Advanced Floriography / Продвинутая флориография

Северус устало потер глаза. Перед ним лежала стопка эссе за четвертый курс, а сам он испытывал искушение бросить листы в мерцающее пламя камина. Шла первая неделя занятий в школе. Как правило, Северус мечтал, о скорейшем окончании учебного года. Так было всегда, но не в этот раз. Казалось, сомнительным, что большинство студентов за эти годы без нормального преподавателя научились хоть чему-то в области защиты. Взглянув на эссе, которое он исправлял в данный момент, мужчина испытал искушение перечеркнуть все красными чернилами. "Действительно, разница между призраками и инферналами состоит в том, что один из них не видим". Тем не менее, теперь было слишком поздно беспокоиться об их предыдущих проведëнных уроках и полученных знаний. У самого Снейпа был один год, чтобы подготовить учеников, к тому, что должно было произойти. Он сделает все, что в его силах. Снейп медленно выдохнул после того, как нацарапал еще один язвительный комментарий на плотном листе пергамента. Когда он в последний раз писал что-либо, не связанное с его работой? Остались смутные воспоминания о том, как он сам наслаждался процессом составления эссе, как следовал логике, приводя к выводу, как подбирал нужные слова. Его последнюю речь для урока защиты было приятно писать, но у него самого сложилось стойкое ощущение того, что его пламенная речь прошла мимо голов большинства болванов, которых ему приходилось учить. В юности Северус и представить себе не мог, что в возрасте тридцати шести лет будет работать на двух работах и заботиться о жизни сотни детей. … В первые дни после урока со Снейпом Гермиона поймала себя на том, что ей приходится бороться со слезами в любое время дня, а по ночам ей снова начали снится Пожиратели Смерти. Гермиона поймала себя мысли на том, что размышляет над словами Снейпа в разное время суток. "Неприлично и неразумно так сильно недооценивать себя", – эти слова часто мелькали у нее в голове. Это звучало как похвала, исходящая от мужчины, которого она уважала больше всех остальных профессоров, хотя причина имела мало общего с его преподавательскими способностями. В большей мере, Гермиона уважала его из-за очевидного интеллекта и того, что ему приходилось принимать участие в войне. Именно Луна, из всех людей, которые её окружали помогла снова обрести равновесие. Полумна составила ей компанию в библиотеке, сев рядом с ней на подоконник, когда она почувствовала, что готова вот-вот расплакаться. Луна сказала ей, что бояться – это нормально, что ей не нужно позволять своим страхам контролировать ее. Каким-то образом Луне удалось объяснить ей все так, что все, что Снейп велел ей делать до этого, показалось очень простым и понятным. Живоглот также был очень полезен, поскольку он терпеливо мирился с ее слезами и прилипчивостью. Иногда даже доходило до того, что он слизывал слезы с ее лица. Гарри и Рон заметили, что с ней что-то не так, но им, казалось, было неудобно говорить о том, что ее беспокоило. Не обращая внимания на свое хрупкое эмоциональное состояние из-за отсутствия щита окклюменции на собственном сознании, Гермиона чувствовала себя истощенной и раздражительной. Плюсом ко всему на неё навалилась куча школьных предметов и дополнительных занятий со Снейпом. Также Гермиона раздражалась еще сильнее, когда видела Гарри с книгой Принца-Полукровки. Гриффиндорке не нравилась книга, потому что она просто не понимала того, почему так часто её хозяин отходил от инструкции, придумывая и выписывая новые формулы для зелий и заклинаний. Некоторые изменения Принца прямо противоречили тексту, они не имели для нее смысла, и Гермиона думала, что Гарри обманывает себя в том, что действительно понимает как правильно делать зелья или произносить заклинания. Ее настроение было ненамного лучше, когда пришло время очередного дополнительного занятия с профессором Снейпом. Время было назначено на субботний вечер, послание пришло на первом эссе, которое она писала для урока защиты от тëмных искусств, которое она опять получила с отметкой "удовлетворительно". Гермиона извинилась перед Гарри и Роном, сказав, что в Больничном крыле что-то случилось и ей срочно нужно снова приготовить новое зелье. Они, казалось, и не подумали, что происходит что-то странное, хотя Рон казался немного более разочарованным, чем обычно, осознавая тот факт, что она не собиралась проводить с ними вечер, и осознание его небезразличия согревало ее сердце. Субботний вечер наступил быстро. – Войдите, – раздался голос Снейпа, достаточно громкий, чтобы его было слышно после того, как она постучала в дверь лаборатории подземелья. Гермиона вздрогнула и поплотнее закуталась в мантию, в подземельях всегда было холодно. Мужчина указал на инструкции для приготовления зелий, не глядя на нее, и вернулся к написанию пометок на стопках домашнего задания студентов. В помещении стоял единственный большой черный котел с инструкцией по приготовлению зелья. Гермиона поприветствовала профессора Снейпа и немедленно приступила к работе. Это было легкое в плане приготовления зелье, и прошло совсем немного времени, прежде чем она закончила. – Всё готово, – сказала девушка, после того как закончила разливать зелье по бутылькам. – Я заметил, – сказал Снейп и бегло изучил мутное содержимое ее бутылочек. Его лицо не выдавало никаких эмоций, хотя мерцающий свет свечей заставлял тени то и дело пробегать по его чертам. Мужчина не стал комментировать содержимое бутыльков, прежде чем убрал пергамент со своего стола и перевел взгляд на лицо Гермионы, на несколько мгновений встретившись с ней взглядом. – Вы больше не скрываете свои чувства под окклюментным щитом. – Да, это так. Я все еще не очень хорошо умею их контролировать, тем не менее я без щита, – призналась она, – Стараюсь изо всех сил. – Я не ожидал, что кто-то вроде вас сразу же обретет контроль над своими эмоциями, хотя ваш прогресс в этом вопросе можно назвать значительным, – Снейп нахмурился. – Как поживает мистер Поттер? Гермионе потребовалась секунда, чтобы привыкнуть к смене темы. – Я думаю, он неплохо справляется. Вообще, в последнее время он... очень сосредоточен на школьных занятиях. Потому что у него есть книга от Принца, в которой всё подробно изложено, кисло подумала она. – И кажется, он уже не так расстроен из-за смерти Сириуса и осознания того, что является Избранным. Поскольку он был сосредоточен на своей одержимости Драко Малфоем. Гермионе удалось удержать эти мысли при себе и не проговориться. Верхняя губа Снейпа скривилась при упоминании Сириуса, но он сумел промолчать. – И как он справляется с тем фактом, что является Избранным? – Ну, очевидно, он испытывает давление из-за пророчества... – Содержание пророчества засекречено. Вам не следует открыто говорить ни с кем об этом, – отрезал Снейп, пристально глядя на нее. – Но я доверяю вам, – ответила Гермиона. – Почему? Никто из ваших сверстников этого не делает. Вы не задумывались о том, что у них могут быть на это веские причины? – лицо Снейпа помрачнело сильнее обычного. Гермиона моргнула. – Я доверяю вам, потому что вы хороший человек. Снейп приподнял бровь. – Вы действительно так думаете? Вы, в самом деле, настолько наивны? Возможно, я недооценил вас, и, в конце концов, это была плохая идея работать с вами. Гермиона издала нетерпеливый звук. – Вы встали на пути оборотня перед ребенком, которого ненавидели. За эти годы вы много раз спасали мне и моим друзьям жизнь. Вы часто грубы с людьми, но это не делает вас менее хорошим человеком, это просто делает вас... неприятным. Снейп посмотрел на нее, его лицо оставалось непроницаемым в тусклом свете подземелья. – Я... неприятный. Вы всегда так откровенны со своими учителями? – наконец спросил он. Гермиона покраснела. – Нет, сэр, это... Уголки губ Снейпа дернулись, но он не стал развивать эту тему дальше. – Теперь, когда мы обсудили вашу неуместную веру в меня, я думаю, нам следует перейти к практике окклюменции. Я хочу, чтобы вы попытались сохранить от меня какой-нибудь секрет. Гермиона посмотрела ему в глаза, полностью расслабившись. Она закопала глубоко в памяти воспоминание о том, что Гарри рассказал