Теория любви

      Незаметно прошел месяц. В городе накануне дня мальчиков на крыше каждого дома вывесили разноцветные флаги в виде карпов. Такой же карп висел и на их доме и противно хлопал на ветру. Со двора доносился свист рассекаемого воздуха — Эмика занималась с боккеном.       Внимание Айто, нацеленное на подготовку к лекции, так и норовило ускользнуть. Он вчитывался в список вопросов по анатомии, пытаясь перевести с немецкого слова. Световой день увеличился, можно было подольше посидеть за книгами, чтобы не жечь дорогие свечи. Начитки практически не было, только подготовка к обучению. До начала занятий, а они начнутся в середине сентября, учиться можно самостоятельно. Очень удобно совмещать с работой санитара в университетской больнице.       Новая жизнь постепенно поглотила его своими заботами. Приходилось думать обо всех мелочах, выстраивать в уме десятки вариантов любого развития событий от самых серьезных, касающихся их обучения и жизни в столице, до самых мелких, как, например, тренировка Эмики. Как только появилось свободное время, она не раз просилась позаниматься во дворе. Он и сам был не против, смущало присутствие лишних глаз в доме, потому приходилось отговаривать ее. Сегодня пришлось уступить просьбам, но беспокойство никуда не делось и сейчас мысли нет-нет, но скатывались к ее тренировке. Наверняка найдется желающий подсказать Эмике, как надо держать деревянный меч в руках или как правильно двигаться. Беспокойство было вызвано отнюдь не ревностью или чувством собственничества, (хотя и оно имело место быть) а больше из соображений ее безопасности. Кто даст гарантию, что не найдется желающий приударить за ней, пока дома не будет ни его, ни Хисао? Конечно, Эмика не робкого десятка, может отметелить боккеном любого, да и с ним придется считаться, но беспокоиться он не переставал.       Через приоткрытые седзи Айто поглядывал за ее тренировкой. Невидимый противник перешел в наступление, Эмика отходила под натиском воображаемых ударов. Она со свистом рассекала боккеном воздух вокруг себя: взмах, удар, разворот, еще взмах — и нанесла финальный колющий удар в область груди воображаемого противника.       В Хакодатэ они почти каждый день занимались фехтованием, здесь же пришлось отложить занятия: особо негде развернуться, да и времени лишнего не было. В углу комнаты так и лежали три буковых боккена с вырезанными надписями: у Эмики сначала ее имя, потом Айто, потом Хисао и в конце Хогёку-сенсея; так же было написано и у ребят. А еще перед отъездом в столицу сенсей подарил ей короткий клинок, и сейчас она гордо носила его с собой в потайном кармане.       — Девушка, а девушка, а можно с вами потренироваться? — послышался писклявый заискивающий мужской голос с другой стороны длинной веранды. Наступил тот момент, который Айто считал самым нежелательным. Мысленно досчитал до десяти, взял свой боккен и вышел во двор.       — Тебе чего надо от нее? — строго прикрикнул на неизвестного. В таком районе за Эмикой нужен глаз да глаз, чтобы никто не обидел ее.       — А? — отозвался невысокий парень, одетый в невзрачное кимоно с заплатками на локтях. Кланяясь, он подошел ближе к Айто и спросил: — Э-э, уважаемый, простите, с вашего позволения, можно ваша девушка даст мне бой? Я когда-то проходил обучение в додзе, потренироваться хочу, сил нет!       — Ну попробуй, если она не против. Только смотри мне, без глупостей.       Эмика кивнула едва заметно — это означало, что она вовсе не против. Парень забежал к себе в комнату и вернулся уже со своим боккеном. Их бой не продлился и нескольких минут: Эмика в три удара атаковала его и задела по шее.       — Как так, а? — удивился своему поражению. — Да ты хитокири!       — Защищайся лучше! — выкрикнула ему и снова пошла в наступление. Обрушила на него серию ударов, но в этот раз парень посерьезнел и пытался защититься. Бой продлился чуть дольше, однако Эмика выиграла снова.       — Что же это за школа такая интересная? — спросил парень, потирая шею.       — Школа Северного меча, — ответила Эмика.       — Вот как? На Теннен Ришин Рю похожа, — предположил вслух. — Но вроде как не совсем. А можно сразиться еще разок?       — Кто поручится, что ты не подучишься фехтовать, а потом пойдешь убивать людей с нашими умениями? — перебил его Айто.       — Я-то? Не, господин, я тут проездом. Мне ради интереса и только.       — Если ради интереса, занимайся.       Айто наблюдал за ними из-за столба на веранде. Там же столпились и остальные жильцы — не каждый день можно увидеть девушку, умеющую фехтовать. Эмика была красива в бою. Нет, на самом деле, она была красива всегда, но с деревянным мечом, в движении, она показывала себя с другой стороны. Ее противник перешел в наступление. Эмика притворилась, будто отходит под натиском ударов, а потом сделала выпад по низу и подсекла его по ногам. Парень не успел увернуться, бой снова окончен.       — Прекрасная партия! — похвалил ее Айто. — А теперь позволь мне с тобой сразиться.       — Что это на тебя нашло? — настороженно поинтересовалась у него. — Как же подготовка к лекции?       — Ты создала столько ажиотажа вокруг простой тренировки. Нельзя не воспользоваться.       Она только кивнула ему на место проигравшего и поудобнее перехватила боккен. В первом ударе встретился с ее блоком. Взмах, ее блок и снова попытка атаковать. В Хакодатэ из всех троих она была лучшей ученицей, внимательной и прилежной. Сенсей хвалил ее и ставил в пример мальчишкам. У Айто и Хисао было одно преимущество — физическое развитие. Руки и ноги длиннее, да и силы в руках побольше. Эмика ниже, слабее, но почему-то именно она побеждала в бою. Вроде и стыдно проигрывать девчонке, а с другой стороны, брала гордость за нее. У кого есть подружка, способная победить с мечом в руках? Сенсей часто стыдил его и Хисао за такие разговоры.       Только сейчас понял, как долго не занимался фехтованием: руки и грудь жгло от перенапряжения. На этот раз он не собирался ей проигрывать. Да и победить ее было как-то не к лицу — любому понятно, что он сильнее.       Интересно, насколько долго ее хватит? Ее глаза горели азартом, на щеках выступил румянец, прическа слегка растрепалась. Наверное, так выглядела Беллона, древнеримская богиня войны из свиты Марса.       Айто чуть было не пропустил удар. В последний момент выставил деревянный меч поперек ее удару, чем избежал постыдного проигрыша. Вместо того, чтобы собраться с мыслями, стать внимательнее, он рассмеялся и опустил меч.       — И на этом все? — удивилась она. Явно, ожидала от него чего-то большего, но солнце опускалось все ниже, а подготовка к учебе так и не начата.       — Воинственная женщина, примени себя в мирное русло.       — В отличие от тебя, я закончила все задания, — сообщила ему с чувством гордости.       — Ой, а вы учитесь где-то? — поспешил с вопросом бывший противник Эмики.       — Да, — кивнул ему Айто и присел на порог веранды, опираясь спиной на столб. Как и ожидалось, это был только первый вопрос от любопытствующего. За ним последовало «на кого?», «где?», «дорого ли?», «долго ли учиться?». Вроде и отмахнуться не к лицу, но и отвечать прямо не хотелось. Да и собеседнику его ответы были ни к чему. Стоило ответить, что учится на медицинском, ему вспомнили вслух о дальней родственнице, которая чем-то больна и сколько бы ей ни прижигали моксой, все без толку.       — Может, вы сможете подсказать, что с ней случилось? — спросил с надеждой в голосе и принялся перечислять прочие симптомы.       — Простите, но я еще только учусь и не могу ставить диагнозы заочно.       — О! — приободрился собеседник. — Значит вам нужно осмотреть больного? Вы же учитесь по западной науке? — заговорщицки спросил его и потом выдал, хихикая: — Говорят, их врачи и женщин могут щупать…       Айто устало потер лоб и прикрыл рукой глаза. Ну какой еще привести аргумент этому человеку и как сказать, о том, что он пока не может ни осматривать, ни лечить? Впору бы прервать разговор с незнакомцем, но надо присматривать за Эмикой. Она продолжала махать мечом в одиночку, как заведенная. Кажется, все время, проведенное в Токио, она собирала энергию, чтобы выплеснуть ее сегодня в воображаемом бою.       — Был я недавно в одном доме, там из университетской больницы выписали женщину и совсем не вылечили ее. Как была больной, так и осталась. Говорят, еще и ослепла вдобавок.       Насколько бы собеседник не был назойлив, стоило услышать про больницу, где он работал, насторожился. В силу своих обязанностей он знал почти всех пациентов и кажется, в самом деле несколько дней назад выписали женщину, подходящую под его описание. У нее была запущенная форма сифилиса, от того, кажется, и наступила слепота на один глаз. Но в силу тех же обязанностей, он не имел права судачить о пациентах.       — А раньше, говорят, она была первой красавицей в Токио. Ее сын, бедняга, с ног сбился, не знает, где еще найти врача и средства на лекарства, чтобы помочь с излечением, — не унимался собеседник. — Он так боится остаться сиротой!       — Сколько ему лет? — поинтересовался, чтобы поддержать разговор и удостовериться, об одном и том же человеке идет речь? Смутно помнил, как в палате крутился паренек, но ни его лица, ни имени Айто не знал. Особо и не интересовался тогда.       — Да как вам, примерно. Или выглядит так молодо. На самом деле, я не знаю точно. Тоже учится. Но сейчас все учатся где-нибудь. Один я в свое время бросил ходить в школу, — снова пустился в пространные объяснения, переходящие в воспоминания. Айто услышал про детство незнакомца, обо всех семейных перипетиях и о том, как пришлось поехать сначала в Сэндай, а потом и в Токио, только не уловил, за каким делом ему нужно так далеко ехать. Да и нужно ли вникать? Вместо этого задумался о себе.       В разговоре сильно удивило то, что кто-то боялся остаться сиротой. Сколько себя помнил, никогда не боялся своего положения, воспринимал как факт. В раннем детстве совсем не переживал — у него были Эмика и Хисао. Когда появилась способность к самоанализу, стало сложнее. Как бы сложилась его жизнь, если бы имел семью? В более-менее осознанной жизни сравнивал подобные размышления с фантомной болью, когда на месте ампутированной конечности начинает нестерпимо болеть. Его семьей были Эмика, Хисао и сенсей. Жаль, последний остался в Хакодатэ и вряд ли собирался в столицу. Очень хотел написать ему пару строк, но сенсей часто менял место жительства, да и с его фамилией Айто не был уверен (к своему стыду). Оставалось следовать тому, чему успел научиться. Первое, о чем сенсей говорил им на каждой тренировке, это держаться и помогать друг другу на протяжении всей жизни. Получится ли?       — Ладно, уважаемый, пойду к себе, не буду занимать ваше время, — голос незнакомца отвлек его от размышлений и заставил поднять голову на него. — Держите, — он взял его за руку и всучил смятые купюры и несколько монет, — это не так много, но как я еще могу выразить свою признательность за тренировку?       — Вы! Что вы делаете? В своем уме или как? — Айто рванул с места, желая вернуть ему деньги, но тот уже открывал дверь к себе в комнату и, кажется, не обращал внимания на попытку догнать его. Схватил его за руку, но незнакомец ловко освободился и кивнул на прощание, показывая всем видом, что не хочет продолжать диалог.       

