Колыбельные

      Где-то вдали раздался рокот грома, хоть небо над долиной ещё было ясным. Ветер слегка усилился, качнул верхушки высоких сосен. — Гроза приближается, — опасливо сетует Петри, поглядывая вдаль. — Обойдёт, — Расс, в отличает от друга, не отвлекается на прогнозирование погоды и говорит тому сурово, — Не считай ворон, осёл! — Хорошая идея. Надо бы у них спросить, что там виднеется на горизонте... — всё также задумчиво.       Другой закатывает глаза со вздохом: — Пошли уже... Ну, подумаешь, маленький дождик! Это ведь не повредит делу. — Конечно. Просто... надеюсь, мы закончим всё прежде, чем успеем промокнуть до нитки.       Они некоторое время идут в напряжённом молчании. Ослика это мало беспокоило, он снова витал, кажется, в облаках. Рассул же никак не мог нормально собраться с мыслями, и потому попросил друга ими поделиться: — Петри... Ты правда думаешь, что всё получится?       Того будто вырвали из его чертогов разума. С удивлением (и почти без раздражения) он отвечает вкрадчиво: — А?... Ну, нам ведь тётя Маша помогает. Я ей верю. — Но... если бы это был кто-то другой? — Рассул на него не оборачивается, чтобы не показывать взволнованное лицо, — Что бы ты тогда сказал? — Я бы сказал, что идея дурацкая, — честно признаётся он, не в силах подбодрить друга ложью, — Но в простоте тоже есть своя сила. Поэтому план сработает...       Они дошли до указанного места, сели на землю, подобрав под себя ноги... Их почти ничего не выдавало, кроме слишком уж напряжённых плеч и сжатых ладоней.       Воздух стал непривычно тяжёлым. И звонким. Из-за переживаний Рассул начал очень уж дотошно вслушиваться в любой шорох, не важно, принадлежал он упавшей шишке или проходившему мимо незнакомцу... Каждый раз он вздрагивал, устремляя внимательный взгляд в сторону источника звука.       Но именно это их и спасло... — Пригнись! — вдруг он хватает приятеля за шею и утаскивает за две большие бочки у соседнего прилавка.       Он не просто заслышал шаги. Это был очень знакомый ему ритм ходьбы: тяжёлая и быстрая, будто от нетерпения, поступь. Рассул был готов поклясться, что знал, кому она принадлежит...       Мимо них промаршеровали два чёрных сапога. — Он? — Он! —в ужасе шепчет Расс и оглядывается, — Это плохо! Он может всё испортить... — Что он вообще тут забыл?! — осёл чуть приподнимается, высовывая голову. Видит, как Серый сворачивает за угол, — Пронесло... — Ненадолго. Он явно не в добром расположении духа... Возможно как раз таки из-за нас. — Но он не мог узнать! — Не важно, мог или не мог. Надо перебить наш запах.... Не то придётся сматываться, поджав хвосты, — он задумчиво рыщит взглядом вокруг, потом оборачивается, как-то странно поглядывая на бочку, — О, это подойдёт, — Рассул брезгливо запускает лапу внутрь. Через полминуты он перемазал всего себя рассолом, а затем принялся за друга. Тот был и не против пахнуть солёными огурцами, разве что от этого мог только разыграться аппетит...              ***       У жёлтого шатра, да и в нём тоже, кипела жизнь: люди и не думали расходиться, не смотря на угрозу попасть под дождь. Среди толпы затесалась и Маша, ловко сливаясь с наивными покупательницами, отчаянно желавшими приобрести безделушки. Разведывая обстановку, она вскоре выцепила взглядом хозяина сего чудного заведения: он сидел вразвалку на кресле с бархатной обивкой, сложив ноги на стол и наблюдая за тем, как его помощники-консультанты ловко впаривают товар.       Но вид у попугая был самый что ни на есть скучающий. Он смотрел на всех этих молодых девушек, как на медленно ползающих по стеклу мух...       Вывести его наружу будет труднее, чем она думала...       Коза незаметно берёт с полки бежевую шляпку с лентой, длинный кардиган и белую боа, пытаясь сменить образ деревенщины. Ей придётся произвести впечатление, чтобы отвлечь... Сделать всё, чтобы проклятый аферист оторвал свою пернатую задницу и последовал за ней.       