало послеполуденной жарой. Неожиданно Сацуки подалась вперед и окликнула впереди идущего молодого человека в сером шерстяном пиджаке и коричневых брюках, на согнутом локте он держал накидку с меховой оторочкой. Многие студенты игнорировали прогнозы погоды и одевались по сезону: если на календаре осень, значит осень и надо одеваться соответствующе, не обращая внимания на жару. Молодой человек не обернулся на ее зов.       — Братик Уджи! Джи-кун! — ее резкий окрик заставил бы обернуться даже мертвеца.       — Что ты здесь забыла? — вместо приветствия отозвался он. Его глаза были круглые, навыкат, почти как у Сацуки. Сейчас они сузились едва ли не в презрительном взгляде.       «Он что, близорукий?» — решил Айто. В последнее время он всем и каждому пытался поставить диагноз. Об этом явлении часто говорили, называя болезнью студента-медика. Обычно они искали у себя и окружающих самые невероятные болезни, и находили ведь! Найденные болезни были как минимум смертельными и лечение следовало начинать сию минуту.       — Хочу представить тебе моих знакомых! Ты знаешь, что я теперь не единственная девушка, кто посещает лекции? — принялась щебетать она.       — Хм, — он синхронно дернул головой и плечами. — Неужели прозападные силы уже настолько близки к победе? — спросил то ли себя, то ли окружающих, хотя было видно, что он шел один.       Айто сначала подумал, что у их собеседника нервный тик. Потом услышал его вопрос и понял: молодой человек презирает всех и вся вокруг. Стало смешно. Впору бы рассмеяться дерганному в лицо, но нужно было принимать вызов и ответить подобающе. Его перебила Сацуко и возражение стало не к месту.       — Ээ-хей, братик, опять ты про свою политику? Перед тобой лучший студент медицинского факультета — Сато Айто и его сестра — Накамура Эмика. А это мой старший брат — Омура Уджи.       Они одновременно поклонились друг другу и обменялись вежливыми фразами. Пора бы раскланяться, чтобы высокородные брат и сестра не подумали, что ему нужно решить какой-нибудь свой вопрос или просто набиться к ним в друзья. Эмика спасла его положение: дернула за рукав, кивая в сторону ворот бывшей усадьбы.       — Знаю-знаю, сейчас пойдем в библиотеку, — шепнул ей.       — Тц! Посмотри внимательнее, видишь, кто нас заждался?       Стоило присмотреться, он заметил Хисао около ворот Акамон. Неизвестно, чего или кого ждал их друг детства, но кажется, сразу обратил внимание на них и поклонился. Впрочем, присутствие Хисао можно было определить по стремительно испортившемуся настроению у Эмики.       — Может, я сама пойду в библиотеку? — спросила его, прежде чем они распрощались с новыми знакомыми и поравнялись с Хисао.       

