Advanced Floriography / Продвинутая флориография

Гарри потчевал Гермиону и Рона подробностями своего последнего занятия с Дамблдором по дороге на травологию через несколько дней, прошедших после несчастного случая с Кэти Бэлл. Гермионе было трудно сосредоточиться на том, что говорил друг, ее разум был настолько поглощен проблемой проклятия Кэти, что девушка чуть не пропустила то, о чем им рассказывал Гарри Дамблдоре и Волдеморте. Гермиона не могла уснуть несколько ночей, раз за разом обдумывая произошедшее с девушкой. Более того гриффиндорке снова начали сниться кошмары о Департаменте тайн. Но на этот раз вместо того, чтобы быть преследуемым Пожирателями Смерти, от которых у неё никогда не получалось убежать, она видела как её друзей постигают проклятия, летящие из палочек Пожирателей Смерти. Гермиона покачала головой изо всех сил пытаясь сосредоточиться на том, что Гарри говорил о Волдеморте. То, как Гарри рассказывал о том, как Дамблдор отзывался о Волдеморте, вызывало у нее беспокойство. Она хмурилась всю дорогу до класса травологии, не в силах избавиться от напряжения в плечах. Конечно, Волдеморт всегда считал себя особенным. Интересно было, что Дамблдор по какой-то причине решил сосредоточиться на его склонности коллекционировать магические артефакты. Что же такого особенного было в этих предметах? Какими силами они наделили Темного Лорда, и что именно Гарри должен был сделать, чтобы получить "силу, о которой Темный Лорд не знает"? Полученные крупицы информации интриговали и расстраивали, одновременно. Гермиона ценила желание директора рассказать предысторию своих действий, но к сожалению такие его рассказы не вносили ясность. Дамблдор продолжал говорить загадками, поэтому понять что конкретно он хочет от Гарри, было невозможно. Гермиона также не согласилась с Гарри и Дамблдором по поводу их заявления, касательно того, что к Волдеморту нельзя испытывать жалости. У гриффиндорки хватило решимости сказать об этом другу. Она не могла сформулировать почему, но идея объявить его монстром за просто так, казалась почему-то слишком простой. Гермионе думалось, что они что-то упустили, разбирая историю жизни юного Тома. Это была непростая загадка, понять и смочь проанализировать мотивы его поведения. Все разговоры о Волдеморте прекратились, когда они наконец добрались до теплиц. Крепко сжимая стручки Снаргалуффа, с которыми они работали на уроке, Гермиона как бы невзначай упомянула, что Слизнорт устраивает рождественскую вечеринку и что он хотел бы, чтобы Гарри присутствовал на ней. Она также собиралась пригласить Рона пойти вместе с ней, но как обычно всë пошло наперекосяк. Рон пытался разорвать стручок Снаргалуффа, сердито произнеся: – Ещë одна вечеринка только для любимцев Слизнорта, не так ли? – Да, туда приглашены только те, кто входит в Клуб, – ответила Гермиона, и сердце её забилось чаще. Разговор принимал опасный оборот. Стручок вылетел из-под пальцев Рона, и Гарри пошел за ним, в то время как Гермиона пыталась объяснить, что название придумал сам Слизнорт. – "Клуб Слизней", – повторил Рон с усмешкой, достойной Малфоя. – Как мило. Что ж, надеюсь, вам понравится вечеринка. Почему бы тебе не попробовать договориться с Маклаггеном, тогда Слизнорт сможет сделать его королем, а тебя королевой вечера... – Нам разрешено пригласить пару, – сказала Гермиона, внезапно задетая и одновременно с этим взбешенная его словами. – И я собиралась попросить тебя пойти со мной, но если ты думаешь, что это так глупо, то я не буду настолько утруждаться! – Ты собиралась пригласить меня? – просил Рон совершенно другим тоном. – Да, – сердито ответила Гермиона. – Но, очевидно, если ты настаиваешь на том, чтобы я пошла с Маклаггеном... Наступила пауза. – Нет, я бы этого не хотел, - сказал Рон очень тихим голосом. Гермиона