О чем молчат цветы

Закуски съедены, разговоры окончены, а приятельская компания разбредается каждый по своим делам: директор Ху, как и обещала, отправляется провожать своих друзей, а Чжун Ли, распрощавшись с Сяо и Итэром, идет в Похоронное бюро, чтобы получить и выполнить свое особое поручение. Мужчина едва заметно улыбается — вот уж не думал, что сегодняшним вечером ему удастся повстречать так много старых друзей: не только тех, кто живет в гавани, но и других — тех, с кем он не виделся уже много-много лет. Чжун Ли хочется как можно скорее покончить со всеми делами, что поручила ему директор Ху и отправиться на поиски самого старого, самого дорогого из всех сегодняшних гостей. От воспоминаний о недавней встрече на душе остается приятное тепло. Он и не предполагал, что успел так сильно соскучиться по этому шумному «барду». Помощь в «Народном выборе» — то самое поручение, о котором его попросила Ху Тао, не занимает много времени: все-таки Гоба отлично знает свое дело и справляется со всем практически самостоятельно, — так что ближе к полуночи Чжун Ли отправляется в Каменный лес Гуюнь, чтобы, наконец, встретиться с тем самым человеком (существом?) наедине. И вот он стоит на берегу моря, в ожидании глядя на Алькор. Чжун Ли знает — он почувствует его присутствие и обязательно вернется на сушу ради разговора. Так было всегда. Все-таки не зря он — Архонт не только свободы, но и анемо элемента, который постоянно находится в воздухе, снабжая его информацией обо всем, что происходит вокруг. Ветра достаточно быстро доносят своему хозяину о местонахождении мужчины на острове — буквально через минуту ожидания подле Чжун Ли уже оказывается стоять тот, кого мужчина так долго жаждал увидеть, но смог лицезреть лишь спустя столетия разлуки. — Ну, здравствуй, старый друг, — усмехается Венти. В его глазах Чжун Ли видит озорство одновременно с серьезностью и какими-то иными затаенными чувствами. Так было всегда — Барбатос не был бы Барбатосом, если бы не скрывал половину своих настоящих эмоций за маской веселья и дружелюбия. Однако Чжун Ли знает — тот определенно рад вновь его увидеть. И это чувство оказывается взаимно. — На этот раз по-настоящему здравствуй, Моракс. — Здравствуй, Барбатос, — Моракс кивает и нежно улыбается уголками губ. Его совершенно не напрягает подобное обращение со стороны других Адептов и Архонтов: все-таки это его имя — дело привычки, дань прошлому; однако, когда его произносит Барбатос, оно всегда звучит как-то иначе. Никто из тех, кто знает о его настоящей личности, не смог бы вложить и половину того, что вкладывает в его имя Барбатос. И Моракс хотел бы называться Мораксом всю следующую вечность лишь для того, чтобы раз за разом слушать, как ласково произносит это имя Архонт ветра. — Прошло много лет с тех, пор как мы виделись в последний раз. Как твои дела? Много ли успело произойти за время нашей разлуки? — со стороны может показаться, что они ведут простую светскую беседу, но оба Архонта чувствуют каждый тайный посыл, каждое изменение в интонациях, сопутствующее их диалогу. Все-таки они знают друг друга немало лет. За столь длительный срок общения даже несведущий в чувствах и эмоциях Моракс смог привыкнуть и выучить каждую реакцию Барбатоса. И сейчас общее чувство, находящееся в их душах, оказывается вполне очевидно. Они оба правда скучали друг по другу. — Все прекрасно, — заливисто смеется Барбатос, заглядывая в пленительный янтарь снизу-вверх. Он уже давно утонул в этом взгляде — нежность, смешанная с властью и желанием контроля. Они с Мораксом, словно инь и янь — противоположности, дополняющие друг друга; абсолютно разные частички, которые не смогут существовать порознь слишком долгое время. И даже когда их разделяют километры, Барбатос помнит о Мораксе, как и Моракс помнит о Барбатосе. Эта константа сопутствует им уже много-много лет. — Неужели семена одуванчиков, которые я посылал тебе с ветрами, не доносили новостей? — тот выглядит практически удивленным, и, знай Моракс его хуже, наверняка бы повелся на это представление. — Доносили, — сдержанно отвечает мужчина, подтверждая свои слова легким кивком. Одуванчики — их старая традиция, один лишь им понятный язык общения, берущий свое начало с событий, произошедших пятьсот лет назад. Именно тогда началось их сближение, а за сближением, как известно, следует и появление общих воспоминаний, особых ритуалов. Архонты в этом плане совершенно не отличаются от смертных. После того как война Архонтов была окончена, они сидели на поле из одуванчиков: уже не в крови, но с огромными душевными ранами, — и пытались осознать произошедшее. На этой войне погибло множество их соратников, что