Ещё пара минут, и новая Маша была готова к выполнению своей миссии. Она надевает маску аристократичной величественности, и, кажется, вся её личность подстраиваться под новый вульгарный наряд. В своё время (молодое и глупое) она много журналов и фильмов посмотрела, даже репетировала походку... Но светской львицей она так и не стала, зато обзавелась крепким хозяйством и уважением соседей. Сейчас бы Маша не стала ничего менять, даже если бы была возможность, а все эти обычаи и манеры казались ей просто напыщенной клоунадой. — Кто та милая леди?       Её новый образ сыграл свою роль, как нельзя лучше. — Не знаю, сэр, — отвечает его помощник. — Мы раньше не встречались? На ней знакомая одежда. — Возможно, это из вашей коллекции, сэр. — Интересно. Почитательница моих творений, — Перри поправляет бабочку на шее и с предвкушением сообщает, — Ну, пока жду, можно ведь провести это время с пользой. С приятной пользой.       Пригладив на голове зачёс, он с раскачкой встаёт с кресла и в темпе вальса быстренько направляется в сторону таинственной незнакомки. — Доброго дня, — улыбается своей фирменной сладкой улыбочкой. — Доброго, — неспеша переводит на него чуть оторванный от реальности взгляд Маша, — Ах, вы, верно, тот самый Пэррот, о котором я столько слышала. Давно мечтала познакомиться с вами вживую. — Я несказанно рад это слышать, мисс, — попугай галантно целует ей руку, распушив перья, — Приятно знать, что мои вещи носят столь возвышенные дамы. — Вы мне льстите... — её щёки лишь слегка порозовели от нанесённой пудры, чтобы скрыть веснушки и загар, — Мне далеко до совершенства, но... Слышала, что в высших кругах носят ваши вещи, вот и решила соответствовать.       Он расплывается в довольной улыбке, однако быстро подбирается, покашлев: — Кхм-кхм... Может, вы ищете что-то конкретное? — Честно говоря, мне сложно определиться... Но я буду счастлива, если именно вы мне что-то посоветуете, — она и не думала сбавлять градус лести. — Ну что ж, тогда прошу за мной. Я покажу вам эксклюзивные наряды, которые планировал выставить только к концу ярмарки.       Маша про себя победно улыбается. Полдела сделано, осталось лишь малое. То, что должны сделать мальчики. *** — Долго как-то, тебе не кажется? Может, пойти да проверить? — Чтобы нас заметили и рассекретили?! Ну нет, осёл... Это слишком непредусмотрительно, даже для тебя, — рысёнок вдруг переферийным зрением замечает яркое пятно – это красный пиджак попугая проплывает в нескольких метрах от них вместе с сопровождающей его козой, — Смотри!       Маша кидает на них мимоходом взгляд.       «Удачи...» — Пора... — Петрико вынимает из кармана складной ножик, купленный на вырученные деньги, и ловко прорезает им в ткани шатра небольшой ход.       Им пришлось хорошенько пошевелить мозгами, чтобы вспомнить примерное расположение стола и найти к нему самый короткий путь... Точнее, сделать самый короткий путь. Ну не с парадного же заходить с ноги... А так они могли быстро покинуть это место в случае чего.       Быстро и слаженно они подкрадываются к письменному столу. Петри начинает искать спрятанную кнопку в резьбе, но у него всё никак не получается её нащупать. Когда его уже начинает потихоньку трясти от того, что дело затягивается, раздаётся спасительный звук.       Щёлк...       Тем временем, Маша и Перри совершали свой неспешный променад по рядам рынка, обмениваясь комплиментами, обсуждая высший свет и его новые порядки. С модных сплетен они как-то плавно перешли на обсуждение своих собственных жизней. Работа, увлечения... семья. Отношения. К счастью, по большей части попугай говорил о себе, не спрашивая новую знакомую, а то иначе бы она давно посыпалась на личных вопросах... —... поэтому я стараюсь прежде всего смотреть не на внешность. Однажды обжевшись, глупый птенец уже не станет подлетать близко к солнцу, — Перри старался состряпать загадочный и привлекательный образ одинокого героя, вот только загадочные герои не тараторят безумолку, — Да-а... У меня были взлёты и падения, как в любви, так и в работе... Но сейчас я на коне! — Я... очень рада за вас, — еле-еле коза делает заинтересованный вид, — Нужно иметь смелость, чтобы...       