Колыбельные

      Не зря говорят: «в тихом омуте черти водятся»... Если подразумевать под омутом тётю Машу, то там найдутся таки-и-ие черти! Да, пожалуй, не только они, но ещё и целый склад шкафов со скелетами...       Серый подошёл очень близко к этому омуту, можно сказать, заглянул в его чёрные воды... Но видел лишь поверхность, а кто знает, что там у неё, то есть, у него на дне? Какие тёмные секреты хранит, какие пороки прячет коварная коза... Ведь не просто так она его расспрашивала! Уж точно не из любопытства. Просто ищет, как бы подобраться к слабым местам, а потом — на! Вонзит нож в спину, даже глазом не моргнёт!...       Надо быть начеку... Не ясно, что задумала эта... — Пирожки будешь? — Ч-чего?       Маша смотрит на него, как на идиота, подняв бровь: — Голову что ль напекло? Пирожки, говорю, будешь?       Серый забылся, пока думал, и кажется слишком долго пялился на мимо проходившую козу. А она подумала, что он кровь из носа как хочет попробовать её пироги... Ну разве само воплощение щедрости и доброты могло просто проигнорировать этот голодный взгляд? Конечно же Маша предприняла попытку угостить странно молчаливого сегодня соседа. — Пытаешься меня булкой какой-то задобрить? — морщит нос, смерив её оскорблённым взглядом, — Не очень то ты похожа на красную шапочку. Лет на тридцать, наверно, переросла как... — А ты зато прям вылитая лже-бабушка: и уши, и глаза... а про зловоние из пасти вообще молчу, — колко подмечает в ответ, хотя после обиженно отворачивается, — Не хочешь – не ешь. Я так-то к Мите пришла... Как он там?       Серый не знал, как отвечать на этот вопрос... Нет, конечно, Митька то был в полном порядке, только смурной, но оно и понятно — кто захочет ясным солнечным деньком бесплатно пахать на соседа вместо весёлых игр с друзьями во дворе?       А вот несчастный забор, который козлёнок пытается починить уже четыре часа кряду, чувствует себя точно не очень... — Нормально, — отрезал он, — С голоду точно не опухнет... — В мою смену никто голодным не останется при всём желании, — улыбается она лучезарно, хотя мгновение назад, казалось, не хотела на него и просто смотреть, — Даже вредный волк.               Маша стояла посреди тропинки в лёгком ситцевом платье, обеими руками сжимая ручку плетёной корзинки, накрытой полотенцем... Дивный запах выпечки уже стоял на всю округу, и не удивительно, что «волчата» мгновенно повысовывали лохматые головы через окна, высунув языки.       Серый прикинул в голове, что у них харчей осталось только на пару деньков, и то если он сумеет уберечь последние припасы от своих прожорливых подопечных... Он не в том положении, чтобы отказываться от предлагаемой еды, но волчья гордость пока одерживала вверх над физиологическими потребностями в пище.       Что он, сам еды им не раздобудет?! — Да, приму к сведению... — в переводе это значило «обойдусь без твоих подачек», и тётя Маша сразу уловила этот посыл через его насмешливый взгляд.       «Ну хорошо... Посмотрим, сколько ты так продержишься...» — говорили в ответ уже её глаза. — Что ж... Тогда удачного дня, — она не спеша разворачивается, будто собирается уходить, давая ему ещё время подумать. — Погоди... А у вас тут... рыба водится? — спрашивает волк так, будто пришлось к слову, с совершенно незаинтересованным видом. — Ха? — с этой хитрой улыбочкой поворачивается женщина, и Серый понимает – щас начнётся... — Решил устроить рыбный день? — Так водится или нет?! — Водится, водится. Только места знать надо. Но это не ко мне, я больше по сбору «лесных даров». — А какая? Ну, рыба тут... — он всё ещё пытался сделать вид, что его совсем не интересует её ответ, но бегающий взгляд выдавал голодного волка с потрохами.       