Волшебная сказка

Эмма вздрогнула, обнаружив себя на краю леса той же ночью, что и попала туда. Мальчик скакал рядом и вилял хвостом. Где-то поблизости гудело шоссе, и, пройдя немного вперед, Эмма вышла к своей желтой машине. Слегка кружилась голова и мерзли ноги. Эмма осмотрела двигатель и, не обнаружив никакой поломки, закрыла капот, попыталась завести машину. Довольно заурчав, машина рванула вперед как ни в чем не бывало. Все это было очень странно, но Эмма решила не забивать себе этим мозг. Она поехала в Нью-Йорк, в последний раз остановилась в своей теперь уже бывшей квартирке и, не раздеваясь, завалилась спать на диван, Мальчик свернулся калачиком в ее ногах. Ей снился кошмар про красивую женщину с черными волосами. Она была привязана к столбу, под ее ногами собрали охапку дров и подожгли. Женщина все звала Эмму, умоляла ее о спасении, но Эмма смотрела на нее с презрением и подбрасывала сухие ветки и цветы в разгорающийся костер. – Гори, ведьма, гори! – злобно кричала она, раздувая огонь. С отвращением наблюдала, как белая светящаяся кожа становится темной, обгорает и пузырится, сползая с некогда прекрасного лица женщины, полыхающей в негасимом пламени кипучей людской ненависти. Эмма проснулась разбитая, и ей было просто необходимо записать куда-нибудь этот сон, чтобы избавиться от него. Не найдя для записи ничего более подходящего, Эмма накорябала карандашный набросок в альбом. Нарисовала лицо женщины, она казалась ей смутно знакомой, но никак нельзя было вспомнить ни ее имени, ни откуда Эмма ее знает. Болела голова. Было около пяти утра, еще довольно рано, но Эмма больше не могла уснуть – стоило закрыть глаза, как она снова видела разъеденное огнем лицо женщины. Она как будто физически ощущала боль от горения, чувствовала запах тлеющей плоти. Эмма решила не мучить себя, собрала свои книги, кисти, навела в квартире относительный порядок и с чистой совестью поехала обратно в Сторибрук. Так началась ее новая жизнь. Как она и планировала, она временно поселилась в «соте» Мэри Маргарет, стала придумывать дизайн для своей, разрабатывая интерьер вместе с Августом Бутом, местным плотником. Все дома были выполнены по общим лекалам, так что довольно скоро к дому Мэри Маргарет прицепился сруб будущего дома Эммы. Стройка закипела, а пока… Каждое утро начиналось с мотивирующей телепередачи, которую вел непосредственно Самаэль Голд, он желал всем хорошего дня, рассказывал о ежедневных достижениях и планах, говорил о том, как важно благодарить Бога Солнца за его дар – энергию жизни, которая питает все живые существа, возносил Богу молитвы, а его спутница Белль Френч проводила в храме утреннее приветствие Солнцу – сурья-намаскар. Вполне хорошие физические упражнения и дыхательная практика, так что Эмма с большим удовольствием выполняла все асаны. Обелиск на храме оказался еще и осью солнечных часов, по которым жил город. Как-то раз после занятий Белль говорила с Эммой и, приглядевшись, заметила, что у нее нет кулона в виде солнца. Эмма только тогда вспомнила о нем, коснулась рукой шеи и обнаружила, что действительно потеряла его где-то, в чем она неловко и призналась. Белль нахмурилась, сказав, что Солярис – важный атрибут их веры, и что потерять его не очень хороший знак. Наверное, стоило бы сказать об этом мистеру Голду, но Эмма убедила Белль не беспокоить его такими пустяками. Подумав, Белль согласилась и подарила Эмме еще один кулон с более крепким и надежным замочком, строго предупредив, чтобы она его больше не