Колыбельные

      Сначала им приходилось всё время спускаться вниз. Каждый новый поворот, новая развилка — и всегда они опускались глубже в недра горы. Это волновало Рассула: он думал, что они только отдаляются от выхода...       Но вот за следующим поворотом направо его ждал сюрприз — удобный подъём, и тогда на душе сразу стало не так тревожно.       Они на верном пути.        — Марта, ты бы не держала факел так близко к себе, — слегка пихнул её локтём рысёнок, воспрянув духом.       Девочка подняла на него удивлённые синие (невероятно, что даже в полумраке было видно, что они именно синие) глаза: — Почему? — Ну, ты же недавно... искупалась в болоте, — подобрал он слово помягче, чтобы не обидеть её своим «навернулась» или «свалилась», — Как сказал Аст, в нём много торфа... Так что ты вполне можешь загореться даже от маленькой искры. — Ой! – девочка тут же отставила подальше от себя источник пламени, едва не задевая Нэла. — Эй! Поосторовней! — ощетинился тот с испугу. Надо сказать, что волки и огонь не очень то ладили ещё с давних времён, так что можно бы предположить наличие у Нэла инстинкта, доставшегося от предков. — Прости, — Марта виновато вжала голову в плечи, — Может, ты хочешь понести?       Нэл быстро забыл про то, что его чуть не спалили, ведь кто-то решил доверить ему нести их свет, их надежду! Ну и то, что с факелом он выглядел круто, играло немаловажную роль: как только волчонок взял палку в руки, он тут же почувствовал себя великим исследователем, забыв о первоначальном страхе.       Он так и сказал: — Ну, теперь зовите меня «покоритель пещер»! — Ладно, — хихикнула Марта, — Куда дальше, о великий покоритель пещер? — Э-э, — Нэл недолго разглядывал два прохода, затем с деланной уверенностью указал им путь: — Туда! — Мы бы всё равно пошли наугад, да? В независимости от его решения, — тихо спрашивает Рассул у козочки, но та лишь шикает на него: — Ну и что? Пусть ему будет приятно.       Марта теперь привыкла к Нэлу. Он иногда напоминал ей младшего брата — Тогу. Такой же энергичный, слегка диковатый, небрежный, но при всём этом очень милый и добрый. Нэл был внимателен к окружающим, и это не могло остаться без её внимания... Она вспомнила слова Рассула.        Они действительно не такие уж разные. — Стойте! Вы слышите? — остановился Аст, и все притихли. Практически задержали дыхание, когда он вслушивался в звуки, — Это... ветер?! — Да! Я тоже слышу! — Нэл аж скакнул вверх от радости, — Я же говорил! — Пф, просто тебе повезло, — Митька опустил голову, завидуя, что не он первым обнаружил выход.       Вдруг за рукав его дёрнул Гога: — Мы скоро окажемся дома? — Не знаю, наверное... — сначала честно ответил мальчик, но потом, заглянув в полные надежды глаза младшего, переменился: — А вообще, если прикинуть, осталось совсем немного... Думаю, худшее позади. — Кто-то уже говорил так, а потом нас чуть не расплющило камнями, — покосился Нэл на Расса, но тот сделал отстранённый вид. — И ты вернёшься с нами, правда? — снова обратился Гога к Митяю.       Все следом уставились на него, внимательно и напряжённо ожидая ответа, словно вердикта в суде.       И его голос раздался, как стук молотка: — Конечно, куда ж я денусь. Придётся вернуться... Но только ради вас. — Ты буквально недавно плакал от тоски по дому, — напоминает с ухмылкой волчонок. — З-замолчи! — козлёнок краснеет, — Расскажешь кому-то, и я... — Ладно, ладно, — Нэл выставил руки перед собой, демонстрируя мирный жест, — Я – могила. — Вас это тоже касается! — глянул он исподлобья на парней, — Никому! Поняли?! — Мы не из тех, кто распускает дурные слухи, — поднял голову Рассул, кладя руку на грудь, словно благородный рыцарь, дающий клятву, — Даже если слухи – правда. Но будешь сильно зазнаваться...       Митяй понял намёк, и хоть ему тот не понравился, он всё же не стал возражать. Весь его авторитет, вся его репутация находилась в руках этой блохастой шайки! И теперь они собираются этим воспользоваться, судя по всему...       Его нерадостные подозрения отошли на второй план, как только он увидел над своей головой дыру. — Вот тебе и выход... — проговорил, задрав бошку, Тога. — Поищем другой? — оглядывается Петрико на Астера, уже представляя, сколько ему придётся мучится здесь со своей спиной...       Да даже со здоровой спиной подняться, казалось, почти невозможно: стены далеко от отверстия, по ним не забраться, и допрыгнуть нельзя — слишком уж высоко. А учитывая, что повсюду капает вода, можно предположить, что и стенки сырые и скользкие... — Это может быть единственный выход, — Аст задумчиво потирает подбородок, изучая взглядом место, — Нужно использовать этот шанс. Если встанем друг на друга, то... — То я точно откину копыта, — перебивает его ослик, — Знаешь, падать тут высоко. Будет очень больно.... Эх, если бы была верёвка...        — А если её самим сделать? — Из чего ж? Не из камней ведь... — недоумённо оглядывается Петри по сторонам.       Но Аст уже знал, что делать. Он выглядел таким доводьно-озарённым, будто сами небеса сниспослали ему эту идею: — Сплетём из наших рубашек и маек!       Митяй тут же выразил протест: — Не выйдет. Зря только одежду испортим!... Эй, слышите?! Ничего не выйдет!       Но на его слова никто не обратил внимания. Вся троица мгновенно стянула с себя рубашки: Петрико и Расс остались в майках, Нэл же щеголял теперь с голым животом. Марта сняла с волос ленту и повязала бантиком, чтобы получше скрепить узел. Даже Гога и Тога отдали свои рубахи и маечки, чтобы сделать верёвку покрепче... — Ну? Или ты не хочешь выбраться? — сплетая одежду, спросил у Мити его брат. Тот только стоял в сторонке, наблюдая за процессом, — Важно участие каждого, если до тебя ещё не дошло! Иначе точно не выйдет!       Наконец, очень неохотно расставаясь со своей вещью, Митяй стягивает рубаху и отдаёт на растерзание этим «извергам».               — Готово, — Рассул и Петрико растянули импровизированный канат.       Теперь дело оставалось, собственно, за тем, как закрепить верёвку наверху. Сначала они попытались привязать к ней камень и использовать его, как крюк, чтобы он за что-то зацепился... Но после дюжины попыток эта идея отправилась на свалку. И затем ещё одна. И ещё.       Стало ясно, что кому-то всё же придётся залезть туда. Таким добровольцем вызвался Рассул. — Подсадите меня, Нэл, Митяй, — подозвал рукой.       Козлёнок нахмурился, но всё же встал рядом с волчонком, а тот широко растянул беззубую улыбку, на которую без слез не взглянешь... Вот и Митяй не стал его ковырять, а просто терпеливо отвернулся в сторону. Тогда Рассул легко запрыгнул сначала на спины, а потом на их плечи, и уже оттуда вынырнул на поверхность. Верёвка тянулась за ним, и если б не она, ребята бы сразу потеряли его в тумане. — Ничего не вижу, — доносится до них голос, — Ни деревьев, ни скал поблизости... Как же темно. Я собственных ног не вижу!...       Туман теперь казался не только густым, но и тёмным, как расплывшиеся в воде чернила. Ночью все вещи становились куда зловещее: по спине рыси пробежал холодок от ужаса. Он понял, что если бы кто-то или что-то решило напасть на него сейчас, он был бы так же беспомощен, как младенец.       Он не рискнул отходить далеко от входа в пещерку, из которой вырывался слабенький, но всё же свет факела: — Я буду крепко держать, — крикнул он, — Взбирайтесь поочереди и помогайте.       Козлята рассудили, что лучше первыми послать самых лёгких. Так что из дыры в потолке (или в земле) выкарабкался Тога. Затем его близнец и Марта. Теперь канат держало четверо, настала очередь взбираться кому-то потяжелее. — Ну, давай ты теперь, что-ли, — хлопнул Петрико друга по спине, — Мне надо идти в самом конце, потому что вам придётся меня вытягивать – залезть я не смогу.       Нэл оглянулся на Аста и Митяя — те, вроде как, были тоже не против. И он крепко ухватился за верёвку, оттолкнувшись ногами от пола... Но повис на ней, как гусеница, понятия не имея, что делать дальше. — Руки переставляй! — подсказывает Рассул сверху, — И ноги! — Я волк, а не какая-то кошка вам! Откуда мне знать, как нужно лезть вверх?! — у него и правда всегда неважно выходило лазать по деревьям, в отличает от того же Расса и, как ни странно, Петрико... Пусть те неоднократно пытались его научить, он раз за разом срывался вниз.       Нэл уже запаниковал — почти все вылезли без особых проблем, а у него не выходит! Не получается и всё тут, будто он один такой неумёха! И он уже хотел пустить вперёд себя кого-то другого, но...       Но вдруг раздался недетский низкий голос, который так непривычно было сейчас слышать на фоне остальных: — Представь, что ты обезьяна, Нэл, — и в голосе слышалась знакомая насмешливая интонация, — Ты лезешь за бананом на пальму. Давай, представь! — Дядя?! — от шока он едва не разжал руки, — Это ты?! Ты здесь?! — Сюрприз неудался, — Нэл его не видел, но волк сейчас явно хитро ухмылялся, — Раскусил. — И давно ты тут стоишь?! — Нет, — непринуждённо отвечает Серый, перехватывая поудобнее верёвку, — Мы увидели огонь и подумали...       Когда из темноты на них вышли два силуэта, ребята едва не умерли со страху. Но дети разглядели в очертаниях одной из фигур их мать, и тут же бросились к ней... Серый же встал на место козлят и, потрепав по макушке Рассула со словами «отличная работа», был готов помогать.              