Незабвенная мечта

После произошедшего откровения, две империи стали видеться несколько чаще. Они старались не подавать другим поводов для сплетен, поэтому между встречами проходило достаточное количество времени. Зато переписывались постоянно, пусть и с осторожностью, ведь обе боялись, как бы никто письма не перехватил. Российскую империю это волновало меньше всего, но тем не менее она всегда вуалировала текст так, чтобы смысл понятен был только любимой. Так и жили припеваючи, впрочем, недолго. РИ в один момент заметила, что самочувствие Австрийской империи начало ухудшаться. Она стала более раздражительной, жаловалась на постоянные головные боли, из-за чего пропадало желание работать. На некоторых письмах виднелись следы слёз, чего раньше не наблюдалось. Расспросы ни к чему не привели, а только сильнее подорвали душевное здоровье АИ. Тайные беспокойства за возлюбленную и плохие предчувствия обуревали сердце. Российская императрица решила устроить бал. Изначально она не хотела приглашать Австрийскую империю, однако, не желая портить отношения, всё же отослала приглашение, на которое очень скоро получила утвердительный ответ. Оставалось только ждать и молча надеяться на то, что бал пройдёт благополучно, без всяких происшествий. Но волнение ни на минуту не отпускало. Поэтому на всякий случай она велела слугам держать наготове стакан воды и спирт, а также парочку других средств. Сидя в окружении самых разных гостей, РИ ждала любимую с тревогой на душе, которую всячески старалась не показывать. Практически все нахваливали её новенькое тускло-жёлтое платье, украшенное голубыми фиалками, с коричнево-оливковыми полосками на подоле. Она слушала гостей вполуха, но с видом такого учтивого внимания, что никто и подумать не мог, что у неё на душе неспокойно. Самой что-либо говорить приходилось редко, что шло только на руку. Ах, ну почему же нельзя хотя бы с кем-нибудь поделиться своей тревогой?! Голос слуги на весь зал объявляет о прибытии АИ. Российская империя, сама того не замечая, поворачивает голову ко входу и отвлекается от разговора. Идёт прямо к ним, таким же уверенным шагом. Слуга тем временем поставил бокалы с шампанским на стол и, кинув насмешливый взгляд на гостей, чей вид иногда был безудержно уморителен, тут же улизнул. Она быстро повернула голову к собеседнику и проговорила: — Прошу прощения, но мне надо поприветствовать гостя. — Ах, как вам угодно, ваше величество. РИ встала и, взяв себя в руки, вышла на встречу Австрийской империи. Едва австрийка увидела хозяйку бала — лицо её стало чуточку счастливее. Они обменялись короткими, но любящими взглядами, после исполнив обыкновенный ритуал, необходимый для этикета: АИ, неизменно остававшаяся для остальных мужчиной, поцеловала ладонь РИ, после они обменялись приветствиями и вежливыми высказываниями на самые разные темы. Российская императрица несколько спешно провела её к своему месту и усадила подле себя. Гости увлечённо наблюдали за ними, но ничего необычного не замечали, как ни старались. Какими были два монарха несколько месяцев назад, такими и остались в их глазах. Единственное, что бросилось им в глаза — настроение АИ. В его манерах появилась несвойственная ранее меланхоличность, вялость, хотя он и старался это скрывать. — Помните о нашем уговоре? — спросила Российская империя, взяв бокал в ладонь и сделав пару глотков. — Три танца. Лансье, вальс и котильон, — АИ, как было ей всегда свойственно, высокомерно улыбнулась. Это была попытка ввести любопытных гостей в заблуждение, ведь они так и пытались увидеть в ней несоответствие своему образу. — Чудесно. С вами приятно иметь дело. — Рад вам угодить. — Хотя знаете, как мне кажется, вам лучше сегодня не танцевать. В вист бы сыграли… — Спасибо за ваше беспокойство. Но танцевать я просто обязан. По виду Австрийской империи стало ясно, что она всем сердцем желала танцевать с РИ и ни с кем другим. Никакая другая дама не сможет заменить её. Ведь именно во время танцев они могли касаться друг друга, ощущать столь желанную близость и некую любовную атмосферу, которая обычно воцаряется во время танцев. Но для влюблённых всё чувствовалось ещё сильнее. Сколько бы ни было людей в зале, а в танце им всегда казалось, что только они остались на этой скверной земле… Начались танцы с полонеза, в котором обязаны принять участие все гости. Все были веселы, энергичны. Каждый щеголял своей гордой осанкой, раскрытыми плечами, а это, между прочим, достаточно важно в сием танце. Российская империя внимательно наблюдала за АИ, начав беспокоиться ещё сильнее. Она ведь еле на ногах стоит, а всё равно танцует! Как старается не выдать себя, а всё тщетно. Салонная вежливость потонула в рассеянности и печали, а светская любезность сменилась раздражительностью из-за самых жалких вещей. После танца среди гостей пошёл шёпот. Дамы переглядывались, втихую обсуждая вздорный нрав Австрийской империи и то, как «он растерял свою учтивость и галантность». РИ обидно даже краем уха улавливать подобные разговоры. Она едва сдерживала себя от замечаний, ведь опасалась слухов, которые могли бы повредить её репутации. Не то, чтобы раньше это имело большое значение, но любовные скандалы куда сильнее прочих били по положению в обществе. Именно поэтому российская императрица соблюдала предельную осторожность в таких делах. Не всегда получалось, но ошибки для того и созданы, чтобы на них учиться. Когда пришло время для вальса, тревога стала усиливаться до такой степени, что начало болеть сердце. Едва АИ встала, чтобы сделать приглашение, как ноги подкосились, а кожа побледнела. Она упала на пол и задела бокалы, стоящие на столе, из-за чего послышался страшный грохот; шампанское пролилось на пол и забрызгало мундир, а также некоторых гостей. Гости ахнули от возмущения, по залу прокатился шёпот, музыка остановилась. Произошло событие для многих непредвиденное, но для РИ весьма ожидаемое. Императрица тут же начала командовать слугами, твердо уверенная в своих действиях. Ах, как сложно было разглядеть теперь в Австрийской империи мужчину после того случая! Особенно сейчас, когда слуги усаживали её на канапе и разгоняли любопытствующую толпу. Пропал ореол деликатного в свете, но жестокого к своим подчинённым императора. Остался лишь образ слабой, глубоко несчастной и до безобразия гордой женщины, не доверявшей даже самым близким людям свои горести, мучительно терзающие грудь. Как же теперь противоестественно выглядел на худом теле военный мундир и сапоги с высокими голенищами! «Что, что заставило тебя упасть в обморок? Плохое самочувствие? Неизвестная мне беда? Ах, если бы ты рассказала мне обо всём, что тебя тревожит, а не молчала каждый раз!.. Как же хорошо, что я оставалась бдительной…» — думала Российская империя, лицезрея попытки привести АИ в себя. Это оказалось куда сложнее, чем предполагалось. Чтобы не будоражить толпу произошедшим инцидентом ещё сильнее, её унесли в покои и вызвали врача. Очень скоро оркестр вновь заиграл музыку для вальса. Гости постепенно успокоились и как бы позабыли о произошедшем. Под конец никто даже об этом не вспоминал — то ли из вежливости перед хозяйкой, то ли действительно потому, что забыли.