почувствовала, как ее гнев улетучивается, когда она осознала нервное выражение лица Рона. Гарри так сильно ударил по миске, в которой он растирал стручок лопаткой, что она разлетелась вдребезги. Гермиона вздрогнула, осознав его присутствие. Она уставилась на руку Гарри, которая обильно кровоточила из-за осколка разбитой чаши. Она быстро наложила на него Эпискей, и его рана быстро затянулась, оставив слабый шрам и кровь вокруг уже зажившей раны. – Тебе следует сходить к мадам Помфри, – сказала она Гарри, а затем начала нарочито внимательно рассматривать свой экземпляр учебника по травологии. – Э-э, ты права, – ответил парень. Краем глаза она заметила, как он перевел взгляд с нее на Рона, а затем собрал свои вещи и извинился перед профессором Стебль, прежде чем покинуть оранжерею. На той неделе Гермионе не терпелось рассказать кому-нибудь, что Рон согласился пойти с ней на рождественскую вечеринку, хотя она боялась, что люди узнают и распространят слухи, которые могут все испортить, если она это сделает, поэтому она так ничего и не сказала своим соседкам. Лаванде нравился Рон, и она не хотела, чтобы в комнате витала атмосфера неловкости. Луна, как оказалось, все уже знала. – Я рада, что ты счастлива, – сказала она ни с того ни с сего однажды в библиотеке, и вернулась к чтению своего экземпляра "Придиры". Гермионе стало интересно, что делало Луну счастливой. … – Вы подумали о том, на что будут жить и как будут содержать себя ваши родители, когда вы отправите их в путешествие? – спросил профессор Снейп, рассматривая пузырëк с последней порцией ”Эссенции Диттани", приготовленной Гермионой. Он никак не прокомментировал зелье и убрал флаконы в коробку, приготовленную специально для мадам Помфри. – Я подумала, что, возможно, я могла бы нанять адвоката, который, в свою очередь, мог бы направить их в текущие пенсионные дома Австралии… – Этот план звучит так, как будто он основан на постоянном применении Конфундуса или Империуса к слишком большому количеству людей. В нем слишком много переменных, – сказал Снейп, возвращаясь к своему столу. Гермиона уставилась на свои руки, лежащие на коленях. – У меня была другая идея… – нерешительно начала она. – Но это немного чересчур. И может быть связано с кое-какой темной магией. – Что же? – нетерпеливо спросил Снейп, обмакивая перо в красные чернила, собираясь начать делать пометки. – Я думала, что могла бы инсценировать их смерть, унаследовать все имущество и отдать им, когда они прибудут в Австралию. Но мне понадобились бы фальшивые тела... Снейп издал мрачный смешок. – Вы обнаружите, что подделывать мертвые тела на удивление легко. Задействованная магия зачастую даже не очень темная. – Как много трупов вы уже подделывали, сэр? – спросила Гермиона, не в силах сдержаться. Снейп напрягся. – Вам не следует этого знать, – сказал он отрывистым голосом. – Но это легко можно устроить, – мужчина перевëл дух. – Вернëмся к нашим занятиям. Представьте, что вы участвуете в битве с Пожирателями Смерти, у которых больше опыта, решимости и желания убить вас, чем у вас сделать тоже самое с ними. Что вы предпримите? Гермиона поморщилась от смены темы, но переключила внимание на вопрос Снейпа. – Я бы... устроила отвлекающий маневр, – ответила она. Снейп кивнул. – Хорошо, отвлекающие маневры очень важны в сражениях, особенно хаотичных. Чем сильнее ваш враг сбит с толку, тем больше вероятность того, что он попадет под огонь, пока вы и ваши союзники находитесь далеко от него. Вы подумали о том, какой отвлекающий маневр вы могли бы создать и впоследствии использовать? Гермиона на мгновение задумалась. – Самым простым способом было бы перемещать предметы между мной и ними, чтобы блокировать их заклинания и создать путь к отступлению, но я полагаю, я могла бы наколдовать что-нибудь, если первое сделать