ей о Меропе Мракс после урока Дамблдора и вместо этого подумала о сегодняшних уроках. Снейп проворно проник в ее мысли, и в ее сознании начали проигрываться зачатки воспоминаний о разговоре с Гарри, прежде чем она отбросила эту мысль за стену и заставила себя переключиться на воспоминание о разговоре, который у нее произошëл также с Гарри о его новых планах относительно команды по квиддичу на предстоящий год. Снейп исчез из ее сознания, с отвращением поджав губы. – Ваши навыки по защите секрета путем введения в заблуждение хороши, хотя это не смогло бы обмануть опытного легилимента. Потренируйтесь скрывать свои мысли на этой неделе, а также примените заклинание Конфундуса на ком-нибудь. Позже мы еще поработаем над вашими методами сбивания с толку. – Заклинание Конфундуса, сэр? – спросила Гермиона, на мгновение смутившись. – Да, заклинание Конфундус, также известное иногда как "слабый Империус". Я уверен, что вы уже ознакомились с теорией? – Да, в то время как проклятие Империус контролирует действия жертвы, заклинание Конфундус контролирует только мысли, но оставляет действия на усмотрение жертвы, вот почему оно не является непростительным заклинаниям. Заклинанию Конфундуса бычно можно противостоять с помощью окклюменции, – продекламировала Гермиона, не в силах сдержаться. – Да, всё верно, – сухо заметил Снейп. – Но где я буду практиковать его? - с любопытством спросила Гермиона. – Там же где и все учатся творить темную магию, мисс Грейнджер. Вам нужно будет выбрать жертву, и сделать так, чтобы применение заклинания сошло вам с рук, так что я думаю, вы можете догадаться где и на ком его стоит применить. Гермиона уставилась на Снейпа. Он посмотрел а нее, не впечатленный. – Конечно, если вы не хотите продолжать учиться, как правильно бороться с врагом до того, как у него появится шанс приблизиться к вам и нанести вред, во что бы то ни стало... – Нет! Я имею в виду, конечно, я хочу, но это…это против школьных правил, проклинать других учеников, – неуверенно закончила Гермиона. – Ну, если это против правил, тогда, возможно, вам действительно не следует этого делать. Гермиона почувствовала, как ее щеки запылали. – Это не... что, если меня поймают? – Постарайтесь не попадаться, – ответил ей Снейп. … Северус смотрел, используя мнимую маску Пожирателя Смерти, не показывая ни малейшей эмоции на лице, никто не смог бы его раскусить. Голос Розмари Эббот, молящей о пощаде в перерывах между криками боли от проклятия Круциатуса, громким эхом отдавался в его ушах, но все, что он чувствовал, была холодная пустота окклюменции, которую он использовал, чтобы скрыть свои истинные чувства. Она была полукровкой, что в обычном случае не ставило бы ее мишенью, но она возглавляла группу по защите магглорождëнных, и это определяло всё. Их послали с простым заданием передать какое-то сообщение, но Северусу не сказали, в чем заключалась истинная суть миссии. А понял он её только оказавшись на пороге ее дома. Северус заставил себя не отводить взгляда, когда Эйвери шагнул вперед и произнес последнее проклятие, вспышка зеленого света озарила помещение, а миссис Эббот наконец замерла. Дождавшись, пока остальные уйдут, он остался, чтобы отдать ей свое почтение. Ни авроры, ни члены Ордена не появятся в ближайшее время. Он постоял над ее неподвижным телом, затем осторожно закрыл ее невидящие глаза. Повернувшись на каблуках, мужчина аппарировал. Оказавшись в безопасности в Паучьем Тупике, Северус осторожно снял маску Пожирателя с лица. В этом и заключалась вся ирония судьбы; незадолго до сегодняшнего вечера Грейнджер говорила ему, что он являлся хорошим человеком. Он заставил себя проигнорировать ту часть себя, которая хотела ей поверить. Она верила в него, потому что не знала правды, вот и всё. Северус Снейп отвернулся от добра, когда в юности добровольно присоединился к Пожирателям Смерти, и что бы он ни сделал после, чтобы искупить свои накопившиеся грехи, это никогда не искупит того факта, что он непосредственно стал причиной смерти единственного чистого и непорочного существа, которое