О чем молчат цветы

Дилюк любит траву-светяшку, сколько он себя помнит. Парень не знает, с чем связана эта непонятная привязанность к обыкновенному по своей сути растению, однако каждый раз, когда взгляд алых глаз натыкается на неяркое бирюзовое сияние во мраке ночного леса, в его сердце поселяется приятное чувство счастья. Возможно, все началось с Кэйи. Когда они были младше, Альберих часто приносил с прогулок небольшие букетики из светяшек. Он возвращался чумазый, словно бы опробовал все грязные лужи Монда сразу, однако всегда с этими растениями, красиво перевязанными лентой. Дилюк подозревает, что в украшении цветов ему помогали взрослые. Быть может, даже его отец. Но сейчас не об этом. Стоит сказать, что Кэйа носил цветы совсем не себе, а ему — маленькому Дилюку, который, в отличие от своего названного брата, относился к своей учебе более ответственно и не сбегал в лес от служанок при любой удобной возможности. На вопрос, почему Кэйа собирал светяшки и дарил их Дилюку практически каждый день, тот с улыбкой отвечал: — Потому что они похожи на тебя, Люк. Ты тоже сияешь, когда наступает твой час, — эти слова прозвучали так зрело и по-взрослому, что маленький Дилюк не смог в полной мере осознать их смысла. Однако сейчас он понимает, что юный Кэйа имел в виду. Тот всегда был не по годам осознанным. Тем не менее, даже несмотря на то, что Люк не понимал всей сути слов Кэйи, он все равно из раза в раз ставил светяшки на подоконник и любовался ими. Особенно ему нравилось смотреть на них ночью: после захода солнца те начинали излучать приятное глазу блеклое сияние и издавать загадочный звук, похожий на перезвон моры. Возможно, это было лишь воображение маленького Дилюка. Кто знает. Однако в те моменты ему нравилось садиться на кресло подле вазы с цветами и смотреть на них часами. До начала службы в Ордо Фавониус он мог просидеть у окна до самого утра, чтобы на рассвете получить нагоняй от Аделинды или мастера Крепуса. Но даже после этого маленький Дилюк не жалел о своих ночных бдениях. После начала их службы в рыцарях количество дареных букетов заметно снизилось — все-таки они оба были слишком заняты своей работой для ночных побегов за цветами. Тем не менее, время от времени на столе самого молодого капитана Ордена волшебным образом появлялись крепко перевязанные букеты со светяшками. Порой для них находился какой-то повод, но чаще всего анонимный доброжелатель оставлял их без особой причины. Подчиненные разводили руками, втайне шепчась за спиной у командира: ключ у двери был только у Дилюка, — а сам Дилюк улыбался и, держа букет в руках, взглядом прослеживал путь до открытого окна. «Он совершенно не умеет скрываться», — с усмешкой думал он, зная, что это Кэйа просто хочет дать знать о своем присутствии рядом. В ином случае тот бы вряд ли стал рисковать подобным образом. Это продолжалось около двух лет: за столь долгий срок светяшки стали неотъемлемой частью жизни их обоих. Шло время, менялись их отношения, в сердцах зарождалась первая любовь. Дружеские букеты плавно перетекли в романтические, а братские похлопывания по плечу в поцелуи и объятия. Возможно, все так бы и шло в гору, а радость и любовь парней ежедневно крепла, если бы не смерть Крепуса. Тот день перевернул слишком многое в их жизнях. С того дня трава-светяшка, выкинутая на улицу из особняка Рагнвиндров и сожженная до тла после ссоры названных братьев, вновь отошла для Дилюка в ряд обыкновенных растений. По крайней мере, он пытался убедить себя в этом. По факту же избавиться от смешанных эмоций при взгляде на цветы из прошлого так и не удалось. Как хорошо, что на территории чужих наций светяшка не водится, иначе бы Дилюк точно сошел с ума, постоянно вспоминая о Кэйе во время своего путешествия мести. Одних его писем уже было вполне достаточно, чтобы начать скучать по родному дому. С одним из посланий капитан кавалерии однажды даже отправил этот цветок, однако в самом письме ничего об этом не упомянул, будто бы тот оказался там совершенно случайно. Дилюк предпочел сделать вид, что ничего не