***

      «Было бы здорово подарить такие ребятам ко дню мальчиков», — думала Эмика у витрины, пока рассматривала карманные часы в магазине Хаттори. Блестящие на солнце металлические корпуса так и манили взять их в руки и, важно поддев крышку ногтем, посмотреть на белый циферблат с чернеными цифрами. Отпугивала цена: ее денег не хватит даже на сотую часть таких часов. Вчера вечером Айто отдал ей деньги и сказал, что это от незнакомца, с которым она провела поединок. Хотела сама вернуть, но когда постучалась к нему, того уже и след простыл. Нужно было продолжать поиски подарков и, желательно, отойти подальше от Гинзы и дорогих магазинов.       «Может, купить им по бутылке саке?» — спросила себя и сразу отвергла идею: они выпьют и тут же забудут о подарке. Надо что-нибудь такое, чтобы запомнилось и было полезно в применении.       «Например, перьевую ручку», — сказала сама себе у входа в магазин канцелярских принадлежностей. В университете она успела подсмотреть за другими студентами и сейчас захотела купить ребятам точно такие же. Толкнула тяжелую дверь и вошла внутрь. Под прозрачным стеклом в аккуратных шкафчиках темного дерева стояли письменные наборы для дома и дорожные, готовальни с блестящими циркулями на красном бархате, чернильницы с золоченым обводом, наборы для каллиграфии и много всяких разностей, так нужных обучающимся.       Цены на все это великолепие, мягко говоря, кусались. Полторы иены, что она получила за вчерашний поединок, в этом магазине хватит разве что на сточенный карандаш. Но просто посмотреть на дорогие вещи можно ведь?       — Юная леди что-нибудь присмотрела себе? — расплываясь в улыбке и кланяясь, заговорил продавец.       — Да, — улыбнулась ему в ответ. — Мне нужна перьевая ручка, удобная и практичная в обращении.       В последующие полчаса ей показали весь ассортимент ручек от самых дорогих, до самых дешевых. С золотыми перьями, с серебряными, с капсулой и без нее, в наборе с чернильницей и промокашками. Потом продавец решил, что если перед ним девушка, значит, ее ручка должна быть с какими-нибудь вензелями и завитушками, и начал предлагать что-то баснословно дорогое. Видя ее незаинтересованность в дорогих ручках, бросился предлагать наборы для каллиграфии — вряд ли девушка будет много писать, ей наверняка больше для развлечения надо. С трудом удалось вернуть его с неба на землю и заставить показать что-то более практичное и недорогое. Заметив ее интерес к ручкам подешевле, он еле удержался, чтобы не состроить кислую мину. Еще через полчаса она стала обладательницей двух недорогих ручек.       Представляя, как вечером вручит подарки ребятам, Эмика шла по мосту, отдаляясь от Гинзы. Несмотря на многолюдность улицы, не ощущалось никакого неудобства. Телеграфные столбы, так же, как и в Хакодатэ, ровными рядами высились к небу. Рядом с телеграфными ютились столбы со светильниками, соединенные друг с другом проводами. Говорят, в темное время суток Гинза освещается электрическим светом. Эмика мечтала там оказаться вечером. Весенний, почти летний воздух был еще пока прозрачным и достаточно свежим. На редких деревьях занималась свежая листва. Отовсюду доносились чужие разговоры, крики рикш, перезвон колокольчиков и цоканье копыт лошадей в конках. Здесь было на что посмотреть: здания, построенные из камня, как на Западе, магазины с дорогими заграничными товарами и разодетая публика, похожая на ту, которая обитала в университете, — все это делало место исключительно приятным для созерцания.       