когда-либо было в его жизни. Прошло так много времени с тех пор, как он верил, что может быть таким хорошим человеком, какой была Лили, с тех пор, как он думал, что это возможно он мог заботиться о других людях так, как это делала она, видеть лучшее и верить в людей так, как это делала она, отличать правильное от неправильного так, как это делала она... поскольку он верил, что в нем самом есть что-то, заслуживающее внимания, потому что кто-то другой тоже мог это увидеть. Он больше не знал, что делает человека хорошим. Лили вышла замуж за его врага детства, а после и вовсе умерла. Какая бы вера в добро у него ни была, она умерла вместе с ней; годы, проведенные рядом с Альбусом, и его вера в высшее благо только укрепили медленную смерть его веры в людей. Он почти забыл, что такое вера, и все чаще ему казалось, что её и вовсе не существует. Масштабно, в те года это не имело значения, потому что он в конце первой магической войны он был бы осужден, независимо от того, какая сторона победила бы. Потому что ни одна из сторон не была невиновна, даже несмотря на то, что именно Пожиратели Смерти начали все это и совершали наихудшие зверства из всех существующих. К слизеринцам было столько же предубеждений, сколько у его слизеринцев было этих же самых предупреждений относительно магглорожденных, хотя не все слизеринцы были злыми по своей натуре. Даже Альбус Дамблдор был не совсем хорошим человеком – он делал все во имя какого-то там общего блага, но по-своему, в каких-то своих убеждениях он был таким же безжалостным, каким являлся Темный Лорд. Северус верил, что, хотя Альбус не смог бы предотвратить смерть Розмари Эббот, он мог бы точно предотвратить смерти Амелии Боунс и Эммелины Вэнс, которые произошли ранее тем летом, но опять же не сделал этого, боясь раскрыть Северуса. Северус поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы уничтожить Тëмного Лорда, но он не знал, в конечном счёте, стоит ли всё это того. Каждый раз, когда он сравнивал цену одной жизни с высшим благом, про которые постоянно говорил Дамблдор, он чувствовал, что человечность покидает его еще больше. Потому что Альбус поступал точно так же, как поступал Темный Лорд. Северус Снейп не верил, что сам являлся хорошим человеком, потому что он больше не верил в существовании доброты. … Пятница была последним днем перед следующим уроком Гермионы со Снейпом, и она ещё так и не нашла время на использование против кого-нибудь заклинания Конфундуса. Хотя у нее уже начал вырисовываться план по применению заклинания на Роне, заставив его уйти с ужина пораньше, если она так ничего и не сможет придумать, сама идея осуществления ей всё равно не нравилась. Новость о том, что мать Ханны Эббот была найдена мертвой накануне, была очень пугающей и тревожной; это было отрезвляющим напоминанием о том, что ее собственные родители не были в безопасности. Ее также встревожили новости в “Ежедневном пророке” о ложном аресте Стэна Шанпайка, а также небольшая заметка о сквибе, который был забит до смерти толпой неуправляемых магглов во время демонстрации "варварского насилия". Отбор в команду по квиддичу состоялся вскоре после завтрака под холодным утренним моросящим дождем. Гермиона присоединилась к Гарри и Рону, несмотря на холод, горя желанием поддержать друзей, но застыла, увидев, как Лаванда первой подходит к её друзьям, улыбаясь Рону. Тошнотворное чувство разлилось по ее животу, когда она увидела, как его походка превратилась в напыщенную после того, как он заметил внимание Лаванды на себе, но Гермиона постаралась выбросить осознание этого факта из головы. И у неё почти получилось. Вскоре после этого ее внимание привлекло то, что с самой процедурой отбора происходило нечто странное, непохожее на то, что происходило по сравнению с прошлыми годами. Хихикающие фанатки и студенты с других факультетов, шептались, стоя на трибунах, и все из-за Гарри, Гермиона была уверена в этом. Из-за дополнительного интереса фанатов отбор занял два часа, прежде чем они, наконец, перешли к отбору нового вратаря. Струйки воды начали стекать на ее