***

      Эмика была похожа на ощетинившуюся кошку: шла на два шага впереди и старательно делала вид, будто не знает ни Айто, ни Хисао, что шли позади нее. Конечно же, она слышала их разговор, но продолжала демонстративно молчать. Хисао вел их в сторону (кто бы мог подумать!) Гинзы. Туда недавно переехала редакция их газеты по распоряжению учредителя — виконта со старинной фамилией. Так называемая свобода слова стоила огромных денег, и обычно те, у кого их было больше, могли позволить себе крутить мнением большинства через газеты, как ветряной вертушкой. В Гинзу постепенно переехали многие столичные редакции и их товарищ спешил им показать красивое кирпичное здание, где они располагались вместе со своей типографией. Он взахлеб рассказывал, как верстали этот номер, и сейчас напоминал жизнерадостного щенка, который совершенно не замечает чужого неприятия.       Айто оставалось изо всех сил следить за ситуацией и не допустить, чтобы кошка бросилась на собаку. Догнал Эмику и схватил за руку, желая прекратить ее немой протест. В ответ получил стрелы из глаз и поджатые губы.       После внезапного ухода Хисао они чуть не разругались с Эмикой в пух и прах. Айто хорошо помнил, как во время того спора несколько раз заткнул ей рот. Хорошо знал, насколько сильно она не любит этого. Пытался сохранить дружбу с Хисао, но чуть не потерял Эмику: она кричала ему, насколько ей все осточертело и завтра утром она возвращается в Хакодатэ — столичная жизнь не по зубам, точнее не с их достатком. Будет учить детей в приюте языкам и фехтованию, и нечего пытаться корчить из себя непонятно кого. Ее возмущения были к месту, но черт возьми, почему все это обрушилось на него? Еще не улегшаяся злость на Хисао за его выходку и прощальные слова про карт-бланш была слишком свежа. Надо же, этот придурок решил, что все его мысли сходятся на подоле кимоно Эмики!       Чтобы осуществить желаемое — предложить Эмике стать его женой, — он должен учесть слишком многое и одновременно, все разнообразие переменных упиралось в одну постоянную — деньги. Для этого нужно было стать кем-то большим, чем он есть сейчас.       В тот вечер Эмика выговорила ему все, что думала, и залилась слезами. Ему часто приходилось видеть плачущих, особенно в стенах больницы, но вид Эмики ввел в ступор. Что нужно сделать, чтобы она успокоилась? В последний раз он видел ее слезы в далеком детстве и даже не помнил, из-за чего она плакала. Сейчас причина ее слез была более чем понятна: его обида на Хисао была не меньше.       Айто наплевал на все запреты, выставленные самим для себя, подошел ближе и обнял Эмику. Сжал ее плечи, чтобы почувствовать каждый вдох. Ладонь сама потянулась к ее голове, чтобы медленно спуститься вниз по шее и спине в успокаивающем поглаживании. Нужно было что-то сказать, но все слова прилипли к горлу, да и нужны ли они были? С каждым разом она всхлипывала все реже, дыхание выравнивалось. Неужели его неумелое утешение подействовало? Не выпускал ее из объятий до тех пор, пока не почувствовал, как его искусственно выстроенная стена стала потихоньку ослабевать. Того и гляди, потеряет над собой контроль и сорвется: вдохнет аромат ее волос чуть глубже, коснется губами, пальцы огладят нежную кожу шеи. В его мечтах Эмика обязательно откликалась на ласку и, не стесняясь, тянулась за поцелуем.       Нет, только не так и не сейчас! Он должен добиться положения в обществе, если хочет, чтобы его будущая семья не умерла голодной смертью. В принципе, его ровесники не утруждали себя подобными размышлениями. Взять того же Хисао… Для него девушки были ступенью к достижению цели: он получал ласку и не строил далеко идущих планов. Для Айто Эмика значила едва ли не весь мир. Нельзя было замарать грязными руками свою мечту.       Выпустил ее из объятий и очень не хотел, чтобы она заметила нечто большее, чем обычные дружеские объятия. Впрочем, наутро она вела себя как обычно. Об уходе Хисао напоминал оставленный им боккен.       — Ты, кажется, собирался вечером встретиться с Фумией? — Эмика шепнула так, чтобы Хисао не услышал. Надо же, она была готова напомнить ему о встрече с новым товарищем, которого недолюбливала сама. Это был тот самый парень, о котором рассказывал безымянный фехтовальщик еще весной.       — Подождет меня, ничего страшного, — небрежно отозвался, хотя не собирался откладывать встречу с новым знакомым.       — Он не расстроится?       — Ребята, так как насчет собы? — предложил Хисао. Было видно, как сильно хочет загладить прошлую обиду, а еще — слишком заметно, что их товарищ больше не на мели и сам предложил зайти в соба-я. Это было не похоже на прежнего Хисао.       — Я бы не отказался, — отозвался Айто и потянул за собой Эмику. Он был голоден, и как бы она ни пыталась отстраниться и повернуть домой, отлично знал, что и она не отказалась бы от порции гречневой лапши.       

***

      После лапшичной Хисао повел их в якинику, потом в идзакайя, а когда на улице зажглись фонари, стало поздно думать о невыполненных, но запланированных на сегодня делах. Хотели зайти в библиотеку — поработать со словарями, на вечер была назначена встреча с Фумией — все пришлось отложить ради неожиданной встречи с Хисао. Даже Эмика перестала шипеть в его сторону и держалась с ним почти так же, как и раньше.       Товарищ прекрасно знал, насколько у них туго с питанием и кормил их как на убой. И к общему удивлению — за свой счет. Хотел расплатиться за прошлые долги? Айто знал, что Хисао начал печататься в газете, а значит иметь свой собственный достаток. Был рад за друга детства и одновременно его подтачивал червячок зависти: вместо сотен вызубренных учебников и месяцев бессонных ночей, как это было у него самого при подготовке к университету, у Хисао все оказалось намного проще.       Особо не утруждая себя зубрежкой или каким бы то ни было усилием над собой, он не только догнал их, но и перегнал в так называемой гонке за местом под солнцем. Попал в благоприятную среду и, особо не задумываясь над услышанным, стал повторять за окружающими: как хорошо было бы вернуться к старым традициям. Интересно, понимал ли Хисао до конца, на кого работает и за какую идею? Он очень хотел поинтересоваться насчет этого, но было поздно: они раскланялись около моста и пошли в сторону дома через Гинзу.       Айто был весьма удивлен, когда увидел друга детства в традиционной одежде под резными воротами, сохранившимися еще со времен Эдо. Еще бы лоб выбрил!       — Мне кажется, я делаю что-то неправильно в этой жизни, — задумчиво проговорил Эмике.       — М-м, ты о чем? — конечно же, она не поняла его вопроса, ведь не могла почувствовать себя в его шкуре!       — Не обращай внимания, — отмахнулся, понадеявшись на выпитый алкоголь. Эмика решит, что он просто перебрал лишнего, вот и несет всякую чушь. Она мечтательно улыбнулась, глядя на электрические фонари и проговорила:       — Давно хотела побывать здесь ночью! Посмотри, как красиво!       Он тоже оказался впервые в Гинзе ночью. Под желтым ярким светом все также суетились прохожие, спешили рикши, звенела сотнями колокольчиков и цокала об каменную мостовую конка. Большой город не засыпал ни на минуту. Вся эта суета заряжала его энергией не хуже электричества. В воздухе наконец почувствовалась вечерняя прохлада и было нечто такое, что заставляло Айто двигаться вперед, даже если нужно было продираться с силой сквозь все препятствия.