Колыбельные

      Он ничего не должен. Ни ей, ни другим. Он не просил о помощи, коза сама полезла не в своё дело. Сама...       Эти мысли крутились в его голове по кругу, но оттого не становились более убедительными... Никак. Как бы он не старался, приводя разумные аргументы самому себе, его всё не отпускало. Он просто не хотел быть благодарным! Стоит тебе поверить, стоит сказать «спасибо», ответить добром на добро, как ловушка тут же захлопнется, шею стянет тугой верёвкой, а в рот сунут узду.       Он хорошо усвоил этот урок... — Парни, я вернулся, — понуро говорит он, придя домой. Тошнотворное чувство после её слов о том, что ему уже не помочь, не отпускало даже здесь. Даже в мягком кресле.       Он не сразу заметил, что в башне один. А когда заметил, его взяло ещё большее раздражение: утром наотрез отказались с ним идти, а теперь слиняли куда-то, лишь бы с ним не пересекаться!        Неужели он настолько их обидел, отвратил от себя? Нэл даже не пришёл завтракать... Наверняка всё ещё дуется из-за горки... А он перед ним даже не извинился за тот инцидент. Вот он и ушёл, а парни за ним следом... Они могут прийти назад только через несколько часов... А может даже дней? Вернутся ли они вообще к нему, учитывая, что у соседки трава им показалась зеленее?       Вот это и называется «хотел как лучше, а получилось как всегда»...       Так странно, и так глупо. С чего бы вообще ему чувствовать себя виноватым? Раньше он всегда был скуп на ласку и добрые слова к своей стае, и это ни их, ни его самого никогда не волновало. Так отчего же теперь... Что же теперь могло измениться?       Это всё снова коза виновата: возложила на него груз каких-то своих ожиданий, а когда он отказался прибегать к ней за косточкой, виляя хвостом, вся такая разобиделась и поставила на нём печать «непригоден»! И самое обидное, самое неприятное то, что ему не всё равно. Ему не всё равно, как могло бы показаться, что думают о нём ребята, и почему-то не всё равно, что говорит коза... Вот это уж точно глупость, за которую он был готов колотить себя по голове кулаками, пока та не начнёт нормально соображать.       Серый и правда сжал ладони и занёс их над головой, как вдруг, словно бы испугавшись кары, внутреннее «я» выдало мысль...       Да ему вообще никто не нужен!       Слишком сильно уж он зациклился на соседке и на её рогатом выводке. А что же остальные жители? Ведь он может завести беседу с кем угодно! Кто там у них есть ещё поблизости... Если постараться, он вполне может произвести хорошее впечатление, даже если придётся снова отыгрывать роль приветливого соседа, коим он, конечно, в действительности не является, но что не сделаешь ради дела...       Ведь чем он хуже козы? Он легко сможет втереться в доверие и подружиться со всеми, точно как она! А парни... Что ж, сами виноваты. На обиженных воду возят.       Больше он бегать за ними не будет.        ***       Причина, по которой Расс и Петри поспешили уйти до прихода вожака, сейчас была в полуразваленном сарае, связанная по рукам и ногам. Единственный вход сторожили два горных барана с очень уж суровыми и угрожающими выражениями лиц, будто их пленник не ребёнок, а важная шишка какая. Ринуться на них в атаку с голыми руками казалось просто самоубийством, так что...       Чтобы вызволить «принца» из заточения, два храбрых рыцаря решились пойти на сделку с дьяволом. — Думаешь, этого хватит? — Мы можем только надеяться, — Петрико поглядывает на маленький невзрачный мешочек, в котором находились их «несметные богатства», — Он же не сказал, сколько именно нести... Тут точно хватит на шубу.... Ну или хотя б на пальто. — Мало для выкупа... — Рассул касается дрожащими пальцами лба, будто что-то пытаясь подсчитать в уме, — Если не сработает, если всё будет плохо, нам придётся снова уйти...       Прямо за их спинами раздаётся ошарашенный услышанным голос: — Уйти?! Зачем?! — Маша ещё не так далеко отошла от рынка, а заметив «волчат» тут же поспешила к ним, чтобы поделиться хорошими новостями...        Но хорошие новости теперь придётся отложить.       В мгновение ока парней нехило так скукожило, будто они пытаются сжаться до размера микробов... Сделать вид, что не услышали, и просто уйти? Нет, это глупо. Тогда остаётся только импровизировать...       