мантию, несмотря на рассеивающие чары, которые ранее применила Гермиона. Также к её превеликому сожалению, ожидая свою очередь, Маклагген предпочел сесть рядом с ней и отпускать грубые комментарии в адрес всех людей пришедших на отбор, включая комментарии касающиеся фигур каждой студентки. Облегчение длилось недолго. Каждый сэйв Маклаггена, буквально, выворачивал Гермиону наизнанку. Когда показалось, что он вот-вот совершит пятое спасение ворот, гриффиндорка наклонила палочку и невербально произнесла заклинание Конфундуса. Парень тут же вильнул в сторону, не сумев поймать мяча. Ошеломленная собственными действиями, Гермиона пропустила момент, когда вызвали Рона, и почувствовала тревогу другого рода, когда Лаванда громко пожелала ему удачи. Она хотела сделать то же самое, но обнаружила, что не может сделать это после того, как это выкрикнула своё пожелание Лаванда. К облегчению Гермионы, Рон поймал все пять мячей. – Ты блестяще справился, Рон! – сказала она, безумно улыбаясь, когда побежала вниз встречать Рона и Гарри после отборочных испытаний. Довольный взгляд, который бросил на нее Рон, согрел ее, несмотря на холод улицы, и девушка совсем забыла о Лаванде. Они навестили Хагрида после и, наконец, сломали лед, который образовался в их отношениях после того, как троица вычеркнула уход о волшебных существах из своего расписания, едва не сломав зубы, пробуя новый рецепт булочек с черной смородиной, приготовленных Хагридом. К этому моменту дождь прекратился, хотя трава все еще была мокрой. Возвращаясь в замок на ужин, они увидели, как Кормак предпринял две неудавшиеся попытки войти через парадные двери после того, как у него не получилось сделать это с первой. Гермиона попыталась пройти мимо Кормака, не привлекая к нему внимания, но Гарри выбрал именно этот момент, чтобы внезапно использовать свою наблюдательность и сделать вывод состоящий в том, что это она наслала на него какое-то заклинание. По крайней мере, Гарри не казался расстроенным – во всяком случае, вся ситуация показалась ему довольно забавной. Было отрадно, когда Гарри притворился, что они вообще ни о чем не говорили, когда Рон спросил их, что такого смешного они обсуждали. Ей было интересно узнать, что сказал бы Снейп, узнав о том, что еë всё-таки поймали с поличным. … Северус ущипнул себя за переносицу. Девушка смогла применить Конфундус, но из всех людей в школе именно Поттер понял, что она что-то сделала. Феноменально. – Пять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер, за то, что вас поймали и плюс пять за то, что вы смогли применить заклинание, – всë же сказал мужчина. – Но это был всего лишь Гарри, сэр... – Не заставляйте меня снимать десять баллов, – устало ответил Северус. Он подавил желание потереть виски. Смерть Розмари Эббот все еще давила на него тяжелым грузом, и у него не было сил огрызаться на девчонку Грейнджер. Они вернулись к зельеварению, на этот раз они варили Умиротворяющий бальзам. – Я думала о том, что же мне всё-таки нужно сделать, чтобы перевезти своих родителей, и, кажется, у меня есть план... – О, хорошо. Возможно, хоть раз кого-то всё-таки удастся спасти. Грейнджер посмотрела на него из-под ресниц. – Но я не уверена точно, как правильно заставить их думать, что они являются совершенно другими людьми, не вызывая необратимого повреждения мозга. Ещë мне нужно будет подделать их документы и убедиться, что они будут работать на новых работах в маггловском мире. Северус подавил желание снова ущипнуть себя за переносицу. – У вас есть какие-нибудь идеи, как можно справиться с этими очень незначительными проблемами? – саркастически спросил он. Гермиона заерзала на стуле. – Ну, очевидно, что решение проблемы с памятью состоит не в том, чтобы стереть их воспоминания полностью и заменить их совершенно новыми, а в том, что надо просто как-то видоизменить некоторые из уже имеющихся. Подавить только те воспоминания, которые связаны непосредственно со мной, и дать им ровно столько новых, чтобы можно было предположить, что они совершенно другие люди, не мои родители. И я надеялась, что