О чем молчат цветы

Если бы Дилюка спросили о необычных посетителях его таверны, он бы назвал имя Венти в числе первых. Не потому что тот обладает уникальным талантом влипать в неприятности, очаровательно петь и оставлять свои счета за выпивку неоплаченными, а потому что он чертов Анемо Архонт, известный миру как Барбатос, что делает его, пожалуй, самым необыкновенным человеком (существом?), которого Дилюк знает. После истории с Двалином и Синьорой Венти непроизвольно становится завсегдатаем «Доли Ангелов». Он будто бы берет за привычку приходить туда к вечеру, выпрашивать у Дилюка очередную порцию бесплатной выпивки, а затем надоедать ему своим присутствием весь оставшийся рабочий день. Когда Дилюк жалуется Чарльзу на постоянного выпивоху Венти, громкого и раздражающего, тот лишь пожимает плечами: бродячий бард очень редко появляется на его сменах, так что подобные трудности ему явно неведомы. Подобная новость может значить лишь две вещи — либо Дилюку необычайно «везет» пересекаться с Барбатосом во время каждой своей смены, либо Венти приходит в таверну не только ради выпивки. А, поскольку в везение Дилюк не верит, из вариантов остается только второй. И он честно не знает, радоваться ему подобному подарку свыше или проклинать Селестию на чем свет стоит. Является ли подобное внимание их Архонта благословением или проклятьем — вопрос, конечно, спорный. И вряд ли Дилюк в силах на него ответить. По правде говоря, за время постоянного общения и выполнения общей миссии Дилюк и Венти на фоне взаимной приязни заметно сближаются. Возможно, даже слишком сильно для Архонта и обычного человека — может быть, в другое время Дилюка бы посадили в тюрьму за осквернение образа великого Барбатоса. Если бы знали о его истинной личности, конечно же. Обычно Дилюк не задумывается об этом слишком сильно — он все ещё не уверен, будут ли считаться грехом его чувства к Анемо Архонту, учитывая контекст их отношений, но грузить свой мозг подобными думами совсем не хочется. Дел ему хватает и без этого. Тем не менее, совершенно абстрагироваться не получается, и время от времени Дилюку приходится сталкиваться с последствиями: или, лучше сказать, напоминаниями, — их особенных отношений. Как, например, сегодня. Венти в очередной раз остается в таверне на смене Дилюка самым последним посетителем. Казалось бы, ничего необычного: пока один выполняет свою работу бармена, подготавливая «Долю Ангелов» к закрытию, второй, подперев голову рукой, лениво наблюдает за ним. Венти практически не пьянеет от того вина, которое выпивает за смену Дилюка — лишь притворяется таковым при смертных. Бармен понял это одним из вечеров, когда стал будить Архонта перед закрытием, и тот как ни в чем не бывало сразу же встал на ноги без любых признаков опьянения. Не знай Дилюк об истинной сущности Венти, наверняка бы удивился, однако сейчас любые новые умения Барбатоса воспринимаются Дилюком как нечто обыденное, не вызывая более таких же сильных эмоций. Вот и сейчас — как только последний клиент покидает таверну, Венти, вынужденный притворяться пьяным все это время, резко выпрямляет спину, моментально сталкиваясь с алым взглядом бармена. Само собой, бард подмигивает Дилюку, вгоняя того в краску: за все время их общения тот так и не научился спокойно реагировать на флирт и комплименты со стороны Венти, а ему только и дай повод смутить бедного смертного. Возможно, для Барбатоса это что-то вроде развлечения или прихоти — Дилюк не уверен, однако он не против подобного. Все-таки ему приятно получать такие знаки внимания — не столько от Архонта, сколько от (не) человека, к которому он испытывает сильные чувства. А то, что это именно знаки внимания — он уверен. Быстро поборов смущение, Дилюк решает отступить и уже хочет повернуться спиной к Венти, дабы продолжить наводить порядок на своем рабочем месте, когда тот внезапно подает голос: — Знаешь, мастер Дилюк, я долго думал, на что ты похож, — произносит Венти задумчивым голосом, идущим вразрез с его недавним флиртующим настроением. Все-таки не зря тот является Архонтом свободы и ветра — он сам меняется так же легко и быстро, как и они. Порой Дилюк забывает об этом, но подобные моменты легко напоминают ему о данном факте. Моментально позабыв о заигрываниях Венти, он замирает на месте и склоняет голову к плечу, задумываясь над его словами. Тот часто спрашивает Дилюка об отдельных моментах из его профессии или жизни для вдохновения к своим песням или поэзии — те зачастую даже не связаны с самим Дилюком. Просто Венти таким образом пытается собрать новый материал для своего творчества. Дилюк не всегда понимает, зачем и для чего тот это делает, но, с другой стороны, на то и существует выражение «Пути Архонтовы неисповедимы», так ведь? — И на что же? На огонь? — Дилюк часто слышал от