теряла, потому что этот кулон защищает от сил зла, которые только и норовят проникнуть в Сторибрук, но Белль надеялась, что все обойдется. И вроде, все обошлось. Все было хорошо, только Эмма почему-то стала вдруг чувствовать постоянную усталость и головную боль, особенно находясь в храме, будто воздух в нем был каким-то тяжелым и что-то блокировал в легких Эммы, она кашляла и задыхалась. Может быть, это организм так реагировал на перемены в жизни, и надо было просто привыкнуть, но Эмме становилось все хуже, она все время хотела спать и чувствовала слабость. Стали истончаться и выпадать волосы, ломались ногти, болели зубы и кости. Это было похоже на симптомы какого-то отравления. Эмма пила витамины и обезболивающие, которые не особо-то ей помогали, но к врачу ей было попросту некогда идти. Она вся была занята творчеством – целыми днями рисовала эскизы будущих картин, иногда даже забывая поесть или выгулять Мальчика, который скучал и скулил, забираясь под стол. Хорошо, что Дэвид и Мэри Маргарет помогали Эмме, в том числе и с собакой, иначе было бы совсем тяжко. Но когда у Эммы так сильно закружилась голова, что она чуть не свалилась со стремянки, рисуя на стене здания сказочные цветы, она все-таки обратилась к доктору Виктору Вейлу. Он провел все необходимые анализы и торжественно сообщил: – Эмма, вы беременны. Поздравляю! Ее будто облили холодной водой. – Это какая-то ошибка. Этого не может быть, – засомневалась она. – Однако – это так, – доктор Вейл показал ей на компьютере результаты всех тестов. Стал выписывать справку. Эмма была так растеряна, что даже не сообразила сразу, что тут можно было бы возразить и объяснить, например, хотя бы то, что у нее никогда не было близости с мужчиной, что являлось как бы достаточной причиной не быть беременной, но, как обычно, нужные слова нашлись только дома, когда Эмма за ужином обсуждала сложившуюся ситуацию с Мэри Маргарет. – Эмма, может быть, ты просто … ну … забыла? – предположила Мэри Маргарет. – Забыла о том, что трахалась с кем-то? – Эмма сжимала пальцами переносицу. – Это какой-то бред! – Ну в этом нет ничего такого уж страшного, никто не осудит тебя, – успокаивала ее Мэри Маргарет, гладя по плечу. – К тому же ребенок – это всегда чудо, счастье, которое нам нужно беречь, а уж как он появился – не так и важно. Он появился, значит, так было нужно, и мы не вправе спорить с судьбой. Новости в Сторибруке разлетались очень быстро, и вскоре все жители спешили поздравить Эмму с будущим пополнением в семье. Нельзя сказать, что она была рада, но постепенно смирилась, приняв тот факт, что действительно ждет ребенка непонятно от кого, возможно даже, что это непорочное зачатие, как пошутила она в разговоре с Мэри Маргарет. Та как-то странно на нее посмотрела и ласково улыбнулась, типа «все может быть». *** – Эмма, проснись! – посреди ночи Мэри Маргарет дернула Эмму за плечо. – Что? Что случилось? – нервно вздрогнула Эмма с полусна. – Ты кричала во сне, – обеспокоенно сказала Мэри Маргарет. – Да? – Эмма чувствовала, как саднит горло и глаза болят от обжигающих слез. – Действительно, кричала. Мне, наверное, приснился кошмар, я не помню. – Тебе следует сказать об этом мистеру Голду, – посоветовала Мэри Маргарет. – Зачем это? – удивилась Эмма. – Ну кричала и кричала, бывает, что в этом такого, что нужно прямо ему сообщать о моих снах? – Ты звала… ее, – голос Мэри Маргарет был переполнен леденящим ужасом. – Кого? – не поняла Эмма. – Мы не произносим вслух ее имени. Это запрет. – Та, кого