О чем молчат цветы

Венти любит рассказывать Сяо о традициях Мондштадта: кто бы что не думал, Анемо Архонт помнит и чтит историю своего региона. Правда делает он это своими способами — написанием песен и стихотворений о давно забытых героях и их подвигах, обсуждением прошлого со старыми друзьями или, к примеру, соблюдением милых, невинных традиций, передающихся из поколения в поколение среди его жителей. Одной из его любимейших традиций в честь праздника ветряных цветов по сей день остаётся дарение анемоний близким или, если быть точнее, одному конкретному дорогому ему существу. Из года в год он приносит Сяо на их ежегодные встречи прекрасную сесилию и кладёт ту ему за ухо, любуюсь его прелестным лицом. Сяо не говорит об этом вслух и никак своего истинного отношения не демонстрирует, однако эта традиция ему определённо приходится по вкусу. Это Венти может понять по тому, как тот смущается и ворчит, но цветок оставляет, забирая его с собой, на территорию Ли Юэ, когда наступает пора возвращаться домой. Венти на это лишь хихикает и из года в год продолжает исправно таскать свои любимые сесилии на место их встречи. Три подобных свидания, как он мысленно любит их называть, запоминаются Барбатосу больше всего.

1

Самый первый раз случается, когда Сяо приходит к Венти в Мондштадт по его личному приглашению, ещё не зная всех традиций соседей. Он забавно пытается проникнуться духом праздника, осматривая украшенный город, и Венти послушно водит его по своему детищу, подкрепляя экскурсию пересказом давнишних легенд и воспоминаний о том или ином месте на территории Мондштадта. Они хорошо проводят время вместе: по крайней мере, так кажется Венти, — когда Сяо в какой-то момент становится ещё более угрюмым, чем обычно, и Барбатос, заметив это, списывает все на усталость после долгого пребывания среди людей. На самом деле, он по-прежнему удивлён тому, как ему вообще удалось вывести Сяо погулять в город. Сейчас Венти понимает, что Сяо, должно быть, очень хотел провести с ним время, но не знал, как сказать об этом прямо, поэтому просто согласился на прогулку по фестивалю. Тогда они знали друг друга недостаточно близко для подобных выводов — сейчас же Венти вспоминает об этом случае с мечтательной улыбкой на губах, время от времени поддразнивая Сяо за это. Заметив, что Сяо устал, Венти, ничего не спрашивая, берет того за руку и, направив потоки воздуха вверх, утаскивает его в воздух под удивлённые взгляды окружающих. Не то чтобы хоть кому-то из них вообще есть дело до чужого внимания — взгляд Сяо почти все время направлен в сторону Барбатоса, пока сам Барбатос, пусть и не пялится так очевидно, как это делает юный Якша, но, тем не менее, втайне все же поглядывает на своего попутчика. Они летят еще некоторое время, оставляя позади дома, реки, леса, и Сяо расслабляется лишь тогда, когда Венти, достаточно отлетя от города, опускает его на поляну, полную сесилий. Сяо, никогда в жизни не видавший столько цветов в одном месте, завороженно замирает, немного приоткрыв рот будто в удивлении, однако довольно быстро берет себя в руки, напуская на себя безразличный вид. Венти, успевший поймать истинную эмоцию на его лице, усмехается собственным мыслям. — Вам необязательно было так напрягаться, чтобы перебросить нас из города сюда, — первым подает голос Сяо, скрестивший руки на груди. Он никогда не признается вслух, но забота Анемо Архонта, его внимание к Сяо и все эти неоднозначные жесты греют ему душу, распаляя в сердце какое-то новое, ранее неведомое Якше чувство. — Я видел, что ты устал, — Венти непринужденно пожимает плечами и одергивает свой плащ, дабы тот не задирался. — Да и это мелочи для Архонта, — он лучезарно улыбается, продолжая наблюдать за Сяо. Тот по-прежнему пытается совладать с собственными эмоциями, при этом тщательно подбирая слова, дабы не раскрыть истинных чувств, бушующих в сердце. Глупый, глупый Сяо — само собой, Венти давным-давно все увидел и понял. Пожалуй, даже раньше него самого. — Что мы здесь делаем? — все же спрашивает он, наконец поворачиваясь лицом к Барбатосу. Венти же, только и ожидающий этого вопроса, напускает на себя торжественный вид и начинает шагать по поляне, словно учитель по кабинету во время занятия. — Знаешь ли ты о славной традиции Монда дарить друг другу анемонии? — задорно спрашивает он, не отводя взгляда от янтарных глаз. На этот раз Сяо даже не смущается, выдерживая пристальное внимание Анемо Архонта. Если он хочет стать ближе к нему, придется привыкать к подобным вещам, не так ли? — Анемонии? — переспрашивает Сяо, отслеживая перемещения Венти по поляне. Тот, в самом деле вообразив себя преподавателем, сцепляет руки за спиной и ходит по траве вперед-назад с умным видом, при этом умудряясь не наступать на цветы, растущие буквально повсюду. Сяо мысленно отмечает, что древние Архонты, пусть и отличаются друг от друга по характеру, все равно обладают некими схожими чертами. К примеру, Рекс Ляпис тоже любит рассказывать о традициях Ли Юэ. Правда, делает он это немного иным способом, в собственной поучающей манере. Барбатос же делает это, словно пытаясь привлечь больше внимания к чувствам и способу подачи информации, нежели к самому содержанию. — Цветы свободы. Ими может быть что угодно, — Венти разводит руки в стороны, как бы наглядно демонстрируя обширность выбора цветка в качестве анемонии. — И для чего их дарят другим людям? — Сяо, будто послушный ученик, задает очевидный вопрос, к которому Барбатос, в целом, и подводил его. Улыбка на мальчишеском лице становится шире, из-за чего сердце в груди у Якши пропускает удар. — Чтобы выразить определённые чувства, конечно же! — Венти увиливает от прямого ответа и, не дав Сяо задать еще каких-либо более конкретных вопросов, ответы на которые он пока не готов дать, наклоняется, дабы сорвать сесилию и аккуратно заложить ее за ухо замершего Якши. — Тебе идёт, — кокетливо замечает он, подмигивая замершему от шока Сяо. Ему приходится приложить максимум усилий, чтобы не раскраснеться прямо на глазах у Венти. — Вам бы только дурачиться, Лорд Барбатос, — ворчливо отзывается он, все же ощущая, как кончики ушей предательски начинают пылать. Само собой, Венти все замечает. Замечает, но решает не акцентировать на этом внимания. Последнее, чего ему сейчас хочется — это пугать очаровательного Сяо своим очевидным флиртом. — Хи-хи, я уже просил тебя называть меня просто Венти, — хихикнув, он держится буквально несколько мгновений, прежде чем расхохотаться в полный голос, и Сяо, замерший от прелестного звука его смеха, не может оторвать взгляда от красивого лица, полного счастья. Если подобные шалости приносят Барбатосу столь великую радость, он совершенно не против терпеть их. Вслух же Сяо этого, конечно же, не произносит — лишь фыркает и закатывает глаза, но цветок из волос не убирает.

