Мы обезоружены

«omnia fert aetas.»

— время уносит всё.

Утро вновь недоброе. Разве оно таковым бывает вообще? Просыпаться не второпях, лениво потягиваться, полежав пять лишних минут в постели, казалось чем-то необыкновенным, пока не приходит осознания, происходящего вокруг. Для девушки это нечто неизведанное, отпуск очень редкое событие в её жизни. С детства она добивалась всего сама: школа и все оценки на отлично, закрывая глаза на окружающий гнетущий мир, поступить в лучший университет по своей специальности, стараясь не загнуться в долгах, нагрузке, практике, сменить разные конторы, чтобы найти лучшее для себя место, начать выигрывать дела и не утонуть в мыслях о собственной никчемности и вине, когда проигрываешь их. Именно потому утро и не очень то доброе. Суд с Гречкиным стал одним из проигранных дел, а не проигрывала она уже очень давно. Поэтому так быстро приняла решение об отпуске: видимо сигнал с выше, что пора отдохнуть, иначе все полетит в небытие. Хотя всё же не спасет ничего от мыслей, что возможно из-за неё человек, совершивший убийство и ничуть не раскаявшийся, был бы на свободе из-за богатенького папочки, просто потому, что она была слишком уверена в себе. Но и расстраиваться особо без толку, дражайший Кирилл почил на тот свет, благодаря другому психу в маске. Анекдот дня, хотя смешного очень мало. Еве вовсе не жалко его, нет, но преступление на преступление не станет положительным, как было бы в математике. Мутным взглядом смотрит в черный кофе, лет в 18 вела от него носом и морщилась, а сейчас это лучший друг и спаситель от злейшего врага плохого сна. В голове слишком много мыслей, поэтому лишь выдыхает и хмурится. Вчерашний вечер доказал, что русский народный мститель не остановится и это жутко пугало. Плохое предчувствие сосало под ложечкой, липким чувством укрывало и не покидало. Но проще все спереть на последние не лучшие деньки. Планов на сегодня, собственно, не было, поэтому вместо рефлексии, займет свой мозг. Отдых, Ева, отдых. После утреннего обряда лезет в кресло, поджав под себя ноги, лезет смотреть те самые фотки, которые скидывала Вероника, а позже и ей самой позвонит. Наверняка подруга захочет обсудить последние новости, уже начиная сама копать. А ей это к слову будет. Назревает вопрос. Зачем Еве все это? Да даже черт не знает, но шепчет на ушко, что обязательно надо сесть и заняться этим. Вот и проклевывается прошлое, как следователя. Прошлое потому что поняла, что там у тебя нет никакой свободы, лишь полное бездействие. Ты ловишь, расследуешь, но никогда не наказываешь тех самых преступников. А там они уже могут спокойно выйти из-под скамьи. Поэтому о своем решении переклассификации в адвоката никогда не пожалеет. На деле она чувствовала будто все силы из неё высосали. Прошерстив весь аккаунт во «Вместе» Чумного Доктора, Ева не находит ничего, кроме зреющего, словно на дрожжах, количества фанатиков. Читая комментарии, даже задумываешься: так ли он плох? Но тут же гонишь подобные мысли. Отчаявшись найти в интернет полезную информацию, уже лезет, чтобы позвонить Нике, но натыкается на видео знакомой персоны. Юля Пчелкина — коллега Лихачевой, по совместительству её же хорошая приятельница. Она совсем не поклонник подобных видео, уж больно много догадок, поданных за правду, но вот Пчелкиной доверяла. Может и добывает информацию не совсем законно, но этим грешны все журналисты, за годы дружбы с такой, привыкла, приняла и закрывает глаза. Порой даже сама пользует. Именно поэтому кликает на видео. В итоге в видео нет ничего, чего бы она сама не нашла, однако цепляет фоторобот. Нашла связи в полицейском участке? Интересно, за сколько теперь полиция продается? Хмурится, разглядывая его, выводя на экран его и снимок с трансляции Чумного Доктора. Первый сделан очевидно раньше, значит это было сразу после убийства Гречкина. А на месте преступления был Гром. Интересно, насколько быстро пошлет он её с просьбой не лезьте в дела полиции? Попытка не будет пыткой, а информация пригодится любая. Для начала печатает оба снимка и вешает на пробочную доску. Задумывается над смыслом его действий. Проповедует он об справедливости, чести города и избавлении от «грехов». Мотивы, очевидно, берет у докторов 