будет невозможно... – Что бы вы наколдовали? – Стену? Снейп нахмурился. – Её слишком легко пробить насквозь. Ваше домашнее задание на следующую неделю – придумать несколько способов блокировки направленного на вас проклятия, не используя стены или заклинание щита перед лицом врага с подавляющей огневой мощью, и придумать способы избежать битвы, когда сами вы не в состоянии будете наслать проклятие на своих противников. - Да, сэр. Что-нибудь еще? - спросила она, с тоской думая об огромной куче домашнего задания по арифмантике. – Нет. Вы можете идти. – Спокойной ночи, сэр. Снейп хмыкнул в ответ и вернулся к проверке заданий. Он так и не пожелал ей спокойной ночи в ответ, но это был первый раз, когда он каким-либо образом поблагодарил ее за прощание. … Темнота окутала столовую поместья Малфоев, казалось, исходила она прямо от Темного Лорда в таком виде, какого Северус никогда раньше не видел в резиденции Малфоев. Странно, что он никогда не замечал тепла в поместье, пока то в какой-то момент не исчезло окончательно. Длинная шеренга Пожирателей Смерти сидела за столом, одетые в различные оттенки черного, и сам Северус был среди них. Он задавался вопросом, когда они успели стать такими карикатурами на злодеев, и сможет ли он добиться отмены своего членства или что-то вроде изгнания из Пожирателях Смерти, надев, например, что-то синее. Яксли рассказывал о людях, на которых, по его словам, он имел влияние, и подходил к завершению своего отчета. Северус ранее дал свой собственный отчет о действиях Дамблдора и рассказал Волдеморту, что директор иногда покидает школу, ведя переговоры с вампирами и гигантами. По правде говоря, он не знал, чем занимался Дамблдор во время своих отъездов, и мог только надеяться, что тот искал поддержки в их борьбе с Пожирателями Смерти. Что бы там ни делал Дамблдор, он держал это в секрете и велел Северусу рассказать Волдеморту, что тот сам пожелает ему наплести. – Министерство должно пасть в течение года, и тогда мы сможем вскоре продвинуть наш план в отношении грязнокровок, милорд, – сказал Яксли в заключение своего доклада. Он не выглядел самодовольным, Яксли обладал слишком большим опытом общения с Пожирателями Смерти, чтобы злорадствовать, но Северус смог уловить в эмоциях на его лице глубокое чувство удовлетворения. – Ты веришь, что у тебя там достаточно поддержки, чтобы продвигать наши идеи вперед? – Волдеморт тихо зашипел. – Да. Наша поддержка налицо. Многие в Министерстве начинают бояться магглов и видеть в них только грязь, которой те и являются. Люди становятся недовольны присутствием грязнокровок в магической Британии. Новости в "Пророке" помогают им укрепить эти взгляды. В течение нескольких месяцев после свержения Министерства они сами предложат меры, аналогичные нашим планам. Я гарантирую это, – спокойно ответил Яксли. Северус заставил свое сердце замедлиться, когда услышал эти слова. Внезапно холод в поместье показался чем-то большим, чем просто привязанностью Темного Лорда, и скорее дурным предзнаменованием. Он знал, о каких планах они говорили – об отчуждении и контроле над всеми магглорожденными, с туманными планами порабощения магглов после того, как они захватят всю власть окончательно. Трудно было поверить, что люди в Министерстве так скоро поддержат подобные меры, но Яксли был не из тех, кто хвастался просто так. Вероятно темная магия активно практиковалась на служащих. – Хорошо. Я ожидаю, что у тебя все получится, – наконец сказал Волдеморт с жуткой улыбкой на своем безносом лице. … Северус почти чувствовал, как мурашки бегут по его коже от волнения, хотя на собрании Ордена он замер в совершенно неподвижной позе. Очевидно, усилия потраченные на приобщение к их борьбе оборотней не были потрачены впустую; в стаях находились некоторые, кто выступал против