Колыбельные

      Солнце поднялось так высоко, что уже можно было без труда рассмотреть глубь лесной чащи. Высокие стволы с причудливыми узорами на коре, раскидистые ветви и желтоватая, предвещающая начало осени, листва. Тут всегда было спокойно и хорошо. Плохие мысли просто не лезли в голову. Почти. Перед глазами почему-то всплывал раз за разом именно его образ. Как некое напоминание, как назойливо светящий в глаза луч света поутру, заставляющий раньше встать с кровати.       Бездействие... Хуже этого коза не знала поступка. Бездействие губило людей, сообщества, целые цивилизации. Оно сгубило её мужа. Потому всегда так отчаянно, без раздумий, Маша рвалась вперёд... И сейчас душа тянула её туда, откуда они чудом недавно выбрались невредимыми.       Конечно же она не смогла сидеть, как остальные, на окраине леса, поглядывая в сторону болота. Глупое упование на судьбу уж точно не в её вкусе.       Маша тихо встала.       Ускользнув из разбитого небольшого лагеря, она собиралась хотя бы поискать следы вдоль берега — а вдруг они уже вернулись, просто их не заметили? Но не пройдя и половины задуманного маршрута, повстречалась кое с кем, кто тоже не мог усидеть на месте.        — Нэл? — женщина подходит к волчонку, кончиками пальцев дотрагиваясь до его спины. Тот был так поглощён наблюдением, что не услышал даже звук её приближающихся шагов, и вздрогнул, — Ты не хочешь отдохнуть с остальными? — Нет, я буду ждать, — даже не отведя взгляда, отвечает он.       Маша уловила его непоколебимость в голосе, суровость в лице, и не стала отговаривать. Вместо этого женщина, словно провожая корабль в дальнее плавание, вытянула руку с керосиновой лампой над головой. Она надеялась, что хотя бы этот маленький огонёк поможет потерянным вернуться домой. Так же, как и им...        — Если я боюсь за дядю, это значит, что я в него не верю? — вдруг спрашивает паренёк с волнением.        — Это значит, что он дорог тебе, — бархатистым и убаюкивающим тоном отвечает ему Маша, — И что ты не хочешь его терять... Естественно бояться за тех, кого правда любишь.       Некоторое время они стояли вдвоём. В основном молча, но иногда и перекидывались парой фраз... А он старался держать себя в руках до последнего, чтобы не выдать козе своего настоящего настроения. Но вдруг насильно сомкнутые губы расплылись в кривую дрожащую полоску, в глазах всё помутнело и слиплось. — И... извините, я не хотел... — Нэл в испуге отвернулся, закрывая верхнюю часть лица ладонью, — Это случайно вырвалось. — Всё нормально. Когда даёшь себя приручить, случается и плакать... — Маша приобнимает паренька за плечи, давая понять, что не осуждает его за проявление искренних эмоций, а напротив, даже поощряет, — Ты смелый, Нэл. Ты молодец. Многие бы уже опустили руки.        «Как здорово, что теперь есть тётя Маша» — пронеслось в голове и он, действительно по-детски, уткнулся носом в её плечо.       Туман по прежнему окутывал болота, но становился всё менее плотным. И довольно быстро: даже стало не по себе от таких мистических перемен — а вдруг правда дело рук духов? Рассказать бы дяде, да он ещё не здесь...       Неожиданно для козы, Нэл встал на носочки, заглядывая за её спину: — Что за тени? От деревьев? — А? — также оглянулась Маша, — Нет, это... Я не знаю... — Это они пришли! Точно они! — как ужаленный парень сорвался с места, и Маша не смогла удержать его. — Не беги так быстро! — коза в ужасе наблюдала, как этот сорвиголова скачет бешенным галопом по кочкам и пням, игнорируя все её предупреждения. Почувствовав бессилие, она позвала: — Рассул! Нэл убежал! Он может увязнуть! Недалеко отдыхала остальная компания, и рысь мигом уловил тонким слухом просьбу козы. — Вот болван, — ему пришлось отложить в сторону похлёбку, которой поделились соседи, — Как всегда вперёд паровоза...       Не смотря на большой разрыв, он через пару минут нагнал друга, почти что не сбив своего дыхания, и заставил того притормозить. — Ну и куда ты чесанул? — Я видел! Я видел их, Расс! Серый с остальными вернулся! — С чего ты взял только... — но рысь свёл брови: его нос уловил что-то странное, что-то знакомое в воздухе, помимо въедливой сырости и запаха грибов, — Ладно, давай проверим. Но больше без выкрутасов твоих!       