2

Второй раз происходит немного позже. Наверно, минует порядком десяти таких встреч, прежде чем Сяо набирается смелости и, поймав руку Венти, который уже привычным жестом убирает красивый цветок ему за ухо, притягивает того ближе, сжимая того за запястие. — Сяо, что ты?.. — Барбатос не успевает закончить свой вопрос: их губы, ставшие достаточно близкими друг к другу, соприкасаются в нежном, совершенно невинном поцелуе. Сяо и Венти замирают посреди поля, усыпанного сесилиями, а вместе с ними будто замирает целый мир. Кажется, в это мгновение даже ветра перестают дуть, погружая природу в полную тишину. Вокруг становится настолько тихо, что Сяо кажется, будто его сердце, громко стучащее в ушах, заполнит своим шумом всю поляну, а может, и весь Тейват сразу. Венти чувствует искренний восторг вперемешку с всепоглощающей нежностью, когда Сяо, наконец отстранившийся от него, заливается прелестным румянцем, полным смущения. Ветра снова начинают задорно дуть, подстраиваясь под настроение своего хозяина. — Я прошу прощения за совершенное, Лорд… — на этот раз закончить предложение не дают уже Сяо — Венти, резво обняв его за шею, быстро чмокает его губы и тихо хихикает. — Я уже говорил называть меня Венти, — в бирюзовых глазах мелькает практически мальчишечье озорство, и Сяо чувствует, как сердце в груди в очередной раз сбивается с ритма. Его ладони сами собой находят талию Барбатоса и притягивают того ближе, будто делали так всегда. — Хорошо, Венти, — смущенным шепотом отвечает Сяо, за что получает нежный поцелуй в нос и еще один легкий смешок. Запах сесилий разносится ветром, долетая даже до города. В тот праздник ветряных цветов люди говорили, что Анемо Архонт будет благоволить им весь будущий год: настолько мощные, но нежные вихри разносились по территории Мондштадта в тот день.