Темного Лорда из-за действий Грейбека, но ни один из них не занимал достаточно высокого положения в иерархии стаи, чтобы дать им ресурсы, в которых они действительно нуждались. Учитывая, что большинство оборотней в этих самых стаях отвернулись от волшебства, Северус не думал, что они будут полезны в бою, ни как волшебники без палочек, ни как безмозглые машины для убийства, достаточно злобные, чтобы проявлять жестокость раз в лунный цикл. Никто ещё не заговаривал о неминуемом падении Министерства, а сам Дамблдор приказал ему хранить молчание по этому вопросу, поскольку не было никакой возможности получить эту информацию как либо угодно, помимо шпионажа. Дамблдор практически отверг опасения Северуса по поводу падения Министерства, сказав, что это был просто случай, во время которого Яксли решил похвастаться своим влиянием, и что люди в Министерстве не могли так легко измениться, а это значило, что они должны были полностью сосредоточиться на плане по уничтожению Волдеморта, а не на гипотетически возможном падении Министерства. Дамблдор также приказал Северусу подавать менее эффективную информацию на собраниях Ордена, чтобы лучше подготовить его к предстоящей роли, и Северус неохотно подчинился, потому что знал, что только при абсолютном доверии Темного Лорда он сможет попросить о необходимых ему уступках. Если бы только у него было время научить лжи и окклюменции всех членов Ордена. Встреча завершилась коротким тостом шампанского, поскольку в этот день был Хэллоуин – пятнадцатая годовщина падения Темного Лорда. Северус прятался в темном углу, по привычке лениво прислушиваясь к разговорам вокруг, когда его единение прервали. – Северус, – это был Кингсли. – Кингсли, – Северус кивнул. – Я не занимался вербовкой в Орден Феникса, – заметил Кингсли, изящно держа в больших руках бокал с шампанским. Бледно-золотистая жидкость слегка поблескивала в свете свечей. Северус не оглядывался по сторонам, пока они разговаривали, но сам не переставал следить за окружающими их людьми, чтобы никто не имел возможности подслушать их разговор. – Тогда тебе не стоит беспокоиться о Зале учета, где отмечаются такие вещи, как принадлежность к военизированным формированиям, – заметил Северус. Это почти противоречило приказам Дамблдора, поскольку он слышал, как сотрудник Яксли упоминал о необходимости получить доступ к человеку в этом кабинете как можно скорее, поскольку в Зале хранятся записи о статусе крови, но если Приказ попадет туда первым... что ж, это можно списать на неправильное ведение записей со стороны Министерства. Никому не нужно было этого знать. Кингсли приподнял бровь, но ничего не сказал. – За первое падение лорда Волдеморта, – сказал Кингсли, поднимая свой бокал с шампанским. – И за его будущее второе. Северус наклонил голову и поднял свой бокал, ничего не сказав. Он не думал, что у них было что-то стоящее и отдающее им самим честь в свержении Волдеморта в его первый раз, но он бы не отказался выпить за второе. … Ближе к первому в сезоне матчу по квиддичу Рон начал вести себя чрезвычайно холодно по отношению к Гермионе. Они были более осторожны друг с другом после того, как она пригласила его на рождественскую вечеринку Слизнорта, меньше спорили, и она наслаждалась тем, что он казался более внимательным, чем обычно, но в какой-то момент всё изменилось. Его ответы на ее вопросы стали короткими, также он игнорировал ее, когда она пыталась завязать разговор. Гермиона понятия не имела, что сделала не так, и когда спросила Гарри, тот виновато посмотрел на нее и сказал, что она ничего такого не сделала, по крайней мере, в последние годы. Это сбивало с толку и одновременно с этим расстраивало. Единственное, что мешало ей плакать в кабинках туалетов между занятиями – это большое количество упражнений для очищения головы от