С растерянным сопением ребята медленно разворачиваются к ней, вжав головы в плечи, словно по ним вот-вот стукнут чем-то тяжёлым. — З-здрасте... — Здрасте! — она недовольно фыркает, наблюдая за их искривившимися в попытке улыбнуться лицами. Что эти, что Серый сегодня какие-то жутко несобранные, — Что случилось?! Что всё это значит? — Мы просто хотели... хотели... Уйти, то есть, пойти... — Пойти на пустырь, — помогает Рассулу Петри, подкованный в формулировании мыслей находу. — Чтобы собрать травы и мха, — дополняет другой. — Вот как! На пустырь, значит? — Ага! — в унисон ответили они. — И? Зачем? — Маша одарила их пристальным взглядом... Таким взглядом можно легко прожечь ложь, словно раскалённым ножом луковицу. Слой за слоем до самого центра...       Он хотел бы сейчас просто раствориться в воздухе! Рассул не мог так, не мог ей врать после всего, что было. После всего что она для них сделала... И в этот самый момент он уже готов был во всём признаться, однако более стойкий товарищ его опередил: — И... — Петрико смотрит наверх, как будто пытался достать ответ с неба, — Нам нужно это для того, чтобы... — снова пауза, во время которой его взгляд судорожно метается из стороны в сторону, — Чтобы собрать мха и травы... Дом утеплить!        — Но на нашем пустыре ни мох, ни трава не растёт, — свой неразрушимый аргумент она дополняет приподнятой бровью и самым уверенным, самым невозмутимым выражением лица, от которого и ему тоже захотелось провалиться под землю... — Нет! — замахал руками, будто перечёркивая всё вышесказанное, — Мы хотели зайти на пустырь мимоходом!       Если уж врать, то врать до конца, чтобы не опозориться. Правда, этот совет редко когда работал.... — Зачем? — не отступала коза, надеясь, что парни, наконец, сдадутся... Но видно, всё было хуже, чем она думала. — А там Нэл, — осёл даёт себе мысленно оплеуху: зачем его сюда приплёл? Теперь она точно что-то заподозрит... Нужно срочно ретироваться, — Ждёт нас... Так что нам надо бежать, извините!       Он даёт другу сигнальный кашель, и они, точно перепуганные тенью большой птицы суслики, разбежались поначалу случайно в разные стороны, но потом заметили свой косяк и торжественно воссоединились, продолжив путь в одном направлении.       Машу их поведение, мягко говоря, насторожило. Она знала, что если дети натворили нехороших делов, то будут молчать до последнего, как партизаны, пока всё не станет совсем худо. Но разве стоит это всех страданий? Разве они не понимают, что взрослые могут и хотят им помочь? К чему весь этот балаган... Наверно, из-за недоверия?       Подопечные Серого уже не маленькие дети, и случилось у них явно что-то посерьёзнее ободранных коленок... Если так, то стоило бы предупредить его... Но Маша тут же отмела эту мысль: так она лишь отвратит от себя ребят, которые и так, наверняка, перепуганы до смерти... И им не хватало только навлечь на себя гнев вожака.       Ну что ж...       Маша примерно запомнила направление, в котором убежали ребята... Ох, прав был волк. У неё и впрямь «барсучий нос». Она снова лезет не в своё дело, и ничего не может с собой поделать! Но нужно удостовериться, что всё хорошо. А если всё плохо... Тогда плевать, что о ней сказал бы грымза-сосед.       После нескольких минут безуспешных поисков ей начало казаться, что уже поздно, и она не сможет найти парней в толпе, как вдруг издалека женщина подмечает знакомые фигуры. Она не торопится сразу подойти: словно ночной охотник, Маша подкрадывается сбоку и занимает самую удобную для себя позицию, чтобы видеть и слышать всё, что происходит.       К её удивлению, они говорили с попугаем. — Хм, как-то мало, мои дорогие. — Но это всё, что у нас есть! — воскликнул Рассул, разводя руками. — Ма-ло! — издевательски проговаривают ему по слогам Перри, — И к тому же вы не выполнили главное условие! — Да какое ещё условие?! — он начинает вскипать, точно чайник, и Петрико приходится прервать друга, пока он не наговорил ничего лишнего: — Простите, но мы никак не можем дать сейчас большую сумму... Мы не в состоянии, так сказать. Но, может, позже... — Условие выполнить не в состоянии, значит! А воровать в состоянии?!       