17 века. Выжигание «заразы», а сама зараза — неблаговерные городу, коррумпированные чиновники и им подобные выше стоящие, ненаказанные, а главное богатые. Найти возможных следующих жертв не составляет труда. Таковыми как раз занимается Вероника, поэтому она очень дружелюбно делится информацией. А вот от вопросов отвертеться не получается, поэтому принимает вызов. — Ева, ты куда опять решила залезть? Тебе напомнить, что у тебя отпуск? — Ника, все под контролем, выдохни. Для меня это лучший отпуск — поработать на себя и отдохнуть от недовольных людей, — выдыхает девушка, зажав телефон между плечом и ухом, печатает список имен, — Ты же видела вчерашнюю трансляцию, в городе начинается суета, много безмозглых детишек повылазило, крушат всё, а значит дел потом много будет. Да и мало ли к Лёше опять привяжутся. Не хочу потом кучу работы решать, горазд проще решить проблемы на корне. — Будто бы я тебе поверю, что ты сейчас не ищешь отговорки, потому что тебе заинтересовало дело. Ева, ты адвокат, а не следователь уже давно. Не лезь в гущу событий, — мрачно замечает подруга, на что Ева лишь фыркает, — Ладно, поняла, не лезу. Но будь осторожна, хорошо? Передай информацию Грому потом или кому-нибудь ещё. — Вероника, все нормально, — твердо повторяет девушка. Хочется сказать, чтобы и сама подруга делала это, однако пихает маленькую язву внутри куда подальше, но в голову ударяет новая мысль, — Слушай, я в твоем списке не увидела Разумовского, совсем ничего. Неужели он настолько чист? Просто интересен факт того, что аккаунт нашего нового праведника именно в его приложении, а аккаунт до сих пор не заблокирован. Он сам очень подходит на роль жертвы… Может и подозреваемого, деньги есть, взгляды его чем-то сходны. Хотя узнав его в жизни, сложно в такое поверить, только если он не хороший актер. — Буду честной, в нем мало за что есть зацепиться, чист как лист бумаги, но! Мы с Юлей, Пчелкина которая, нашли кое-что интересное. У него контракт с HoltInk на систему безопасности, что очень странно. Кто будет в своем уме заказывать у оружейной компании систему безопасности? — подключается Ника сама, явно у самой горит решить загадку, настолько притягательную, однако Кир вряд ли бы допустил, чтобы она и близко к ней подошла. — Звучит и правда натянуто. Скинь информацию, — задумчиво тянет, залезая на почту, выдыхает, — Не буду спрашивать откуда вы это взяли, крепче спать буду. Ладно, созвонимся позже, нужно еще кое-кому позвонить. Ответа не слышит, сбрасывая трубку. Занимательно. Именно поэтому на доску клеит новое имя. Рассматривает картину в целом. Ничего хорошего, одни предположения, анализировать пока нечего. Помыслы у него явно благие по его нескромному мнению. Хотя забавно, и сам он при деньгах, раз бюджет позволяет на столь оснащенное снаряжение. Если так грезит помочь, неужели не на что больше потратить деньги, помочь. Подобно Разумовскому. Вот и несостыковка, хотя вариант он неплохой, но такой же противоречивый. Нужно больше информации, пока ничего не понимает. Гром благополучно не отвечает на звонок, отчего хотелось полезть на потолок. И чего её вообще так тянуло это дело? Завораживало, а руки так и чесались начать расследование. Что и сделала. Стукнувшись, падает лбом на стол. Отдых, который она так хотела, умирает несбыточной мечтой. Голова начинала болеть, а усталость залазила под кожу. Идей ноль, в какую сторону думать тоже предположений не было. Повернувшись немного в бок, взгляд так и тянет один конкретный человек. Ругается под нос, — Да не похож Разумовский на убийцу, хотя с каких пор они вообще на себя стали похожи? Предположим, иначе никаких других идей нет, нужно же хоть за что-то зацепиться? Да, возможно, за совсем невиноватого человека, продолжай в том же духе Ева. Господи, я уже сама с собой говорю, очаровательно. Зло выдыхает, потерев виски. Можно всё-таки попробовать. Человек явно заинтересовался её работой, иначе кто ещё в своем уме наблюдает за делами одного конкретного адвоката? Предположим. Можно попробовать его чуть лучше узнать и, возможно, исключить из списка… А может и наоборот. Заодно и узнать насчет приложения, иначе какого хрена псих в маске до сих пор свободно вещает на трибуне. Осталось придумать предлог.