видел, но эту светяшку хранил до последнего. Пришлось расстаться с ней, когда светило превратилось в труху и начало осыпаться. Дилюк никогда не признался бы вслух, но ему было жаль выкидывать свой «талисман». Конечно же, по возвращении домой ему вновь пришлось столкнуться и со светяшками, и с преобразившимся до неузнаваемости Кэйей. Капитан кавалерии больше не дарил Дилюку улыбок, не называл «Люк» и в принципе вел себя как-то не по-кэйевски. Дилюк считал, что это к лучшему, пытаясь подавить чувство сдавливающего одиночества в сердце. Светяшки, растущие за стенами города и продающиеся у Флоры в лавке, этому явно не способствовали. Вновь увидев друг друга на улицах Монда, парни негласно решили сделать вид, словно между ними никогда ничего и не было. Пусть никто из них в то время не признался бы, но подобное поведение в их отношениях резало без ножа. Дилюку казалось, что Кэйа его ненавидит — после всего, что между ними произошло, ненависть — единственное, на что они оба могут рассчитывать, однако однажды увидел в одной из книг Кэйи засушенную лилию калла. Ох, он знал, что это не просто какой-то случайный цветок, подобранный во время одного из патрулей капитана кавалерии. Он знал, что эта лилия — единственное, что Кэйа получил в ответ на все свои букеты из светяшек. Это был десятый день рождения Кэйи. Они прогуливались по улицам Монда вместе с отцом, рассматривая витрины каждого встречного магазина. Крепус пообещал, что купит на десятилетие Кэйи все, чего желает его душа, и тот послушно пытался придумать себе подходящий подарок. Получалось так себе. Дилюк тоже хотел порадовать Кэйю и внимательно следил за каждой его реакцией на окружающие товары, чтобы при возможности понять, как можно выполнить поставленную цель. Когда они проходили мимо цветочного магазина, Кэйа, сам того не осознавая, остановился возле одного из горшков и почему-то не смог отвести от него взгляд. — Ты хочешь лилию калла? — поинтересовался Крепус. Он знал, что у его детей могут быть нестандартные интересы и не имел ничего против подобного. Все-таки не каждый мальчишка увлекается войнушками и мечами — есть и те, кому по душе прекрасные цветы. Однако Кэйа почему-то вбил себе в голову, что букеты — это не для мальчишек, и мастер Крепус будет недоволен подобным выбором подарка со стороны приемного сына, поэтому лишь помотал головой, отгоняя внезапное желание полюбоваться растением. — Нет. Просто ни разу не видел таких цветов, — все, что произнес мальчишка в ответ, прежде чем пойти дальше. Дилюк этому вранью не поверил и, дождавшись, пока отец с Кэйей отойдут подальше, достал свой кошелек. Его сбережений хватило лишь на одну лилию. Быть может, это не так много, однако Дилюк видел, как глаза Кэйи горели при виде этих цветов. Возможно, лилия сможет поднять ему настроение. Конечно же, Кэйе понравился подарок названного брата. Но кто же знал, что настолько. «Он все еще хранит ее», — растерянно подумал Дилюк, тупо пялясь в выбранную книгу. Изначально он хотел прокрасться в кабинет капитана кавалерии, чтобы найти документы, нужные ему для расследования в качестве Полуночного Героя, однако взгляд зацепился за будто бы не принадлежающую этому месту книжку — книжку из их детства. «Легенда о Веннессе» — это произведение, которое они из раза в раз просили почитать им на ночь у служанок и Крепуса в детстве, а затем, обучившись чтению самостоятельно, по очереди цитировали строчки вслух, восхищаясь содержанием книги и самой Веннесой. Стихи оттуда все еще раз за разом всплывали в голове у Дилюка, напоминая о беззаботных годах детства. Удивительно, что Кэйа все еще хранил эту книгу. «Откуда она у него? Наверно, Аделинда постаралась», — вздохнул Дилюк, аккуратно закрывая книжку так, чтобы не повредить гербарий из лилии калла. Не хотелось бы, чтобы о его присутствии в кабинете узнали. Вернув все по своим местам, он спешно покинул помещение через окно. Кэйа, все это время стоявший за дверью и ждущий, пока Дилюк закончит со своими делами в его кабинете, со вздохом зашел внутрь. Возможно, им все же стоило поговорить.

