Колыбельные

      Впервые в их логове воцарилась неловкая атмосфера... Атмосфера принуждённости. Очень похожая на то, как множество незнакомцев вынуждены прислоняться друг к другу в маленьком лифте.       Конечно им, в отличае от незнакомцев, есть, что обсудить. Но вроде как и страшно нарываться... От вожака так и веяло смятением и злобой. На себя, на глупого Митяя, на эту проклятую крышу, что он никак не может доделать, будто та не угодила чем-то всей вселенной. На самом деле проблема была совсем не в злом роке, а во вполне рациональном страхе высоты, который, тем не менее, волк не хотел признавать.       А парни просто между собой кое-как держали спокойствие, потому как страшно хотелось поржать и поплакать от всей этой драматично-комичной ситуации. Совсем как анекдот, который бы начинался так: «Сидел на крыше волк, подходит к нему козлёнок и говорит...», а дальше какая-нибудь шутка или неожиданный поворот, который они не смогли пока придумать (это придётся сделать вам).       Как бы это ни было смешно со стороны, оставлять всё так нельзя...       Именно потому, что теперь им было жалко Митяя, и потому, что он стал им тоже товарищем, они решились поговорить с волком и как-то его умаслить, чтобы тот от себя бедолагу больше не гонял. — Вряд ли он это со зла сделал, — начал Петрико как самый старший (такой аргумент был у остальных, так что выбора ему особо не оставили). — Как же, не со зла... А с чего бы ещё ему, если не для того, чтоб меня помучить? — он потянулся к своей трубке, выдохнув тихо с каким-то разочарованием: — Как был козлом, так и остался...       Петри не сдавался: — Вы ведь помните, что он вам говорил? А теперь вот подумайте: стал бы Митяй вам из принципа или вредности вредить? Может, у него совсем иное было на уме? — Да пойди разберись, что у них на уме! Запарился уже загадки разгадывать эти! — брякнул кулаком по столу волк так, что на стене покачнулась картина, — Я иду на уступки, а в ответ вот что получаю!        — Дядь, ну... — вопреки их плану, Нэл вмешался перед Рассулом, видно вдруг осмелев, — Мы с Митяем совсем друг на друга не похожи. Я его тоже не понимал, а потом вдруг нашёл с ним кое-что общее... И тогда стало намного проще общаться. А знаете, что нас объединило? — вместо ответа или просто кивка волк что-то прорычал невнятно, но даже тогда Нэл продолжил сам: — Это вы. Митяй тоже решил поверить и последовать за вами... — Теперь он не отстанет, — выдал сухое заключение Рассул, — Будет всячески выворачиваться, пока вы его не признаете. — Что ж, ничего-о, — бурчит Серый, щипая ус, — Я тоже могу быть упрямым... Таким упрямым, что рано или поздно кого угодно переспорю, если сильно захочу... — О нет, вы даже не представляете, насколько на самом деле может быть неуступчивым Митяй. Если говорить начистоту, вы точно ему в этом уступаете. — Кхр, это мы ещё поглядим...       Для них это значило только две вещи. Первое: теперь каждый день придётся наблюдать за их перепалками. И второе: скучно им теперь точно не будет.       