нельзя называть? – усмехнулась Эмма. – Это не смешно, – Мэри Маргарет была предельно серьезна. – А мне кажется, смешно, – возразила Эмма. – Я просто не думала, что в этом городе счастья и любви есть какие-то запреты. Тем более – такие странные. – Это единственный запрет. Нам нельзя произносить имя лесной ведьмы, иначе она придет в Сторибрук и уничтожит здесь все. – А разве Бог Солнца не может победить какую-то там лесную ведьму? – Может, – кивнула Мэри Маргарет. – И он непременно победит, но при этом Сторибрук может быть разрушен вместе со всеми нами. Лесная ведьма слишком могущественна! К счастью, мистер Голд построил специальную свинцовую башню – обелиск, который защищает город от темной магии. Ведьма не может проникнуть в Сторибрук, даже не может увидеть его, если только ее не позовут изнутри. – Загадочно, – хмыкнула Эмма. – Но откуда я могу знать эту лесную ведьму, если я о ней никогда раньше даже не слышала… – А ты была в лесу? – спросила Мэри Маргарет. – Просто, никто из тех, кто заходил в этот лес, не возвращался оттуда, а ты… – Да, я там была...– смутно припомнила Эмма и воскликнула убежденно: – Но я тебе клянусь – никакой страшной ведьмы там не встретила! – Она могла зачаровать тебя… – вздохнула Мэри Маргарет. – Обязательно расскажи об этом Голду, он наверняка знает, что делать. *** Сны об этой “ведьме” становились все более навязчивыми, полными глубокой печали и тоски, которую невозможно было ничем объяснить, ничем унять. Эмма чувствовала болезненную вину во сне, а, проснувшись, ничего не помнила, но мучилась приступами беспричинных рыданий и дурным настроением на весь день. Голду она, конечно, ничего говорить не стала, но он все равно узнал – ему рассказала сердобольная Мэри Маргарет. Эмма даже не представляла, что благодушный мистер Голд может быть таким злым и напряженным, однако это было так – он позвал Эмму в храм и показал ей ее же альбом, который принесла ему Мэри Маргарет. На рисунке была нарисована та самая ведьма из снов. Лесная ведьма. Голд подтвердил это. Он с ненавистью вырвал и смял листок, сжег его в огне ритуальной свечи. И долго распалялся перед Эммой, гневно объясняя, какой страшной опасности она подвергает Сторибрук. Он рассказывал об ужасных вещах, которые давным-давно сотворила лесная ведьма, когда еще жила в городе, потому что добрые жители Сторибрука поверили, будто в ее черном сердце могут расцвести любовь и свет. И как она жестоко всех обманула, спалив город, а вместе с ним и половину жителей, дотла. Голд был просто в бешенстве, а под конец своей тирады вдруг успокоился. Сказал тихо, но убедительно: – Эмма, тебе придется избавиться от ребенка. Я думаю, это ее отпрыск, исчадие зла. Будет лучше, если ты сделаешь это как можно быстрее. И как можно быстрее – покинешь Сторибрук. Иначе – мне придется пойти на крайние меры. Ты нравишься мне, и мне вовсе не хотелось бы делать тебе плохо, но я обязан защищать свой город любой ценой. *** Эмма сидела за столом и горько плакала. Как будто разделяя ее состояние, Мальчик клубочился возле ног и грустно сопел. Эмма была подавлена. Она не хотела терять своего ребенка, приятную тяжесть и первые шевеления которого уже как будто чувствовала под сердцем. – Что сказал Голд? – осторожно спросила Мэри Маргарет, подойдя к ней. Эмма была готова ее убить, злясь за то, что она все разболтала Голду, но, взяв себя в руки, все же ответила: – Он сказал, что мне надо избавиться от ребенка, потому что он, скорее всего, от лесной ведьмы. – Мне так жаль, – после