Мёртвые не верят слезам

Холод —

Мурашки током бьют по коже.

Мне больно, тебе — вроде тоже.

Я думаю, мы чем-то схожи,

Но чем, наверно, не пойму.

I

— Эй, Нигс, вызывал? — расслабленно поинтересовался Саймон, сначала открыв дверь в кабинет босса, а после постучав. Ниган был на месте. Сидел за круглым столом из цельного дерева и с выражением полной безмятежности на лице протирал Люсиль. Свет снова был выключен, а следовательно, главный был не в лучшем расположении духа. Этот мужик часто сидел в темноте, когда не хотел привлекать лишнего внимания, слишком много болтать или играть в любезность. Оторвавшись от своего дела, Ниган отбросил покрасневшую тряпку на стол, кивая. Саймон прошёл глубже, Дуайт проследовал за ним. Они встали плечом к плечу, с неподдельным интересом глядя на босса. Возвращаясь с вечерней вылазки, тот приказал привести их к нему, сказал, что есть дело. Саймону пришлось покинуть пост, чтобы прийти. Иначе он и не мог поступить — Ниган был для него светом, путеводной звездой. Что бы от него ни требовалось, усач с покорностью и удовольствием исполнял. Дуайту же пришлось покинуть тёплую постель, в которой он только устроился после длинного дня. Дело, стало быть, было неотлагательным, раз уж возникла такая срочность. Отчасти Спасители надеялись, что темой разговора станет Александрия — что что-то да прояснилось, они стали на шаг ближе к желаемому и скоро всё закончится. Святилищу нужны были соратники, люди, которые помогут им избежать большой беды в лице голода, который неумолимо наступал на пятки. — Та дамочка, Харли, которую вы нашли в лесу. Где она? — вдруг поинтересовался Ниган, заводя разговор совсем о другом. Сегодняшний день познакомил его с пленницей, которая попала в это место без его ведома, но во благо ему. Заскучав от вещей, которые стали обыденностью, он решил взглянуть на неё, велел привести, но, как только Смит открыл дверь в свою комнату, то увидел разгром. Большого ума не требовалось, чтобы понять, что это сделала она — та, кто никоим разом не относилась к событиям, которые захватили Нигана, утянули в омут с головой. Найти её не составило труда. У Нигана, как-никак, была голова на плечах и огромный опыт за пазухой. Ему приходилось иметь дело с разными людьми — от скучных душек, которые выжили случайно, до отпетых психов вроде Хорвата. Из Святилища не раз пытались сбежать, так что этот сценарий был ему хорошо знаком. Смиту даже не пришлось звать подмогу, чтобы обнаружить её, учуять след. Тогда в нём проснулось любопытство, так что он пошёл на её поиски, сразу понимая, что та недалеко ушла. Увидев Харли, он понял, что она точно такая же, как и все. Бунтующая, не принимающая происходящее, испуганная до чёртиков. Ниган никогда не уставал от того, как люди реагировали на него. Репутация бежала впереди, обгоняя на мили, спасибо за это Спасителям! Увидев её глаза, жалкие попытки ухватиться за оружие, он понял, что девушка совершенно безобидна. А, следовательно, получить от неё пользу, поработить и сделать частью дела будет довольно несложно. Удивительно, но Харли быстро приняла неизбежное. Ну или слишком хорошо сделала вид. Она вернулась в Святилище, ни разу не напала, не попыталась вновь бежать, а ведь порой встречались и такие. Ниган нашёл ей работу. Скажем, место, где она проходила испытательный срок. И Харли послушно работала, не напоминая о себе весь день. — Там же, где и другие пленники, в одной из камер. К ней добавились и другие. Дэрил Диксон и ещё двое из Александрии, — отчитался Саймон, довольный проделанной работой. Не все эти люди были пойманы им, однако он стоял над ними, а, следовательно, мог делать вид, что принимал активное участие. — Больше она не сбежит, это я обещаю. Оттуда так точно, Нигс. — Какого хрена, Саймон? — недовольно вопросил Ниган, поднимая голову и равнодушно поглядывая на своего ближайшего помощника, практически советника и заместителя. Смит опустил уголки губ, недоумённо взирая на усатого и ожидая ответа. Но его не было, потому что суть проблемы была неясна. — Сегодня она была практически на воле, работала на нас, кормила ваши поганые рты и много других голодных рыл. И это наша благодарность? Спасибо, было вкусно, но пора обратно в камеру? Активная мимика Нигана и его манера, грубоватая, небрежная, якобы беззаботная, заставила Спасителей напрячься. Саймон и Дуайт переглянулись, молча принимая тот факт, что босс действительно не в духе. Что бы там ни случилось, он превосходно это скрывал, говоря о главном. Успокаивало лишь то, что он ещё не перекочевал в стадию безудержного веселья, которая сигнализировала, что впереди - самое худшее дерьмо. — Мы о ней толком ничего не знаем. Только имя и что она шла в какое-то поселение. Харли ничего и не говорит, — поспешил оправдаться Дуайт. — Она может иметь отношение к Александрии, знать о её расположении или возвращаться туда. Просто не раскалываться, как и все остальные. Ниган рассмеялся, но за этим смехом не скрывалось ничего хорошего. Оправдание парня было слабое, почти невесомое, он и сам это понимал. — Так узнайте у неё и предоставьте мне информацию, мать вашу! — рявкнул Ниган, подрываясь