И вот, один из чертей, который притаился в Машином омуте, подсказал ей идею... — Да просто огромная! Щуки, лещи, караси – все здоровенные! — женщина наглядно показала руками приблизительные размеры, — А какая из них уха потом, у-у... С морковочкой, с капусткой... И соленья идеально подходят! А если зажарить пару карасей в масле, да картошечки туда...       Серый вовремя поймал себя на том, что, представляя всё это богатство, начал кусать и облизывать губы... — Ладно, — мотнул он головой, прогоняя нарисовавшийся в голове образ огромной щуки на вертеле, — Куда идти то? — А вон, — Маша махнула рукой в неопределённом направлении, — За лесом пруд. Зелёный такой, ты его сразу увидишь... Дойдёшь где-то за десять минут.       Опустив взгляд в пол, он начал предвкушающе потирать подбородок, раздумывая над её ответом... Может, стоит разок рискнуть и поверить ей на слово? — У тебя удочка хоть есть? — Маша снова вырывает его из мыслей, — Или ты так, руками глушить собрался?        — Ещё «на хвост» скажи... — раздражённо фыркнул Серый, — Придумаю чего-нибудь, — Могу одолжить – у меня она только и делает, что пылится на чердаке. — Ага, дашь мне удочку, а потом ещё улов разделить попросишь... Нашла дурака. Ты нос свой не суй не в своё дело! — Больно нужен мне твой улов, — Маша пытается подавить хитрую ухмылку, — Мне вообще не до глупостей этих. Сегодня надо зайти к нескольким знакомым, так что времени на рыбалку, увы, не найду.       Вообще волка не интересовало, что она там и куда собралась, потому что язык его уже чувствовал вкус копчёного окуня... — Какая жалость, — быстро кинул он ей напрощание, забегая в дом и оставляя козу в полном недоумении...       Не долго думая, Серый начал собираться, стараясь игнорировать разочарованные взгляды мальчишек, которые так и не дождались ароматных пирожков. — Ничего, парни, скоро вы мне ещё спасибо скажете... — Конечно, но... Почему бы сразу не взять чего-то съестного, если уж предлагают? — подавленный своей утратой Нэл выступил от лица всех троих перед неотступным дядей. — До тебя, как всегда, медленно доходит... Говорил же, что мы с местными по разные стороны баррикад, — ворчит он, собирая какой-то хлам в мешок, — Разве вам хочется есть их стряпню непонятно из чего?        — Ну... да? — Нет! — Серый хлопнул себя по лбу. Что ж, сейчас что-то растолковывать – лишь время терять, а рыба не ждёт, — Ладно, я пошёл. Без меня за забор ни ногой! И приглядывайте за рогатым... Вечером приду и проверю, что он там наваял.       Троица синхронно кивнула, как новички-рядовые перед генералом.       Волк ещё раз окинул их строгим взглядом, который точно не нуждался в особом переводе, а затем быстро вышел на улицу... ***       У него не было выбора, кроме как идти туда, куда указала соседка, и всё же он пару раз подумывал спросить дороги у кого-нибудь ещё... Однако решил, что только время упустит, и пошёл так, наобум. В результате Серый всё никак не мог найти нужное место и конечно же винил в этом тётю Машу.       Дойдёшь за десять минут... Ага, как же.       Он уже был готов повернуть назад и обрушить шквал негодования на виновницу всей этой подставы... Как вдруг вдалеке мужчина действительно увидел пруд. Значит, коза всё-таки не соврала...       Точнее, сначала он услышал пруд: целый лягушачий оркестр встречал его приветственной симфонией. Затем повеяло запахом тины, который по мере его приближения усиливался вместе с этим оглушительным кваканьем...       Серый тяжело вздохнул. В обычном своём состоянии он не стал бы даже проходить рядом с этой дырой, но... щука на вертеле манила его хвостом, искушала воображаемым запахом... Даже вонь затхлой воды не могла перебить его, хотя вообще-то была абсолютно реальной.       Но ради хорошего улова можно и потерпеть...       