На секунду мир вокруг Маши замер. Нет, нет! Не ослышалась ли она? Точно ослышалась! Это ложь, этого не может быть!        — Простите?! — запас вежливости для попугая у Рассула давно иссяк, — Кажется, вы что-то попутали! Мы ничего не крали! — Вы может и нет, а вот ваш дружочек... — он многозначительно обводит их взглядом, задерживаясь на карманах, — И то я не уверен, что вы не замешаны в этом. Но, к сожалению, мне не удалось раздобыть доказательств, а то так бы все втроём в сарае сейчас сидели! — Вы всё не так поняли! Наш Нэл и мухи не обидит, это всё просто одно огромное недоразумение!... — Меня не волнуют ваши совершенно неубедительные оправдания, — Перри нарисовал в воздухе пальцами какую-то незамысловатую фигуру, — Был договор, были условия. Что в них сказано?       Расс морщит нос, переводя взгляд на друга. Сам он не хотел это озвучивать. — Принести выкуп... Тридцать тысяч... — пробурчал Петрико под нос.       Сумма для них была не просто большой... Она была неподъёмной. Даже если бы они батрачили день и ночь у тёти Маши, они бы не набрали и половины... Поэтому парни надеялись договориться иначе... Использовать любой шанс... — А вы мне отдаёте только две! — Перри, почему-то совершенно не скрывая, хитро ухмыляется, — Если не можете заплатить, тогда придётся отрабатывать, — он на несколько секунд задумался, бормоча под нос: — Так-с, семью четыре, да помноженное на десять, ещё праздники... Получается, чтобы набрать нужную сумму, вам нужно работать на меня два года. — Два года?! — завопили оба. — Каждый день. — Каждый день?! Вы шутите?! — Нет, — Перри выпячивает грудь и начинает загибать пальцы на руках, — И в субботу, и в воскресение, и в Майские, и на Новый год... Каждый день. С восьми до шести. — Н-но, мы не можем так! — Рассул схватился за голову, — Это же рабство практически! — Да уж!... — для Петри это был особенно сильный удар поддых. Все его планы на беззаботное будущее рассыпались, как замок из песка, — А что мы скажем Серому?! Что нас уводят на каторгу?!       Вдруг Перри дёрнулся, словно от удара током. Его глаза судорожно забегали, лоб за пару секунд покрылся испариной. Пока парни продолжали горячо обсуждать ситуацию, попугай пытался осмыслить то, что услышал... И наконец он переспросил: — С-серый? — Перри вытирается платком, но потеет от волнения всё больше, — В-вы знакомы?               — А? — насторожился Расс, — Какое вам дело? — Ну, вообще-то не просто знакомы, — вмешивается Петри, пока его товарищ всё не испортил. Он искренне обрадовался: Серый совсем недавно надрал зад попугаю, так что тот не должен сильно выкабениваться по поводу размера выкупа... Вот он, их шанс! — Мы довольно близки. Можно сказать, ближайшие родственники. Ну, Нэл так уж точно... — O, very good, — Перри серьёзно задумался: если он сейчас накосячит, вполне возможно, что старый знакомый придёт по его душу... Но и отпустить волчонка будет для него опасно, ведь мелкий наверняка тут же побежит жаловаться... А оставаться без страховки очень уж не хотелось.       И как он сам не догадался, что двое единственных волков на всю округу могут оказаться родственникам? Вот и влип же... Но раз уже влез ногами в лужу, так нужно хотя бы иметь смелость, чтобы пересечь её.       Пора выкладывать из карманов козыри. — Тогда давайте заключим новую сделку.       Петрико и Рассул незаметно переглядываются, находя в глазах друг друга одно и то же — облегчение. Кажется, пронесло...       Перри ещё колеблется, будто не уверен в том, какую карту выложить следующей. Спасовать или... — Я прощу вам долг и забуду, что вы что-то вынюхивали в моём шатре... — Да! — парни хватаются друг за дружку, крепко обнимая. —...если Серый согласится на мои условия. — Какие условия? — уже менее радостно переспрашивают они. — А? Да так, пустяки. Просто поможет мне с раскруткой, сделает пару делишек, туда-сюда... Ничего такого.       Он всё-таки решил пойти вабанк...       Улыбки с их лиц медленно сползают. Рассул первый отлипает от друга: — И долго?... Ну, помогать ему надо...       