Колыбельные

— Темнеет, — Серый задирает голову, оглядывая пожелтевшие то ли от смены времени года, то ли от закатывающегося солнца верхушки деревьев, — День всё меньше и меньше... — Нужно торопиться, — устало пробормотала под нос чуть отстающая Маша, затем обращаясь к нему в полный голос, — Ну что, великий сыщик? Ты уже нашёл что-то? — Вообще-то да, — гордо заявляет он, оглядываясь на неё, — Правда, тебе это не понравится... — Что там? Серый, не тяни.       Серый разворачивается к ней полностью, деловито расставив руки на поясе: — Тут был кто-то, кто пахнет почти как Митяй. — Почти? — Маша свела брови, — Неужели... Это были они?... — Судя по всему, тут как в считалочке про десять негритят... Твои козлята тоже решили прогуляться по лесу, — он вдруг замер, концентрируясь, и после этого стал выглядеть менее довольным, — И мои ребята... Они тоже тут побывали! — Они тоже ищут Митю? — Маша взволнованно сцепила руки на груди, — Вместе? — Сам в шоке, — кинул Серый и зашагал куда-то в сторону кустов шиповника, ведомый знакомыми запахами. Немного поколебавшись, он не сумел придумать ничего лучше, кроме как быстро пробежать насквозь, — Вот, я был прав! Иди сюда, тут их следы. И они все ведут в одном направлении.       Волк сказал это, не рассчитывая на то, что Маша действительно полезет сквозь колючие дебри... Однако послышались пыхтение и треск веток. Кусты зашевелились, и вскоре среди них показалась кудрявая голова. — Ты идёшь там или нет? — нетерпеливо окликнул мужчина. — Да! Сейчас! — но почему-то Маша не проходила дальше. Ей было бы проще обойти препятствие, пусть это и заняло бы куда больше времени...       Но она явно не искала лёгких путей. И не боялась порвать платье о шипы или даже больно уколоться... Её совсем не волновали такие мелкие помехи. Иной бы побрезговал запачкать руки. Но Маша уже давно не боялась пыльной работы и трудностей, что на каждом шагу подкидывала ей жизнь, будь то просто кусты шиповника или что-то посерьёзнее...       Это были одни из тех качеств, которые Серый в ней действительно уважал и ценил.        — Кажется, я зацепилась, — по голосу было слышно, что она начинает нервничать, — Подолом... И рукавом... — Ветку сломай, — недолго думая, предлагает Серый, занятый разглядыванием следов на земле, — Ту, которая мешает. — Я даже повернуться не могу! — а теперь он слышит, что она сердится. — Да что ж такое то! — вздох. Знал же, что так будет... Серый начинает про себя обругивать козу: увязалась за ним, а теперь идти не хочет! Ещё б на шею ему села и поехала! Чтобы битый небитого вёз!       С другой стороны, битым себя бы он не назвал. А вот её... Всё это время Маша ни разу не отдыхала. Она слишком зациклилась на своей беде, и судя по виду, давно нормально не спит и не ест. Серый подумал: у неё попросту может не быть сил на то, чтобы вырваться из этой колючей ловушки... С которой в любое другое время она бы легко справилась...       Закипавшее в нём раздражение тотчас стихает: — Ладно, стой там, — и он вновь заныривает боком в шиповник, — Я иду.       Маша действительно довольно таки крепко влипла. Она нисколько не преувеличила, говоря, что не может пошевелиться: тернии опутали её со всех сторон, как чёрные змеи. Серый даже подумал, что сам бы не сразу смог выкарабкаться... Впрочем, в угоду своему самолюбию потом отмёл эту мысль.       Он начал обламывать ветки, которые вцепились в её волосы, и ещё те, что успели расцарапать нежную кожу шеи: — Давай руку, — говорит мерно, — Я тебя вытяну.       Женщина настороженно распрямляет локоть, протягивает бледные пальцы. Их тут же обхватывают и резко дёргают вперёд. Она терпит. Ничего: скоро это неприятное, тянущее ощущение в руке и плече пройдёт... Скоро шипы, царапающие её кожу до крови, заставляющие крепко зажмуриваться от боли, закончатся...              Серый один раз оглянулся назад, замечая её явный дискомфорт. Он сбавляет обороты, перехватывает её руку поудобнее: — Терпи, коза, атаманом будешь, — как всегда с усмешкой произносит он, что придаёт Маше сил. Идти вперёд гораздо проще, когда рядом есть кто-то весёлый и неунывающий... А может он просто наслаждался её болью и мучениями? — Ну вот, — наконец коза вываливается вслед за Серым из осточертелых кустов, — Порядок. Подумаешь, немного платье порвалось... — М-да уж, — говорит волк, окидывая её взглядом, — Как два пальца...       Вопряки её словам, вид у Маши теперь был совсем неважный. К бледности лица и рук теперь ещё добавились красные, сочащиеся свежей несвернувшейся кровью, царапины. Обычно аккуратные расчёсанные кудри сильно растрепались и стали походить на гнездо с застрявшими в них листьями и веточками... А про платье и говорить уж нечего — оно превратилось в лохмотья. Изодранный вклочья подол, один рукав и отваливающиеся декоративные бусины — вот, что нынче в моде у коз... — Теперь в этом лесу появился новый леший, — саркастично, однако без улыбки подмечает Серый, — И куда ты в этой юбке собиралась?... Нет, не стоило всё же тебя брать. К концу нашего похода от тебя так ничего не останется... Вот, что: возвращайся-ка назад, пока совсем копыта не отбросила.       