Значение

      Солнце только-только взошло из-за горизонта, окутывая всё вокруг мягким золотистым свечением. Птицы начали петь более громкие утренние трели, где-то закричал петух, а за ним ещё один и ещё, ещё. Влага, за ночь осевшая на разного рода зелень в виде росы, каплями скатывалась то на землю, то на носки потёртых кроссовок, которые аккуратно раздвигали траву. Томми привык просыпаться рано. Себя парень считал жаворонком и соглашался со всяким рассуждающим о том, что раннее пробуждение — залог продуктивного дня. Иннит не стремился к сто процентному выполнению всего списка дел, просто ему нравилось заранее освобождать вечернее время и не нравилось торчать под палящим солнцем после обеда.       Однако, то непримечательное июньское утро, каких должно быть сотни у каждого жителя относительно маленького поселения, для Томми было особенным. Наконец-то выдался хороший день, чтобы высадить на клумбе перед забором цветы.       Многие верят в устой, что подобное хобби — не мужское дело. Томми, как обладатель не только умелых рук, но и острого языка, не просто не согласится с таким заявлением, но и словесно докажет, что придерживаться подобных стереотипов — полный отстой. Инниту любовь к садоводству досталась от ныне покойной мамы, с которой это занятие и ассоциировалось, отчего приобретало такую значимость для светловолосого. Он лелеял каждое воспоминание, где женщина с очень красивой улыбкой сажала цветы перед их домом, а по вечерам выводила сына, ещё маленького, гулять рядом с ними. После её, довольно трагичной, кончины, видеть пустые клумбы было невыносимо. Взращивание цветов из семян, их посадка в почву и наблюдение за ростом — томительное занятие, которое помогло тогда, ещё мальчику, отвлечься от смерти родительницы и заполнить голову не тяжёлыми мыслями, а чем-то прекрасным.       Так что да, в присутствии Томми или за его спиной, никому не стоит раскидываться сомнительными заявлениями. Иннит привык защищать себя и то, что ему дорого самостоятельно.       Упаси Господь кому-то попытаться навредить его цветам, взращиваемым с такой любовью. Особенно тем малюткам, что Томми нёс с собой утром.       Иннит опустился на колени перед клумбой, с которой предварительно накануне днём вырвал все сорняки. Несколько растений он так же посадил заранее, какие-то отцвели, какие-то и вовсе не подходили для цветника. Базилик чаще ожидаешь встретить на грядке, иссоп относился к полевым цветам, а главным украшением Томми считал барбарис. Кустарник был слишком молодым, чтобы плодоносить, но тёмные ветви и листья хорошо вытянулись и развились за прошедшие три года. Барбарис Иннит считал центром клумбы, несмотря на то, что рос он у самого края. Слишком важное растение, для того, чтобы считать его невзрачным. Томми с отцом посадили его в память о матери мальчика и супруги мужчины.       Вдоль забора протянулись высокие стебли асфоделиуса, рядом поникли крупные колокольчики. Теперь рядом с ними будет красоваться пурпурная герань, которую Томми и принёс с собой. Обычно её парень растил дома, но впервые решил добавить на клумбу, надеясь разнообразить её спектр.       Колени испачкались в грязи. В остальном работа была не сложной. Копать много не придётся, всего пара лунок. Томми должен быстро разобраться, только если ему ничего не помешает.       Ничего, похожего на…       Нос защипало взявшимся из ниоткуда едким запахом. Томми автоматически вздохнул носом больше воздуха, пытаясь понять, что это и откуда. Тут же он нахмурился. Ужасно пахло сигаретами. Блондин обернулся через плечо, намереваясь найти негодяя, курящего рядом с его клумбами.       И нашёл.       Высокий мужчина стоял в двух-трёх метрах и имел наглость курить, не отрывая сигарету от тонких губ. Томми с угрожающим прищуром осмотрел его, не припоминая такого лица у них в городе. Иннит не был хорош в определении чужих возрастов, но этому человеку точно за второй десяток лет жизни. Кожа какого-то болезненного оттенка, синяки за стёклами круглых очков видно даже с расстояния в два-три метра, на голове такой беспорядок, что Томми с его-то не укладываемыми патлами остаётся только завидовать. Как бы какая птица не перепутала его с отличным местом для кладки яиц. Одежда была не менее странной: торчащий ворот и подол рубашки, свитер и, кажись, не один, брюки, а сверху что-то похожее то ли на кардиган, то ли на пальто. Какой придурок в начале лета будет так кутаться? Не смотря на прохладу, даже Томми был в футболке и шортах до колен.       