О чем молчат цветы

Нёвиллету кажется, что впервые за столько лет своего существования он ощущает настоящее отчаяние. Бывали моменты грусти и горя — даже скорби, но никогда — настолько ужасающей безысходности, от которой хочется не просто плакать, а стереть самого себя с лица Тейвата раз и навсегда. Он сидит на обломках страны, которую некогда помогал развивать, и не знает, куда ему теперь идти. Вокруг ничего не осталось: ни величественных зданий Фонтейна, ни людей, некогда живущих в них — абсолютно ничего. Лишь бескрайнее море и одиноко плачущий дракон. Нёвиллет не знает, сколько проходит времени с тех пор, как Первозданное море забирает последнего фонтейнца: может, час, а может, целое столетие, но в какой-то момент его ноги начинают ныть от постоянного сидячего положения, а одежда намокает от бесконечных дождей, которые он сам же и порождает. Нёвиллет никогда бы не подумал, что настолько привяжется к Фонтейну и его людям. Ему всегда казалось, что если он будет держаться отстраненно, то подобной привязанности никогда не случится — только потеряв каждого жителя страны, где он некогда был юдексом, Нёвиллет, наконец, осознал, как на самом деле сильно дорожил каждым из них. Лини и его маленькие уличные представления, которые с годами превратились в настоящие концерты в Театре Эпиклез; Линетт, всегда следующая за братом-близнецом и помогающая ему во всем; скромный Фремине, увлеченный исследованием морского дна; Шарлотта и ее сенсационные расследования для «Паровой Птицы», которой и он сам когда-то давал интервью; Герцог Ризли, следящий за порядком в крепости Меропида, и его постоянные чайные церемонии… И многие другие фонтейнцы, что день за днем окружали Нёвиллета, незримо влияя на его жизнь и чувства, просто-напросто растворились в небытие без возможности вернуться. Наверно, он так и не смог по-настоящему понять людей, но, тем не менее, это не помешало ему привязаться к ним. Нёвиллет уходит в мысли об ушедших людях и прошедших столетиях настолько глубоко, что не замечает, как кто-то подходит сзади. На самом деле, даже если бы он сейчас заметил врага, то вряд ли бы попытался дать ему отпор: настолько огромной оказывается зияющая в душе дыра. Однако незнакомец, кажется, не собирается причинять Нёвиллету вред — он лишь подходит ближе и, немного постояв на месте, словно пытаясь понять, что делать с утратившим желание жить драконом, помогает ему подняться на ноги. Кажется, его придерживают за плечи, чтобы он не свалился. Кажется, его ведут куда-то подальше от Фонтейна, куда-то, где воды меньше, пейзажи желтее, а город спокойнее. Нёвиллет чувствует, что они по-прежнему находятся недалеко от моря, и позволяет вести себя по улочкам незнакомого города, не находя в себе желания любоваться здешними красотами. Он предполагает, что они в Ли Юэ, но о большем совершенно не может думать. Нёвиллет просто надеется, что если его собираются убить, то, по крайней мере, они сделают это быстро. Вот только человек, приведший его к себе, по всей видимости, домой, совершенно не собирается его убивать. Напротив, он аккуратно усаживает Нёвиллета за стол, накрывает его плечи пледом и всовывает в руки кружку с чем-то теплым. Нёвиллет автоматически отпивает оттуда и словно просыпается ото сна: это вода. Незнакомец налил ему воды, будто бы заранее зная о его предпочтениях. Даже леди Фурина не всегда запоминала о нем подобные мелочи, а здесь — совершенно незнакомый ему человек. Как такое возможно? Поддавшись искре любопытства, он поднимает взгляд и моментально встречается с янтарными глазами, словно светящимися изнутри. Мужчина смотрит долго, цепко, будто анализируя саму душу Нёвиллета, и тот едва борется с желанием поежиться. Он порядком отвык от настолько пристального внимания и сейчас ощущает себя немного неловко. Незнакомец, словно поняв, что Нёвиллету некомфортно, отворачивается к столешнице и, взяв оттуда вторую кружку для себя, присаживается на стул напротив него. Между ними повисает молчание, которым Нёвиллет решает