ненужных мыслей, которые она выполняла по вечерам, и постоянная поддержка Луны. Гермиона чуть было не решила пропустить матч по квиддичу. Она не знала, сможет ли поболеть за Рона, когда он был полон только сдерживаемой ярости и ехидных замечаний, но потом подумав о Гарри и Джинни, поняла, что было бы несправедливо лишать их поддержки только потому, что у нее снова возникли проблемы с Роном. – Как вы оба себя чувствуете? – неуверенно спросила Гермиона, присоединяясь к ним за завтраком. – Отлично, – ответил ей Гарри, передавая Рону стакан тыквенного сока. – Вот так, Рон. Пей. Гермиона недоверчиво уставилась на Гарри. – Не пей это, Рон! Мальчики посмотрели на нее. – Почему бы и нет? – спросил Уизли. – Ты только что что-то подмешал в напиток, – обвинила Гарри девушка. Поттер прикинулся дурачком, но Гермиона точно видела, как он опрокинул бутылку "Феликс Фелицис" в сок Рона. Уизли проигнорировал ее и осушил весь стакан. – Перестань командовать мной, Гермиона, – сказал он ей. Кровь застучала у нее в ушах от этого комментария – она пыталась спасти его от возможного исключения, и в глубине души у нее всегда были самые лучшие намерения, но он её просто не понимал. Ни её мотивов, ни целей. Ничего. … Делать успокаивающие вдохи и выдохи в женском туалете быстро становилось привычкой, подумала Гермиона, пытаясь решить, хочет ли она всё-таки пойти на игру по квиддичу. Вздохнув, девушка обернула свой гриффиндорский шарф вокруг шеи и направилась на поле. Если она придет на игру, Рон, возможно, не обрадуется ее появлению, но если она не придет, он никогда ее не простит. Эффект от Феликса Фелициса был невероятным. Рон совершил несколько невероятных сейвов, и казалось, что гриффиндорская команда не могла ошибиться в выборе нового вратаря. Распространялось ли влияние Феликса Фелициса на всю команду? Гермиона задумалась. С академической точки зрения было почти интересно исследовать вопрос об этом. Тем не менее, это было откровенным жульничеством, и с каждым отбитым Роном голом она чувствовала, как ее гнев на Уизли и Поттера растет всё больше Гермиона хотела, чтобы Гриффиндор победил, но не путем обмана. Эффектный сейв завершил игру, прямо в тот момент, когда Гарри, казалось бы, выхватил снитч прямо из рук слизеринского ловца. Она столкнулась с Гарри и Роном после игры, напомнив Гарри ещё раз, что использование Феликса Фелициса на спортивных мероприятиях незаконно, она была шокирована, когда Гарри признался, что он всего лишь заставил их поверить, что подлил тому зелье в сок. Эффект плацебо, тупо подумала она, когда Рон бросил ей в лицо ее слова обратно. – Смотри! Я могу забивать голы без посторонней помощи, Гермиона! – Я никогда не говорила, что ты не можешь сделать всё сам Рон, ты тоже думал, что делаешь все благодаря зелью! Рон пулей вылетел из раздевалки, и Гермиона наконец-то позволила себе струйку слез, которую сдерживала на протяжении всего обмена репликами. Ее слезы едва успели высохнуть на лице, когда она вернулась в общую комнату, глупо заморгав от открывшегося перед ней зрелища. Рон целовал Лаванду. Их руки были переплетены, ладони лежали друг на друге. Болезненный комок встал у нее в горле, и мир быстро расплылся, когда она выбежала из общей комнаты. Она вслепую неслась по коридору, пока не нашла пустой класс, в оцепенении рухнув на парту. Рон согласился пойти с ней на рождественскую вечеринку. Почему он целовал Лаванду? Гермиона была уверена, что отвечает ему взаимностью и что они вместе. Ей казалось, что какое-то соглашение между ними было нарушено, и она не знала почему. Она знала, что не была такой дружелюбной или хорошенькой, как Лаванда, но была уверена, что нравилась Рону. Тихий голосок в ее голове, который звучал странно, как будто Снейп спрашивал ее, не недооценивает ли она себя, исчез так же быстро, как