вы знаете волшебника, который изготавливает поддельные документы, удостоверяющие личность магглов… – А… откуда я вдруг должен знать волшебников, которые подделывают маггловские документы, удостоверяющие личность? – спросил Снейп. – Ну... может быть, при вашей работе… – Гермиона запнулась. – Я весьма впечатлен тем, насколько вездесущей вы считаете жизнь школьного учителя, – мягко сказал ей Северус. – Ах, вы знаете, что я имею в виду. Ладно, всё в порядке, я и сама могу найти маггловский способ сделать это, если вы никого не знаете… Было слишком легко поддразнивать девчонку Грейнджер. – Успокойтесь. К вашей большой удачи, я действительно знаком с одним волшебником, который может предложить нам определëнные услуги… Но это удовольствие дорого вам обойдëтся, также вы точно захотите стереть ему определëнные воспоминания о себе после того, как он расскажет вам о своей деятельности. Как вы относитесь к тому, чтобы попрактиковаться в заклинании Империуса? Гермиона слабо улыбнулась. – Разве это не опасно? Я не хочу никого отправить в Мунго. Северус вздохнул. По крайней мере, обучение девочки отвлекало его от проблем. – Для этого мы и начнем с животных. … Гермиона и Луна никогда не были очень близки, даже во время занятий по ОД, но начиная с нового учебного года Луна стала всë чаще искать ее общества. Возможно, этому поспособствовало их совместное приключение и Отделе тайн, или, возможно, у них был одинаковый уровень душевного спокойствия, который не входил друг с другом в резонанс. Они проводили много времени, сидя вместе за чтением книг в уютном уголке библиотеки, иногда переворачивая книги вверх ногами или боком, как часто делала сама Луна. Сначала Гермиона была смущена, но в глубине души сильно благодарна, когда Луна начала сближаться с ней, особенно это проявлялось, когда Луна, казалось, интуитивно знала, что ей нужно в конкретный момент, чтобы справиться со своими эмоциями. По правде говоря, гриффиндорка все еще была в замешательстве, с чего это вдруг Полумна решила проводить время с ней вместе. Тем не менее, Гермионе было приятно находиться рядом с Луной, так как у гриффиндорки было не так много подруг, поэтому она с радостью приняла ситуацию, при которой у неё таковая появлялась. – Кажется, тебе сейчас лучше, – сказала Луна однажды, когда Гермиона пыталась выяснить, как выборочно использовать заклинание подавления памяти. – А, да? – Гермиона знала, что Луна была очень проницательной, но ей не хотелось вдаваться в подробности того, почему она была эмоционально подавлена так скоро после начала учебного года. – Вокруг тебя стало летать намного меньше мозгошмыгов, – как ни в чем не бывало пояснила Луна. – Ты права, – Гермиона переставала спорить с Луной, когда та начинала рассказывать о своих воображаемых существах, проще было просто соглашаться. Теперь, когда они были друзьями, это казалось неправильным обижать когтевранку недоверием и нежеланием верить в несуществующих существ. – Иногда, когда люди чувствуют себя очень плохо, они собирают вокруг себя много вредителей, – сказала Луна. – Раньше вокруг тебя их летало очень мало. А потом, наоборот, слишком много. Но теперь число правильное, их количество идеальное, золотая середина. – Так... Э-э-э, почему ты говоришь, вокруг меня летают эти мозгошмыги? – спросила Гермиона Луну, пытаясь поддразнить ее. – Потому что тебе, конечно же, нравится Рональд Уизли, – просто ответила ей Луна. Щеки Гермионы порозовели. – Что? – пискнула она. – Я думаю, ты ему тоже нравишься. Тебе следует пригласить его на свидание, – продолжила Луна и задумчиво замолчала. – У меня никогда раньше не было парня, которому я бы нравилась. Я не знаю, что бы я делала в такой ситуации. – Откуда ты знаешь, что никогда не нравилась парням? – возмущëнно спросила Гермиона, слишком смущëнная, чтобы прокомментировать предыдущее заявление Луны. Луна отвела взгляд от Гермионы и начала напевать себе под нос. Как правило, это означало окончание разговора. … В течение следующих нескольких недель Гермиона практиковалась используя всевозможных мелких животных. Она