***

Девушка остаток вечера штудирует интернет: о Разумовском, о возможных жертвах, о Чумном Докторе и нападок его фанатов. Ситуация печалит и разочаровывает, особенно после просмотра свежих репортажей. На одном из них Прокопенко очень мутно говорит о том, что дело в руках лучших. Звучит очень не очень ободрительно, особенно учитывая незнакомую морду в костюме. У них в полиции так никто не ходит, неужто кого-то сверху подключили? Однако её вечер решают скрасить, Гром решает всё-таки перезвонить. — Ева, вечер. Что-то нужно? — басит в трубку голос и звучит уж больно устало и недовольно. — Игорь, проблемы какие-то? Видела новый репортаж, невооруженным взглядом видно, что кто-то из Москвы приехал. Неужели всё настолько плохо у вас? — с далека начинает она, повернувшись к окну, выдыхает дым электронки. — Не твоё это дело, Волкова, не лезь в пекло, сиди защищай себе спокойно, — мрачно говорит мужчина. Настроение у него, очевидно, паршивое, — Сняли меня с дела, ублюдок этот лысый с выше послан нам, дело побыстрее закрыть. — Зная тебя, вряд ли бросишь. Смысла таить я не вижу, мне информация нужна. Я хочу помочь. Чумной этот так уверен в свой искаженной справедливости, что даже меня бесит. Более того, люди увидели в нем героя и с ума сходят, — выдыхает Ева, морщится и трет переносицу. — Не надо это тебе, сиди на жопе ровно и не мешайся, — ещё грубее говорит Гром, но девушку это никогда не останавливало. Она дороется до правды, а потом… Потом что-то да будет. — Просто пара вопросов. Ты же был на первом нападении? Опиши его поведение, какой он, все что заметил, – настойчиво просит, повернувшись к записному блокноту, щелкает ручкой, — И второе, откуда в массе появился фоторобот из полицейского участка. Это уже просто любопытство. — Отвяжешься уже от меня, а? Слушай, да как простой хладнокровный маньячела. Рефлексы у него хорошие, да и силы не занимать, он неплохо обработал мажора этого. Слова не выронил, — выдохнув, сдался майор, а потом еще более мрачно добавляет, — Не твое уже дело. Ошибка вышла. И серьезно, в дело это не лезь, добром не кончится, сама же свалила в адвокатуру, там и сиди. И резко оборвал связь. Не у неё одной такая плохая привычка. Да, не очень приятно – не спорит, но сама же и поворошила осиное гнездо. Не густо, зато Разумовский отпадает. Слишком разные повадки, такое нельзя сыграть. Однако не спешит вычеркивать, лишь пристально смотрит и ставит жирный вопрос рядом с его фотографией. Пока слишком мало информации. Стоит больше узнать об этом. В голову резко приходит воспоминание о том, что сам мужчина вырос в детском доме, а Татьяна Михайловна точно не будет против помочь и поболтать с ней. Приехать под предлогом проведать Лешу и разговорить, о миллиардере молодом она очень любит говорить. Не очень благородно, да. Вторгаться в личную жизнь человека, однако надо ведь исключить из списка, если он такое сущее добро, это не составит труда, заодно пресечь свою чуйку, хотя та редко сбоит. Да и правда она сопереживает Макарову, понимает больше всех, какого это — потереть родных людей. И от этой мысли внутри что-то сжимается. Отводя взгляд, хмурится. Она с самой смерти семьи так и не побывала на их могиле, по причине их захоронения под Питером. Но ведь все это оправдания. Как сейчас помнит. Стоя рядом с ненавистной в детстве тёткой, которая притворно всхлипывает, обнимая девчонку за плечи, говорит о том, что все погибли. Злосчастная авария унесла жизнь матери и младшего брата, а всё потому, что отца зарезали в переулке какие-то бандиты. Мать от шока о информации не справилась с управлением и вылетела на обочину. — Несчастная девочка. Евочка, ну ты не переживай, я заберу тебя, — шепчет ей в макушку, поглаживая по спине. А все что в глазах крохи: пустота. Замерла, подобно статуи, руки болтались, отяжелев, а взгляд устремлен в пол. Словно девятилетний ребенок понял всю боль мира, словно осознание дошло до каждого края мозга и души, и лишь одинокая слеза поползла по щеке. И лишь осталась стоять безвольной куклой в объятьях почти чужой женщины, потеряв суть своего существования. Машет головой, пытаясь стряхнуть наводнение. В секунды понимает, что по щеке катится слеза, рывком вытирает её, — Я давно пережила это, сейчас совсем не время унывать, соберись, — зло шипит она, шлепнув себя по щеке. Как никогда почувствовала себя одинокой в этой пустой квартир, — Хватит ныть уже. Разумовский, надо разобраться с ним.