со своего места и вытягиваясь во весь могучий рост. Крепко сложенный мужчина перегородил единственный источник света, тусклую лампу на комоде. — Поговорите с ней, надавите на что-нибудь. Иначе по какой причине женщина сидит в камере? У Нигана действительно были принципы, некоторые темы служили табу. Главной его особенностью, которая, пожалуй, часто удивляла окружающих, было то, что он не любил, когда с дамами обращаются плохо. Он не терпел насилия по отношению к женщинам, а потому заговорил о Харли. Ему было известно, на что способны его люди — они частенько учиняли что-либо за спиной. — Из неё всё приходится выбивать, так и слова не вытянуть… — опрометчиво бросил Дуайт, всё ещё не понимая суть проблемы. — Как с ней обращаются? — холодно спросил Ниган вроде как давая надежду на хороший исход разговора. — Честно говоря, мне до неё нет дела. Только вожу туда-сюда, если надо. — Ответил Саймон. — Я её не трогал, только доставил сюда. Она сопротивлялась, поэтому вырубил рацией, но это всё, — спешно заговорил Дуайт. Ниган стал надвигаться на них. Настроение в глазах было не различить из-за недостатка света. — До неё сразу дорвался Хорват. Знаю, я спрашивал, можно ли ему, но я не думал, что он устроит какой-то цирк… Смит, не дослуживая, замахнулся на Спасителя, ударяя кулаком по лицу. Тот потерял равновесие, падая. Саймон дёрнулся, но остался стоять рядом, недоумённо глядя на Нигана. На то, как тот начинает бить ногами Дуайта. Это приносило боссу удовольствие — с каждым колебанием парня и его хрипом губы Нигана расплывались в большей улыбке. Дуайт начал осознавать собственную ошибку и табуированную тему, о которой его никто не предупредил. Стоило признать, что всё-таки в Харли было что-то, совсем маленькое и практически неразличимое, что отличало её от других. Она разбойничала, но в нужные моменты становилась спокойной. Не пыталась бежать, но вряд ли не думала об этом — такого не бывало, только в детских сказках. У неё была голова на плечах, мозги — на месте. Харли была умной и умела адаптироваться, вероятно, играть роли и создавать видимость того, что всё хорошо. Этим она Смиту кое-кого напоминала. — Свали отсюда! — бросил Ниган Саймону и тот, не сразу поняв, что делать, пошёл прочь, оглядываясь на скорченного на полу Дуайта. Он благодарил судьбу и стечение обстоятельств за то, что стоял на шаг дальше от босса, а потому в этот раз досталось не ему.

II

Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Мышцы всего тела были напряжены до предела. Сил не хватало, но их нужно было вырабатывать. Впрочем, как и выносливость, если я продолжала хоть на что-то рассчитывать. Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать. Злость не покидала. Я была загнана в тупик. Единственное, о чём могла думать, так о новом дне, который мог принести как удовольствие, так и скоропостижную неудачу. Девятнадцать, двадцать, двадцать один. Руки начинали трястись, раны пульсировать болью. На лбу выступала испарина. Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре. Наконец дверь камеры начала отворяться. Заученный звон цепей, три секунды до того, как замок разомкнут и вынут звенья из дверной ручки, скрип несмазанных петель, потоки свежего воздуха и света, заполняющие камеру. Прекратив отжиматься от пола, я вздёрнула голову, замечая уже знакомый силуэт — он принадлежал Дуайту. Парень включил свет и, осмотревшись, заметил остатки стула, сложенные в аккуратную стопку у стены. Спаситель перевёл на меня беспристрастный взгляд, и, толкнув дверь, чтобы та закрылась, подошёл ближе. Я молча села на пол, сгибая ноги в коленях, он — расположился напротив. Ночь была окончена. Настало утро. Появились новости или пора было на кухню. Я вопросительно изогнула бровь, рассчитывая в скорейшем времени узнать, что на этот раз. Всмотревшись в лицо недовольное лицо Дуайта, я заметила синяки: на скуле, подбородке, над правой бровью. Что бы не случилось, он в этом сильно облажался. А может, попал снаружи в передрягу. Мне захотелось узнать, в чём дело, но вряд ли он был здесь для того, чтобы жаловаться на несправедливость бытия. — Надо поговорить. Наконец-то прояснить хоть что-то, — объяснил Дуайт, резко доставая из-за спины пистолет, направляя мне в лоб. Я дёрнулась, но совладала с собой, вспоминая, что это бессмысленно. Всё начиналось по новой: допросы, угрозы, насилие. Казалось, за очередную бессонную ночь мне удалось смириться, привыкнуть к этому, но до сих пор никто здесь не наставлял на меня огнестрельное оружие. Одно движение — и я мертва. К такому я была не готова, поэтому осталась на месте. Харли Джексон именно так бы и поступила. — В общем, мне запретили тебя трогать, но, стреляя, я ведь не трогаю, правда? — бесцветно произнёс Дуайт, наклоняя голову вбок. — Ты не станешь в меня стрелять. — Покачала головой я, убеждённая в собственных словах. Спаситель резко дёрнул рукой влево, выпуская пулю. Та пролетела в паре сантиметров от меня, заставляя отшатнуться. Я опомнилась, понимая, что никто не гарантировал мне защиту и сохранение жизни. А без жизни добраться до Нью-Кента, вновь примыкая к своей семье, не получится. — Что, зубы