и появился. Когда неуверенность в себе начала омрачать ее настроение, Гермиона вспомнила о своем учебнике по окклюменции, в котором рекомендовалось отвлекать разум, когда имеешь дело с переполняющими голову эмоциями. Канарейки, которые она наколдовала на уроке трансфигурации на той неделе, очень понравились ей, поэтому сейчас она наколдовала целую стаю. Посылать их в разные стороны или заставлять гоняться друг за другом было хорошим способом отвлечься. Тяжелый скребущий звук эхом разнесся по пустому классу, а затем Гарри шагнул через проём двери. – О, привет, Гарри, – сказала она срывающимся голосом. “Я просто практиковалась. – Да... они... э–э–э…действительно хороши… – ответил Гарри, рассматривая птиц. Гермиона ничего не могла с собой поделать, когда ее рот решил заговорить о том, о чем ей меньше всего хотелось говорить. – Рон, кажется, наслаждается празднованием, – сказала она и поморщилась от того, как пронзительно прозвучал ее голос. – Э-э... правда? – спросил Поттер. Дверь позади них распахнулась. Вошел Рон, смеясь и таща Лаванду за руку. У него хватило наглости говорить так, как будто вообще не произошло ничего из ряда вон выходящего. – Привет, Гарри! А я всё думал, куда ты запропастился! Гермиона соскользнула со стола, удерживая наколдованную стаю канареек, медленно вращающуюся вокруг ее головы. Они давали ей ощущение покоя, несмотря на мысли о том, как больно Рон поступил по отношению к ней, казалось бы, без всякой причины. – Тебе не следует оставлять Лаванду ждать снаружи, – тихо сказала она. – Она будет удивляться, куда же ты сам подевался. Гермиона осторожно направилась к двери, ее движения были скованными, но обдуманными. Ее разум был пуст и в то же время переполнен эмоциями. Полузабытая фраза о заклинании отвлекающих факторов в бою пришла ей на ум благодаря урокам окклюменции. – Оппуньо! – Гермиона направила свою палочку на Рона. Не имело значения, что это было неправильно – наблюдать за тем, как маленькие желтые птички клюют и царапают его кожу, доставляло глубокое удовлетворение. Она хотела причинить ему боль. – Джерремоффме! – закричал Рон. Канарейки действительно оказались эффективным отвлекающим маневром, – отстраненно подумала она распахивая дверь и выходя из класса. … В течение следующих нескольких дней Гермиона обнаружила, что обрела чувство горького спокойствия по поводу всей этой ситуации. Помогло то, что и Гарри, и Луна были рядом с ней, когда Рон начал издевательски передразнивать ее на уроке, размахивая руками вверх-вниз и изображая девичью улыбку на своем лице, когда профессора поворачивались к нему спиной. Когда она узнала, что все это началось из-за того, что Джинни проговорилась, что они целовалась с Крамом на четвертом курсе, Гермиона только еще больше разозлилась. Именно в такие моменты она по-настоящему была благодарна Гарри, поскольку он, казалось, был полон решимости быть рядом с ней, даже несмотря на то, что она усложняла ему жизнь, не разговаривая с Роном; он даже зашел так далеко, что сидел с ней в библиотеке, когда она отказалась находиться в одной комнате с Роном и Лавандовый, хотя библиотека не была его любимым местом. Луна присоединялась к ней днем, когда у них были одинаковые свободные часы, и даже Невилл был дружелюбнее, чем обычно. Отношения между Гермионой и Лавандой были явно неловкими. Лаванда ни в малейшей степени не извинялась, что помогло Гермионе почувствовать себя полностью оправданной, разговаривая с ней как можно меньше. Однако было приятно, что другие ее друзья обратили на нее более пристальное внимание. В те дни она задавалась вопросом, чему Снейп научит ее в следующий раз. Что он может предложить ей после заклинания Конфундуса и Испериуса? … Северус пытался успокоиться после очередного дневного завала дел, сделать это было трудно, поскольку большую