***

Неудивительно, что именно цветы свели их вновь. На первый день рождения Дилюка после его путешествия мести, он получил такой по-родному знакомый букетик из светяшек и едва смог сдержаться в присутствии служанки, случайно зашедшей в его комнату не в то время. Кэйа в ответ на это получил одну-единственную лилию калла ровно через семь месяцев после этого случая. Начало было положено. Подобный обмен цветами стал их своеобразным мостиком, точкой соприкосновения, новым стартом. Вскоре утренние сюрпризы в виде подобных презентов стали не столько праздничными, сколько повседневными. Если кому-то из парней хотелось выразить какую-то эмоцию, они просто оставляли на подоконнике друг друга цветы: букет светяшек и одинокая лилия. Красивая традиция. Жалко, что без слов им все равно было не обойтись. — Я знаю, что ты был в моем кабинете тогда, — как-то произнес Кэйа, оставшись с Дилюком в таверне наедине. Тот замер со стаканом в руках, а затем, глубоко вздохнув, поставил его на стол. Они все-таки дошли до этого разговора. Как и ожидалось от капитана кавалерии — наверняка Дилюка отпустили восвояси в тот день лишь по личной прихоти Кэйи. Только и всего. — Почему ничего не сделал? — все равно спросил Дилюк, внимательно глядя на своего последнего клиента. По какой-то причине Кэйа вдруг стал казаться ему каким-то хрупким и будто бы эфемерным, как если бы его здесь и не было вовсе. — Ты знаешь ответ, Люк, — на его губах появилась практически незаметная искренняя улыбка. Как же Дилюк давно ее не видел, не слышал этого обращения, не ощущал себя настолько живым. Сердце в груди немного ускорило свой ритм, а давно забытое чувство начало просыпаться где-то внутри. И пусть Дилюк не смог придумать, как ответить на подобное, и пусть их диалог в тот день окончился лишь на этом, он заложил основу, вернул нечто важное между ними. Та связь, которую они так избегали, но в то же время желали вернуть, кажется, вновь начала восстанавливаться. Кирпичек за кирпичиком, цветок за цветком — они простили друг друга и вновь разрешили себе любить.

***

— Хей, Люк, ты меня слушаешь вообще? — Кэйа с букетом в руках надувает щеки. Сегодня их годовщина свадьбы: если тайное венчание под надзором сестры Розарии вообще можно считать таковой, — и парень предсказуемо притащил домой букет из свежих светяшек. Дилюку нравится эта традиция, так что он не имеет ничего против красивых цветов, радующих его глаз во время работы. То, что цветы обязательно стоят на столе у его стола — неизменная константа, которую не смеет нарушать ни одна из служанок поместья. — Слушаю, Кай. Ты говорил о том, что хотел бы съездить в Сумеру на выходные, — Дилюк скрещивает руки на груди и улыбается уголком губ. Они давно хотели съездить куда-нибудь вместе, однако из года в год откладывали из-за постоянной загруженности. Тем не менее, так совпало, что Кэйе наконец-то дали отпуск, а дела Дилюка на винокурне более или менее пришли в порядок, так что Альберих, решив не упускать этот шанс, моментально стал придумывать планы для их совместного отдыха. — Да! Так что ты думаешь по этому поводу? — Кэйа, весь такой восторженный и чумазый, напоминает Дилюку старые добрые деньки, когда отец еще был жив, а им было по десять. Однако сейчас все иначе, и Люк об этом совершенно не жалеет. — Я думаю, что сначала тебе нужно сходить переодеться. А то ты снова весь в грязи. Ничего не меняется, — он