Маша упёрла руки в боки и мгновенно перешла в режим сопротивления: — И не подумаю, — и следующим движением отрывает оставшийся рукав, наглядно демонстрируя свой протест. — Я ведь серьёзно, — в его голосе слышится напор, желание переубедить, — Посмотри на себя: едва смогла выбраться из шиповника. Твоё рвение, конечно, похвально... Я даже впечатлён тем, что ты зашла со мной так далеко. Однако больше это продолжаться не может... — Нет, Серый... Я не смогу. Ты знаешь, что я так не могу. — Опять двадцать пять! — вот почему она не слушает? У него ведь благие намерения! Он впервые больше думал о её дальнейшем благополучии и здравии, а не о том, что должен выиграть в споре, — Я ведь не предлагаю тебе сдаться! Это просто небольшой перерыв.       Маша качает головой. Устало вздохнув, она садится на покрытое со всех сторон мхом и грибами бревно. Недолгую повисшую тишину нарушает она же, оглашая своё решение: — Сделаем небольшой перерыв здесь... А потом продолжим путь. Обещаю, я не буду тормозить тебя... Дай мне участвовать в этом деле, пожалуйста.       Он мог бы всплеснуть руками, выругаться, оставить её ждать тут в конце концов... но вместо этого присел с другого краю, ничего не говоря. А Маша, почувствовав, что её слушают, продолжила: — Для меня это слишком важно... Не знаю, что будет, если не найду его... А теперь ещё и выясняется, что остальные тоже ушли в лес!... Будто сговорились свести меня с ума... Так как я могу уйти, когда все они там? — Никак, — понимающе мотнул он головой, — Я б тоже заволновался. Наверное. — И всё же сейчас ты выглядишь очень спокойно... Неужели совсем не переживаешь за своих ребят? Скоро наступит ночь, а они одни так далеко... — Шутишь? — по его лицу растянулась кривая улыбка. Серый зашёлся нервическим смехом: — Я с ними каждый день, как на ножах! Уже привык... А ты не дрейфь: мои парни козлят в обиду не дадут...       Его рука сама по себе потянулась к её спине. Он действительно хотел успокоить её, хоть немного сгладить углы... Однако одёрнул себя, сдержал странный порыв. — Есть хочешь? — вдруг спрашивает он. Вот это куда более знакомый ему метод: еда – лучшее утешение. По крайней мере, на вопящих мелких засранцах срабатывало... — У тебя что-то с собой? — коза отрывает от земли наполнившийся любопытством взгляд. — У меня есть бревно, — его позабавило то, как Маша непонимающе хлопнула глазами, — То есть, грибы на нём... Щас всё будет.       С этими словами Серый принялся откорёвывать опята от древесины, а затем (почти с маниакальным взглядом) стал насаживать их на тонкие веточки. Так аккуратно, так скурпулёзно, как никогда в жизни не делал — аж пот на лбу выступил. — Сырыми я их как-то не очень, — она проглотила сухой комок в горле, затем выставила руки впереди себя, чтобы не дай бог этот горе-грибник не заставил её проглотить склизкого опёнка. — Привереда, — мужчина шутливо сморщил нос и показал оскал.       Он и не собирался скармливать ей неприготовленные грибы: уже через пару минут возле бревна горел костёр, разожжённый его любимейшей зажигалкой. Ещё через полчаса Серый галантно, держа руку за спиной, как настоящий официант, подал «к столу» своё коронное сымпровизированное блюдо: — Вуаля! Ля шампиньона соуса болоньезе! — Ну и ну, — театрально восхитилась Маша «высокой кухне», — Какой пряный аромат... Ты добавил листья шиповника? Очень... необычно.       Она решила промолчать о том, что шиповник с грибами не очень то сочетается, и лучше его добавлять в суп или пирог... Справедливости ради, ей действительно понравилось попробовать что-то непривычное. Дерзкое и своеобразное, прямо как её сосед... А Серый почти светился от гордости: оказывается, вкусно готовить не так уж сложно. Ему лишь потребовалось вспомнить, что обычно люди кладут во всякие блюда приправы... Ещё он помнил, что одной из приправ является шиповник. Не ясно, откуда он это знал, но сложив два плюс два, волк продемонстрировал верх своего кулинарного мастерства. Хотя вряд-ли он ещё когда-нибудь будет так для кого-то стараться в готовке — это было выше его сил и достоинства. — А ты не будешь? — вкусная еда (на пустой желудок всё кажется вкусным) действительно приободрила Машу. Взгляд её стал более живым и активным, в голосе перестала мелькать хрипота. — Не, — Серый только наморщился, параллельно вытаскивая из кармана трубку и табак, — Я уже ими по горло сыт... А ты давай не говори с набитым ртом. — И всё же, разве за много часов ты совсем не проголодался? — обеспокоенным тоном переспросила коза. — Не мне тут нужны силы. Поешь, чтобы потом не свалиться с ног где-нибудь очень далеко от дома. Не очень то мне хочется тащить тебя дальше за рога...       Серый закурил, а Маша отчитывающе заметила: — Какая гадость. Ты ведь знаешь, что это вредно для здоровья?       Волк, смакуя, затянул дым и с улыбкой на лице выдохнул: — О да, ещё как.