напряженной паузы глухо сказала Мэри Маргарет, дотронувшись до сгорбленной спины Эммы. – Да ничего тебе не жаль! – взбесилась Эмма, сбрасывая ее руку. – Иначе ты бы не сказала ему. – Я хотела помочь, – вздохнула Мэри Маргарет. – Я не думала, что все так обернется… – Вот именно! Не думала! – зло прикрикнула Эмма. – А не ты ли говорила мне, что неважно, как появился ребенок, если он появился, значит, так нужно? – Да, я так говорила, – повинилась Мэри Маргарет. – Но я ошибалась. Ребенок от лесной ведьмы – это совсем другое… – Почему? Дети не могут быть добрыми или злыми от рождения, они такими становятся, и я могу как-то, не знаю, направить его, чтобы он не осуществил свой злой замысел, даже если это было заложено в его природе. Я уверена, что смогу сделать так, что никто даже не догадается, что ребенок от лесной ведьмы. Это и мой ребенок тоже, и я не буду убивать его, что бы там кто ни говорил! Да и вообще – ведьм не существует! Это все сказочки – для таких больных людей, как вы, живущих иллюзиями об идеальном мире! – Эмма, пожалуйста, не глупи, я понимаю, как тебе больно, но ты не можешь подвергать риску весь город, – пыталась вразумить ее Мэри Маргарет. – Да мне плевать на весь город, даже на весь мир плевать, мой ребенок останется со мной! – Эмма твердо решила отстоять свое право стать матерью. – Эмма, ты так молода, ты сможешь родить еще, если захочешь, – причитала Мэри Маргарет. – Но этот ребенок несет в себе зло, и ты должна спасти от него в первую очередь – себя. Пожалуйста, прислушайся к голосу разума. – Мой голос разума говорит, что вы все тут с ума посходили, гребаные сектанты! – выпалила Эмма. – Я ухожу отсюда, здесь мне явно не место, тем более, что и Голд так сказал мне. Она оттолкнула Мэри Маргарет и собиралась выбежать из дома, но Мэри Маргарет успела позвать Дэвида, который тут же появился на пороге и схватил Эмму, не давал ей уйти. Она вырывалась, кусалась и визжала, но Дэвид был сильнее и держал ее крепко. – Эмма, послушай, мы желаем тебе только добра! – увещевала Мэри Маргарет. – Я вижу, – сдавленно прохрипела Эмма. И выкрикнула Мальчику: – Генри, фас! Генри оживился, услышав свое истинное имя, и набросился с лаем на Дэвида, прокусив ему руку до крови. Дэвид вскрикнул и выпустил Эмму. Она побежала к машине. Села за руль, пустив Генри на пассажирское сидение. Завела двигатель и резко вдавила педаль газа в пол, выжимая максимальную скорость. Все мелькало перед глазами, кровь стучала в висках. Эмма неслась по запутанным улицам города, надеясь не заблудиться в лабиринтах солнечных лучей, расходящихся от храма. Но мистер Голд был уже обо всем в курсе. Он всегда был обо всем в курсе. Он направил в погоню своих лучших людей и сам возглавил их. Голд ехал за Эммой на бронированном золотом Бентли и стрелял из прихваченного ружья по колесам и бамперу ее желтого "жука", пока на границе с лесом не пробил ей шины и бак бензина. Машину Эммы с визгом занесло, бензин разлился радужной лужей по асфальту. Одной маленькой искры хватило бы, чтобы все подорвать к чертям, но, к счастью, Эмма успела схватить Генри и вылезти из машины. Она выпустила Генри на землю и убегала с ним все дальше в лес, а машина ее тем временем загорелась обширным пламенем. Люди, гнавшиеся за Эммой, вышли из своих автомобилей и в нерешительности замерли перед лесом, с суеверным страхом наблюдая, как силуэт Эммы теряется среди деревьев. Тогда Голд тоже выбрался из Бентли, подбежал к ним и крикнул, торопливо снимая с шеи золотой Солярис: – Чего