3

Третий раз, как Венти помнит, начался с вопроса: — Почему ты не рассказал мне о том, что анемонии дарят для выражения не просто каких-то чувств, а любви? — в голосе Сяо не звучит негатива — лишь простое любопытство. Венти считает своим личным достижением получение нового умения распознавать полутона эмоций и чувств в голосе Сяо. Он может понять, когда тот злится, а когда смущен или разочарован. И сейчас Сяо кажется просто-напросто заинтересованным: они знакомы не первое столетие, и их маленькая традиция, связанная с сесилиями, давно стала чем-то большим для них обоих. Неудивительно, что за столько лет тот узнал о ней чуточку больше. Барбатос бы даже сказал, ему приятно знать о заинтересованности Сяо в этом. Венти задумывается: и правда, почему же он не сказал о столь, казалось бы, важном аспекте данной традиции? Возможно, все дело в том, что на тот момент Сяо не осознавал собственных чувств или вовсе отрицал их, а сам Барбатос не хотел давить на него со своими порывами чувств. Почему-то ему показалось милым проявлять свое расположение к очаровательному Якше подобным образом. Все-таки он — поэт, а поэтам, как правило, свойственна романтичность. И чем же соблюдение древней традиции с тайным подтекстом — не романтика? Проходит порядком пяти минут, прежде чем Венти все же отвечает: — Тогда это было лишним, не думаешь? Мне кажется, лет двести назад ты бы жутко смутился и больше не прилетал ко мне. А я ведь так хотел увидеть тебя снова! — он хитро ухмыляется и подмигивает немного зардевшемуся Сяо. Тот задумывается на мгновение, а затем медленно кивает. — Возможно, — когда Венти подходит ближе, он по привычке кладет руки к нему на талию и позволяет цветку оказаться у него за ухом. — Тебе очень идут сесилии, — Венти говорит без смеха и смотрит так нежно-нежно, что Сяо, смутившись окончательно, отводит взгляд, заливаясь краской сильнее. Барбатос, влюбленно хихикнув, ласково целует его в лоб, немного встав на носочки. — Ты очень красивый, Сяо. Правда. — Пожалуйста, перестань говорить всякие глупости, — бубнит он себе под нос, ощущая, как ладони Венти обхватывают его лицо, заставляя посмотреть в бирюзовые глаза. — Тогда поцелуй меня, — просит он, и Сяо не может ему сопротивляться.

+1 (4)

Эти три раза — самые любимые из его встреч с Сяо во время праздника ветряных цветов. Конечно же, все их свидания Венти ценит и вспоминает с одинаковой любовью и трепетом, однако именно эти являются его фаворитами по ряду некоторых субъективных причин. Тем не менее, в его голове хранится ещё один раз, о котором Венти вспоминает, пожалуй, с особой нежностью. Возможно, он является для него даже самым любимым. В тот день Сяо опаздывает. Венти не переживает за Якшу, но мысленно удивляется: за множество лет тот никогда не опаздывал на их встречи. «Интересно, что же послужило причиной», — мысленно размышляет он, задумчиво взглядываясь в небо. Венти решает сесть на поляну и понаблюдать за неторопливо плывущими в синеве облаками, дабы скоротать время ожидания. Ветер лениво обдувает лицо Барбатоса, смешивая между собой запахи сесилий и ароматы, идущие со стороны поселений, расположенных в небольшм отдалении от Мондштадта. Так пахнет еда и семейный уют, и Венти искренне упивается всеми запахами, окружающими его, позволяя им уносить его сознание все дальше от реальности. В какой-то момент он, кажется, даже начинает дремать — настолько умиротворенным оказывается окружающий его мир. Венти настолько погружается в свои ощущения, что, закрыв глаза, не замечает приближения кого-то со спины. Пожалуй, Барбатос бы так и продолжил наслаждаться природой и собственными ощущениями, если бы не посторонний запах, защекотавший у него где-то в носу. Услышав новый аромат, Венти открывает глаза и немного хмурится, пытаясь распознать его. «Это же…», — не успев додумать свою мысль, он ощущает, как ему за ухо приземляется стебель растения. Аромат усиливается. Повернув голову в сторону нарушителя своего спокойствия, Венти сталкивается взглядом с Сяо. Тот смотрит внимательно и, не отвлекаясь на заметившего его Барбатоса, продолжает сосредоточенно пытаться вложить какой-то цветок за ухо Венти. — Не шевелись, пожалуйста, — терпеливо просит Сяо, поправляя растение и волосы так, чтобы оно смотрелось гармонично друг с другом. — Что это? — Венти отчего-то шепчет: этот момент кажется ему ценным, практически сакральным. Он во все глаза смотрит на Сяо, который, кажется, впервые в жизни соблюдает традицию его города, опуская перед ним очередной барьер. — Цветок цинсинь. Моя анемония тебе, — так же тихо отвечает Сяо. Он заканчивает с цветком в волосах Венти, но руки не убирает, даря тому нежную ласку своей ладонью. Венти ластится к нему, словно зверек, а затем, ярко улыбнувшись, быстро хватает того за запястье и тянет Якшу на себя. — Что ты творишь? — Сяо мог бы остаться стоять на месте: ему бы определенно хватило сил, — однако когда дело касается Барбатоса, он просто не может не поддаваться на все эти уловки и совершенно детские шалости. И вот они уже вдвоем падают в поле, усыпанное сесилиями. — Годы проходят, а ты все так же балуешься, — вздыхает Сяо, поворачивая голову в сторону Венти и уже открыто любуясь им. Они лежат в траве, окруженные сесилиями, к запаху которых примешивается аромат одинокого цветка цинсинь, украшающий прическу Венти. Он сохранит эту анемонию на долгие-долгие годы. Возможно, та будет покоится у него в волосах до самой его смерти. — За это ты меня и любишь, — хихикает Барбатос в ответ, и Сяо не может с этим спорить.