прорезались? — улыбнулся Дуайт. — Мне нужно, чтобы ты наконец-то признала тот факт, что знаешь об Александрии. Что шла туда, когда мы увидели вас на дороге. — Мне нужно соврать о том, о чём я не имею представления? — устало, действительно устало уточнила я, понимая, что от меня требуют невозможного. Это лишь усиливало безвыходность, ведь я не могла помочь себе даже тем, чтобы рассказать всё. Мне действительно нечего было сообщить. — У меня нет нужной вам информации. Ты взял не того человека, Дуайт, ищешь ответы не там. То, что тебе приходится тыкать в меня пистолетом — твоя вина. — Помимо тебя у меня здесь есть ещё пара людей, которые говорят всё то же самое, — неумолимо настаивал на своём Спаситель. — Да не знаю я ничего! — психанула я, смотря на Дуайта, как на отсталого. — Тебе хочется узнать, кто я, и порадовать Нигана? Я родилась в Атланте, жила в Колумбусе. Почти все время после «падения» я была в окраинах города. Моя группа, моя семья, которую вы благополучно убили, вышла на поселение, но это была не Александрия. Оно находится неподалеку отсюда, наверное, день дороги. Если бы то, что вы ищете, было так близко, вы бы давно нашли. Спаситель молча взирал на меня, раздумывая над услышанным. Внезапно он встрепенулся, торопливо копаясь в кармане и доставая оттуда нечто. Дуайт приподнялся, протягивая ко мне узкую ладонь с двумя сигаретами и спичечным коробком. — Забыл передать. Это от Хорвата, — сообщил он, не опуская пушки. Теперь она была ещё ближе. Мы оба это поняли, поэтому Дуайт оказался совсем близко, упираясь дулом мне в грудь, прямо возле сердца. Это было в разы хуже. Если были он выстрелил мне в голову, то на этом всё окончательно завершилось, но если он станет стрелять в сердце… мне придется стать одной из ходячих мертвецов, которому придется шататься по улицам с непроходящим чувством голода. Что-то во мне отказывалось верить в то, что Дуайт выстрелит, но я не могла знать наверняка. — Это его извинения? — несмело спросила я, принимая передачку, и, слегка помедлив, закурила. Кому бы они не принадлежали, табак относился к раритетным, редким вещам. Отказаться от такой возможности было сравни глупости. Да и к тому же, если в меня действительно собирались стрелять, то перед смертью следовало насладиться хоть чем-то доступным. — Ему не за что извиняться. — Уверенно произнес Дуайт, сильнее упирая дуло мне в грудную клетку. — Что ты знаешь о планах Рика? — Всё, что я знаю — это кто такой Рик: лидер той общины, на которой вы помешались. Но мне это известно от ваших же людей, — честно ответила я, надеясь, что искренность сыграет хоть какую-то роль. — Что он задумал? — Очевидно, защитить свой дом. — Предположила я. — Мишонн и Гленн опасны? — продолжал задавать вопросы Дуайт. — Я впервые слышу эту имена. Они мне ни о чём не говорят, — сказала я, затягиваясь никотином и выдыхая густой, млечный клуб. — Я вам не нужна. Просто не тот человек. Спаситель в упор глядел на меня, как бы проверяя, насколько правдивы мои слова и не пытаюсь ли я обвести его вокруг пальца. Это стало отличным поводом выдержать зрительный контакт. Так я доказывала, что мне нечего скрывать. — За что он сделал это с тобой? — вопросила я, меняя тему и наклоняя голову вбок. Чёрные и синие пятна на его лице, совсем свежие, бросались в глаза. Даже меня так не избивали, хотя я была чужой. — С чего ты взяла, что это он? — огрызнулся Дуайт. Мы оба говорили о Нигане. — Про него мне тоже мало что известно, но что-то мне подсказывает, что это так. — А что сделала ты, чтобы тебя держали здесь? — парировал парень, вновь переводя стрелки. — Это ты притащил меня сюда, Дуайт. Ты и скажи, в чем моя вина. — Напомнила я. Ответа у спасителя не нашлось, что даже в некоторой степени польстило. Он немного замялся, ломая голову над тем, что бы ещё придумать и в чём обвинить, чтобы моё нахождение здесь стало не только логичным, но и оправданным благой целью. Мне даже стало в некоторой степени жалко парня, ведь, похитив меня и доставив сюда, он, вероятно, верил в то, что я помогу ему. И тем не менее, это была не та жалость, в следствие которой хочется помочь. Каким бы жалким, наигранным преступником он ни был, Дуайт совершал отвратительные действия, из-за которых приходилось страдать мне, очевидно, другим людям тоже. Если он получил за это, то наверняка по заслугам. Может, он вёл себя, как последний кретин, не только в отношении меня? — Ладно, давай немного поразмышляем, — вздохнула я. — Люди, что живут в Александрии. Судя по всему, вы уже встречали их, сажали в камеры. В каком направлении отсюда вы их находили? Как далеко? — Север, северо-восток, от восемнадцати до семидесяти миль отсюда. — Ответил мне Дуайт, не понимая, почему я задаю конкретно этот вопрос и почему вообще делаю это, если роль плохого копа у него. — А где вы схватили меня и… сестру? — вопросила я, ёжась от того, что приоткрыла занавесу тайны. В любом случае, спустя столько времени признаваться в правде было не так страшно. Единственное, что имело смысл скрывать — дорогу в Нью-Кент. Иначе его ожидала бы та же участь, что и Александрию. — Я понял. Хочешь выведать, как далеко мы от