укоризненно качает головой и, прежде чем Кэйа успевает что-то сказать, протягивает руку: — Давай цветы. Поставлю их в вазу. Кэйа закатывает глаза, но букет отдает, после чего отправляется в сторону лестницы. Спорить с Люком — дело бесполезное. Он его даже слушать не станет, пока они не позавтракают, а за стол Кэйю в таком виде наверняка не пустит уже Аделинда. Они с Дилюком порой могут слишком хорошо манипулировать Кэйей. Прежде, чем он уходит, Дилюк перехватывает у того быстрый поцелуй, вызывая у Кэйи сдавленную улыбку. И вот как на такое злиться? Убедившись, что настроение мужа поднялось, Дилюк, наконец, отпускает того переодеться и, когда тот скрывается на втором этаже, улыбается шире. В их комнате Кэйю тоже ждет сюрприз. «Через три, два… — мысленно считает Дилюк, моментально предугадывая реакцию мужа. Раздавшийся сверху восклик не становится для него удивлением. — Ага, в яблочко». — Дилюк! Какого черта?! — Когда Кэйа входит в комнату, он явно не ожидает увидеть так много лилий калла, расставленных по всей комнате без определенного порядка. Они стоят везде — на столе, подоконнике, прикроватной тумбе. Часть даже украшает их постель: аккуратные букетики лежат у изголовья кровати на подушках. Наверно, Дилюк задействовал все лилии калла Монда для осуществления своего сюрприза. — Что за геноцид цветов, Люк?! — Кэйа выбегает без рубашки прямо в коридор и, облокотившись на перила, недоуменно смотрит на своего мужа сверху вниз. На смуглых щеках отчетливо читается румянец, а синие глаза сияют еще ярче. В целом, тот не выглядит рассерженным или злым. «Ему понравилось», — с удовлетворением думает Дилюк, с улыбкой наблюдая за эмоциями мужа. В его руках все еще находится букет из светяшек, который на фоне огромного количества лилий в комнате выглядит уже не таким огромным. — Никакого геноцида, — Люк медленно качает головой. В алых глазах читается нежность вперемешку с откровенной честностью, и Кэйа непроизвольно сдувается, теряя весь свой запал. На его лице остается лишь смущение. — Это цветы, выращенные в домашних условиях. Я же не варвар, чтобы рвать бедные лилии в таком количестве, — он закатывает глаза, вспоминая, как старался над каждым цветочком. Само собой, в уходе ему помогали служанки и садовники, однако Дилюк и сам принимал участие в выращивании своего «сада». Он очень хотел порадовать Кэйю и, кажется, у него получилось. — Ты… вырастил их для меня? — голос Кэйи ломается, начиная дрожать, а по его щеке скатывается одинокая слеза. — Кэйа? Ты что, плачешь? — напрягается Дилюк, начиная двигаться в сторону лестницы. Не такой реакции он ожидал. Странно видеть от мужа слезы и улыбку одновременно. Возможно, он плачет от радости? — Зачем так много? — внезапно спрашивает Кэйа, когда Дилюк оказывается рядом с ним. Он даже не пытается утереть свои слезы. Люк, не увидев в синих глазах печали, немного успокаивается и сам убирает влагу со щек Кэйи свободной рукой. И все-таки его муж очень эмоциональный человек. Порой он забывает об этом. — Потому что на протяжении жизни я всегда отдавал меньше, чем ты. Наступила моя очередь, Кай, — шепчет Дилюк и, услышав очередной всхлип Кэйи, притягивает того для нежного поцелуя. У них наконец-то все хорошо. Дилюк соврал. Он определенно знает, почему ему так сильно нравится трава-светяшка. И главная причина любви к этому цветку — его замечательный муж по имени Кэйа Альберих.