Колыбельные

      Серый тоже лукавил, когда говорил, что сразу раскусил замысел козы… На самом деле он действительно вначале в упор не замечал подвоха, думая, что глупенькая соседка лишь зря сотрясала воздух своим хвастовством.       Но потом Маша набрала обороты… И когда волк, расслабившись, почти что всухую продул третью партию, он призадумался…       Что-то тут нечисто.       Он начал тоже поддаваться и обнаружил, что гениальное мастерство козы куда-то пропало. Её ходы стали ещё более нелогичными и абсурдными, чем у него! А это могло значить только одно…       Он не стал раскрываться до самого конца, потому что ему очень, очень хотелось посмотреть на её лицо, когда он, с важным видом великого сыщика, объявит козе о её промахе. И тогда она, устыдившись своего обмана, с позором покинет его обитель…       И вдруг что-то в нём щёлкнуло. Не захотел Серый после всей этой клоунады с поддавками прогонять Машу. Не захотел? Ну, да… Потому как ему было страсть как интересно узнать, может ли соседка обыграть его в честном поединке? Оказалось, что может, ещё как. Пусть он в этот раз и обскакал её… Но с таким маленьким отрывом, что его победа казалась почти что случайностью.       Серый бы не хотел, конечно, продуть какой-то рогатой домохозяйке, которая наверняка в своей жизни ничего сложнее плана работы на день не продумывала… Но больше поражений он ненавидел только подачки и послабления. Так что в этот раз мужчина рискнул и, к его счастью и триумфу, не прогадал…       И всё же он был на волоске. Чтоб такого больше не повторилось, надо потренироваться… Ах да, они же договорились больше не видеться. Ну что ж, это ведь он и предложил… Чего сейчас то уж об этом думать и гадать, что было бы, если бы игра в шашки повторилась?       Для стаи так будет только лучше. Его обалдуи наверняка обрадуются, узнав, что теперь их никто не будет гнать прочь. Конечно, и к площадке козлячьей они подойти не смогут, но это точно лучше, чем если бы их вообще на каждом шагу шпыняли Машкины отпрыски.       В итоге, всё, что ни делается, к лучшему. Наконец-то их ожидает спокойная жизнь в маленькой деревеньке… Вдали от пыли, копоти, каменных мостовых и одинаковых на лицо прохожих в серых пальто с зонтиками, шляпами, портфелями и безвкусными галстуками…       Флэшбэк.       Серый не от природы получил талант к азартным играм. Были времена, когда он с парнями (не волчатами, а другими ребятами) играл во дворе в карты до поздней ночи. Иногда просто так, иногда на деньги, желания… и на грязную, не всегда законную, работёнку. Да, как бы он ни хотел обойти стереотипы стороной, жизнь такая штука — ничего не поделаешь. Нужно как-то крутиться, выживать, пока этот город и его каменные стены не расплющили тебя в мясной блинчик.       Ну так вот, когда он только начинал свои похождения в возрасте чуть помладше племянника, проиграл он в карты как-то одному небезызвестному пацанчику… Слухи ходили о его свирепых выходках на улицах разные, так что все, кто тогда был в радиусе двадцати метров, куда-то потихоньку смылись... Остался только Серый и странный незнакомец.        Обычно с ним водилась такая же дворовая шпана, но этот перец летал явно повыше. И предложил (ну, как предложил, это ж было обязательным условием после проигрыша) он ему «плёвое дельце».       Стоит ли рассказывать, что дельце это тянуло на немаленький срок за решёткой? Серый так и сказал ему: «дурно твоя затея пахнет», но кто ж станет слушать щенка, у которого ещё даже клыки не окрепли?       Делать нечего: в итоге волку пришлось сделать всю грязную и самую опасную работу. Залез на склад, отпер двери… В помещение вошли ещё четверо с мешками. Таскали они, конечно, не золото или бриллианты. Обычное вино, даже не первоклассное. Но в таких размерах кража точно считалась бы крупной…       К счастью или к горю, Серый справился со своей задачей блестяще… Но после этого, не успел он опомниться, как тот парнишка снова позвал его в дело. Настойчиво так позвал. А потом ещё и ещё…       Эта грязная, бесчестная работа затянула его, словно болото. За Серым следили, не спуская глаз. Использовали, как пушечное мясо, а затем делили между собой добычу. Ему, справедливости ради, перепадал нехилый такой кусок… Всё-таки без него бы вообще ничего не выгорело и в тот раз, и во все последующие. Так что волк наш поднялся, окреп. Можно сказать, твёрдо встал на ноги в этом «бизнесе».       В какой-то момент денег у их банды стало хватать на раскрутку собственной организации. Больше они не воровали, по крайней мере не так очевидно… Тот хмырь вырос до Главы собственного торгового предприятия, а Серый стоял в первых рядах его свиты, если не ближе.       «Этот город будет наш» — вот что сказал ему Глава в тот день. В первый день их встречи, когда они сидели на каменном заборе и играли в карты. Тогда Серый не воспринял его слова всерьёз... а потом он снова их услышал, когда их мелкая дворовая банда доросла до авторитетной группировки... Что ж, Глава своё слово сдержал…       Волк мог бы воспользоваться положением и столько всего сделать… В его руках было всё, о чём он мечтал, но то, как это ему досталось... Его внутренности выворачивало наизнанку от мысли, что он отдал родной город на растерзание кучке зазнавшихся головорезов... Он сам почти что стал одним из них...       Чёрт с ними!