***

      Совсем уж стало теперь мрачно и сыро вокруг. Листва опала, а белое сверкающее покрывало ещё лечь на землю не успело. Вот и получается одна сплошная пустошь с голыми сухими деревьями, корявыми пнями, неказистыми валунами... Поздняя осень, как и ранняя весна, никогда не отличается живописностью.              Митька встал перед большой кучей сухих и уже немного подгнивающих снизу листьев. Было у них такое развлечение с местными ребятами – как можно дальше в эту кучу прыгнуть. Своеобразное соревнование устраивали каждый год, но в этом почему-то затянули. А ведь он так хотел познакомить их с Нэлом! Вот бы весёлая тогда выдалась игра! — Не тужься, наверное это из-за погоды, — возле него высовывается серая голова, покрытая травинками и прочим мелким мусором. — Правильно «не тужи». — А я как сказал? — Забудь... — козлёнок «выплывает» на твёрдую землю. С него сыпится всякая труха, оставляя дорожку, — Думаю, они будут позже... Подождём ещё. — Да я хоть весь день ждать могу! — затрещал волчок с радостным предвкушением, — Всё лучше, чем с другими на пикник Марты! Или слушать стихи Петрико для Берты... — Да, пожалуй. Ну и пусть, девчонки бы только всё испортили, — насупился он, строя безразличную физиономию, — Марта не любит, когда у неё что-то застревает в волосах, или когда лицо пачкается... А ведь в этом весь смысл! — Ага! Не понимают они, что такое веселье! Но мы пытались... — Вот когда придут ребята... — он глянул чуть тоскливо вдаль, — Короче, будет здорово! Я тебя со всеми познакомлю. Надо ещё чуть-чуть подождать, и они появятся...       И всё-таки Митяй не был в этом уверен. Поэтому уже через полчаса выдвинулся навстречу сам. Он велел Нэлу ждать на вершине холма, сам же спустился к его подножию, затем удалился из виду по петляющей тропе. Шёл с возвышенности, пока внизу не показались знакомые домики и улицы.       Тут то и случилась роковая встреча. Его старые друзья подтянулись все разом и толпою практически заслонили вид на оставшийся внизу городок. Человек десять точно, и каждого Митька знал едва ли не с пелёнок. Или, точнее сказать, с песочницы, ведь именно там постоянно околачивались все мамочки со своими маленькими детьми. — Митяй, — руку ему протягивает барашек, — Рад, что ты живой! И рад увидеть тебя в добром здравии! — Я тоже очень, очень рад! — козлёнок жмёт ему крепко, затем смотрит на всех остальных тёплым взглядом, — И правда, сколько же мы не виделись? Пойдём-те скорее! А то так и солнце сядет, а мы сыграть не успеем! — Да-а, нельзя нарушать традицию. Соревнования по прыжкам – эт святое! — посмеялся его раскудрявый друг, — Веди нас, Мить! — Да! — он чуть ли не вприпрыжку поскакал в обратную сторону, весело насвистывая что-то...       Пока они шли к нужному холму, барашек снова заговорил. И то, что он произнёс, было очень неожиданно: — Наконец-то о нас вспомнил! Я уж думал променял! — Променял, ха? Да на кого же я вас променять могу? — На волчьих приспешиков! — без всяких раздумий выдал тот, — Они, как говорят, вам помогли... Но это ведь наверняка всё обман, чтобы потом сожрать побольше наивных дурачков! — А? — Митька вытаращился на него, будто бы на полтергейста и затих.       Догоняя их сзади, кто-то продолжил мысль барашка: — А мы думали, что ты всё... Митяй, скажи, ты ведь не с ними больше? Ты ведь не повёлся на эти уловки? — Конечно он не с ними! Он всегда был, есть и будет только наш! Наш Митяй! Верно говорю?       Козлёнок вдруг ощутил необъяснимое раздражение. Нет, даже, пожалуй, презрение. Что это за разделение: «с ними», «с нами»? Как так откинуть можно любое здравомыслие? — Волчьи приспешники? — прошипел он, — Это вы о ком? О ребятах? — Ну да. О ком же ещё? — У них есть имена... — Чего? — барашек рассмеялся, но Митяю было совсем не до смеха. Он так страшно глянул на него, что и тому сделалось не по себе. — Я сказал, у них есть имена! Петрико, Рассул и Нэл! — отчеканил с очень свирепым видом козлёнок, — Вот как их зовут! И они никакие не приспешники! Хорошие, нормальные пацаны! — Чт... Митяй, — барашек смотрит на него в тупом испуге, — Да ты не тронулся умом случайно ли, пока был там, на болоте? — Ничего я не тронулся! — Тогда это они тебе мозги промыли! — Вам мозги промыли! Всем! Волкам можно верить! Можно! — Им?! Братец, издеваешься?! — Они такие же, как и мы! — Да ты же себе противоречишь! Забыл?! Кто говорил, что «этих отбросов прогнать надо»?       