того места, чтобы узнать, куда бежать? — насмешливо произнёс Спаситель. — Не получится. — Ладно-ладно! — торопливо сказала я, чувствуя, как дуло давит на кости. — Можешь не говорить, всё равно я никуда не сбегу. Просто скажи, соответствует ли направление и радиус местонахождения их людей с моим. — Не совсем, — нехотя ответил Дуайт. — Погоди-ка, ты так быстро потеряла веру в то, что сбежишь? Его вопрос поставил меня в тупик, он оказался куда сложнее предыдущих. Конечно, я не теряла веры, просто продолжала создавать благоприятные условия, которые помогли бы мне сделать это. Послушно следовать указаниям, но держать дистанцию. Не быть жалкой жертвой при допросах, но не напрашиваться на неприятности. Не подавать виду, но защищать себя любой ценой. Вопрос удивлял меня и по той причине, что не вязался с нашими ролями в Святилище. Я была пленницей, Дуайт — похитителем и надсмотрщиком. В его интересы входило сделать так, чтобы слово «побег» вовсе исчезло из моего лексикона. Обсуждать это с злодеем, который затащил тебя в камеру, было необычно. — У меня не получится уйти отсюда, — отрешённо произнесла я, наполняя слова печалью и осознанностью. — Если кому-то и удавалось, то, вероятно, это были очень сильные люди с хорошей смекалкой. Дуайт задумался. Какое-то время он смотрел в пол, о чём-то размышляя и что-то прикидывая, но вскоре он вновь посмотрел на меня, будто бы опомнившись. Поглядев на пистолет, приставленный к моей груди, он убрал его, вскакивая на ноги и немного морщась. — Поднимайся, пора работать. — Сообщил он. Я скрыла внутреннее ликование, убирая «подаренные» сигареты в задний карман джинсов. Не знаю, казалось мне это или нет, но, судя по всему, мне удалось убедить Дуайта в том, что я не имею отношение к Александрии и отмести мысли о том, что я собираюсь сбегать. Довольная собой, я сохранила лицо, вставая и покидая камеру. Очередная смена на кухне мало впечатляла, но зато помогала сменить обстановку и, возможно, узнать что-то новое. Выйдя, я неосознанно посмотрела на дверь соседней камеры, в которую вчера привели человека. С некоторым смятением заметила, что дверь приоткрыта, а, следовательно, другой заложник мог сбежать. Ну или по крайней мере находился чуть в более хорошем положении, нежели я. Внезапно голову посетила просто безумная мысль. Если дверь была не заперта, а человек всё ещё находился там, то я могла зайти внутрь. Это имело смысл, причём колоссальный. Узнав о том, кто там содержится, я могла повысить собственные шансы спасения. Мы могли бы объединить усилия, работать сообща. Если бы кто-то из нас нашёл выход, то взял бы с собой второго. В этот момент мне нравилось наивно полагать, что незнакомец, за которым слабее следят, сумеет выбраться первым, открывая мою камеру и уводя с собой. Оставалось надеяться, что моим соседом не был псих, с которым невозможно договориться. Прежде чем Дуайт успел бы заметить, что привлекло моё внимание, я отвела взгляд. Когда Спаситель довёл меня до кухни, возвращая в уже знакомый коллектив, я даже находилась в приподнятом настроении, хотя в моём случае радоваться было нечему. Эдвард, Аврора и Джинни занимались тем, что готовили запасы для людей, которые собирались покидать Святилище и уходить на вылазки. Они заворачивали крохотные порции еды в маленькие холщовые мешочки: хлеб, варёные яйца, начинающие гнить яблоки из кладовой. Присоединившись к заготовкам, я стала активно размышлять над тем, как мне попасть в соседнюю камеру. При каждом перемещении меня кто-то сопровождал, лишая подобной возможности. Нужно было найти предлог, который позволил бы мне перемещаться по Святилищу самостоятельно. Наиболее действенным способом являлось полное внедрение в доверие, но это могло занять слишком много времени, которое я не хотела тратить. — Если ты такая важная шишка, то почему тебя распределили сюда, на кухню? — вдруг спросила Аврора, появляясь возле меня. Девушка выдернула меня из мыслей, облокачиваясь на стол и с подозрением оглядывая. — Что ты имеешь ввиду? — уточнила я, не до конца осознавая, в чём проявляется важность. — Ниган лично приводит тебя сюда и представляет, ты водишься с Дуайтом. — Намекнула она. Я еле сдержалась, чтобы не усмехнуться, вот только смех бы отдавал горечью. Если бы кто-нибудь удосужился им рассказать, что я здесь против своей воли и пережила не самые лучшие моменты, то картина заиграла бы для них совсем другими красками. Самой же мне не хотелось рассказывать о том, что Ниган сопровождал меня, так как поймал во время побега, а Дуайт — чтобы этого не повторилось сразу после того, как он угрожал оружием. Я не собиралась рассказывать правду, ведь не была уверена, что в Святилище можно доверять хоть кому-то. И тем не менее, в том, что работникам кухни подобное не сообщалось, могла быть определённая ценность для меня. — Не думаю, что дело в чём-то выдающимся. Скорее я помогаю достать информацию, которой у меня не так уж много, — откровенно солгала я, завязывая очередной мешочек и отправляя его в картонную коробку с остальными. Взяв следующий, я замерла, рассматривая. Меня сопровождали в начале и в конце смены, а запертой я была только