девушек, что он «словно пламень». Парень не знает, почему они проводили именно такую параллель, однако это сравнение в связи с частотой своего упоминания первое приходит ему на ум. Быть может, Венти сможет прояснить его суть. — Из-за волос? Или характера? — Барбатос, до этого пребывающий в задумчивом состоянии, с интересом отрывает голову от руки и целиком обращается в слух. В бирюзовых глазах мелькает искра любопытства — так происходит всегда, когда дело доходит до подробностей жизни Дилюка. Это льстит. «Характера? Из-за вспыльчивости? И почему он не упомянул Глаз Бога?» — так много вопросов и ни одного ответа. Дилюк лишь обреченно вздыхает. Все-таки порой ему просто не суждено понять, что происходит в голове у Венти. Возможно, оно того и не стоит. — Не уверен, — он ведет плечом. — Как правило, люди говорят обобщенно, не вдаваясь в подробности, — Дилюк скрещивает руки на груди, чувствуя дискомфорт от разговоров о других девушках в присутствии Венти. Тот, конечно же, в курсе популярности Дилюка среди женщин Монда, однако никогда особо не акцентировал на этом внимание. Дилюку же до сближения с Венти было все равно на толпы поклонниц, постоянно преследующих его, но сейчас, когда они находятся в особенных отношениях, ему бы в принципе не хотелось задевать подобные темы в его присутствии. По какой-то причине Дилюк от этого чувствует себя еще более смущенным, чем от флирта барда. Именно поэтому он сказал не «девушки», а «люди» — более обобщенно. С другой стороны, Дилюк почему-то уверен, что Венти понял истинный смысл его слов даже в подобной формулировке. — Мне кажется, ты похож на ветряную астру, — вдохновленно произносит Венти, игнорируя напряженность Дилюка. Тот, поняв, что неприятная тема закрыта, расслабляется и сразу же удивляется необычному сравнению. Его никогда прежде не ставили в один ряд с цветами. Звучит довольно поэтично и как-то в стиле Венти. — Астру? Потому что она красная? — пожалуй, это самое очевидное сходство, которое Дилюк смог обнаружить. Конечно же, его волосы не совсем одного оттенка с цветком, но иных точек пересечения он просто не видит. Возможно, ему нужно быть бардом, чтобы понять все тонкости мышления Венти. А может, сразу Архонтом. Ну, или Архонтом-бардом. Кто знает. — И потому что на нее влияет ветер, — Венти кивает, продолжая мысль Дилюка. — Прямо как и на тебя. В этом плане вы одинаковые, — он ярко улыбается, заставляя сердце Дилюка забиться чуть чаще: все-таки парень не всегда оказывается готов к подобным «нападениям искренности» со стороны Венти. Порой тот бывает слишком прекрасным, и это выбивает Дилюка из колеи. — Стоит ветру подуть сильнее, и астра закрутит своими лепестками, поддаваясь ему, — кажется, Венти уходит в философию, и Дилюк немного теряет суть мысли, которую тот пытается донести до парня. По всей видимости, недоумение появляется на его лице, потому что Барбатос со смехом решает объяснить свою идею: — То же самое происходит и с твоими эмоциями. Стоит мне, как ветру, воздействовать на тебя, как ты моментально смущаешься и краснеешь. Само очарование, — Венти, довольный своей метафорой, вновь подмигивает Дилюку, и тот, не заставив его долго ждать, краснеет пуще прежнего. «Чертов Барбатос со своими чертовым флиртом», — если бы он знал, что весь этот разговор — не попытка набраться вдохновения, а простая подводка к очередному заигрыванию, то выставил бы Венти за порог еще в самом начале их диалога (это, конечно же, ложь). — Я больше с тобой не разговариваю, — ворчит Дилюк, получая в ответ очередную порцию заливистого смеха. Ему нравится, как смеется Венти. Он, конечно, не поэт, но его смех напоминает звуки бегущего ручья и прекрасное пение птиц. Конечно же, Дилюк бы никогда не сказал нечто настолько смущающее вслух самостоятельно — точно не на данном этапе их отношений, — однако Барбатосу и не нужны слова. Влюбленного взгляда Дилюка, его эмоций и действий вполне достаточно для того, чтобы все прекрасно понять. — Не приходи сюда больше, — резко говорит он, сжимая полотенце в руках чуть сильнее. — Да ладно тебе, мастер Дилюк. По-моему, вышло вполне миленько, — хихикает Венти, мотая ногами, не достающими до пола, туда-сюда. И все-таки ему очень нравится дразнить Дилюка. Он в своем смущении безумно мил. — Неправда, — бурчит себе под нос бармен, все-таки отпуская бедное полотенце. — Это ужасно, — а вот и очередная ложь. — Я в самом деле больше не буду с тобой разговаривать, — Венти делает вид, что верит. Само собой, Дилюк не обижается: хотя это даже и не обида была, — слишком долго и домой они возвращаются вместе. Венти уже давно облюбовал комнату Дилюка на винокурне, а сам Дилюк, в общем-то, и не против такого исхода, поэтому ночные совместные прогулки давно стали их прелестной традицией, объединяющей их сердца еще сильнее.