Мужчина, поняв, что на него смотрят, совсем никак не изменился в скучающем лице, не сказал ни слова и не развернулся, чтобы уйти. Томми уже считал его придурком. Он всех считает придурками, а этот с первого взгляда показался ему придурком в кубе.       — Нет другого места покурить? — рассерженно спросил блондин.       Мужчина медленно выдохнул.       Сигаретный дым, хорошо заметный в утренней прохладе, заклубился у него перед лицом.       — Чем ты занимаешься? — подойдя на два шага и склонив голову к плечу, спросил незнакомец.       — Глаза разуй, цветы я тут сажаю, — прыснул Томми. — А теперь вернёмся к моему вопросу: ты, может хочешь свалить?       Мужчина улыбнулся. И тут же он издал странный звук, словно подавил кашель, который скрыл за ещё одной затяжкой истлевшей на половину сигареты.       — Ты такого не спрашивал, а возвращаясь к твоему вопросу: нет. Раз я курю тут, то другого места нет. Теперь снова мой вопрос: для чего ты сажаешь цветы?       Это окончательно вывело Томми из себя, который и без того пребывал не в лучшем расположение духа.       — Тебя ебёт, мужик? Очевидно, что зачем-то мне это надо. А вот ты нахуя тут стоишь и делаешь мне мозги, а?       — Какой злой ребёнок, — прохрипел незнакомец.       — Ты кого ребёнком назвал?       — Возвращаясь к твоему вопросу-       — Заебал возвращаться к вопросам.       — Это не я начал.       Томми почти задохнулся от возмущения и побагровел от злости. Он собирался уже крикнуть шатену в лицо весь набор неприличных слов, ругательств и пожеланий — всё, что у него имелось, но мужчина неожиданно закашлял. Было в этом звуке что-то, что остановило блондина, вызвав скребущую тревогу на внутренней стороне черепа.       Прокашлявшись и затянувшись, с дымом мужчина продолжил:       — Так вот. Я думаю и потому существую, а, придя сюда, я задумался зачем ты сажаешь цветы. Вот и получается, что я «делаю тебе мозги» потому что существую.       Томми моргнул.       — Несёшь какую-то хуйню. Иди существуй и думай в другом месте.       — И не делать тебе мозги?       — Именно, — серьёзным тоном ответил Томми и поднял с земли лопатку, которой выкапывал лунки до того, как его отвлекли. — А не то…       И мужчина рассмеялся, тихо и хрипло.       — Ладно, пойду существовать, думать и делать мозги в другом месте.       — Вот и вали.       Не сказав больше не слово, незнакомец развернулся, вдохнул дым, который, судя по всему, и был причиной такого кашля, и начал идти. Он медленно, растягивая момент, как Томми казалось, чтобы позлить его, вышагивал. Иннит смотрел ему в след, провожая, с единственной мыслью «вот же чудик».       Чудик ни разу не обернулся, всё так же шёл и шёл. Томми перестал следить за ним, когда решил, что тот достаточно далеко, чтобы его самого это не волновало.       Вздохнув Иннит вернулся к тому, на чём закончил. Ямка за ямкой, аккуратно изъятый из стаканчика саженец за саженцем — и все лишние мысли снова расплывались, концентрируясь только вокруг процесса. Постепенно и все негативные ощущения его покинули. Томми, словно в один момент из головы кто-то вынул все тревоги и воспоминания, закончил, полив на последок цветы водой, ощутил такую недостающую за последнее время лёгкость. Даже этот чудаковатый незнакомец позабылся. Наконец, всё перестало выглядеть таким противным и раздражающим.       Поднимаясь с колен, Томми вдохнул полной грудью свежий воздух, не чувствуя в горле препятствий. Замечательное ощущение.       Папы Томми дома не оказалось, наверное, мужчина уже проснулся и ушёл по своим делам. Ну и ладно.       Иннит наскоро позавтракал остатками ужина. Однако после целой ночи в холодильнике и разогревания в микроволновке, картошка стала немного вязкой. Это не помешало её съесть, но изюминку свежины она потеряла.       А дальше, по плану, нужно было сходить к соседу, чтобы забрать удобрения.       Фил, этот самый сосед, по праву считался человеком, который вырастил Томми. По крайней мере, этот старик был тем, на кого оставляли мальчика после смерти мамы, когда отец уезжал на вахты. Фил следил за посещением Иннитом школы, кормил и помогал с делами по дому. Томми иногда оставался у Крафта на ночь, особенно во время гроз, которые так не любил, когда был помладше. Парень был очень привязан к другу семьи и считал чуть ли не вторым отцом, о чём никогда не говорил вслух, потому что сантименты — отстой, но все всё понимали и без лишних слов.       