Перри перебивает: — Думаю, если бы она знала, что я добился такого успеха, захотела бы вернуться. Но я бы сказал: «нет, слишком поздно, рана слишком глубока». — Что ж, справедливо... — её губы растянулись в кривенькой и не очень искренней полуулыбке, но он этого не замечал, — Возможно, и я бы не смогла простить. — Ну, нельзя знать наверняка, дорогая. По мне, так вы самый великодушный человек на земле.       Машу его комплимент только позабавил: знакомы десять минут, а он уже делает такие громкие заявления. Поэтому она не удерживается от замечания: — Не стоит раскидываться словами, иначе люди могут подумать, что вы не искренни. И не удивительно, если кто-то захочет вас оставить, подумав, что ему морочат голову. — Ха, — Перри надувается обиженным индюком, — Вот кто, а я уж точно не виноват. Они ничего не понимают! Все они! — Может быть... — ей было невыгодно сейчас спорить, хотя очень хотелось. Очень хотелось сказать ему и пару ласковых... а потом, возможно, прописать по зубам. Именно фантазия об этом успокаивала Машу, благодаря чему она могла так долго выносить этот эгоистичный бубнёж. — Вы очень приятный собеседник, смею отметить. — Я умею слушать, — проморгавшись, коза вновь заставляет себя влиться в разговор, — И слышать. Очень важное умение, когда тебе изливают душу. — Надеюсь, что секреты вы храните не хуже, — поглядывает на неё искоса попугай, — Знаете, несправедливо как-то, ведь я рассказал уже практически всё о себе. Но о прекрасной леди, сопровождающей меня на прогулке уже полчаса, ничего не знаю. Даже имени!       Маша нервно сглотнула. Что-то срочно надо выдумать такое... Такое... Чтобы он отстал. Но не ушёл. — Ну, знаете, я не люблю сразу так говорить о себе, — пытается тянуть время, сочиняя себе прямо находу легенду, — Нужно ведь понимать, какой перед тобой человек, чтобы открыться... — Я же и так открылся, — чуть настороженно и даже обиженно говорит Перри, вставая прямо перед ней, и наклоняется вперёд.        Теперь они едва ли не соприкасаются друг с другом носами, и Машу такое «сближение» точно не устраивало. Попугай просто впился в неё выжидающим взглядом: — Ну же! Я не кусаюсь! — подмечает игриво.       Всё-таки, было лучше, когда он болтал о своём, а не приставал вот так в открытую при честном народе. Женщина сжимает кулак, отводя взгляд в сторону, но это не помогает: его смазливое лицо всё ещё перед ней и никуда не исчезло.... Такого напора и давления на себе коза уже очень давно не ощущала. И по хорошему, при других обстоятельствах, она бы без стыда и сомнений вмазала ему по роже...       Вместо этого, сейчас Маша говорит следущее, вновь переходя на быстрый шаг: — Простите. Не хотела показаться грубой... Просто мне это тяжело даётся. Сложно заводить новые знакомства, когда имеешь старый неприятный опыт.       Она надеялась, что это заставит попугая отлипнуть от неё хоть ненадолго, ну так, если у него есть чувство такта... Но вместо этого он начал задавать новые вопросы: — У вас тоже разбито сердце? — его брови испуганно взметнулись, — Как же так?! Что за негодяй посмел...! — Он вовсе не негодяй, — серьёзно, даже рассерженно отвечает Маша, и в этот миг она перестала играть, перестала почему-то задумываться над ответом, — Это был мой муж. — Муж? — Перри был не готов сражаться, пусть даже и за такую красавицу, в кулачном бою, поэтому настороженно переспросил: — Что же случилось? Он вас оставил?        — Буду с вами откровенна... Я вдова, — на эти слова в сердце отозвалось что-то знакомое... Со скрипом и болью, как будто часовой механизм с заржавевшими шестерёнками, оно зашевелилось, забилось между рёбер. Маша сжала в кулак ткань на груди и мерно проговорила: — Мой муж был прекрасным человеком... Лучшим из всех, кого я когда либо встречала. — Ох, мне так жаль, — вздыхает попугай, надеясь воспользоваться моментом и пойти на сближение, — Это так ужасно! Так не должно быть... Несправедливо, что это произошло с вами. Нельзя горевать таким прекрасным дамам. — Такова жизнь. И ей всё равно, что нам будет больно, что мы будем тосковать...       