***

Ситуация с астрами забывается Дилюком на следующий же день. У него слишком много дел для того, чтобы задумываться о смущающем флирте Венти в обычное время. Вполне достаточно и того, что тот практически постоянно следует за ним попятам в течение дня. Именно поэтому произошедшее двумя неделями позже событие так сильно удивляет Дилюка, в очередной раз нанося удар по его сердцу. В хорошем смысле. Венти часто выступает в «Доле Ангелов» в качестве барда. Если не с новой песней, то хотя бы со стихами, написанными им недавно или достаточно давно, чтобы сойти за новые. Как правило, наибольшее количество зрителей собирается по воскресеньям — все-таки у многих жителей Монда в этот день выходной, так что и посетителей в таверне больше обычного, чем Венти, само собой, регулярно пользуется, представляя городу собственное творчество. Это воскресенье ничем не отличается от предыдущих: у барной стойки — Дилюк, в середине зала — Венти, готовящийся к выступлению, за столами — пьяницы и просто зеваки. Все готово к его звездному часу. — Кхем-кхем, — привычно откашливается Венти, дабы привлечь к себе внимание окружающих. Голоса вокруг замолкают, а взгляды обращаются к барду. — Дамы и господа, приветствую вас всех сегодняшним приятным вечером, — сняв берет, он отвешивает своей аудитории шутливый поклон, после возвращая головной убор на место. Из зала доносятся жидкие приветственные аплодисменты. — Вы знаете, что обычно я радую вас разными мелодиями, наполненными сюжетами и историями как нашей страны, так и чужих наций. Однако в этот раз я подготовил для вас нечто особенное, — Венти произносит это так таинственно и сказочно, что люди вокруг непроизвольно задерживают дыхание, готовясь внимательно слушать каждое следующее слово барда. — Это стихотворение я написал в порыве любви к одному моему очень близкому человеку, — Венти незаметно скашивает взгляд на Дилюка, стоящего за барной стойкой. Тот даже не пытается делать вид, что не слушает: с недавнего времени он перестал скрывать собственную заинтересованность в барде при окружающих. Венти считает это добрым знаком. — Он поймет, что оно написано для него, я уверен. Но надеюсь, вам, дорогие слушатели, также понравится слушать сие произведение. Посеяв интригу среди людей, Венти вновь откашливается и, призвав лиру для антуража и небольшого музыкального сопровождения, начинает скандировать: — Ты так прекрасен, словно астра, Распустишь волосы и пустишь по ветру. А в самый грустный день ненастный Они красивые, подобные костру. Как ветра астра лепестками крутит, Зовя с собой ветра и бури прочь, Меня эмоция твоя быстрей разбудит, И я развеять твои волосы охоч. Подвластен ветру, гибок и податлив — Все скажут, будто пламя ты. Но я не вру, я более догадлив: Ты — астра ветряная, ты — цветы. Если бы кому-то сейчас захотелось обернуться на бармена или сделать у него заказ, они бы наверняка удивились: обычно безразличным ко всему Рагнвиндр шокированно замирает, при этом бурно покраснев, что совершенно отличается от его привычного поведения. Будь люд Монда чуть более догадлив, они бы наверняка провели связь между словами Венти и состоянием Дилюка. Однако о чем здесь говорить — жители города свободы даже не смогли определить истинную личность Анемо Архонта, стоящего прямо перед ними. Раздавшиеся со всех сторон аплодисменты, заставляют Дилюка прийти в себя и вновь скрыть так невовремя появившиеся эмоции. Прочитанное стихотворение явно приходится по душе не только слушателям, но и бармену. Венти, наблюдающий за всем этим со своего места, улыбается, когда ловит на себе грозный алый взгляд. «Какой колючий». — Спасибо-спасибо, — бард отвешивает парочку поклонов в разные стороны, а после, решив больше не искушать судьбу и терпение Дилюка, переводит тему музыкального вечера в иное русло: — Ну, а теперь, танцуем! До самой ночи из «Доли Ангелов» доносится приятная мелодия лиры в сопровождении с высоким голосом Венти. Таверна закрывается позже обычного.