По спине пробежал холодок. В ожидании ответа время тянулось, словно они наблюдали за всем через толщу льда. Всё вокруг казалось каким-то искривлённым и мутным... И Перри, как на зло, держал напряжённую паузу. — Ещё не знаю. Это дело тонкое... Решишь одну проблему, и тут же приходит другая. Бизнес, дорогие мои — ничего не поделаешь... — Эй, это тоже нечестные условия! — терпение Рассула (а его обычно было достаточно, чтобы выносить выходки друзей) с треском лопнуло. Он выпускает когти, уже открыто ругаясь на попугая: — Вы хотите забрать Серого на неопределённый промежуток времени и использовать его для своих гадких махинаций?! Да он на это никогда не согласится, придурок лупоглазый! — Тс, вы как слепые щенки и котята! — всплеснул он руками, — Не видите ни возможностей, ни перспектив! Я предлагаю ему знакомую работу, на которой он сможет вновь подняться на вершину. Даже больше! — Перри деловито поправляет запонки на рукаве, — Это партнёрство, а не кабала! — Какая ещё вершина?! Нахрен нам сдались твои обещания золотых гор! — Мы подумаем над вашим... предложением... — Петрико пытается сгладить углы резких высказываний товарища. — У вас не то чтобы есть выбор... Либо так, либо прощайтесь с этим... как его там... Короче с невезучим дружком. Я не поленюсь доставить его в город в цепях, если потребуется. Будет уроком такому же сброду...       Рассул обомлел. Он понятия не имел, что можно сказать. Что противопоставить этому наглому упырю... Надо признать, что Перри был мастером шантажа... — Даю вам час, чтобы привести Серого! В противном случае полетят головы, — он глянул исподлобья на их перепуганные лица и со вздохом добавил: — Фигурально выражаясь, конечно.              Перри предчувствовал, что вся эта затея выйдет ему боком. Но он не мог остановиться. Не теперь, когда его гениальный план был на полпути к выполнению! Всё было так просто: он лишь хотел использовать волчонка как рычаг давления, чтобы склонить старого знакомого к безвозмездной помощи... Ну и заодно припомнить ему гнусное предательство.       Судьба подарила такой невероятный шанс... Так что все риски казались оправданными. В бизнесе всегда есть грязная работа, и кому, как не Серому плуту можно её доверить? Тем более, что на памяти не было никого, кто преуспел бы в этом так же, как он...              Петри и Расс плетутся прочь, опустив плечи. Через пару минут последний вдруг заорал: — Не мог промолчать, осёл?! «Ближайшие родственники»! Теперь всё ещё хуже, чем было! — Откуда мне было знать, что он окажется таким мстительным подонком?! — тот лишь развёл руками, — Я лишь пытался его смягчить...        — Да это вообще незаконно! Надо жалобу писать!... Куда-нибудь!... Ты ведь умеешь писать? — Бесполезно. Никто нам не поверит... А даже если начнём судиться, нас не воспримут всерьёз. Не имея ни денег, ни статуса, официальщиной мы ничего не добьёмся... Лучше сделать так, как сказал попугай. Остаётся лишь это... — Серьёзно?! И что тогда станет с Нэлом?! Его будут держать в заложниках, пока он не постареет, или пока не постареет Серый! Ты же понимаешь, что тогда мы их обоих потеряем... Сдадим друзей, чтобы самим выйти сухими из воды?! Тогда уж лучше согласиться на каторгу! Отработаем два года и всё снова станет, как прежде... Да же, Петри? — Я... не знаю... — К Петрико подкралось ощущение сковывающей беспомощности. Будто всё, что он делал или сделает лишено всякого смысла... Так что он закрыл лицо руками, стараясь отгородиться от вопрошающего друга, который требовал от него немедленно сказать решение, — Я не знаю!       Вдруг кто-то хватает их за плечи, заключая то ли в объятия, то ли в удушающий хват... — Я знаю, — тётя Маша оказалась на удивление крепкой при своей изящной комплектации тела. — В-вы... — Петри не мог смотреть ей в глаза, не краснея от стыда. Сколько же они чуши ей наговорили...       Маша, не дослушивая его, скомандовала: — Значит так. Вы мне расскажете в деталях, что произошло... И может тогда я смогу вам помочь.       Ребята смотрят друг на друга сначала испуганно, пытаясь вновь на ходу придумать какое-нибудь оправдание... Но потом смиряются. Всё, финита ля комедия. Больше клоуны на арене не выступают, у них недельный перерыв...       Нервы Рассула благополучно сдают: — Я не хочу на каторгу-у-у!...