Козлята, обнаружив отсутствие и мамы, и двух новых друзей, тоже через какое-то время подтянулись к берегу. — В чём дело? Кто-то в беде?! — Нет, всё в порядке... Пока, — Маша пытается найти за белой завесой силуэты парней, но это ей больше не удаётся, — Мне нужно туда. Нужно к ним, чтобы убедиться... — Тогда мы с тобой! — стукнула себя в грудь девочка кулачком, пытаясь продемонстрировать свой настрой, однако со стороны это могло вызвать только умиление. — Марта, пожалуйста. Мы больше не можем рисковать... Будет лучше, если вы побудете тут.       Козочка слегка разочарованно, но без всякой обиды ей ответила: —Хорошо. Я останусь... Присмотрю за близнецами...       Женщина провела по её щеке рукой, то ли стирая грязь, то ли демонстрируя свою признательность. Она и правда не ждала, что девочка так быстро согласится. Не пришлось уговаривать и младших — они слишком вымотались, чтобы спорить. — Ты у меня умница, — нежно улыбнулась дочке коза, пропадая из поля зрения ребятишек вслед за стаей.       В то же время парни были почти у того самого места, где заметили странное движение теней. Они остановились, озираясь по сторонам и вглядываясь до рези в глазах в ослепительно белый туман. Он уже порядком им надоел! — Нэл, нам, наверное, показалось... — Не может быть! Я знаю! Это не мираж!       Лишь обман, игра воспалённого воображения из-за тревоги?... Нет! Он знал, что что-то видел. Он чуял их, слышал знакомую поступь. Где-то рядом, совсем близко, но никак не мог увидеть... — Нужно лишь внимательнее следить! Давай, Расс! Я же не чокнутый! — Конечно ты не чокнутый, — качает головой, — Хоть иногда и ведёшь себя... Но сейчас дело не в этом. Ты слишком переживаешь... Не всегда то, во что веришь, действительно есть. — Хочешь сказать, я внушил это себе? Придумал, что видел кого-то? — он опечаленно, почти страдальчески посмотрел в серо-голубые глаза рыси, — Может, ты и прав... Я вечно всё близко к сердцу принимаю... — Пошли назад, — он приобнимает друга и медленно уводит в сторону, собираясь идти тем же путём.        Как вдруг его уши дрогнули, а шерсть на затылке встала дыбом. Разве может его инстинкт соврать? Разве мог Нэл правда выдумать что-то такое? Он ведь волк, как никак, и тоже чувствителен к чужому присутствию! Особенно к присутствию своих... — Что? — угрюмо поглядывает на него паренёк, когда Рассул встал столбом.       Тот же медленно обернулся назад, выговорив только: — Ты был прав...       И первым на его обозримом горизонте показался высокий силуэт. Даже слишком высокий, но по мере приближения всё чётче считывались очертания ушей. — Петри-и-и! — заорали оба. — Ребята?! Ребята-а!       Маша нагнала их именно в тот момент и стала свидетельницей трогательной встречи: вся троица оказалась в полном составе. Они прыгали в маленьком кружке, перекинув руки через плечи и напевая что-то торжественное. Затем Нэл и Петрико по-дружески ударились лбами, но кажись перестарались и едва не проломили себе черепушки. Оба шатнулись, будто готовы свалиться с ног, но через секунду уже как ни в чём не бывало вновь обнялись и заржали. Рассул, глядя на них, а потом заприметив Машу, неловко прокашлялся. — Мам! — словно из тени Петри материализовался Аст. Женщина расставила руки, и сын тут же бросился в объятия. — Ты цел? — беглым взглядом она осматривает его, но не найдя никаких серьёзных ран, кроме ссадин, удовлетворённо выдыхает. — Да! У меня всё хорошо, только... — Где же Митя? — перебивает коза, — Вы же были вместе, да?              Она внимательно осмотрелась по сторонам, и тогда ей на глаза попался один черноволосый козлёнок... Он неловко топтался позади, сцепив руки за спиной и понуро глядя куда-то вниз.       Осознав же, что его теперь заметили, он забормотал испуганней прежнего: — Мам, я... Прости меня, пожалуйста... Я...       