вы стоите? Бегите за ней! – и сам побежал в лес. Остальные как будто очнулись и последовали его примеру, на ходу срывая Солярисы. Голд бежал и стрелял по ногам Эммы. – Эмма, пожалуйста, остановись, я не хочу причинять тебе вред! – срывающимся голосом орал он, но что-то Эмма сомневалась в правдивости его слов. В какой-то момент Эмма почувствовала жжение на шее, золотая цепочка с кулоном Солярисом накалилась добела и стала душить Эмму. Напрасно она пыталась схватить извивающуюся, словно змея, цепь, Эмма даже дотронуться до нее могла и обжигала пальцы. Эмма задыхалась, беспомощно раскрывая и закрывая рот. Панически озираясь, она оступилась и рухнула на землю, разбив лицо о твердые корни деревьев, вылезшие из-под тающего снега. Мистер Голд неумолимо приближался, а Эмма беспокойно крутилась, пытаясь бороться за жизнь, хотя чувствовала, что это бесполезно: если амулет Голда и не задушит ее, то он сам скоро ее настигнет. Казалось, что для Эммы все уже кончено. Генри пронзительно залаял. Внезапно из глубины леса выскочил огромный черный медведь. Вокруг него мерцало какое-то вибрирующее свечение. Медведь яростно взревел, поднимаясь на задние лапы, готовый разорвать в клочья всех, кто потревожил его покой. С острых медвежьих клыков капала кровавая вспененная слюна. Эмма в испуге поползла от него в сторону, а Генри, наоборот, – бесстрашно подбежал к медведю и встал между его когтистых лап. Услышав запах спелой морошки и хвои, Эмма почему-то немного успокоилась каким-то внутренним чутьем поняв, что медведь не причинит ей вреда. Он метнул в Эмму суровый взгляд черных глаз, и цепочка на ее шее рассыпалась на звенья, которые тут же обратились в пыль Низко опустив тяжелую голову и свирепо глядя на всех исподлобья, медведь грозно зарычал, вызывая утробным рыком мощную звуковую волну, что ударила по преследователям Эммы, разбрасывая их, как кегли. Голд отлетел в дерево и потерял сознание, стукнувшись затылком о ствол, медведь подобрался к нему, занес могучую лапу, собираясь его растерзать, но тут Эмма, вскочила на ноги и бросилась к Голду, закрывая его собой. – Регина, пожалуйста, не надо! Не убивай его! Помнишь, как ты меня учила: не навреди! – закричала она. Медведь замер, глядя Эмме прямо в глаза, и постепенно его шумное дыхание выровнялось, темный, затуманенный кровавой пеленой, взгляд прояснился. Сомнение и гнев сменились пониманием и смирением. Он медленно опустил лапу и вернул себе облик Регины, прекрасной женщины в черной шубе. – Ты все-таки вспомнила меня, – хрипло сказала Регина, с глубокой нежностью и потаенной печалью глядя на Эмму. – Вспомнила. Тебе, наверное, стоит поработать еще над этим зельем забвения, – улыбнулась Эмма, без сил падая в руки подхватившей ее Регины. *** Обернувшись снова медведицей, Регина запрокинула себе на спину людей и потащила к дому. В полуобморочном состоянии Эмма видела увядающий сад, через который они проходили. Слышала его скорбный плач, который, впрочем, сразу замолк, стоило Эмме протянуть руку и коснуться пожелтевшего и пожухлого листочка длинной, пружинистой лианы. Растение тут же зазеленело и заливисто запело, распространяя по саду благую весть, что Эмма вернулась. Сад пришел в движение, заволновался. Колокольчики радостно завели волшебные, звенящие трели. Запрокинув к солнцу, круглые желтые головки ликовали одуванчики. С розовых кустов раздавались нежные колыбельные, созвучные с веселыми птичьим трелями. Загудели протяжно и важно деревья, зашелестели зеленеющими прямо на глазах