Томми всегда был желанным гостем в доме Фила и калитку открывал смело. Лужайка посверкивала молодой травой, парой одуванчиков и подорожников. Сорняки, но, чёрт бы их побрал, красивые.       Блондин прошёл по дорожке, вымощенной бетонными плитами и, не останавливаясь для стука, сразу открыл входную дверь. Переступив через порог, Томми услышал не самое обычное явление в доме своего соседа, а именно — чужой голос, который точно не принадлежал захаживающему время от времени приятелю Фила, Техно. Голос этот был хриплым, но по-своему приятным. Томми сказал бы, что в нём есть что-то привлекательное, если бы он не напоминал ему одну недавно повстречавшуюся личность.       Томми пошёл на звук голосов, на кухню, где, ни к удивлению, обнаружил, что Фил болтает с тем самым чудаком, который пристал к нему чуть более часа назад.       — А, Томми, это ты, — вздохнул Крафт. — Привет, приятель. Ты так бесшумно вошёл, да и я забыл, что ты должен был прийти. Тут вот, мой племянник приехал. Познакомься с Уилбуром.       Уилбур рассеянно улыбнулся, пока Томми сузил глаза, смотря на него. Чудак оказался племянником Фила, как здорово! Просто восхитительно! Томми раньше и не знал, что у Фила есть какие-то родственники, хотя это и было очевидно. Что-то похожее на ревность к родителю на миг промелькнуло в голове Иннита, напомнив, что родной отец скоро снова уезжает, что значит ответственность за него переляжет на Фила. А ему просто не будет до него дела до него из-за племянника. Нет, Томми не ребёнок давно, ему не нужен ежедневный и ежеминутный контроль, да и соперничать за чьё-то внимание он не собирается. Но неприятное чувство досады всё равно разлилось в нём.       — Мы знакомы, — сказал этот Уилбур, всё ещё улыбаясь как придурок, которым он и являлся. — Правда, злой ребёнок?       — Завались, думатель.       — Я не уверен, что такое слово существует.       — Я сказал — значит существует. Над этим подумай. И, кажется, я просил не делать мне мозги.       Со стороны Фила послышался хохот. Томми только сейчас обратил на него должное внимание и заметил что-то… не такое как обычно, в голубых глазах. В чуть более тёмных омутах, нежели у Томми, плескалась тревога о чём-то и, кажется грусть. Иннит замешкался на секунду, а потом решил не лезть в это.       Старший мужчина всем видом старался показать, что всё нормально, а значит самого Томми это не касается. Фил бы сказал сразу, а не стал тянуть в обратном случае, ещё бы и предложил пути решения возникшей проблемы, уж таков был этот человек.       — Я думаю, вы поладите, мальчики, — он улыбнулся. — Оставлю вас ненадолго, схожу за удобрением.       Фил, напоследок, потрепал племянника за плечо и, обогнув Томми, с той же добродушной обнажающей передние зубы улыбкой, вышел из дома.       На кухне воцарилось молчание. Иннит не горел желанием его нарушать, он был не против дождаться Фила, а потом как можно скорее вернуться домой, чтобы справится со жгучим чувством предательства.       Однако, Уилбур настроился на продолжение разговора.       — Так ты Томми?       — Рад, что ты умеешь слушать.       Уилбур фыркнул.       — Хочешь рассказать зачем ты сажал цветы?       — Не горю желанием, — Томми закатил глаза, отвернулся и сложил руки на груди, закрываясь.       Уилбур совсем не обратил внимание на невербальную просьбу заткнуться.       — Наверное, у тебя такое хобби, — шатен начал рассуждать вслух. — Ты не подумай, хорошее хобби, пусть, ммм, не для всех. У меня вот тоже есть странный интерес, который никто не понимает.       — Да ты в целом чудик, которого никто не понимает, — хихикнул Томми.       — Очень грубо так говорить о людях, которых ты встретил впервые, — показательно «обидевшимся» голосом сделал замечание Уилбур, но на нём, в блеске его глаз, всё равно отразилась радость тихому коварному смешку, сорвавшемуся с губ блондина.       — Второй раз, — поправил Томми. — Я вижу тебя второй раз. Мне кажется этого достаточно, чтобы сделать вывод, что ты чудик.       — Ты даже не спросил какое у меня хобби.       — Ладно, — Иннит закатил глаза. — Какое у тебя хобби?       — Мне нравится узнавать значения имён, — с улыбкой ответил шатен.       Томми нахмурился.       — Серьёзно? Кому это вообще надо?       — Как видишь — мне, — Уилбур хотел сразу продолжить, но неожиданно сорвался на кашель. Он отвернулся и пол минуты прикрывал рот кулаком, после чего вытер руку лежащим на столе полотенцем. — Так вот. У меня тоже странное хобби. Можешь рассказать о своём.       — Подожди, у тебя точно нет туберкулёза какого-нибудь?       Томми слишком насторожил этот кашель вкупе с болезненным видом молодого человека перед ним. Не хотелось бы заразиться чем-нибудь.       — Нет, — тут же встревоженно ответил шатен. — Просто… я ведь из города приехал. Там такой грязный воздух, что здесь дышать слишком не привычно. Не обращай внимание. И всё же: твоё хобби?       Томми недоверчиво прищурился.       — Тебе конец, если у меня хоть мокрота или сухой кашель появится, — блондин напоследок хмыкнул, но всё же решил увести тему разговора в русло, куда его направлял Уилбур. Вот может же этот чудик разговаривать нормально. — Я про своё хобби ничего такого сказать не могу. Не тебе. Не сейчас по-крайней мере.       — Не сейчас, — подметил шатен и тут же с умным видом кивнул. — Справедливо. Видимо, для тебя это важно.       — Но имена? Серьёзно?       — Абсолютно серьёзно. Имя может много сказать о человеке, но на это так мало обращают внимание. Вот, к примеру, ты знаешь, что значит твоё?       — Нет. Что?       — Близнец.       Томми нахмурился, не понимая, что это может рассказать о нём. В голове абсолютно ничего не сопоставлялось.       — И что?       — Не понимаешь, да? — Как-то расстроено спросил Уилбур, больше признавая факт нежели действительно интересуясь. Словно он ожидал, что Томми значение имени откроет глаза. — Ну ладно тогда.       — Вот только допустил мысль, что ты можешь разговаривать как нормальный человек, — цокнул Иннит, впрочем беззлобно. — А твоё имя, что значит?       Мягкая улыбка проскочила на чужих губах.       — Желание защитить.       — И много это говорит о тебе? — спросил Томми.       — Всё думаю об этом. Сам пока не понимаю.       И тут входная дверь открылась.       Фил зашёл на кухню:       — Разговариваете?       — Нет.       — Да.       Томми с Уилбуром сказали одновременно с чего Фил засмеялся, явно уже представляя их как хороших закадычных друзей.       — Да можете поболтать ещё. Томми, — он посмотрел на Иннита, — я поставил ведро у входа. Занесёшь его потом.       — Без б, — сказал парень и направился к выходу. — Я тогда пошёл.       — Я знаю где ты живёшь, — вставил свои пять копеек Уилбур, когда блондин почти вышел в коридор.       Это заставило Томми остановится и обернуться.       — И что с того, петунья?       Уилбура прозвище привело в восторг. С блеском в глазах он заговорил:       — Зайду к тебе на чай. Петунья, хм, очень интересно. Это что-то значит?       Томми снова цокнул, замотал головой и вышел. От входной двери он успел сделать несколько шагов, думая о чудике, после чего вспомнил, что забыл ведро. И уже с удобрением, он направился домой.       Спустя пару мгновений, как входная дверь закрылась, на кухне между двумя оставшимися людьми произошёл такой диалог.       — Томми не грубил тебе? — спросил Фил, ставя параллельно на плитку чайник.       — Немного, — пожал плечами Уилбур, показывая, что его не задело такое поведение.       — Он, знаешь, хороший парень. Сквернословит много правда и дерзит, но хороший. Я действительно думаю, что вы подружитесь.       Уилбур улыбнулся, уводя взгляд на пустую кружку перед ним, которую начал катать дном по столу, отчего скатерть собиралась складками.       — А мне кажется, что нам не стоит сближаться.       Фил покачал головой и тоже опустил глаза.       — Проведи это лето хорошо. С Томми точно не соскучишься, — сбавив тон, попросил старший мужчина.       — О, я в этом уверен. Проведу всё лето на коленях, вырывая сорняки из клумб и сажая цветы. Ничего не хочу сказать против садоводства, да вот только мне под солнцем не хорошо становится.       — Томми не только цветы сажает. С ним правда не соскучишься.       — Повторяешься, Фил. У меня на такое времени нет, — с улыбкой сказал шатен.       — Повторяюсь, — вторил старший.       Больше они не говорили до того времени как не закипел чайник. Пар закипевшей воды развеял витавшую в воздухе неловкость.