Мальчишка вздрогнул, когда Маша, оставив младшего, решительно зашагала в его сторону. От переполнившего до кончиков ушей ужаса его словно прорвало: — Не надо было убегать мне, я просто не подумал, что ты хочешь мне помочь, точнее я думал, что это было нечестно, и поэтому решил... А там эта дурацкая история с яблоками, шатром и револвером, и я... Я просто... — к этому моменту Митька уже весь сжался, готовясь к праведной оплеухе. К тому, что он, как казалось, очень даже заслужил. — Митя... Какой же ты, — однако Маша крепко обхватывает его, прижимая к груди, — Ты... Я больше никогда... Никогда тебя не обижу... Я так тебя люблю, мой хороший, мой любимый... Не убегай так, прошу...       Он распахнул широко глаза, удивившись её словам. Удивившись, что она совсем не была на него зла, как думалось... — М... м... — от переполнивших его чувств, или от крепких объятий козы, Митяй стал задыхаться. Рёбра и сердце между ними страшно болели, но он терпел. А вот накатившие слёзы стерпеть оказалось невозможно... К его стыду, он снова заплакал перед всеми.       Маша, по прежнему обнимая сына, поворачивает голову в сторону парней, губами беззвучно проговаривая для них «спасибо». Рассул, Петрико и Нэл, словно исполнив рыцарский долг, величественно ей поклонились.        — Эй, Петри, — весело начал волчонок, — А где там дядя? Вы что, его потеряли по пути сюда?       Осёл, почему-то, сделал вид, что не услышал вопроса. Он вновь начал говорить о своём, рассказывать, как он рад их всех видеть, но его прервал недовольный голос: — Что за дела, Петри? — хлопнул глазами Рассул, как сова, — Он действительно отстал? Он потерялся? Что, чёрт побери, с этим стариком приключилось?!       Щёки Нэла вмиг побелели под цвет снега. Он аж на несколько мгновений забыл, как надо правильно дышать. Вдох-выдох-вдох? Или вдох-выдох-выдох?! А Рассул, напротив, багровел всё сильнее. Сжимал до боли кулаки, таращась на друга со сведёнными бровями.       И Маша, конечно, слыша их разговор, не на шутку заволновалась. Даже больше. К горлу подступил ком, перекрыв путь кислороду, а в животе завязался узел...       «Нет, только не снова... Только бы не он...»              Заметив, наконец, испуг на их лицах, Петрико как ни в чём не бывало выдал: — Да чего вы? Всё нормально с ним! Вон же стоит!       Рассул поднимает голову и действительно видит ещё одну фигуру, по размерам соответствующую росту Серого. Но менее красным от этого он не стал: теперь в его глазах отразилась ярость, направленная на осла. Он напрягся всем телом, будто действительно готов был идти бить ему морду: — Петри, ты совсем дурак?!        — Чего я опять не так сделал?! — тот попытался отступить, подняв руки, но рысиная лапа молниеносно ухватила его за воротник и притянула назад. — Зачем было так молчать?! Хотел нас до приступа довести?!       Волчонок едва смог выговорить: — Я... у меня... уже... приступ... — Вот видишь! Ты нам Нэла сломал! — тыкает парень в его грудь пальцем, — Осёл... я тебя сейчас убью! — Я же вообще не имел ввиду ничего такого! — он всё ещё тщетно пытается пред ними оправдаться, но выходит правда прескверно, — Как сказал великий философ: «не делай поспешных выводов, а не то выводы на тебя набросятся». — Это я сейчас на тебя наброшусь! Держите его кто-нибудь! Я ему врежу! — Стой-стой! Ты просто не так понял, я объясню! — На одного придурка будет меньше... — рысь достал коготь и медленно провёл по лбу приятеля, — Напишу у тебя здесь «идиот», чтобы все знали, кто ты на самом деле! Сэкономлю твоей любимой Берте время и нервы! — Берта?! Она здесь? — Ты меня слушаешь вообще?! Не смей делать такое тупое счастливое лицо, когда я тебе угрожаю!       Но Петри его уже совсем не слушал и не боялся. Он представил себе милый облик и тут же расплылся в улыбке. Вспомнил белое платьице с рюшами, туфельки, что совсем не предназначены для лесных походов. От мысли, что девушка была здесь, возможно, ради него, всё внутри переворачивалось на триста шестьдесят градусов, а грелось точно за тысячу по фаренгейту. И он представил, как Она напряжённо смотрит вдаль, как ждёт... И улыбается ему, когда он машет ей рукой, вернувшись из этого опасного путешествия... Эта улыбка светила бы, словно маяк кораблю. — Он снова отключился от нас... — поняв, что топать ногами теперь бесполезно, Рассул отстаёт от несчастного влюблённого.       