по утрам и ночам. Ни Аврора, ни Джинни, ни Эдвард не были в курсе о том, откуда я и что за мной активно следят, чтобы я не учинила новых бед. В голове пронеслась идея и я пришла к выводу, что сегодня не на шутку удачный день. По крайней мере, по меркам Святилища. — Вы ведь в курсе, что сейчас на третьем этаже держат пару человек из Александрии? — невзначай спросила я, боясь ошибиться, ведь не знала точного числа. Лично мне удалось увидеть лишь одного. При этом Дуайт называл два имени, которые вряд ли взялись из головы. — Их вообще кормят? Парни босса в курсе, что без еды люди умирают? Язык словно ошпарило, когда я назвала Нигана «боссом», словно он им приходился. — Я приносил им хлеб и воду в начале ночи. А несколько дней назад Саймон заходил на кухню и просил порцию для девушки, чтобы отнести лично. Должно быть, для самой буйной из них. — Рассказал Эдвард. Казалось, что я вот-вот сойду с ума. Картинка складывалась, по крайней мере, частично. Несколько дней назад этой девушкой была я, ведь кроме Саймона, никто и никогда не приносил мне пищи. Люди, работающие на кухне, были так слепы, что даже не думали о том, что речь обо мне. Почему-то это абсолютно не волновало их, не интересовало, в то время как другие тряслись над заложниками и насущными проблемами Святилища. С другой стороны, их дело было за малым — они не крали, не нападали, не грубили, не насиловали и не убивали. По крайней мере, в настоящее время. К тому же, Шерри проговорилась о том, что не все здесь разделяют взгляды Нигана, некоторые просто хотят иметь безопасное жилище. Возможно, дело было в этом. Мой план образовался до смешного легко: у меня был доступ к еде, ничего не знающие о происходящем «коллеги» и открытая камера с одним из заключенных. Нужно было лишь отнести хлеб в ту камеру. В этом деле он послужит предлогом, на случай, если меня поймают. Но как же хотелось верить в то, что этого не произойдёт. Стоило выдастся возможности, как я спрятала несколько отрезанных кусков хлеба в джинсы. Взяв стакан с множественными сколами с сушилки, я наполнила его водой, демонстративно делая несколько совсем маленьких глотков. — Через сколько придут за пайками, Эдвард? — осведомилась я, поглядывая на большие часы над дверьми. — Время ещё есть, а что такое? — Можно я отойду на пару минут? До комнаты и обратно. — Конечно, без проблем. Только не попадайся особо на глаза, чтобы не подумали, что ты отлыниваешь. — Позволил парень, а я, почувствовав, как сердце пропустило удар, кивнула, сразу покидая кухню. Оказаться одной посреди Святилища оказалось по-своему тяжело. Меня разрывало между желанием броситься к открытым воротам и скрыться в лесу, чтобы всё закончилось сию минуту, и между нуждой поступить правильно, теряя несколько больше времени. Немногочисленные Спасители, которые ходили по фабрике в столь ранний час, не обращали на меня внимание, а что самое приятное — ни одного из них я не знала в лицо, а, следовательно, и они меня тоже. Самым тяжёлым было не озираться, не вглядываться в лица и делать вид, что я хожу здесь часто, ничто не интересует меня и не напрягает. На деле же я ждала опасности из-за любого угла, ведь опыт показывал, что здесь это возможно. Поднявшись на третий этаж, я устремилась к нужной двери по единственной известной мне дороге. Приближаясь, я питала надежду, что дверь всё ещё открыта, никто не заметил этого, но и не позволил пленнику сбежать. На мгновение я остановилась у двери, собираясь с духом и готовя себя к чему угодно. После толкнула её локтем, открывая вид на камеру. Та мало отличалась от уже известной. Тоже маленькая, промозглая, сырая. В ней пахло гнилью — вероятно, от матраса — кровью и кислым потом. Всё это можно было вытерпеть и принять, ведь суть заключалась в ином. На матрасе, отвернувшись к стене, лежал мужчина. Он размеренно дышал, но, кажется, спал, ведь не заметил приближения. Я тихо прикрыла дверь в камеру, захлопывая её, чтобы проходящие мимо и не подумали, что она может быть отперта. Медленно, практически бесшумно, подошла к матрасу, присаживаясь возле него на корточки. Мужчина всё ещё спал, а я поставила возле него стакан с водой, приподнимая свитер, чтобы достать хлеб. — Привет. Как ты? — тихо спросила я, не желая, чтобы кто-либо услышал. — Я принесла еды. Немного, но всё же. Мужчина встрепенулся. Вскочил, словно и не спал. Он успел больно схватить меня за руку, прежде чем я поняла, что он действительно не спал, а просто прикидывался, дожидаясь, когда кто-то из Спасителей окажется рядом. Он поднялся на локти, присаживаясь; тёмные, длинные волосы наконец спали с его лица. Лет ему было около сорока, может, сорока пяти. Глубоко посаженные, тёмные и недоверчивые глаза. Искривлённые в гневе губы, тёмно-русая щетина, шрам на щеке и две небольшие родинки у носа. Вид у него был яростный, но при этом отречённый. Я широко распахнула глаза, рефлекторно отклоняясь назад. Отвести взгляда я не могла, как, впрочем, и сделать вдох. — Дэрил? — еле слышно произнесла я, не веря тому, что видела. Это не мог быть он. Такого не может быть. Но, судя по тому, что на мгновение его лицо изменилось, шанс присутствовал. — Мы