***

— Даже сейчас не расскажешь? В покоях царила кромешная тьма и тишина, прерываемая ночным дождём. Австрийская империя крепко обнимала РИ, прерывисто дыша с полузакрытыми глазами. Она привыкла к темноте и смогла немного разглядеть лицо любимой. Всё такое же спокойное и наверняка источающее томную нежность. Объятия стали несколько крепче. — Почему ты отказалась?.. — Ты слишком слаба после обморока, милая. Пожалуйста, застегни пуговицы на рубашке. Раздражённый вздох. АИ до последнего отказывалась признавать плохое самочувствие, но пуговицы застегнула. Начал грохотать гром, засверкала молния. Непродолжительное молчание давило на мозг. В комнате почувствовалось напряжение. — Лучше расскажи, что с тобой происходит в последнее время. Я так волнуюсь за тебя… — Я в порядке. Просто лёгкое недомогание. — Пожалуйста, доверься мне… — Ты оглохла на балу от громкой музыки и тупых разговоров, дорогая? — резко перебила её Австрийская империя, оттолкнув от себя. — Я же сказал, что со мной всё в порядке! Какого дьявола ты продолжаешь донимать меня своими расспросами? Лучше бы позволила мне… — Не веди себя, как ребенок, которому не купили дорогую сладость, милая, — холодно произнесла РИ и, подобно ей, не дождалась окончания фразы. — Я лишь пытаюсь понять тебя и помочь. И да… Я заметила, что под рубашкой у тебя несколько укороченный корсет или что-то на подобии этого. Ты разве не говорила, что… — В темноте? Увидела? — Когда ты обняла меня, я почувствовала на твоём животе жёсткую ткань. Ты думаешь, что кожу возможно перепутать с корсетом или чем-то подобным? — Тебе показалось. Хватит меня донимать! — АИ, пожалуйста, говори тише… У стен есть уши… — Уходи! Засверкала молния под мощный раскат грома. На мгновение Российская империя увидела лицо возлюбленной. Злобное и полное обиды одновременно. Она печально вздохнула, покачав головой, и встала, придерживая подол платья. Видимо, не сегодня. — Доброй ночи. — Ночи, — буркнула Австрийская империя и ушла в гардеробную, чтобы приготовиться ко сну.