В попытке найти хоть кого-то здравомыслящего, он оглядывается на место, где несколько мгновений назад стояла Маша... И обнаруживает пустоту. Митяй с Астером лишь развели руками, но один из них всё же кивнул в сторону. Оказалось, женщина намеревалась догнать волка, что уже успел обойти их стороной и медленно, но верно шёл к твёрдой земле. Рассул сразу понял её и не стал вмешиваться... Быть может, тёте Маше удастся понять, что с ним творится?       Приблизившись к широкой спине, она, делая ровный и спокойный голос вопреки переполняющим эмоциям, спрашивает его: — Что ты тут делаешь? — Не хотел портить ваш трогательный момент воссоединения, — с меланхоличной улыбкой проговорил он, не обернувшись, — Если б я вышел сразу, перетянул бы на себя всё внимание.       Его шутка осталась без одобрения со стороны Маши. Что-то более существенное привлекло её: — Что это? Ты же насквозь мокрый! — она дотрагивается кончиками пальцев до его спины, чтобы удостовериться: да, то действительно была вода, и ей не показалось, — Что случилось?! — Скажем так, пришлось устроить небольшой заплыв... Но ты ничего такого не подумай. Всё в пределах разумного.

***

      Разумного, как же... — Скорей! Вытаскивайте его! — Петрико оказывается возле остолбеневшего козлёнка, — Ты его видишь, Митяй? Митяй?!       Мальчик будто сам оказался под толщей воды. Все голоса смешались в один, звуча совсем отдалённо. Митяй не мог осознать то, что приключилось. Он не знал, как так вышло...       В одно мгновенье... — Ты меня слышишь, Митяй?! Дай руку, я попробую его выудить! Держи крепче! — Стой, Петрико, ты утянешь его под воду! — подоспел к ним второй козлёнок и силой оттащил друга, обхватив сзади за шею, — И сам утонешь! — Но нужно что-то сделать! Если нельзя нырять, тогда опустим ему палку! Всё, давайте! Ищем! Быстро! Быстро! — Петрико... — Аст сильнее обнял его за шею, не давая вскочить с места, — Мы уже ничего не можем сделать...       Осёл же не оставлял попыток вырваться: — Не мешай мне! — Я тоже хочу помочь! Я очень-очень хотел бы, но... Ты же сам видишь, что тут ничего нет... Даже если бы было, нам бы просто не хватило сил, чтоб его... — Нужно хотя бы попытаться! — ему, наконец, удалось высвободиться, и Петрико заметался по сторонам, то и дело крича: — Держись, Серый! Мы идём! Потерпи немного!       Очень скоро он понял, что ни деревьев, ни даже кустов, чтобы отломать от них ветвь, нет. А значит, никакого спасительного способа вытащить волка тоже. И тогда Петри, накрыв голову руками, сел где-то на другом краешке их островка.       Митяй же так и пялил, хлопая глазами, в воду, но уже не молчал: — Это... это я виноват, — процедил он сквозь зубы, — Во всём... Всегда... Опять из-за меня...       Он бы продолжил слёзно раскаиваться, если бы не заметил тёмное пятно на воде. Козлёнок обмер, затем вытянул шею, заглядывая за край островка. И тогда плотная струя воды ударила ему в лицо: волк вынырнул, выпустив фонтанчик, как будто просто поплавал в бассейне, и с мерзкой улыбочкой похлопал Митяя по макушке. — Испугался? Ну, не хныч! Живой я, видишь? — Вы! Вы гадкий, подлый, злобный...! — Дядя! — кидается на него осёл в ту же секунду, как тот ступил на землю, — Так ты в порядке! Зачем нужно было так пугать, почему ты сразу не вынырнул?! — Да чего уж, пошутить нельзя? Ну у вас и лица, конечно! Теперь и ежу понятно, что без меня вы никуда!       Митяй раздражённо забубнил на это: — Ваши шутки у меня в печонках сидят... Я даже почти испугался.        — Некрасиво так делать, — подступил очень раздосадованный и чуть-чуть даже обиженный Астер к Серому, отчитывающей интонацией проговаривая: — Мы же правда волновались. А вам просто подурачиться захотелось? — Вообще-то я вас проверить решил, — попытался оправдаться он. — Неудачное время для проверок, — поддакнул Астеру ослик, — Я ведь действительно чуть за вами в болото не сиганул! — Знаю, поэтому то ты проверку не прошёл, — тот лишь хлопнул паренька по спине, будто все так и должно было быть, — Расклеился тут! Ладно бы дети, но ты! Разве так я учил?! — Да никак вы не учили! К такому нельзя подготовиться! Это слишком внезапно и жестоко! — Ну ладно, перегнул чутка, — волк чешет затылок, — Не думал, что вы воспримите это так остро... Я ведь как лучше хотел. — А я прошёл? — хлопает глазами Митя, быстро загоревшись любопытством. — Ты? Ну... — Серый смотрит на его вполне уравновешенное лицо, — Да, прошёл. — Эй! Почему он?! Он же вообще ничего не сделал, чтобы вам помочь! — возмутился Петрико и началась короткая перепалка между ним и загордившимся своим достижением Митькой.       Пока они меж собой решали этот невероятно важный вселенский вопрос, Аст подёргал волка за мокрый рукав, обращая на себя внимание, и с серьёзным лицом выдал ему: — Если это была задуманная заранее проверка, откуда вы узнали, что вас в этом месте не затянет?       Взгляд Серого заметно потемнел, и он ответил бесстрастно: — Я не знал.       Ведь он и правда чуть не умер. Когда холодная вода постепенно наливалась в рот, нос, уши. Весь воздух вышел из лёгких... и вдруг тело само в отчаянной попытке стало двигаться, пробивать путь на поверхность. На борьбу ушли все остатки сил, но он таки вырвался из лап смерти, как бы ей не хотелось прикарманить себе новую душу.       «Но не сегодня... Уж точно не сегодня»

***

      Надо же, он и правда тогда испугался... Хоть ранее и считал, что готов ко всему. Даже к смерти. Ему, пожалуй, было даже интересно, как и когда его история закончится... И это был идеальный момент для красивого финала. Не просто испустить дух в подворотне, а погибнуть за правое дело. Возможно, лучше уже шанса у него не будет... И надо ж было в который раз всё самому себе испортить.       Так почему он не сдался?       Не то чтобы ему совсем не хотелось жить. Очень даже хотелось! Но жить с кошмарами... Постоянно оглядываться, проверяя, нет ли за ним хвоста. Боятся, что кто-то узнает в нём правую руку Главы и решит мстить. Да разве жизнь это? С таким тяжёлым багажом прошлого, страхов, ужасных ошибок...       В ожидании жестокой расплаты.       Банальный инстинкт взял вверх. Жажда жизни пересилила разум и заставила бороться. Да, бороться так отчаянно за каждый глоток воздуха, будто он не закончил на этом свете какие-то срочные дела... И благодаря этому Серый всё ещё жив.       Но он никому не расскажет, что произошло там, на болоте. Он никогда не признается, что чуть не утонул. — Ну вот, — улыбается он в усы, шокируя Машу своей непринуждённостью, — Видишь, я сдержал слово. Пришлось немного повозиться, конечно, но в итоге...       Он не стал ей объяснять подробности, ограничившись только этой глупой шуткой про заплыв. Ему лишних вопросов не надо, тем паче от той, кто и так пережила за эти дни достаточно потрясений... Пусть для всех, кроме одного до раздражающего проницательного козлёнка, произошедшее останется под покровом тайны. Нечего лишний раз народ пугать. — Так куда ты? — ей уже было ясно, что волк что-то утаивает, но пока можно обойтись и без допроса, лишь бы не вспугнуть его излишней любопытностью. — Домой, коза. Домой. Скажи парням, что я их жду на берегу. — Может тогда лучше к нам? — неуверенно предлагает она, не рассчитывая на положительный ответ.       Но Серый, встав к ней вполоборота, хмыкнул: — К вам? Это в гости типа? — Ну... Да, если тебе так понятнее, — она тоже не сдержала хитрой улыбки, — Тебе ведь не хочется после всего этого сидеть в холодной башне и выть от голода? — Я уже говорил! Волки не воют от голода, это стереотипы! — взбесился Серый, а Маша вдруг захихикала, а потом уже и засмеялась в полный голос.        Ей было тепло на душе от того, что всё вернулось на круги своя... Что она может подшучивать и даже дразнить соседа, а он будет плеваться и так забавно хмуриться в ответ.       И станет всё, как раньше... Возможно. Но если что-то изменилось, если что-то пошло иначе, она почему-то была уверена, что это к лучшему.