Мужчина устроился на мшистом бревне возле самого края с импровизированной удочкой, которую слепил из ветки, лозы и покорёженного ржавого гвоздя, найденного на полу в доме... Но странность конструкции его не смутила, и он вскоре закинул крючок в мутную воду.       Надо только немного подождать, и рыба сама пойдёт в руки... ***       Исполинские сосны вновь начали отбрасывать длинные тени, поэтому на земле осталось только пара клочков, освещаемых закатными лучами. Словно одинокие островки надежды в огромном чёрном океане...        В сыром месте с заходом солнца становится весьма и весьма прохладно, а как только дневная жара спадает, слетаются полчища кровососущих мошек... Сначала Серый пытался от них отмахиваться, но вскоре их налетело столько, что даже дышать стало невозможно — открыл рот и тут же подавился каким-нибудь комариком-камикадзе.       Он мог и должен был уйти намного раньше, чтобы не терпеть этот кошмар, но чёрт побери, как бы он смотрел в глаза своим парням?!       «Вы ещё мне спасибо скажете» — он выдал это так уверенно, что наверняка обнадёжил их... А времени уже прошло столько, что Серый всерьёз начал опасаться, как бы они не попытались загрызть друг-дружку от голодного припадка.       С рыбой или без, ему придётся вернуться... Даже если это станет самым большим позором в его жизни.       Проклятый пруд, проклятая рыба, проклятая коза!       Вот, собственно, и нож в спину, которого он так опасался... Нет, это намного хуже, изощрённей. Кто бы мог подумать, что многодетная мать способна на такую жестокую подлость... Видать, всё-таки решилась отомстить.       Ладно. Война, так война.       ***       Домой Серый возвращается голодный, уставший и злой, но всё-таки не с пустыми руками. — Вот, налетай, — кидает мешок на стол. Волчата тут же, отпихивая друг друга локтями, пытаются в него заглянуть. — Ура!... А что это, дядь? — первым на него уставился племянник. — Лягушачьи лапки, — простонал он, без сил падая в кресло, — Хватит на всех, не переживай. Ещё волнушек нашёл, когда возвращался... Считайте это бонусом. — А где... рыбка? — жалобно облизнулся Рассул. — В спячке, — рыкнул мужчина, присекая все последующие расспросы.       Ребята переглянулись: делать нечего. Не впервой им уже жевать то, что нашли, будь то объедки, грибы или даже какая-нибудь трава. Однажды целую неделю их рацион составлял только суп из крапивы, так что... Волнушки – не так уж и плохо.       Но вот лягушек никто из троицы пробовать раньше не осмеливался. Они бы и сейчас не стали, но из жалости к волку, который весь день убил на поиски еды для них, решили рискнуть: — А они должны быть такими... склизкими? — Рассул усилием воли заставил себя проглотить лягушаче-грибную похлёбку, — Может, их нужно было сначала помыть? — Зачем? Они ж и так в воде плавали, — Нэл следом запихнул ложку в рот. Тут же шерсть на нём встала дыбом, — М-м... Как... приятно скользит... А ты чего не ешь, Петри?       Наблюдая за тем, как волчонок съёжился, пытаясь пропихнуть вставшую комом в горле еду, Петрико отодвинул миску: — Я пожевал лебеду утром, так что... Вы ешьте, ешьте... — Лады, нам больше достанется, — не смотря на очевидную несъедобность данного кулинарного шедевра, Нэл обрадовался добавке. Видимо, он был совсем неразборчив в еде, а может просто не хотел обижать дядю.       Серый готовил плохо не специально. Просто в его понимании основная функция еды — устранение чувства голода... Поэтому не важно, что ты ешь, насколько оно тебе противно. Жуй и не выпендривайся, а если не хочешь, то значит, что не такой уж ты голодный... — Спасибо, дядь Серый... — Рассул, Петрико и Нэл поднимаются на второй этаж, по очереди благодаря за завтрако-ужин-обед своего кормильца...        ***       Но Серый не знал, что в его отсутствие тётя Маша приходила снова. С корзиной, полной всякой всячины: овощи, орехи, даже связка колбасы — всё, что только нужно для счастья... Ребята поначалу брать всё это богатство отказались, опасаясь праведного гнева вожака: — Спасибо, но мы как-нибудь сами... продержимся. Тем более, что скоро дядя вернётся с уловом...       Маша почувствовала укол совести... Она просто хотела подшутить над волком за то, что тот, фактически, обозвал её старухой, но не учла того, что в доме у него ещё сидят три голодных рта. — Не будет у него улова, — вздыхает коза, ставя корзину на ступеньку крыльца, — Нету в пруду том рыбы: только лягушки и головастики. Так что он скоро вернётся, и тогда вам пригодится вот это. — Может правда стоит взять? — шёпотом обращается к остальным Рассул. — Поддерживаю, — закивал ослик.       Маша даже улыбнулась, глядя, как забавно они переговариваются, будто её здесь и нет: — Берите, берите! Вы не обязаны ждать, когда ваш упрямый дядя поумнеет! — настаивала она, — Это будет ему уроком. Пускай учится принимать помощь.       Парни в буквальном смысле уже захлёбывались слюной, а их желудки потихоньку начали переваривать собственные стенки... Они просто больше не могли этого выносить и поэтому сдались: — Ладно, но... Он не станет есть с нами, — покачал головой Рассул, — Это ведь вы принесли... — Да ну, — смеётся Маша, — Хотите сказать, что Серый скорее предпочтёт голодную смерть, чем примет от меня помощь с провизией?       Парни переглянулись, а затем по очереди выдали: — Очень вероятно... — Определённо. — Скорее всего?...       Тётя Маша от таких новостей не расстроилась... но точно рассердилась. С какой это стати кто-то относится к её стряпне так, будто она отравлена?! В чём проблема просто взять у неё пирожок?!       Он что там, совсем одичал в лесу своём?! — Значит не давайте ему, — сердито выпалила она, — Его право! Пусть сидит себе голодный, а вы не мучайтесь! — Мы же не можем втихую всё съесть сами... Лучше не будем бра... — нахмурился Нэл, но другие двое одновременно закрыли ему рот ладонями: — Хорошо, спасибо вам большое, тёть Маш!       Рысь и ослик показали лучезарные улыбки... Как вообще таких очаровашек можно было принять за хулиганьё? Эти ребята оказались и правда такими простыми, совершенно наивными и бесхитростными, что Маша просто не могла поверить в то, что они были воспитаны знакомым ей волком. Как только ему удалось?!       В чём секрет, Серый?!       Увы, спросить у него напрямую «почему при твоём темпераменте у тебя выросли адекватные дети без садистских наклонностей» она не могла. По крайней мере, точно не в такой формулировке... Но всегда есть иная дорога. — Скажите... — немного скованно начала женщина, — Он ведь с вами обращается очень холодно и сурово... Так почему вы всё ещё не ушли? — Не знаю, — пожимает плечами Рассул, отвечая за всех, — Семью не выбирают. — Как раз-таки вы могли себе выбрать... И из всех возможных вариантов...       Тут вдруг Петрико вытащил что-то из корзинки: — Вы любите орехи?       Вклиниваясь в их разговор, Нэл промычал через чужую лапу: — О, я любфлю! — Серый – это орех, — продолжил ослик, игнорируя его. — Орех? — Маша хихикнула, но судя по выражению лица Петри, говорил он предельно серьёзно. — А, не обращайте внимания. Вечно он со своими метафорами, — фыркнул Расс, по прежнему зажимая лапой рот Нэлу, — Тоже мне, поэт. — Выф опуфтифе меня или неф?! — тому уже это порядком надоело, так что волчонок решил сделать то, что умеет лучше всего, или во всяком случае должен уметь — прикусить друзьям пальцы...       Поднялся шум и недовольные выкрики. А со стороны это выглядело так забавно, что тётя Маша не стала вмешиваться в их разборки, тем более, что были они совсем безобидными.