листьями. Вся природа пела гимны, приветствуя Эмму. Генри радостно залаял, когда увидел бросившихся к нему кошек. По ним он явно успел соскучиться. Даже по зловредному Румпельштильцхену. Особенно по нему. Регина расположила людей в бане. Протянула Эмме целебный травяной отвар. Эмма отхлебнула и чуть не выплюнула его на пол. – Какая жуткая гадость! Как это вообще можно пить? – Зато он быстро исцелит тебя, пей, – уговаривала ее Регина. Эмма, сморщившись, послушно выпила – и действительно – раны и синяки на ее теле вскоре затянулись и исчезли. Боль ушла. То же самое произошло и с остальными. Голд и его люди едва дышали от пережитого ужаса, поняв со всей очевидностью, что в этот раз лесная ведьма победила, но больше не хочет их убивать. Голд смотрел на Регину с недоверием, видя в ней своего давнего врага, но в то же время – она убеждала его, что не желает ни ему, ни всему Сторибруку зла, а лишь защищает себя и то, что ей дорого. Конечно, в это было трудно поверить после стольких лет ненависти, впитавшейся в подкорку, но Голд пообещал, что подумает над тем, чтобы разрешить Регине вернуться в Сторибрук. Не сейчас. Позже. Когда-нибудь. Регина понимающе кивнула и отпустила Голда с его людьми. Все же, несмотря на заверения Регины не вредить им, они боялись, что она запутает их и не даст выйти живыми из ее лесных владений, но она сдержала слово, и все они благополучно добрались до своих домов, рассказывая близким о чудесном спасении и о перевоплощении лесной ведьмы. *** – Привет, – едва слышно прошептала Эмма, оставшись с Региной наедине. – Привет, – отозвалась Регина и мягко коснулась носом щеки Эммы. – Я скучала. Не думала, что увижу тебя снова. – Да ладно? – не поверила Эмма, с наслаждением вдыхая запах морошки и хвои, исходящий от Регины. – Ты ведь наверняка спросила свои карты, и они сказали тебе, что все так и будет. Разве нет? – Предсказания не совсем так работают, – пояснила Регина. – Карты лишь показывают возможный вариант событий, но человек всегда вправе сам выбирать свой путь, правда, в конечном итоге он все равно так или иначе приходит туда, где назначена его судьба. Вопрос только в том, сколько сил и времени на это потрачено. – Я все равно ничего в этом не понимаю, – устало зевнула Эмма и с легкой игривостью добавила, постукивая себя пальцами по животу. – Я беременна. От тебя. – Я знаю, – тепло улыбнулась Регина, взяв Эмму за руку и прижимая ее ладонь к губам. – Ну вот видишь! – воскликнула Эмма. – Я же говорю – ты все всегда знаешь. Это так бесит! Эмма счастливо рассмеялась, но кое-что все же омрачило ее радость от встречи с Региной: – Слушай, Голд говорил, будто бы ты страшная лесная ведьма, которая уничтожила полгорода, скажи мне – это так? – Да, – тяжело призналась Регина, пряча печальный взгляд. – Расскажи – почему это произошло? Я ведь чувствую, что ты не просто злая-презлая ведьма, которая хочет уничтожить все доброе и светлое в мире. Так почему? – Это долгая история. Я многого уже не помню. Мне было так плохо и больно… Я... – столько лет прошло, а те горькие воспоминания все еще жгли душу. Она не смогла говорить. Эмма прижала ее к себе. – Ничего, – Эмма поцеловала ее в голову. – Лучше, конечно, выплеснуть все это наружу, высказать, чтобы прошлое тебя больше не мучило. Но ты не торопись. Я всегда буду рядом и узнаю обо всем постепенно. Она устало качнулась и сонно клюнула носом, чуть не свалившись с лавки, Регина успела ее поймать. – Да. Ты все обязательно узнаешь. А сейчас тебе нужно немного отдохнуть.