скоро выберемся из этого дерьмового места, — враждебно прорычал он, сильнее стискивая руку на моём запястье. Очередной синяк был гарантирован. — Ниган не получит того, чего хочет и на что рассчитывает. Что бы вы ни делали, это невозможно. Как бы то ни было, мужчина говорил крайне убедительно. Его уверенность передавалась мне и вообще-то радовала, но он точно принял меня за кого-то другого или, может, просто не узнал, потому что вся агрессия, которую он испытывал, так и норовила вылиться здесь и сейчас. От неожиданности я действительно не могла пошевелиться. Мужчина резко навалился на меня всем телом, опрокидывая назад и нависая сверху. Сильная шершавая ладонь легла на горло, сжимаясь. Наконец, я вышла из трансового состояния, хватая его за руку и впиваясь ногтями. — Дэрил, это я! — воскликнула я, но вышло не шибко громко, так как мужчина сильно давил на глотку. — Ты не помнишь? Он надавил сильнее, делать вдохи становилось тяжело. Я несколько запаниковала, понимая, что он прямо сейчас придушит меня. Сделать с этим что-либо не предоставлялось возможным, потому что оружием я не располагала. — Дэрил! Ты — Дэрил Диксон. Меня зовут Ута, ну же! — прохрипела я, чувствуя, как горит лицо из-за того, что приливает кровь. — Атланта! Ты жил в Атланте, я тоже. Ты работал у моего отца, Бастера Акмуна. Вы ремонтировали квартиры в новых домах. На секунду мужчина ослабил хватку, всматриваясь в моё лицо. В глазах у него проявилось осознание — он точно узнал меня. Прошло слишком много лет, тогда я была подростком и с тех пор сильно изменилась, но ему удалось вспомнить меня так же, как и мне его. Решение озвучивать воспоминания и факты из прошлого было чертовски верным. — Но ты с ними. — Рыкнул он, вновь начиная душить и пресекая все мои попытки вырваться. — Нет! Послушай, всё сложнее, — затараторила я, начиная кашлять от недостатка воздуха. — Меня держат в соседней камере, за стеной. Нам надо выбираться. Чёрт, Дэрил, да отпусти ты меня! Дверь в камеру с шумом распахнулась, ударяясь о стенку. Кто-то схватил Диксона за шкирку, оттаскивая и отбрасывая так, что он прокатился по полу, издавая стон. Вскочив, я рассмотрела грёбаного Саймона, который был тут как тут, когда в нём не было никакой нужды. Я коснулась шеи, потирая кожу в тех местах, где особенно саднило. Саймон навис над Дэрилом, пиная его ногой в живот. Разгневанный, он обернулся на меня, резко приближаясь и тыча пальцем. — Что ты тут забыла, мать твою?! — взревел он. — У меня смена на кухне, Эдвард сказал отнести пленнику немного еды. — Что за чушь ты мелешь? Ниган лично кормит его тем, чем считает нужным. — Прошипел Саймон. Я осознала, что жутко влипла. Снова. Спаситель вновь повернулся к Дэрилу, который постарался подняться. Склонившись над ним, ударил кулаком под дых. — Выметайся отсюда! — скомандовал Саймон, обращаясь ко мне. — Катись из камеры, поняла меня?! Не отрывая взгляда от Дэрила, я попятилась к двери, понимая, что мне же будет лучше без споров. Застыв в дверях, я наблюдала, как Спаситель избивает Диксона, будто бы желая прикончить. В голове просто не укладывалось то, что происходило. Всё это казалось безумием, глупым розыгрышем. — Ты что, оглохла с концами? — раздражённо посмотрел на меня усатый. — В камеру! Единственное, чего мне хотелось, так это прикончить Саймона и наконец поднять Дэрила с пола. Мне срочно нужно было поговорить с ним. Узнать, как он выжил, как попал сюда, что происходило с ним в последние пять лет, в которые мы не виделись. Наше знакомство было совсем мимолётным, но сейчас оно особенно ценилось. Встретить после «падения» кого-то из прошлого… Такого практически никогда не происходило, шансы приравнивались к нулю. Мне нужно было ему помочь, но возможность отсутствовала. Дэрил не понимал, что я здесь делаю, у меня не было оружия, а у Саймона, конечно же, было. Сморгнув влагу с глаз, я поспешила в свою камеру, пытаясь разобраться с роем мыслей и отключить слух, чтобы не слышать слабый голос Диксона и агрессивные реплики Спасителя. Ситуация вышла из-под контроля, всё происходило вовсе не так. Я и понятия не имела, что в соседней камере может находиться кто-то, кого я знаю много лет, с давних, уже забытых времён. Мне просто хотелось выбраться, принести еды и помочь другому выбраться из точно такой же ситуации, в которой я погрязла сама. Это не должно было обернуться новым насилием, пытками для кого-то другого по моей вине. И я корила себя за то, что это происходило. Стараясь сделать что-то хорошее, оказаться на шаг ближе у свету и свободе, я вновь оступилась. Ошиблась, усугубляя положение, причём не только своё. Это всё напоминало сон, наваждение. Жуткий, затянувшийся, совсем неприятный кошмар, который преследовал по пятам, дышал прохладой в затылок. Мне ужасно хотелось проснуться. Открыть глаза, очнуться, очутиться в своей постели и осознать, что всё нормально. Тьма, насилие, гниль и скверна меня не окружали, ходячие не оккупировали загнивающие земли, жизнь не превратилась в бесконечную борьбу и войну. Всё это только в голове, больной плод воображения — не больше. Только это могло сделать меня по-настоящему счастливой.