воспользоваться, чтобы осмотреть своего нового знакомого получше. Волосы шоколадного оттенка, аккуратная подводка над глазами, строгий костюм, закрывающий практически каждый дюйм его тела — Нёвиллет отчего-то узнает в манере незнакомого человека держаться себя, и это заставляет немного расслабиться. К его удивлению, впервые со времен исчезновения Фонтейна он почувствовал себя комфортно. Однако стоило мысли о недавней потере вновь просочиться в его сознание, как настроение моментально возвращается к отметке «отвратительно», резко откатывая весь проделанный его спасителем прогресс. К глазам подкатывают слезы. Будет ли он плакать перед незнакомцем? Вполне возможно. Вряд ли ему есть до этого дело. С другой стороны, для чего-то же он его спас. — Первое время всегда трудно, — неожиданно подает голос мужчина, поднося свою чашку к губам и медленно отпивая оттуда. Нёвиллет замирает и вновь переводит взгляд на хозяина дома, целиком обращаясь в слух. Тембр его голоса отчего-то успокаивает, позволяя зерну умиротворения в сердце у Нёвиллета вновь прорасти. — Когда война только закончилась, я едва мог осознать, что большая часть моих друзей пала на поле боя и никогда больше не вернется к жизни. Конечно же, это несравнимо с потерей целого народа, однако я хочу донести до Вас, что со временем раны затянутся, и дышать станет легче. Вам нужно лишь набраться терпения и немного подождать, — отчего-то Нёвиллет верит словам этого совершенно незнакомого человека. Отчего-то ему кажется, что тот повидал и прочувствовал достаточно многое, чтобы обладать по-настоящему ценным опытом. Да, возможно, его боль утихнет и на ее место придет нечто новое — вот только как много времени на это уйдет? Сто лет? Двести? Нёвиллет не хочет знать. — Кто вы? — однако вместо всех своих бесполезных мыслей он спрашивает лишь это. И ему действительно интересно, с кем же он сейчас ведет диалог. В конце концов, вряд ли обычный смертный рассуждал бы подобным образом. Не то чтобы Нёвиллет эксперт, но все же. — Можете звать меня Чжун Ли, — представляется мужчина. Нёвиллету это имя ни о чем не говорит, поэтому он, ухватившись за единственное чувство, отличное от острой тоски, продолжает задавать вопросы. — Вы адепт? — такой вывод напрашивается сам собой: в конце концов, Чжун Ли не особенно скрывает свои необычно светлые кончики волос, особую ауру и взгляд, наполненный многовековой мудростью. Нёвиллет отчего-то уверен — они одинаковые, и поэтому неосознанно стремится узнать о Чжун Ли больше, понять его. Потому что, возможно, это поможет ему понять самого себя. — Думаете? — Чжун Ли склоняет голову к плечу и улыбается уголками губ, словно поддразнивая. Нёвиллет же, к своему собственному удивлению, ощущает, как к любопытству и тоске добавляется нечто еще. Нечто, время от времени посещающее его, когда он проходит мимо особенно древних зданий или мест, связанных с его прошлым. Чувство дежавю. Будто бы он когда-то уже видел этого человека; разговаривал с ним; возможно, даже хорошо его знал. Но когда и где это успело произойти? Нёвиллет не может вспомнить. Судя по тому, как Чжун Ли неторопливо попивает свой чай, более никак не развивая их диалог, он не собирается раскрывать все свои секреты прямо сейчас. Тихо вздохнув, Нёвиллет решает сменить тему. — Почему вы помогли мне? — на самом деле, вопрос довольно очевидный, и Нёвиллет искренне надеется, что хотя бы на него тот даст более-менее искренний ответ. Чжун Ли ставит чашку на стол и, сцепив руки в замок, неторопливо отвечает: — Постоянные дожди в Фонтейне плохо сказываются на урожае в деревне Цяоин. А они, в свою очередь, являются главными поставщиками чая в Ли Юэ, — отчего-то Нёвиллету кажется, что это лишь половина правды, однако он решает лишний раз не давить на Чжун Ли. В конце концов, он всего лишь хотел продолжить наслаждаться своей жизнью, не лишившись при этом любимого напитка. В этом плане Нёвиллет может его понять. — Так вы любите чай, — констатирует он, получая в ответ краткий кивок. — Верно, — и на этом