не спрашивала, где Снейп их находил, да и не была наверняка уверена, что хотела этого знать. То, что они практиковали, было сладеньким Империусом, Снейп проверял его качественное исполнение с помощью легилименции, которую применял к гриффиндорке. Ей было неприятно стирать воспоминания подобным образом, но Снейп также научил ее способам исцеления разума от повреждений, к которым может привести заклинание Империуса, и эта была немного иная работа с магией разума. Гермиона всегда возвращала животным память, и это немного облегчало ее совесть. Девушка думала о своих родителях и о том, как далеко она собирается зайти в изменении их воспоминаний. Интересно, что у бы них осталось в памяти о своей реальной жизни. И задалась вопросом, правильно ли это, что она, по сути, играла в бога с умами людей, которые никак не могли помешать ей этого сделать. Тем не менее, Гермиона осваивала эти навыки, чтобы суметь защитить себя и других. Этого должно было быть достаточно. В дополнение к заклятию Империуса, Снейп научил Гермиону легилименции в достаточной степени, чтобы она могла копаться в сознании животных и находить те воспоминания, с которыми ей нужно было иметь дело. Это было увлекательно - использовать легилименцию для исследования разума других живых существ, но Гермионе никогда не нравилось странное ощущение клаустрофобии, которое она испытывала, оказавшись в ловушке внутри другого разума. Когда Снейп убедился, что она овладела техникой, он заставил ее начать практиковаться на учениках. После долгих обсуждений они остановились на Крэббе и Гойле, рассудив, что мальчики не многое пропустят, если начнут случайно забывать информацию, и Снейп проверил успех ее заклинаний, вызвав их в свой кабинет и спросив, помнят ли они, для чего их вызвали. Шли недели, и Снейп начинал выглядеть все более и более напряженным, он казался менее терпеливым, каким обычно бывал с ней. Казалось, что скоро наступит момент, когда профессор не сможет сдержать накопившиеся гнев. Они также приступили к адаптации для её родителей существующих заклинаний для подавления воспоминаний и насаждения ложных воспоминаний. Гермионе казалось невероятным, что профессор Снейп мог так просто изобретать новые способы, творить настоящую магию, вместе с ним она многому училась этому мастерству. Например, теперь Гермиона могла создать собственное, правда, пока слабенькое заклинание, а не просто адаптировать уже существующее, как делала ранее. – Почему так трудно заставить людей думать, что они являются кем-то другим? – спросила она однажды вечером. Снейп откинулся на спинку стула и принял, как показалось Гермионе, лекторскую позу. – Это трудно, потому что воспоминания невозможно подделать, довольно часто воспоминания являются единственными допустимыми доказательствами в Визенгамоте, потому что их нельзя как то изменить, не оставив после себя следов подделки. Поэтому мы должны очень тщательно создать сеть воспоминаний, которые предполагают существование человека таким образом, чтобы человек никогда не задумался о них и не стал бы изучать их слишком внимательно в своей же собственной голове. – А вы думали, волшебников, которые раньше хотели стереть и переписать всю личность человека, сильно заботило, смогут ли их жертвы функционировать в обществе после того, как они их прокляли? – спросил Снейп, возвращаясь взглядом к котлу, в котором томилось зелье. Гермионе нечего было на это ответить. В волшебном мире не существовало такого понятия, как внушение или заклинание принуждения, которое не сопровождалось бы другими побочными эффектами проклятия, и ей была невыносима мысль о том, чтобы подвергнуть своих родителей воздействию Империуса, хотя Снейп и прокомментировал, что Империус был бы более простым вариантом в сложившейся ситуации. Гермиона хотела оставить родителям хоть немного свободы воли. Снейп оставил ее наедине с ее мыслями и вернулся к варке зелья. – Вы же понимаете, что, когда мы закончим, мы должны будем уничтожить все доказательства того, что мы сделали, потому что это темная магия, которая может быть опасна, если