      Конец флэшбэка.

      Он запихивает в трубку последний табак. Садится в нагретое после козы кресло… И выдыхает кольцо из дыма, глядя на шахматную доску.       Быть может, он просто подрастерял хватку… Стал слишком сентиментален, больше уступчив. В прежние годы — совсем юные годы — он бы не вошкался тут с козами, а сразу сделал бы что-нибудь эдакое, чтобы припугнуть их раз и навсегда… А теперь он только и может пугать ворон своими синяками под глазами, как старое потрёпанное пугало.       Может и так. Может, и впрямь хватка не та. Но одно он знает точно: за всю его проклятую жизнь его обыгрывали только два человека — Глава и… добрая соседка тётя Маша. Немыслимо! Их имена даже в одно предложение ставить странно… Олицетворение бесчестия, коррупции, разбоя и многодетная ходячая мораль. Интересно, что бы было, встреться они? Наверное, тогда бы запустился процесс аннигиляции и вселенная бы схлопнулась… ***       Вечером в сторожевую башню прискакали его оболтусы. Все в ссадинах, репейнике, рожи грязные, но почему-то жутко довольные...       Серый неохотно спрашивает: — Ну, чего лыбитесь, черти чумазые? Девок симпатичных видели что ли? — Лучше! — Нэл даже не понял дядюшкиного подкола и как всегда ответил без задней мысли, — Дядь, я раков наловил!       И с этими словами волчонок гордо демонстрирует вожаку копошащихся усачей в ржавом ведре. — Мы наловили! — отпихивает его Рассул, забирая добычу. — Ну, да, да! — Нэл чуть поубавил святую наглость, — Они мне помогали. Немного. — Да щас! А кто скрючившись в воде по пояс стоял четыре часа?! Ты что ли?! — Мы все стояли, — Петрико пытается их унять, — Просто кто-то имеет природный дар добытчика, а кто-то... Нэл. Но это не значит, что он не заслуживает похвалы. — Ты вообще молчи, осёл! — рявкнули на него оба, — Если б мы тебя не заставили, ты бы так и продолжал облака считать! — Эх, — вздыхает он мученически, — Я вас не осуждаю... Не всем дано понять душу творца... Она принадлежит только небу. — Тьфу ты, творец... — шипит рысёнок, ставя ведро на стол, — Ну хоть поедим, наконец, чего-то... съедобного. — Не понял, — угрожающе повёл ухом Серый, — А то, что я вам приношу несъедобно что ли?! — Нет конечно, дядь, ты что! — бедный Рассул сжался, будто в него вот-вот полетит камень. — То-то... — волк отводит от него пронзительный взгляд, — Давайте, шуруйте мыться и за стол. — Мыться?! — громко переспросила вся троица хором. — Вы в таком виде за обедом собрались сидеть?! — он молниеносно обводит взглядом каждого из них с ног до головы, давая понять, что смельчак, не выполнивший его указание, будет спать сегодня, в лучшем случае, в прихожей. А в худшем и на улице...       Уловив этот посыл, Петри и Рассул, утянув за собой туго соображающего Нэла, пулей выскочили на улицу. Причина их замешательства была очень проста: ни разу ещё дядя не заставлял их мыться... Ну, то есть, конечно, они купались в речках, озёрах, но то было точно не для марафета. — Странный он какой-то, — замечает Петрико, — Чудной сегодня... — Он всегда был чудным, если ты не заметил, — рысёнок трёт лапы старым куском мыла, найденным в кухонном шкафчике. Пахнет, конечно, не лавандой — от противного дёгтя щиплет нос — но только так можно оттереть всю эту грязищу... — Эй! С чего это мой дядюшка странный?! — Прости, Нэл, — ослик втягивает воздух через губы со скрипом, — Но он прав. — Ну вы... — волчонок возмущённо набирает воздух в лёгкие, пытаясь подобрать цензурные слова. — Ладно тебе, мы ж не со зла, — Петрико хлопает его по плечу, — Просто наблюдение. Беспокоиться не о чем.       