оставило в их сердцах неизгладимые шрамы. Кого-то убили враги, кто-то пал от их собственных рук. В тот момент они смогли найти утешение лишь друг в друге, ведь никто иной не смог бы понять всю тяжесть, что в одночасье легла им на плечи. Они практически не разговаривали — лишь любовались тем, как красиво ветер подхватывал семена с одуванчиков и уносил те куда-то вдаль. Моракс не знал, куда именно те летели, но почему-то оставался уверен, что они обязательно доберутся туда, куда следует. И тогда Барбатос, будто бы уловив его мысли, произнес: — Если мы когда-нибудь не сможем долго видеться, я буду отправлять тебе послания через одуванчики. Они прилетят к тебе вместе с северным ветром, — он искренне улыбнулся впервые за долгие годы, и пусть то было лишь небольшое проявление радости, Моракс был искренне счастлив, наконец, увидеть хоть какую-то эмоцию, кроме горечи и боли, на прекрасном лике Архонта свободы. Так и случилось. Став главными Архонтами на территории своих регионов, они практически перестали видеться. Все же такая ответственность накладывает определенные обязательства перед народом, и они не могли просто бросить свою нацию в столь переломный момент их истории и жизней. После того, как все пришло в норму, Архонты, получившие капельку свободы, погрузились каждый в свой мир, однако по-прежнему оставались на связи. Моракс, а затем Чжун Ли, из года в год слушал приятное нашептывание цветов ветра, что прилетали к нему с севера в виде семян. У того шепота был голос его старого друга и дорогого человека. Мужчина по-прежнему хранит каждое из них в отдельной шкатулке, как напоминание об их «переписке» и долгих, все еще развивающихся отношениях. — Однако услышать твои потрясающие истории лично было бы куда лучше, — добавляет Моракс, присаживаясь на невысокий камень, находящийся неподалеку от них. Он хлопает по поверхности рядом, как бы предлагая Барбатосу сесть. Тот от предложения не отказывается. Приятное тепло поблизости приносит в их души облегчающее умиротворение, а шум прибоя лишь добавляет к общей картине недостающий пазл, делающий атмосферу вокруг уютнее. Все внутри Моракса будто бы начинает петь. Так происходит каждый раз, когда Барбатос оказывается рядом с ним. — Не помню, чтобы ты был таким романтиком, когда мы виделись в последний раз, — весело фыркает Барбатос, ненавязчиво упираясь головой в крепкое плечо поблизости. Моракс приобнимает того за талию в ответ так, что они становятся еще ближе друг к другу. Теперь между телами, как и между сердцами, совершенно не остается расстояния. — Жизнь среди людей определённо идет тебе на пользу, — негромко замечает он, ластясь к Архонту контрактов, словно кошка. От подобного сравнения Барбатоса с этим животным Мораксу хочется улыбаться лишь сильнее. Он в самом деле ведет себя, как свободолюбивый кот. Приходит, когда ему хочется, а после внезапно уходит, возвращаясь лишь за порцией ласки, едой и выпивкой. Моракс едва удерживается от того, чтобы в шутку почесать того за ушком. Как бы близки они не были, все же он уважает Барбатоса и не хочет заставлять того испытывать унижение или близкое к тому чувство. — Твоя правда, — соглашается Моракс, вспоминая, какой длинный путь прошел, чтобы начать понимать человеческие эмоции чуть сильнее, осознавать, какие именно чувства он испытывает к тем или иным людям и ситуациям. Ему понадобилось несколько десятилетий, дабы принять свою любовь к своенравному Архонту ветров. Это того определенно стоило. Пусть он все еще не всегда может понять Барбатоса, однако прогресс виден уже сейчас. — Так что? Составишь мне компанию сегодняшней ночью? Я бы с удовольствием послушал некоторые из твоих новых песен, — признается Моракс, чувствуя, как Барбатос в его руках удивленно вздрагивает. Ему лишь предстоит привыкнуть к подобным словам со стороны старого друга. А пока что он продолжит изумляться участливости от того, кто всю жизнь слыл своим равнодушием. — Конечно. У нас еще полно времени. Выбирай тему, — легко откликается Барбатос, и Моракс с довольством отмечает небольшое смущение в голосе возлюбленного. И все-таки он скучал по нему. Они сидят в объятиях друг друга, пока рассветные лучи солнца не начинают аккуратно касаться расслабленных лиц. Венти тихо рассказывает о своей жизни и разных приключениях, произошедших за утекшие, словно песок сквозь пальцы, годы, пока Чжун Ли, прижимающий его к себе, внимательно слушает, наслаждаясь окружившим их покоем. Семена одуванчиков, летящие с самих полей Монда, играют им приятную мелодию. Два божества впервые за столько лет могут снять любые маски, обнажив свои души друг перед другом. Ведь никто не знает, когда они смогут увидеться снова.