Толпа загалдела, точно перепуганные воробьи: — Раньше бы ты к ним и на милю не подошёл! — Сам же говорил, что терпеть их не можешь! — Они тебя заставили так сказать? Ты только кивни, мы их...!       Митяй заорал, прерывая какафонию: — Хватит! Я передумал, ясно?! Теперь за них горой встану! И не смейте при мне говорить такие вещи!       Наступила звенящая тишина. И длилась она долго, будто все они вдруг научились читать мысли и взгляды друг-друга... Митяй видел в них вердикт. Все уже считали, что он помешался. И на его глазах произошли перемены в их лицах: теперь на него ополчались всё больше и больше с каждой секундой. — Мить, но... Почему? Мы ведь твои друзья?! Это я, Эмиль, забыл?! Мы с тобой с раннего детства вместе, а эти...! — барашек наморщил нос и лоб, будто сдерживая крик негодования, — Скажи, что шутишь! — Всё изменилось... Я... Я ошибался... — Митяй еле смог это выдавить, — Я заблудился, ясно?! И вы тоже! Вы тоже попали под влияние страха! — Мы?! Да с чего бы?! — зашумел рой. — С того, что и вы слушали эти сказки! Вам говорили, внушали, но это всё ложь! Я сам убедился! И слухи лишь глупые фантазии! Нам нужно это признать! — Сказка может и ложь, да в ней намёк, — спокойнее стал рассуждать Эмиль, — Если бы волки никого не трогали, про них бы и не было всех этих страшный историй. Ты об этом не думал? — Это... даже если так, то всё это в прошлом, — замялся Митька. — А вот это не факт. Кто знает, сколько ещё зверей пострадало от их лапищ?! Сколько прямо сейчас несчастных терзают волчьи зубы?! Это всё не просто выдумка! Нас предостерегали с самого детства неспроста, потому что нельзя сказать точно, друг или враг перед тобой! — Да... Тут ты прав... — произнёс Митяй, медленно поднимая на него глаза, — Значит, тогда вообще никому нельзя верить... Включая меня и тебя тоже. — Тс, — цокнул барашек языком, — Не думал, что ты станешь предателем. И потом не говори, будто я тебя не пытался вразумить! — Я уже принял решение, — подтверждающе кивнул козлёнок, встав в решительную позу с руками на груди. — Ещё о нём пожалеешь. Пошли, ребят...       Стадо покинуло лужайку. Точнее, так поначалу показалось, но вдруг остановилась одна девочка-белочка. За нею притормозили тройняшки заячьей семьи. Возможно, что-то в словах Митяя отозвалась у них в душе... Они подождали, пока все остальные пройдут мимо них, и вновь подбежали к нему. — А какого это? — Что? — хлопнул мальчишка глазами в непонятках. — Ну, дружить с волками? Страшно? — Можете сами это выяснить, — хмыкнул он гордо, — Я познакомлю вас с одним. — Не-не, я же не это имела ввиду... — Не бойся! Он хороший, честное слово! Я же дружу с ним, и всё ещё целый! Ни разу ни за один бочок меня не укусил, — козлёнок рассмеялся, но на лицах ребят по-прежнему читался животный испуг.

***

      Нелегко пришлось поначалу. Ушло много времени, чтобы их переубедить. Сегодня, в первый день, они с «увафным хифником» только пару минут поговорили, а потом сослались на срочные дела и умотали. Но Нэл не расстроился, а Митяй не сдался.       В следующий раз он позвал их на карусель. Волчонок показал там себя во всей красе. Показал, что свою силу он может направить на доброе и полезное дело. И зайчата с белочкой как-то больше попривыкли к нему.       Были, конечно, и неудачные дни. Например, когда они собрались искать в лесу всякие безделушки, служившие детской валютой. Это могло быть что угодно, любая необычная и странная находка: полосатый камешек, палка причудливой формы, дикие орехи, перья птиц...       Вот только Нэл уж по природе своей был охотником, а не собирателем. Поэтому ему вскоре стало скучно и он зазевался... Надо сказать, что Нэл зевал, не прикрывая рот, ещё и издавая жуткие звуки словно из самой преисподней. Вот и тогда он разинул пасть, издавая свой фирменный рёв, а белочка рядом тотчас шлёпнулась на землю в обмороке. — Сирша! Прости, я не хотел!       Девочка отползла от него в сторону, мотая головой, но ничего не говоря. Затем пулей взобралась на дерево и поскакала прочь с ветки на ветку, оставляя внизу паренька разбираться со своими тараканами.       Митяй на него тогда наорал: — Рот надо рукой закрывать, когда зеваешь! И что это за вопли?! Ты будто пытался заглотить её целиком, как удав! Конечно она испугалась!       