III

26 марта 2004, Атланта, Джорджия, США В моменты волнения музыка, сочащаяся из наушников, становилась главным спасителем, антистрессом. В особенности это касалось старой музыки, прослушивание которой было свойственно скорее для родителей, нежели для меня. Включая TheMamas&ThePapas, даже поездка на школьных автобусах становилась сноснее, немного приятнее. В этот раз мне пришлось покинуть школу несколько раньше, чем закончился последний урок, садясь на обычный автобус, который не был сильно лучше. День выдавался слишком жарким. Грязные окна общественного транспорта, покрытые серыми разводами, были заперты. Дышать было практически нечем — разве что выхлопными газами и чужим потом. Барабаня ногой по полу, я с трудом дожидалась, когда доберусь до нужной остановки. Выбравшись из смертельно длинной пробки и дождавшись, когда автобус затормозит у обочины, я сорвалась со своего места, покидая его и оказываясь под прямыми, обжигающими лучами солнца. Поморщившись, я подняла взгляд, осматривая новостройку — двадцатиэтажный дом, который выглядел практически готовым для сдачи. Разноцветные ограждения и мелькающие за ними каски способствовали разрушению иллюзии. Подул лёгкий ветер, освежающий и бодрящий, что даровало некоторое блаженство. Выдернув наушники, я принялась сматывать их в клубок. Немного помедлив, двинулась к высокому дому в поисках пропускного пункта на территорию. Ворота были открыты — из них выехала одна из грузовых машин. Я просочилась между ней и забором, оказываясь на практически облагороженном участке. Вокруг дома уже стояли лакированные лавочки, вдоль дорожек посажены ростки деревьев. Вероятно, яблонь. Смотря из стороны в сторону, я пыталась определить, в какую сторону мне двигаться, чтобы оказаться чуть ближе к папе. Подарком свыше стал его недавний рассказ, что сейчас его компания занимается внутренней отделкой квартир именно на этом объекте. Увидев людей у одной из входных дверей, я направилась туда. Несколько парней в оранжевых жилетах вышли на улицу, устраивая себе перекур. Расположившись у короткой лестницы, ведущей ко входу, они заливисто смеялись и махали руками, чем-то делясь друг с другом. Один из строителей отделился от группы, идя по тропике навстречу мне. Я поправила лямку рюкзака на плече, продолжая свой путь. — Посторонним вход запрещён. — Не слишком приветливо сообщил он, оказываясь достаточно близко, чтобы я могла его слышать. Вскинув голову, осмотрела одного из парней в оранжевом жилете. Не очень высокий, в грязной футболке, оголяющей сильные руки. У него была короткая стрижка, почти что под ёжика. Из-под светлых бровей выглядывали тёмные, недоверчивые глаза нелюдимого человека. Он был достаточно молод, хотя, конечно, старше меня. Вероятно, ему было около двадцати пяти, может, тридцати лет. — Мне нужен Бастер Акмун, я ищу его. — Сообщила я, приветливо улыбаясь, хотя из-за нервов наверняка получилось так себе. Тонкие губы парня даже не тронула улыбка. Они скорее искривились, подтверждая, что он не очень-то доволен моим нахождением здесь и не хотел бы продолжать разговор. Куда проще было бы, если бы я поблагодарила его и покинула это место, но ситуация была из ряда вон выходящая. — Начальник у себя. Он обсуждает доставку материалов. Если вам нужно задать какой-то вопрос или предложить услуги, то вы можете передать через меня. — Ответил строитель. Я прыснула со смеху, что стало для него непонятным. — Я похожа на человека, с которым можно сотрудничать? — переспросила я. — Ладно, простите. Я — Ута Акмун. Мистер Акмун — мой отец. У меня действительно важный вопрос к нему. Можете к нему отвести? Парень посмотрел на меня из-под бровей, анализируя. Он словно пытался понять, вру я ему или нет. У меня не было привычки ходить к папе на работу, поэтому неудивительно, что работники отца не видели меня или не знали, что вообще существую. Тем не менее, он как-то нехотя кивнул, разворачиваясь и направляясь к небольшому белому вагончику, стоящему поодаль от дома. Я бодро последовала за ним. В полном молчании мы преодолели маленькое расстояние. Строитель постучал, оглядываясь на меня, а после открыл дверь в тёмное, не сильно уютное помещение со складным столиком, заваленным бумагами и табуреткой. Невольно я закатила глаза. Необязательно было ютиться здесь, когда внутри дома полным-полно пустующих светлых квартир. И тем не менее, папа предпочитал такой передвижной вагончик, будто бы не