их диалог обрывается вновь. Нёвиллет, не зная, чем еще себя занять, задумчиво рассматривает вполне простой интерьер дома Чжун Ли, отмечая его главную изюминку — множество разных диковинок, расположенных на полках, стеллажах и стенах, тогда как Чжун Ли умиротворенно допивает свой чай, смакуя каждую его каплю. Часы продолжают тикать, и постепенно Нёвиллет вновь уходит в себя. Отмахнуться от дурных мыслей в полнейшей тишине не получается: он вновь вспоминает, как мощный поток унес каждого жителя Фонтейна, растворив их в себе, заставил Фурину пожертвовать собой и даже поборол Путешественника, который, к счастью, остался жив. Вот только все было зря. Он не справился. Он подвел их всех. — Вам не нужно было меня спасать. Мне стоило погибнуть в морской пучине вместе со своим народом, — его голос дрожит, а в горле встает ком. Возможно, не стоило поднимать эту тему вновь, а просто молчаливо подняться из-за стола и, вернувшись в Фонтейн, утопиться в море. Скорее всего, мелюзины и его собственная природа не позволили ему умереть в воде, но попытаться бы точно стоило. Чжун Ли, услышав его слова, хмурится и с громким стуком отставляет чашку на стол. По нему видно — злится. На Нёвиллета? Или на что-то еще? Непонятно. Однако даже едва сдерживаемая ярость смотрится на красивом лице элегантно, уместно. Нёвиллет старается не обращать на неожиданное открытие — привлекательность Чжун Ли, — слишком много внимания. Сейчас ему следует сосредоточиться на других, более важных вещах. — Не стоит говорить о себе подобным образом, месье Нёвиллет. Никто не заслуживает смерти, — он медленно качает головой и поджимает губы. Нёвиллет же отмечает — Чжун Ли знает его имя. С другой стороны, нет ничего удивительного в том, что ему известен юдекс: уже бывший юдекс, — Кур-де-Фонтейна. Возможно, Нёвиллету следует поменьше думать и накручивать себя. — Отчего же? Я не смог сдержать свою клятву, не смог уберечь народ Фонтейна от пророчества. А значит, не заслужил жизни, — сухо отвечает Нёвиллет, старательно подавляя желание заплакать. В последнее время он плакал слишком долго, и ощущение песка в глазах, настигшее даже бессмертного дракона, заставляет его хотя бы попытаться снова взять себя в руки. — Это была не ваша работа, — Чжун Ли известно слишком многое для простого человека, коим он, конечно же, наверняка не является, и Нёвиллет мысленно вздыхает. Зачем он вообще спорит с ним? — Не моя, — соглашается он, на мгновение отводя взгляд. — Но, тем не менее, я хотел ее выполнить, — когда океан сталкивается с горами, Нёвиллет непроизвольно вздрагивает: Чжун Ли словно одним своим видом пытается убедить его в собственной правоте. Вот только Нёвиллет так же не собирается уступать. Распрямив плечи, как это и полагается существу его статуса, он продолжает говорить: — Как ромарин, что символизирует верность, я хотел защитить их, исполнив неизменную клятву, данную самому себе. Кажется, что-то в словах Нёвиллета цепляет Чжун Ли, и он на какое-то время замолкает, погружаясь в собственные раздумья. Янтарный взгляд блуждает по лицу Нёвиллета, словно в поисках ответов, и Нёвиллет стойко выдерживает его, продолжая смотреть прямо в глаза своего собеседника. Должно быть, его драконья гордость по-прежнему осталась при нем. — Предлагаю лечь спать, а завтра обсудить эту тему еще раз. Не стоит принимать поспешных решений в таком состоянии, — все-таки изрекает Чжун Ли. Нёвиллет понимает: тот просто хочет отсрочить неизбежное, однако позволяет ему подобную блажь. В конце концов, он его спас и заслуживает хотя бы минимального уважения к своим просьбам. — Вряд ли я изменю свое решение, однако благодарю Вас за заботу, — кивает Нёвиллет, стараясь вложить в собственные слова как можно больше искренности. Кем бы Чжун Ли в итоге не оказался, Нёвиллет привык к справедливому отношению ко всему и всем: до тех пор, пока с ним вежливы, он будет отвечать тем же; до тех пор, пока о нем заботятся, он тоже будет заботиться — своими способами. — Вы можете устроиться в моей