кто-нибудь узнаёт о том, что мы её использовали? – спросил Снейп позже тем же вечером. – Да, сэр, – тихо ответила девушка. Ее выбивала из колеи мысль о том, что они создают новые формы тëмной магии, для того, чтобы безболезненно стереть память её родителям. Снейп вздохнул. – С этого момента вам следует начать защищать свои мысли, используя легилименцию в любое время суток. – Есть ли в замке легилимент, о котором я должна беспокоиться, и который может узнать мои секреты, прочитав мысли? – Кроме Дамблдора, вам некого опасаться. Но никогда не знаешь, когда на тебя могут напасть из-за спины, так что всегда будьте бдительны. Чувство неловкости Гермионы усилилось, но она так ничего и не сказала, опустив голову, кивая. … Гермиона была не в лучшем настроении перед первой в этом году прогулкой в Хогсмид, которая состоялась в середине октября. Живоглот отсутствовал последние два дня, и хотя она понятия не имела, что натворила, у нее сложилось отчетливое впечатление, что ее фамильяр из-за чего-то на нее расстроен. День начался неблагоприятно, Гарри испробовал на Роне неизвестное заклинание из учебника Принца-Полукровки, которое заставляло людей болтаться в воздухе вверх ногами, и при использовании заклинания их, казалось, даже не волновал тот факт, что Пожиратели Смерти использовали это же самое заклинание во время нападений на магглорождëнных на чемпионате мира по квиддичу несколько лет назад. Гермиону встревожило то, что Гарри думал, что нет ничего плохого в том, чтобы попробовать неизвестные заклинания неизвестного автора. У гриффиндорки складывалось впечатление, что Принц не был приятным человеком из-за тех не очень светлых заклинаний, которые были прописаны в книге. И, возможно, хозяин книги даже принадлежал к Пожирателям Смерти. Но Гарри настаивал на том, что человек, гордящийся тем, что он полукровка, не может быть Пожирателем Смерти. Гарри все больше привязывался к своей книге, переубедить его в том, что книга опасна было просто невозможно. День не стал лучше, даже когда они отправились в Хогсмид. Они заметили, что "Зонко" был заколочен вскоре после того, как зашли на территорию деревни, и день не улучшился, когда Слизнорт нашел их в Сладком королевстве и ранил самолюбие Рона, проигнорировав его при попытке уговорить Гарри посетить ужин в Клубе слизней. Начинало казаться, что хуже дня быть не может, после того, как Гарри начал душить Наземникуса Флетчера, увидев того в Трех метлах, мстя тому за кражу фамильного серебра Блэков, но, конечно, всё стало ещё хуже, когда друзья узнали о том, что кто-то проклял Кэти Белл. … Северус весь взмок, закончивая читать заклинание, сдерживающее тëмную магию, струящуюся по венам Кэти Белл, которая хныкала, съежившись под белыми простынями больничного крыла. Она была среднестатистической студенткой со средними в рейтинге оценками по зельеварению и немного выше среднего по защите. И не являлась такой надоедливой особой, какими представали большинство гриффиндорцев. Скоро должны были прибыть целители из больницы Святого Мунго. Состояние Белл стабилизировалось, даже несмотря на то, что она и не была полностью освобождена от проклятия. Он сделал все, что мог. Северус вытер лоб носовым платком и отступил на шаг от больничной койки. Скольких студентов он исцелил от тёмных проклятий за эти годы? Именно в такие моменты у него возникало ощущение, что они работают в полевом госпитале, а не школе. Дамблдор настоял, на том, чтобы к Драко никто не лез с расспросами, директор верил, что Драко Малфой по своей натуре не был убийцей. Северус тоже не считал Драко убийцей; он знал мальчика ещë с тех пор, как тому только дали имя, и, хотя он был немного избалованным ребенком, он точно не был тем человеком, который мог совершить хладнокровное убийство. Но Северус знал, что у мальчика было до смешного много гордости, и тот точно никогда не обратился бы к нему за помощью, если бы считал, что мог справиться самостоятельно. Они не могли заставить Драко получать помощь, которую тот сам не хотел получать. Было очевидно, что действовать следовало как можно скорее.