в силах избавиться от условий работы того времени, когда он был бригадиром. — Босс, к вам, кажется, ваша дочь. — Кратко сообщил строитель, пропуская меня внутрь. Я зашла, замечая отца возле своего стола с какими-то бумагами в руках и со скошенными очками на переносице. Пересекшись со мной взглядом, он отчего-то принял несколько испуганный, удивлённый вид, будто бы уже знал, по какому поводу я пришла к нему на работу. — Спасибо, Диксон, — бросил он парню. — Ута? Что ты тут делаешь? За его словами последовал какой-то шорох. Я принялась осматриваться по сторонам, ища источник шума. Услышав что-то вроде писка, я нашла взглядом коробку под столом отца. Это меня смутило, но не отвлекало от дела. Папа, заметив, что коробка пробудила любопытство, нервно отложил бумагу на стол, снимая очки. — Мы же договаривались, что встретимся дома вечером. Я не ожидал увидеть тебя. — начал Бастер. — Я и не планировала заезжать, но Одри… — начала я, как вдруг опять услышала писк. — Что там у тебя? Отец принялся буравить меня взглядом, да так, словно на мне лежит какая-то вина. Тем не менее, он сдался, наклоняясь к коробке. Открыв её и засунув руки внутрь, он достал пятнистый комок шерсти, который медленно сложился в силуэт животного. Кажется, щенка. Я распахнула глаза, удивлённо глядя то на папу, то на маленькое создание, которое он держит в руках. — Это подарок Одри на день рождения. Не говори ей до вечера, ладно? Я хотел, чтобы это был сюрприз, но ты, как обычно, всё узнала раньше, — по-доброму, но с нотками укора произнёс Бастер. — Думаю, можно назвать его Тео. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть щенка. У нас в жизни не было домашних животных, а тут, когда сестре исполнялось двадцать два, папа внезапно решил порадовать её подобным. Кажется, это был совсем маленький, юный далматинец. Легко умещаясь на руках у папы, он немного дрожал и льнул к его груди. Отец подозвал меня к себе, передавая тёплого, пятнистого товарища. Едва сдерживая зарождающийся восторг, я приняла щенка, аккуратно удерживая. Тео принялся облизывать мне руку маленьким бархатным языком. — Так что ты хотела сказать об Одри? — вернулся к тебе папа. — Новости не то чтобы радостные. — Нехотя протянула я, поглаживая маленького далматинца. Бастер слегка смутился. Лицо его стало несколько серьёзнее. — Дэрил, свободен. — Сказал он строителю, который всё это время незаметно находился с нами. Тот кивнул, покидая вагончик и оставляя нас одних. Значит, неприветливого работника звали Дэрил Диксон. — Давно он у тебя работает? — поинтересовалась я. — Второй раз, может. Подрабатывает, не числится в бригаде, — ответил папа. — Что с Одри, Ута? — В общем, она попала в участок и сейчас там, — нехотя призналась я. — Полиция не могла дозвониться маме, что неудивительно, потом не смогла тебе. Она назвала мой номер, так что сообщили мне. — Что она натворила? Она должна быть в кампусе колледжа. — Напрягся Бастер, перестраиваясь на совсем иной лад. — Да, должна. Она решила с кем-то покататься и, видимо, подумала, что можно начать праздновать пораньше. Одри и её новый бойфренд разбили машину. Никто не пострадал, но они повредили две припаркованные, так что вызвали полицию, — Рассказала я. — Думаю, нам нужно поехать за ней, чтобы забрать. Папа поник. Отвернувшись, он принялся расхаживать по комнате, не в силах подобрать слов и собрать мысли. Одри часто выкидывала нечто подобное, так что у родителей должен был выработаться некий иммунитет, но Бастер определённо всё равно был потрясён. Его можно было понять. В конце концов, папа вновь надел очки, глядя на меня и качая головой. — Она взбалмошная и неконтролируемая. Мы с мамой всё надеялись, что с возрастом это пройдёт, но она так и напрашивается на новые неприятности, — запричитал он. — Никогда не становись такой, как твоя старшая сестра, Ута. Будешь идти на неоправданные риски — непременно попадёшь в подобную заварушку. Я понятливо кивнула, прекрасно понимая, что папа гневается на Одри за её очередной проступок, но так как рядом только я, выплёскивает первые эмоции именно на мою персону. Что бы он не говорил, мне всё равно хотелось быть похожей на сестру. Может, конечно, не становиться мастером спорта по неприятностям, но хотя бы быть наполовину такой эффектной, как она. Папа торопливо взял телефон и документы, после чего мы покинули его вагончик-кабинет. Тео так и остался у меня на руках, потихоньку засыпая.