***

— Ты не злишься, что я прочитал стихи, посвященные тебе, при такой куче людей? — спрашивает Венти, уже переодетый в ночное платье и с постели наблюдающий за тем, как Дилюк собирает свои пышные волосы в слабую косу перед зеркалом. Он делает это каждый вечер перед сном, дабы те не мешали их сну. Обернувшись, Дилюк смеряет Венти удивленным взглядом. Никогда прежде тот не интересовался подобными вещами и не выглядел настолько хрупким в его присутствии. На первый взгляд ничего в нем не меняется, однако Дилюк, знающий Барбатоса чуть лучше окружающих, видит, как тот заламывает руки и закусывает нижнюю губу, очевидно нервничая. Неужели ему так важны его чувства — чувства простого смертного? Эта мысль греет Дилюку сердце. — Все в порядке. Это, конечно, было неожиданно, но я не обижен или вроде того, — отзывается он, закрепляя косу черной лентой. Венти облегченно выдыхает. — Вот как, — он слабо улыбается уголком губ, однако Дилюк по-прежнему видит на дне бирюзовых глаз печаль и, нахмурившись, подходит ближе к постели со стороны Барбатоса. Тот, переведя взгляд на свои руки, глубоко вздыхает, однако больше ничего не говорит. Это заставляет Дилюка начать переживать. — Что-то случилось? — спрашивает он, присаживаясь на кровать возле Венти: им определенно нужно обсудить назревшую проблему, пока та не выросла в нечто большее. Венти неопределенно ведет плечом. — Ничего, просто… — он нервно бегает взглядом по одеялу, которым накрыты его ноги, пытаясь подобрать нужные слова. Дилюк же терпеливо ожидает продолжения, давая Венти время. — Просто я боюсь, что порой перегибаю палку с флиртом. Ты иногда очень злишься. Я бы не хотел однажды задеть тебя своими словами, — едва слышно произносит он, одновременно с этим будто бы сжимаясь в размерах. Дилюк удивляется во второй раз за вечер. И все-таки Барбатос все еще полон сюрпризов. — Эй, посмотри на меня, — взяв небольшие ладошки Венти в свои, Дилюк нежно оглаживает их большими пальцами. Дождавшись, пока алые глаза встретятся с бирюзой, он продолжает говорить: — Я не злюсь на тебя, Венти. Я знаю, что таким образом ты проявляешь свою симпатию ко мне и ценю это. Да, это все еще непривычно и слишком смущающе, — Дилюк на секунду отводит взгляд в сторону из-за небольшого приступа эмоциональности, однако быстро возвращает зрительный контакт. Только таким образом они смогут добиться взаимопонимания и искренности. — Но я стараюсь привыкнуть, правда. Надеюсь, ты сможешь дать мне еще немного времени для принятия своих чувств, — робко заканчивает Дилюк, моментально теряя всю свою уверенность. Все-таки когда дело касается подобных тем, он будто бы возвращается в подростковые годы, становясь максимально неловким. Венти, услышав столь откровенные слова возлюбленного, будто бы воспрядает духом, возвращая на свое лицо яркую, настоящую улыбку. — Хорошо, — он склоняет голову набок, как делает обычно, когда хочет сказать что-то смущающее. Дилюк морально готовится к удару. — Поцелуй меня, мастер Дилюк. На удивление, он даже не смущается так сильно, как мог бы, и просто накрывает губы Венти своими, выполняя его просьбу. Их поцелуй, будто бы наполненный ветром, свободной и запахом ветряных астр, длится совсем недолго, однако его хватает на то, чтобы привести внутреннее равновесие каждого из них в порядок. — Пойдем спать, — шепчет Дилюк, когда нежный поцелуй подходит к концу. — Хорошо, — так же шепотом отвечает Венти, чувствуя, как тонет в алых глазах своего любимого человека. Отстранившись, Дилюк подносит к лицу руки Венти, дабы поцеловать тыльную сторону ладоней. На душе у Барбатоса моментально становится легче — именно подобные жесты со стороны Дилюка и заставляют его чувства укрепляться, с каждым днем расцветая в груди лишь сильнее. Архонту, несомненно, повезло встретить такого прекрасного смертного, как и смертному улыбнулась удача влюбиться в столь удивительного Архонта. Свет на винокурне гаснет.