***

— Ты извини меня за вчерашнее… Весь вечер испортил и, должно быть, расположение духа перед сном тоже… — Ничего страшного. Кружевные белые занавески колыхались на ветру. Из открытого окна доносилась городская суета, жужжание самых разных тварей и шум листвы. Амариллисы, стоящие на подоконнике, не поддавались ветру и держались непоколебимо. Они даже как-то выбивались из общего антуража лёгкости и нежности. Но кто сказал, что это плохо? РИ молча смотрела на АИ, ещё сидящую в ночной сорочке. Она больше не пыталась узнать причину беспокойств, списав всё на лёгкое недомогание, как и сказала возлюбленная, хотя и чувствовала, что что-то точно не так. Видела, что Австрийская империя очень хочет о чём-то рассказать, но не может себя пересилить. Гордость не позволяет. Или что-то другое? Например, страх? Ах, как же сильнее стало желание обладать телепатией! — Как всегда будешь кофе? — Как всегда. И… Я бы хотел позавтракать в саду. С тобой. Если можно. — Почему бы и нет? Но я не понимаю, чем тебе столовая не угодила. — У богатых свои прихоти. — Что ж, твоя правда, — Российская империя усмехнулась. — Тогда увидимся в саду, на завтраке. — Уже уходишь?.. — А ты чего-то хотела? АИ заколебалась. Взгляд нервно забегал по комнате. Она сидела так долго, не решаясь что-либо сказать, но вдруг быстро встала и, подбежав к РИ, крепко обняла. Она дрожит. Она хочет заплакать, но не позволяет себе этой слабости. — Побудь со мной ещё немного… Самую малость… — Господи. Что-то случилось за ночь? — Нет, не беспокойся. Мне просто хочется, чтобы ты побыла со мной ещё немного. Ты ведь никуда не спешишь? Правда же? Ты ведь не откажешь мне… Со мной всё в порядке, честно. — Милая. Я, конечно, не хочу снова устраивать расспросы, но… Но я же вижу, что тебя что-то беспокоит. И это отнюдь не из-за лёгкого недомогания. — Тебе кажется. Тебе только кажется. Я просто хочу провести с тобой ещё немного времени!.. Почему ты не можешь просто ещё побыть со мной без каких-то лишних слов?! Неужели ты не понимаешь, что… — АИ, — она перебила австрийку, понимая, что разговор не приведёт ни к чему, если позволить ей закатить истерику. — Я, конечно, не против… Но твоё состояние меня беспокоит. — Значит, не беспокойся, ведь со мной всё в порядке. Неужели это так сложно понять?! — Милая, но ведь ты вся дрожишь и плачешь! — Тебе… Тебе кажется… Я куда сильнее, чем ты думаешь… И никогда… Никогда не плакала. Плачут только слабые. Я не слабая! Я не слабая… Слёзы быстро скатывались по щекам Австрийской империи. Ей хотелось сквозь землю провалиться от стыда, убежать куда подальше, но вместо этого ткнулась в грудь возлюбленной, крепче обняв. Остатки её разума понимали, что бежать здесь некуда. Да и незачем. Это только сильнее навредит ей. РИ с состраданием гладила её по голове под тихие всхлипы и просьбы не уходить. Платье будет мокрым, но сейчас это было не так важно. Кажется, ей удалось добиться своего. — Тише, тише, милая… Пойдём присядем… Российская империя отвела и усадила АИ на кровать. Австрийка зарыдала громче, постоянно бормоча что-то неразборчивое. Прошло ещё много времени, пока она не успокоилась. И ещё больше, пока не решилась сказать тихим, надорванным от слёз голосом: — Я… Я всё расскажу… Расскажу, но позже… Может быть, завтра… А может, послезавтра… Но не сейчас. Мне не хватает сил. Я не могу никак собраться с мыслями. Дай мне время. Когда я буду готова, то всё, всё расскажу, обещаю… — Конечно, конечно, милая. Я буду ждать, сколько потребуется. И обе замолкли, сидя и слушая песню соловья.