***

      Чтобы выкинуть из головы одного странного кашляющего человека нужно: выпить две кружки чая, обязательно любимого фруктового с тремя ложками сахара с горками, задумчиво смотря в окно; полчаса слушать любимый плейлист, совершенно не вслушиваясь в звучание музыки; можно протереть пыль с листьев раскидистой монстеры, а потом смириться и высказаться кому-то, излив всю душу.       Выбор Томми пал на его интернет друга, с которым они прошли огонь, воду и подростковый период. Пусть Таббо и жил в другом городе, он всё равно являлся для Иннита тем самым человеком, которому хоть в три часа ночи напиши — он всё равно ответит. Тем более, если начнёшь рассказывать ему про типа, который тебя раздражает. Ладно, на это он не всегда отвечает сразу посреди ночи, особенно если Томми рассказывает про конфликт в интернете. Но тут время едва за обед. Таббо ничего не оставалось кроме как ответить на внезапный звонок.       Томми долго распинался о странности Уилбура. Он сам поражался тому, что мужчина вызвал такой отклик у него. Речь парня как всегда была экспрессивной, эмоциональной и выразительной. Томми чуть не упал со стула из-за того, что раскачивался на стуле и размахивал руками.       Таббо слушал долго и молча.       В конце концов, когда Томми сделал перерыв, чтобы вздохнуть, он спросил:       — Тебе так понравился этот Уилбур?       Томми аж поперхнулся.       — Что?! Понравился? Уилбур? Мне? Нет! Нет, Таббо, не смей так говорить! Он… он… он последний мерзавец! Мне такие не нравятся.       — Поэтому ты уже пол часа рассказываешь мне о нём?       — Именно!       Таббо тяжело вздохнул.       — Просто буду ждать своего момента, когда смогу сказать «а я знал». Позвони мне желательно тогда.       И сбросил трубку.       Томми от возмущения почти задохнулся, смотря на экран. В голове крутился один вопрос: «как он посмел предположить, что этот Уилбур мне нравится»? Просто возмутительно!       Уилбур выглядел как воскресший труп, нёс какой-то бред. Никто явно не знакомил его с таким важным предметом, как «расчёска». Томми подумал, что упомяни он это слово при старшем, то получил бы непонимающий взгляд. Ещё Уилбур совал свой прямой нос куда не попадя, не имел чувство такта. А ещё… улыбка у него была тупая! Вот так-вот. Томми такие не нравятся, а Таббо просто придурок с несмешными шутками.       Оставшись наедине со своими мыслями, откинувшись на спинку кресла, Томми понял, что… ничерта не наедине.       Он всё ещё думал об Уилбуре.       Видимо, нужно больше чая, больше музыки и какого-никакого занятия. Чай, в принципе, не так важен.       Томми достал наушники, схватил кепку и вышел из дома, планируя прогуляться. Солнце медленно ползло к зениту. Наконец-то лучам ничего не мешало нагревать землю, радуя всё живое. Идя по не заасфальтированной дороге, блондин встречал котов, развалившихся на пыли и траве, собак, лениво сложивших на скрещенные лапы морды, и кучку детей, пронёсшихся мимо в майках и шортах. Это толпа чуть было не снесла Томми с ног. Вот почему такой мелочи много, а сверстников Иннита по пальцам можно пересчитать? Ну ничего, Томми осталось потерпеть всего-лишь годик, а там новый город и больше возможностей завести друзей одногодок.       Так, мысль за мыслью, голову блондина наполнили тревоги о будущем. Куда поступать? Как сдавать экзамены? А если не получится? Как снять квартиру? Или лучше в общежитии? А если ему не понравится учиться в том месте, куда он поступит? Так много вопросов, а самое прекрасное — среди них не было места просочиться мыслями об одном чудаке.       