Нэл же последовал странному совету — представил, что он обезьяна в джунглях. Представил спелые бананы на верхушке пальмы... И то ли образ еды в качестве вознаграждения сработал, то ли он от радости, что дядя был тут, но в итоге у него получилось. Пусть в конце его кое-как вытянули за шкирку, но всё же основной путь он преодолел сам, и сейчас страшно этим гордился.       И им гордилась тётя Маша.       Она тепло улыбнулась ему, положила ладонь на голову. Затем, будто ещё немного подумав, обняла. Нэл тут же растёкся — у козы, как у любой матери, были нежные руки...       Ещё б чуть-чуть, и он, забыв обо всём на свете, наверно бы прямо тут и расплакался. Просто потому, что его никто сто лет вот так не прижимал. А может быть и вовсе никогда... Но вдруг Нэл вспомнил: там внизу ещё остался Петри, остались Аст и Митяй... Там настоящие, родные дети козы, и тогда он отпрял. — Мы нашли его, — с уверенной, гордой улыбкой говорит волчонок, — Мы нашли, и с ним всё в порядке.              Тем временем, тот, кого они нашли, уже не мог вытерпеть: — Ну долго они там?... — переминаясь с ноги на ногу, вслух спрашивает Митька, — Чего тянут? Я не хочу больше сидеть ни минуты в этой сырой дыре!       Он неспешно подошёл к канату и глянул наверх: сквозь туман пробивалось жутковатоватое мерцание луны. Будто портал в иной мир из книжки с картинками, которую он читал... И вдруг ему показалось, что выход очень далеко от него. Что ему никак не дотянуться. Мигом закружилась голова, из мышц ушли все силы. Как на зло, в этот самый момент до них донеслось: — Кто следующий, поднимайся!       Тряхнув кудрявой головой и плюнув на руки, Митя ухватился за конец. Ещё раз оглянулся назад, на брата: тот выглядел очень спокойно, даже весело. Он помахал ему рукой, а ослик даже выставил перед собой большой палец...       Если б всё было так легко.       Как в последний раз Митя стал рывками подниматься наверх... Снова и снова переставляя руки, ноги, которые сводило от усталости. Он не рассчитал свои силы. Измотанный долгими днями без еды и воды, без хорошего отдыха. Козлёнок слишком долго просидел здесь... Поэтому где-то на полпути у него совсем не осталось сил. Они покинули его так быстро, что Митяй не успел даже ничего понять.       Он уже разжал хватку. — Лови! — к нему подбежали снизу Петрико и Аст, подставляя руки, но всё равно не сумели полностью смягчить приземление.       Хруст эхом раздался на всю пещеру.              К нему пришла адская боль — Митя съёжился на полу, не сдерживая истошного крика. И он заорал ещё громче, когда опустил взгляд на ногу: она согнулась под неестественным углом в колене. Было трудно поверить, осознать, что это его собственная конечность, а не чья-то чужая, неумело приклеенная к нему ступня и голень. — Что случилось?! — донёсся сверху голос, полный неподдельного ужаса. — Митяй упал! — крикнул Петри, — Неудачно... — Он цел?! — Ну... Частично. — Чего?!       Петрико уже догадался, с кем говорит. И ему очень не хотелось сообшеть ей, как плохо обстоят дела у Митяя. Он пытался смягчить эту информацию, но выходило из рук вон плохо: — Ничего критичного! Он сможет и без ноги! — Без ноги?! — Так, — уже не выдержал и Серый, — Что у вас там за чертовщина творится? Митяй живой? — Живой... Но подняться сам не сможет.... Ему... ему нужна помощь. — Я спущусь к вам, — Маша мгновенно оказывается у края пещеры, уже свесив ноги и готовясь спуститься по канату.       Серый тяжело останавливает её, кинув руку на плечо: — Постой, лучше я... — Это может быть опасно. — Поэтому то пойду я! — рыкнул он нервно, — Не хватало, чтоб и ты себе ноги переломала. — Но Мите нужна помощь... Я могу... — Не стоит так утруждаться, когда рядом есть спец по всяким тяжёлым ситуациям, — он всё ещё сдерживает её, не давая прыгнуть, — Я точно знаю, что делать. А ты нужна здесь. Выведи ребят из болота. Рассул тебе подсобит. — Не... не знаю, Серый...       Тогда он вздыхает, опуская плечи и убирая свою ладонь, давая ей свободу, давая выбор. — Это сложно, я знаю. Ты скорее подвергнешь себя риску, чем мне поверишь... И всё же я тебя попрошу. Доверься мне.       Маша недолго молчит, но снова слыша, как внизу страдает Митяй, вскидывает руки и отходит в сторону, давая волку пространство. Никто не мог себе и представить, как сильно разрывалось в этот момент её сердце от противоречий. — Я вытащу его, — отвечая на этот молчаливый взгляд, говорит он, — Как обещал. Всё будет хорошо... Если вы, конечно, будете крепче держать верёвку и не дадите мне рухнуть с потолка.       Не смотря на несвоевременную шутку, Маша выдохнула носом: — Я тебе верю. Просто... Будь там осторожен.       Да, теперь она доверяла ему, теперь она знала:       «Серый обязательно найдёт выход».