комнате, — Чжун Ли поднимается со своего места, побуждая Нёвиллета встать вслед за ним. Они оставляют кружки на столе, а плед на стуле и направляются к лестнице, чтобы подняться на второй этаж. — А как же Вы? — интересуется Нёвиллет. — Вы же хозяин дома. Не хочется утруждать Вас, — убежденно произносит он, все равно продолжая идти за Чжун Ли. Тот подводит его к одной из закрытых дверей и открывает ее, пропуская Нёвиллета вперед. Судя по всему, здесь и находится его спальня. — Не беспокойтесь обо мне. Я буду в порядке, — загадочно улыбается он. — Доброй Вам ночи. Когда Чжун Ли уходит, и Нёвиллет остается один, он не находит в себе сил, даже чтобы просто переодеться. Укладываясь в чистую кровать в уличной одежде, Нёвиллет лишь надеется, что после его ухода Чжун Ли обязательно сменит постельное белье. Он думает, что долго не сможет уснуть и будет мучиться от кошмаров добрую половину ночи, однако, к его собственному удивлению, практически сразу проваливается в сон и крепко спит вплоть до самого утра. Ему давно не снилось нечто, отличное от кошмаров, поэтому на следующий день Нёвиллет, чувствующий себя гораздо лучше прежнего, не торопится подниматься и сбегать, как и планировал вчера. А стоит ли ему умирать? Возможно, ему действительно следует поразмыслить о своем решении еще немного. Все же сев на кровати, Нёвиллет потягивается, разминая затекшие мышцы. Интересно, сколько он спал? Должно быть, довольно долго, раз в комнате уже так светло. Уверенный, что сейчас выглядит не самым лучшим образом, Нёвиллет поднимается на ноги, дабы подойти к зеркалу у туалетного столика и хотя бы попытаться привести себя в порядок, прежде чем выходить к хозяину дома. Как бы там ни было, им определенно следует поговорить еще раз, и Нёвиллету стоит выглядеть хотя бы относительно вменяемо при этом. Подойдя к столику, он сильно удивляется, когда, помимо гребня, обнаруживает письмо, вложенное в конверт и адресованное ему, а так же вазу с одним-единственным цветком — распустившимся ромарином. «Ромарин? Но откуда он здесь взялся? Не мог же господин Чжун Ли…» — поддавшись своей заинтересованности, Нёвиллет берет в руки письмо и, дабы более не мучиться от терзаемых его душу вопросов, погружается в чтение.       Месье Нёвиллет,       С добрым утром. Надеюсь, сон позволил Вам славно отдохнуть. Я лично позаботился о том, чтобы сегодняшней ночью Вас посещали только приятные сновидения. Искренне надеюсь, что в мое отсутствие Вы не будете совершать глупостей в отношении собственной жизни. Постараюсь вернуться сегодня до того, как солнце встанет в зените. А до тех пор — можете смело воспользоваться кухней и ванной. Чувствуйте себя как дома.       Я долго думал над Вашей ситуацией и пришел кое к какому решению. Прошу, дочитайте письмо до конца, прежде чем отвергать мое предложение.       Почему бы нам не заключить контракт? Вы получите новый дом и смысл жизни здесь, в Ли Юэ; будете служить людям, как прежде и желали, а я получу Вас в качестве своего верного спутника на пути нашей нелегкой бессмертной жизни. Мы сможем не только вместе защищать нацию Ли Юэ, но и коротать наше одиночество в компании друг друга, что не менее важно в нашем положении. Вы так не считаете?       Конечно же, судебная система Ли Юэ отличается от Фонтейна, однако она существует и успешно функционирует, и Вы вполне могли бы вписаться здесь, возможно, даже изменив все в лучшую сторону. Что же касается нашего совместного времяпрепровождения, предусмотренное контрактом — нам следует обговорить их лично. В целом, как и остальные подробности контракта. Тем не менее, хотел бы надеяться на Вашу благосклонность в данном вопросе.       Прошу, станьте ромарином для меня и жителей моей страны.       Искренне Ваш,       Властелин Камня и Бог Контрактов,       Моракс Нёвиллет растерянно пробегается глазами по строчкам, написанными аккуратным почерком, еще несколько раз, не в силах поверить в только что прочитанное. Архонт, значит… Отчаяние сменяется сомнением. Как же ему поступить?