Погрузившись в себя, Маша не замечает на земле камня и спотыкается. Лёгкая белая босоножка слетает с неё и приземляется стёртой подошвой вверх... — О, давайте руку. Я помогу, — он услужливо подставляет плечо и наблюдает, как Маша быстро обувается... Подол строгой юбки приподнялся, обнажая загорелые лодыжки. А на ступне виднеются мозоли....       Ноги, которые много ходили. Руки, которые много делали... И эта обувь — точно не обувь аристократки.       Маша встаёт на обе ноги и вновь улыбается: — Так о чём мы...?       Она смотрит в его глаза. На целую минуту всё вокруг замедляется: и карусели, и танцоры, и прохожие.       Он понял. — Не знаю, кто вы, — наконец начал попугай, пятясь назад, — Но точно не та, за кого себя выдаёте. — Постойте! Что не так? Неужели вы оставите меня одну? — отчаянно пытается надавить на жалось Маша, но он только прибавляет ходу. — Простите, мне пора... — и наконец переходит на бег. Перри, тоже запинаясь и спотыкаясь на неровной дороге, дал такого дёру, что позавидовал бы марафонец.       «Стоит мужчине узнать женщину получше, как он тотчас сбежит, сверкая пятками!» — подумала коза, смиряясь со своим провалом.       А Перри уже добрался до противоположного конца ряда, заныривает заугол... Но вскоре выходит из-за него спиной, отчего-то испуганно выставляя перед собой руки.       Из-за маленького магазинчика показывается Серый: — Ай-яй-яй, как не стыдно бросать даму одну...       Лицо Перри перекосилось то ли от неприязни, то ли от испуга. Он попытался выкрутиться: — О, тебя то я и ждал! Наконец-то, идём скорее! — Ага, так и разбежался.... У меня тут свои дела, — Серый переводит взгляд на Машу так, будто заранее знал, где она стояла. Легко нашёл её фигуру вдалеке, а потом беспардонно выкрикнул: — Ты чего вырядилась так? У тебя что, юбилей?       Коза ошарашенно хлопает глазами. У этого парня была удивительная способность появляться в неудачное время. — Ты должен уйти! Сейчас! — кричит в ответ, сокращая дистанцию. Всё-таки, ещё есть надежда остановить Перри и спровадить Серого. — Не понял, — он угрожающе в вскидывает подбородок, будто готовился крыть её матом, — Это с какого перепугу?! — С такого! — выплёвывает Маша, — Не мешай! Не твоё дело! — Ах, простите, что помешал вашему сопливому свиданию! — он разводит руками и говорит ещё громче, окончательно вгоняя бедную в краску, — Нет, серьёзно, коза! Вот он?! Правда? Я в тебе си-ильно разочарован...       И хохочет, словно в последний раз. А Маша краснеет, как никогда. — Ты... Ты не так понял... — на её лице залегла тень отвращения, — Это всё не то, чем кажется! — Ой, да ладно, — Серый пытался непринуждённо махнуть рукой, но вместо этого получилось какое-то скованное и хаотичное движение, будто он сам ещё не определился, что хочет выразить, — Мы же взрослые люди... Не переживай, не выдам. Я – могила. — Нет, серьёзно! Ты не так понял! — наконец она оказалась рядом и подступилась к нему... Пришлось задрать голову и смотреть снизу вверх, отчего ситуация стала казаться ещё более унизительной и патовой... — Ну да, да... Конечно, как скажешь, — он отворачивается, намереваясь продолжить свой путь к счастливой одинокой жизни, — Ну всё, бывай. Счастья вам, молодые, а у меня дела. — В-вы что, знакомы?! — Перри метается взглядом то к одному, то к другому: его зажали с двух сторон, как клещи грецкий орех. — Замолчи! — неожиданно резко выдаёт женщина, — Ох, наконец-то я это сказала!       Разворачиваясь в противоположную сторону, волк умудрился незаметно для Маши зыркнуть на попугая. Да так страшно и злобно, что у того снова ком встал в горле. Он не смел возразить или снова к нему обратиться.       Пернатый решил отложить пока переговоры... Серый что-то сегодня явно был не в настроении. Лучше лишний раз его не дёргать и попробовать завтра... А лучше в четверг... Через пару неделек...