Рассул и Нэл, конечно же, вскоре быстро обо всём забыли, как только сели перед тарелками с приготовленными раками (тут уж Серый просто не мог запороть блюдо: всего-то надо было их сунуть в кипящую воду). Оба тут же схватили свою с трудом добытую еду за клешни и с громким хрустом, даже не чистя, стали вгрызаться в мякоть, брызгая ароматным соком. Но вот Петри, хоть и тоже был до ужаса голодный, всё ещё помнил о неожиданном указании...       Не меньше парней был удивлён и сам Серый. Ну что он, в самом деле, как беспокойная мамочка? Сначала «вымой руки перед едой», а потом это будет «не гуляй допоздна» и «не сутулься перед гостями». Слыша эти типичные фразочки от кого-нибудь на улице, его мутить начинало! Ну это ж никакой свободы у бедного ребёнка! А когда вырастет он, будет тыкаться везде и лажать, потому что в нужное время совсем шишек не набил. И вырастают из таких вот маминых детишек неподготовленные к жизни Митяи...       Вспомнил он за обеденным столом зачем-то про этого козлёнка, и даже как-то жалко бедолагу стало... Ну это ж прям вообще беда-беда! Ни гвозь забить, ни доску поставить не уметь в двенадцать лет! Зато драться то мы умеем, как же без этого... Может, малец так пытается утвердиться? А что: если он бытовой овощ, то ему только и остаётся, что кулаками махать, чтобы совсем уж ничтожеством не выглядеть в глазах других...       Но всё это домыслы. Домыслы и только. Может, Митяй такой потому только, что родился с рогами? Может, расположенность у него такая к хамству и насилию? А Серый уже напридумывал себе, чуть ли не оправдывать начал... — Дядя, ты фего не ефь? — с набитым ртом заговорил Нэл. Когда у него надувались так щёки, он страшно походил на запасливого хомяка. — Задумался... — Серый тыкает красный панцирь рака вилкой: чтоб ему такого сказать, чтобы племянник от него отстал? — Соли надо бы раздобыть... — Завтра у тёти Маши... — Нэл не успевает договорить – ему снова закрывает рукой рот Рассул, перебивая: — Мы найдём где-нибудь... — он уже просёк, что в этом доме произносить имя данной особы – всё равно что крикнуть: «мушкетёры – отстой!», поэтому попытался перевести внимание, — Попробуем возле скал поискать, как вы учили. — Хорошо бы... — задумчиво начинает рассуждать вожак, — Но вряд ли здесь вы что-то найдёте. Почва не та, рельеф. Скорее всего, и у гор скудные запасы, так что придётся где-то выторговать. — А у вас деньги есть? — Найду, — выдыхает мужчина, — В конце концов, можно и обменять на что-нибудь... — На что? — полюбопытствовал Нэл. — Да хотя бы на раков, — отмахивается волк, но племянник не унимается: — А что мы тогда солить будем? — Ещё наловим... А вообще нам не только соль бы пригодилась. Сети бы прикупить рыбацкие, удочки, инструменты... И табак, — грустно вздыхает он, — Табак позарез нужен. — А с кем меняться? — Да с кем угодно! — выпаливает мужчина и поправляется: — С кем угодно, кроме козы. С ней мы больше пересекаться не должны. — Как это? — тут уже Рассул начал задавать глупые вопросы. — А вот так. Мы заключили сделку, — улыбается Серый, — Больше они нас не побеспокоят. Ходите, где хотите: противные козлята больше не посмеют на вас нарываться. — Да? Вот круть! — волчонок искренне обрадовался, хотя ещё не до конца осознал, что же всё это значит. Но у него уже сформировалась привычка радоваться всему, что с довольным видом говорил дядя.       А вот реакция Петри и Расса ограничилась только удивлёнными переглядками. Серый бы не стал обращать внимания, если бы речь шла о чём-то другом, но тут его прямо взяло жуткое недоумение:        Что вам опять не так?