часть предыдущего вечера он провел, бродя по коридорам замка вместо того, чтобы спать. Какому-то студенту пятого курса удалось вызвать щит из слизи вместо обычного щита на заклинаниях, которое разбилось вдребезги и покрыло весь класс ядовитой субстанцией. В голове у него стучало, а днем ему еще предстояло проверить домашние задания четвёртого курса и потренироваться с Грейнджер. Раздался тихий стук в его дверь. – Профессор Снейп? – это была Грейнджер. Она в замешательстве оглядела лабораторию, отметив, что здесь не было оборудования для приготовления зелий. – Мисс Грейнджер, – начал Северус. – Садитесь. Она немедленно подчинилась. Гермиона выглядела так, словно хотела что-то сказать, но Северус был не в настроении выслушивать ее вопросы. Он вспомнил о своих планах на вечер, но последний разговор с Дамблдором оставил его взволнованным. Дамблдор в очередной раз отверг его опасения относительно Министерства, заявив, что Орден был создан не для того, чтобы управлять волшебным миром. – Знаете ли вы, что Пожиратели Смерти добиваются больших успехов в планомерном захвате Министерства? – спросил он непринужденно, делая паузу, все еще думая о своем последнем разговоре. – Сэр? – спросила Грейнджер. – Нет, хотя в этом нет ничего удивительного. – Вы думали о том, что случится с магглорожденными, такими как вы, когда они все-таки захватят власть? – он спросил. Ее губы приоткрылись. – Я... то есть, нет, конечно, кто-нибудь в Ордене упомянул бы об этом, если бы все было так ужасно? Северус скривил губы. – Дамблдор не хочет, чтобы сейчас это стало известно, он почти полностью сосредоточен на финальной конфронтации между Поттером и Темным Лордом. Орден ничего не знает про Министерство. У нас нет ни людей, ни ресурсов, чтобы сражаться с Пожирателями Смерти на более широком фронте, и простой факт заключается в том, что прямо сейчас Пожиратели Смерти побеждают. Орден делает немногим больше, чем просто служит дымовой завесой для истинных действий Дамблдора. – Вы хотите сказать, что Дамблдор держит этот факт в секрете? – еë голос стал немного пронзительным. – Мы должны держать этот факт в секрете, – поправил Северус. – Мы мало что можем сделать, не раскрыв свои карты, и даже в этом случае массовая эвакуация магглорожденных только заставит Пожирателей Смерти нанести незамедлительный удар, что было бы нам невыгодно. У нас просто нет ресурсов, чтобы спасти всех. Гермиона выглядела болезненно-бледной. – Вы должны быть готовы уйти в подполье в течение следующих десяти месяцев. – О, конечно, сэр. Без проблем, – слабым голосом произнесла Грейнджер. – Но...а как насчет моих экзаменов? Ноздри Северуса раздулись. – Я предупреждаю вас о возможном падении волшебного мира, а вы беспокоитесь об экзаменах? Упрямый взгляд на мгновение промелькнул на лице девушки, прежде чем выражение ее лица сменилось чем-то похожим на стыд. – Вы правы, сэр. Это важнее, чем экзамены. Как мне нужно подготовиться? – Практикуйте то, чему я вас научил, а также аппарацию. Будьте готовы уйти в любой момент и забрать Поттера с собой. Гермиона выглядела встревоженной. – Разве мы не могли бы просто поручить Ордену позаботиться о нас? – спросила она. Северусу понадобилось мгновение, чтобы пожалеть девушку. Если бы ему поручили присматривать за отродьем Поттеров, он бы тоже искал любой другой выход. – Если бы я думал, что Орден способен уберечь Поттера от него самого, тогда зачем бы я тратил свое время на вас? – спросил Северус. Он нахмурился, увидев слегка довольное выражение на ее лице. Было очевидно, что она пропустила мимо ушей его оскорбление и решила, что он сказал что-то комплиментарное. Она начинала привыкать к нему, осознавать это было... неприятно. – Достаточно об этом. Сегодня мы начнем с проклятия Империуса. Довольное выражение тут же исчезло с её лица.