Они оба думали, что всё кончено. Но на следующий день Сирша сама пришла к ним и легонько так поддела Нэла: — Это я не со страха. Это у тебя изо рта так несёт, что у меня в глазах потемнело!       Ну, они посмеялись, хоть оба и понимали, что дело совсем не в этом... Волчонок прекрасно знал, что их мир так вот устроен, его об этом ещё с самых пелёнок и погремушек дядя предупреждал. Но они решили сломать несправедливую игру природы. Разумеется, за этим будут следовать свои последствия...       Но Нэл упорно всё преодолевал. С ними было дольше и тяжелее находить общий язык, чем с теми же козлятами. У них просто была такая ситуация, в которой он себя зарекомендовал, добился доверия. Но волчонок же не может всех подряд спасать! Приходилось долго и не всегда с пользой проводить время за беседами с ребятами, узнавать друг-друга, «принюхиваться».       И всё же, как бы ни было тяжело, а всё же вышло так, что у них набралась чуть ли не своя футбольная команда с запасом. Пятеро козлят, четверо новеньких, трое наших парней, и даже чей-то медвежонок затесался. Ах да, ещё Берта, но она не часто участвовала в общих походах, а больше наблюдала и, конечно, играла в переглядки с Петрико.       И пусть их приняли не все... Всё равно теперь точно есть те, на кого можно положиться, и кто не боится каждого их движения. Или зевка...        А чья это была заслуга?              Конечно, Митяя. И он делал это не ради того, чтобы что-то там доказать волку. Козлёнок, правда, всё ещё время от времени пытался впечатлить его каким нибудь «подвигом». Но это совсем другое... — Нэл... Как думаешь, я смогу стать таким же, как твой дядя?       Он спросил его об этом, когда они возвращались по домам, проводив уже остальных. Первые огни зажглись на небе. Воздух был звонким, таким звонким, что каждое слово слышалось очень отчётливо.       Нэл повернулся: — Таким же? Зачем тебе быть таким же? Ты всем нравишься таким, какой ты есть сейчас! — Правда? Кхм, то есть... Может и так, но... Я всё ещё мал и слаб. Я всё ещё просто козлёнок, и мне часто приходится просить помощи. А я не хочу так... Хочу сам быть сильным и помогать. Как делает мама... И как это сделал дядя Серый. Он ведь мне дважды жизнь спас, не смотря на то, что я ему всё время мешал. Так что я решил, что буду именно таким, как он. — Вот прямо именно таким же? — Кажется, ты не понимаешь... — Нет-нет, как раз очень даже понимаю! — возразил он громко, — Со мной ведь было всё то же самое! Он меня спас, а я потом полжизни из кожи вон лез, чтобы на него походить... Пока он мне кое-что не сказал. — М-м, что же? — свёл Митька брови, будто глубоко задумался.       И тогда Нэл ответил, в шутку подражая хриплому голосу Серого: — Он сказал: «не пытайся быть мной, ты ведь не знаешь, какой я на самом деле. А я не идеален, как и все. Но как все стремлюсь к этому, и ты стремись». До сих пор помню. Так что теперь я не только смотрю на него, но и вижу свою собственную дорогу. — Да нет у меня собственной дороги! — прикрикнул мальчик, — Я просто хочу быть самостоятельным, сильным, отважным... Крутым, короче!       Но Нэл продолжил с радушной улыбкой: — Я думаю, что ты и так крутой. Но лучше бы ты просто оставался добрым, как щас. — Тебе легко говорить... Ты, говорят, от рождения добреньким был. А я вот еле-еле пытаюсь! Видишь, какой я бестолковый?! Даже для того, чтобы просто быть добрым мне приходится прикладывать усилия! А об остальном так вообще молчу! Поэтому мне не нужно собой быть, я ничего не умею сам! — Мить, ты извини, конечно, но ты дурак, — от такой резкой перемены в Нэле козлёнок остановился, будто примёрз копытами к земле, — Дурак, как и я. На самом деле, все немножечко дураки. — Я...! Я тебе сейчас в лоб дам! — обиделся он. — Тс, да ты не понял. Ну, позже точно сообразишь уж...       Митяй хотел бы ему возразить, мол, ничего ему понимать не надо, он и так всё прекрасно знает... И вдруг на нос упало что-то холодное и он, застряв на полуслове, чихнул на волчонка. Тот встряхнулся, посмотрел на козлёнка, и они оба немного похрюкали и посмеялись. — Эй, смотри, — Нэл задирает голову вверх. Поначалу он принял сверкающие хлопья за звёзды. Потом однако высунул язык, и уже точно удостоверился, ощутив на его кончике знакомый вкус талой воды: — Кажется, снег пошёл...