Радость от покупки или предвкушение праздника навеяли маленькую надежду на то, что их отношения все-таки наладятся. Все еще пыталась навести мосты между ними, хотела сделать отношения прежними. В Хакодатэ ребята были более открытыми, сейчас что Айто, что Хисао держались порознь друг от друга. Не они ли обещали сенсею держаться вместе? А может, они завидовали друг другу? Но Хисао никогда не питал интереса к медицинским наукам. Он был общительным и любознательным, ни одна городская сплетня не проходила мимо него. Айто был более закрытым, его интересы сводились больше к наблюдению за окружающим миром. В Токио ребята будто поменялись местами.       В последнее время их размолвки прекратились: Хисао вроде как нашел работу и каждое утро куда-то уходил. Возвращался под вечер, но уставшим она его не замечала. У него оставались силы привести себя в порядок и уйти куда-то до самой ночи. Спрашивать специально не хотела — догадывалась, что товарищ ходит к девушке. Сам он ничего не рассказывал и обходился с ней и Айто общими фразами, но плохой мир лучше хорошей войны, считала Эмика.       Айто, напротив, в те вечера, когда возвращался с работы — падал без сил. Когда появлялась свободная минута, он делился с ней всем, что было у него на душе. Это было слишком не похоже на него. В чем секрет его перемен, так и не смогла понять, но слушала все, что рассказывал ей. В основном — о новой работе. Работа санитара была тяжелой даже для него, а он среди всего младшего персонала был единственным мужчиной. Работали одни женщины: они же таскали лежачих больных и тюки с бельем, стирали и проводили дезинфекцию. Нельзя сказать, что такая работа была для него в новинку, ведь в хакодатской больнице он выполнял все то же самое. Здесь были другие объемы: больница раз в десять больше, чем в Хакодатэ.       Эмика тоже хотела найти себе применение. Свои деньги приятно иметь и еще приятнее тратить, но хотела стать на одном уровне с ребятами, чтобы не быть для них обузой. Нужно было всего лишь прогуляться по району с усадьбами и предложить свои услуги в богатых домах. Вдруг кому пригодится ее знание иностранных языков? Она озвучила свою идею Айто, но тот ни в какую не соглашался.       

***

      — С праздником! — в поклоне проговорила Эмика и вручила бумажный конвертик с печатью магазина.       Хисао поблагодарил и протянул ей мешочек со сладостями. Незаметно ощупал конверт: внутри была то ли ручка, то ли карандаш. Айто уже открыл свой конверт и рассматривал чернильную ручку. Вместо сладостей он подарил ей ленты для волос и упаковку шпилек.       — Ого! — удивился Айто, не переставая крутить в руках подаренную ручку. — Неужели ты специально ходила в Гинзу за подарком?       — Не то чтобы специально, — улыбнулась она. — Просто ходила посмотреть.       — Хм-м, только приехала в столицу, а уже проводишь время в Гинзе, как столичная бездельница? — Хисао сказал то, что так часто крутилось в уме и давно следовало сказать ей. Даже если они стали посещать университет, это еще не значит, что она может вести себя как все остальные студенты. При виде молодых людей, разодетых с иголочки в западную одежду, полностью перенявших чужие манеры и даже общающихся между собой на иностранном языке, у него непроизвольно сжимались кулаки. Где это видано, чтобы молодые японцы старались походить на американцев или французов? Они выглядят просто смешно! И он никогда не думал, что его товарищи детства в столице будут похожи на тех, кого он, мягко говоря, недолюбливал.       — Хисао! — прикрикнул Айто. — Думай, о чем говоришь!       — Я говорю правду. Не вам ли сенсей говорил, что вы должны в первую очередь думать о Японии? А вы оба, как только попали в столицу, закружились в заграничной мишуре!       — Сенсей говорил, чтобы мы научились как можно большему и послужили на благо страны. Это он говорил, а тот бред, что ты…       — Эмика! — Айто остановил и ее. — Что бы ни выбрал каждый из нас троих, мы обязаны быть вместе и держаться друг друга. Хисао, если ты поверил идеям националистов, просто расскажи нам об этом. Не надо никого обличать, хотя понимаю, что ты хочешь научить жить по своим правилам каждого из нас.       — Вам бесполезно что-то объяснять. Здесь — только перевоспитывать, — отозвался он.       — Скажи мне, что в твоем понятии «заграничная мишура»? — поинтересовалась Эмика. — Может, мы с Айто должны учиться китайской медицине и прижигать моксой вместо того, чтобы сделать операцию?       — Эмика, не начинай, — снова ее остановил Айто. — А ты, Хисао, — обратился к нему с замечанием. — Мог бы в праздничный вечер вести себя достойно!       — Ребята, вы знаете, я не умею лицемерить и всегда говорю о чем думаю. Может, вам не совсем приятно, но кто-нибудь должен был вам сказать об этом. Я и не представлял, что вы воспримете так остро мои слова.       — Мы это учтем, — ответил Айто. — А сейчас давайте приступим к ужину. Эмика старалась порадовать нас.       Было видно невооруженным глазом, как товарищ сдерживает себя из последних сил. Стоило ли? То, что они потеряли по приезде из Хакодатэ, уже не вернуть, как бы ни приходилось притворяться или пытаться помирить, как это делала Эмика. Пора было признать тот факт, что они трое слишком разные для проживания под одной крышей. Они расходились и идейно, и в образе жизни.       Эмика поставила перед ним пиалу с супом и отвлеклась, чтобы набрать рис. Она не смотрела ему в глаза, но каждое ее движение было рваным, полным нервозности. Хотел подцепить палочками кусок тофу, но вмиг вся окружающая его атмосфера показалась слишком натянутой. Айто изо всех сил пытался помирить их, Эмика старалась отмалчиваться, а он чувствовал всю остроту назревающего конфликта между ними. Рано или поздно это случится. Хисао уставился на нетронутую порцию риса и ненароком обратил внимание на руку Эмики — она поставила перед ним тарелочку с солениями. Пальцы на сгибах побелели от напряжения, рука подрагивала, и это явно не от того, что протянула руку на весу. Если в Хакодатэ она была улыбающейся и открытой девушкой, то здесь превратилась в комок нервов. Новая жизнь была не для нее, ей бы выйти замуж, а не пытаться копировать чужой образ жизни. И зачем только сенсей отправил ее вместе с ними?       Айто жадно ел рис, запивая супом, и ничего не замечал вокруг себя, кроме еды. Хисао замечал немного больше: например, то, как его товарищ иногда смотрит в сторону Эмики. Быть третьим лишним, как в Хакодатэ, ему не хотелось. Его товарища нужно было подтолкнуть к ответственному шагу. Хисао немного подождал, пока он расправится с едой, а потом заговорил:       — Я не голоден, — с этими словами он отставил тарелку с рисом. — Спасибо, Эмика.       Она не поняла, к чему он ведет, не понял и Айто, хотя должен был. Это его считали самым умным среди них.       — Мне предложили снимать комнату рядом с работой, — начал говорить. Айто настороженно взглянул на него, отложил палочки в сторону и поставил пиалу. — Будет удобнее, если я буду жить отдельно.       — Это твое окончательное решение? — спросил он. Странно, что не попытался отговорить и даже в голосе не было ни капли беспокойства.       Хисао утвердительно кивнул в ответ и поднялся. Вещей было совсем немного, так что все уместилось в небольшой узел. Деревянный меч оставил товарищам, вроде как на память о себе. В редакции давно приглашали его переехать — жить среди своих единомышленников было здорово, там даже стены помогали.       Эмика наблюдала за его сборами немигающим взглядом. Она редко плакала, вряд ли заплачет и сейчас. Только поджала губы в тонкую линию. Ничего, так будет лучше для них троих.       Айто вышел с ним на улицу, вроде как проводить. Уже почти стемнело, надо было скорее добираться на место.       — Что ты хотел этим доказать? — спросил его товарищ. — Она вся в слезах сидит, придурок!       — Значит, успокой ее. Тебе дается полный карт-бланш, действуй!       — А ты и правда придурок! — процедил и повернул в сторону дома.