Прекрасные два часа жизни Томми. Он просто гулял, слушал музыку, гладил подбегающих собак и одну проходящую мимо корову. Ненароком, идя возле чужих домов, парень заглядывался на клумбы, на которых вовсю цвели разные бутоны. Разнообразие радовало глаза и позволяло чувству вовлечённости в общее дело разливаться на задворках разума. Здорово, что украшены были не только клумбы за заборами, но и территория перед ними была облагорожена. У большинства домов лужайки были пострижены, у некоторых стояли глупые садовые гномы в красных колпаках, а где-то до сих пор лежала прошлогодняя опревшая листва. Томми на такое только и мог, что фыркать.       Обойдя практически весь городок вдоль и поперёк, Томми завернул в переулок. Главная цель прогулки была достигнута. Иннит о ней не помнил, но чувствовал блажь.       Не помнил до тех пор, пока не заметил пресловутый силуэт рядом с забором, ограждающим его дом. Фигура стояла к нему спиной, уже без пальто, но рядом клубился дым сигарет.       Томми раздражённо засопел, подходя к Уилбуру.       — И нафига ты опять припёрся? Походи, посуществуй в другом месте.       — О, ну я же обещал прийти к тебе на чай?       — Я тебя не впущу в свой дом, — раздражённо сказал Томми.       — Тогда нам придётся пить чай на улице. Не боишься, что голову напечёт? — Уилбур не растерялся, усмехнулся и щёлкнул пальцами по козырьку кепки Томми.       — Если я серьёзно вынесу тебе чай, ты отстанешь? — спросил Томми.       — С вероятностью восемьдесят процентов — да, — широко улыбаясь, ответил Уилбур.       Деваться было некуда. Да и восемьдесят это уже хоть что-то.       Томми нехотя отвёл Уилбура на задний двор, где стояла небольшая беседка, заросшая плющом, усадил на пыльную скамейку и удалился заваривать чай. Вернулся Иннит почти через десяток минут. В руках он держал поднос с двумя кружками горячего чая, над которым низко клубился пар. Ещё на подносе лежало несколько конфет и пакет с печеньем. Не то, чтобы Томми действительно хотел делиться сладостями, но папа, вернувшийся со своих дел, узнал о госте и настоял на этом.       Уилбуру повезло. Очень повезло. Просто повезло.       Разговор в начале не клеился. Конечно, Томми ведь планировал отдохнуть от этого чудика, а не пить с ним чай. А потом блондин увлёкся. Было что-то в Уилбуре притяжательное. Что-то такое, что смогло заинтересовать Томми. Может его странная манера речи, или познания в разных областях. Уилбур смог поддержать разговор даже о садоводстве, болтая, правда, больше об азотных удобрениях. Также шатен много знал о музыке и восторженно разглагольствовался о ней. У него были хорошие навыки ораторства и сторителлинга. Настолько, что Томми было интересно его слушать и, сам того не замечая, он увлёкся речью и начал ей же наслаждаться.       Томми даже дважды бегал назад домой, чтобы налить ещё чаю! Огромный признак уважения с его стороны. Ещё и чай с мелиссой.       Когда Уилбур, вдоволь напившись чаем, всё-таки собрался уходить, сказав, что не планировал задерживаться так надолго. Томми почему-то почувствовал желание задержать мужчину, поговорить с ним ещё, узнать больше о его любимой группе, удобрениях. Впрочем, этому позыву он подаваться не стал и на прощание выдал «надеюсь, ты не будешь больше доёбываться до меня». Прозвучало это вовсе не так, как было запланировано.