***

Утро вечером мудренее, не так ли? И есть ли быть честной, мыслей совсем не добавилось, однако они стали точно яснее. Поэтому с утра договорилась с воспитательницей детского дома о встрече, дабы узнать о самочувствии Лёши. Да, это предлог, но иначе никак. Собирается совсем недолго, натянув серый свитер с V-образным вырезом и обычные черные джинсы, выдвигается. Прием неофициальный, так что одеваться можно подстать случаю. Доезжает удивительно быстро, без пробок и заходит в здание. Подтвердив своё посещение у охранника, её по обыкновению встречают детские крики. Жизнь тут кажется размеренной и спокойной, несмотря даже на тяжелые судьбы детишек. С Татьяной Михайловной встречается на лестнице, которая что-то говорила парочке мальчишек и поворачивается к девушке, улыбается. Ева отвечает тем же, — Здравствуйте, встретились мы с вами раньше, чем думала. Но в городе ситуация напряженная, а Лёша может бы подвержен влиянию, как мне кажется. — Ох, здравствуйте, Ева Александровна. Да, понимаю о чем вы, ужас творится, совсем люди голову потеряли. И Лёшка тоже пропадает непонятно где сейчас, и не сознается ни в чем. Переживаю за него очень, — машет головой женщина, поджав губы. Выглядит очень уставшей, морщинки и круги под глазами выдают. — Я могу с ним поговорить. Подросткам очень по душе пришлись идеи Чумного Доктора, поэтому творят невесть, что не осознавая последствий, — выдыхает Ева, внимательно наблюдая за реакцией. Явно по душе пришлось её предложение, — Им должен другой авторитет донести, что подобное совсем не выход. Кто-то вроде Сергея Викторовича. К нему он наверняка прислушается. — Я была бы вам очень благодарна, меня он совсем не слушается. И вы правы, для многих тут Серёжа является примером, я бы попросила его, но он сейчас совсем занят, у него же много работы, — говорит Татьяна Михайловна, в чьей речи чувствовались нотки материнского тепла и гордости. — Я не думаю, что он вам откажет. Всё таки это очень важно, а человек он хороший, как мне кажется, — улыбается Ева, подводя к одному, словно паук, который заманивает букашку в свой сети, — А не расскажите о нем получше? — Очень хороший, это точно, столько сделал для нас и города! — возражает воспитательница, с точной уверенностью за своего воспитанника, — И только с огромной радостью расскажу о нем, он заслужил, чтобы люди побольше знали о нем, пройдемте, заодно покажу. Доходят они до очередного кабинета, больше похожий на музей. Даже с долей фанатизма. Море фотографий, грамот, детских рисунков. Его тут действительно боготворят. Татьяна Михайловна с осторожностью открывает стеклянный стеллаж, — Серёжа всегда был тихим, но очень умным мальчиком. Друзей у него всегда было мало, зато по учебе был первым, по олимпиадам разным ездил, сам в МГУ поступил. Не трогал никого, скорее наоборот, задирали его, а с таким количеством детей не досмотришь за всеми. Но когда к нам перевели мальчишку одного, однофамилец ваш, хотя бы меньше получать стал. Олежа всегда помогал ему, защищал… Дальше слова лились сквозь уши, словно комната наполнилась водой. Что? Однофамилец, Олег… Это же просто совпадение, сколько в России Олегов Волковых не сосчитать. Но её Олег был мертв. Мертв ведь. Голос предательски дрогнул, когда она словно очнулась, — Подождите, вы сказали Олег Волков. А вы можете сказать в каком году он к вам поступил? Может быть вспомните? — Ох, точно не могу сказать, ему тогда, кажется было лет 6-7. Где-то это был 1998 год, как же давно уже, — сначала женщина удивляется от внезапности и переключения внимания, но потом задумчиво трет подбородок, вспоминая те годы, — С вами всё хорошо? Вы, кажется, побледнели. А пол из-под ног медленно ускользал, ей понадобились все усилия, чтобы сохранить спокойствие. Хотя бы таковой вид. Потому что такого просто не может быть. Маленький Олег умер, именно так уверяла её тётя Оксана.        Ева помотала головой и выдавила улыбку, — Нет, извините, всё хорошо, просто поняла, что совсем не успеваю и уже опаздываю на важную встречу. Мы совсем заговорились. Я пойду. Только хотела спросить: Олег этот… Он в Петербурге сейчас? Что с ним сейчас? — Конечно-конечно, не хотела вас задерживать. А Олежик, в отличии от Серёжи, в армию решил пойти. Сейчас и не знаю, где пропадает, не приходит к нам. А ведь раньше они с Сережей не разлей воды были, — качает женщина головой, горько вздыхая. На этом они и прощаются. В машину Ева садится с тяжелой головой. Трудно поверить в это. Все эти годы считала единственного брата погибшим, не искала никакую информацию… Почему? Поверила Оксане? Не хотела травмировать себя ещё больше? Поэтому последняя, единственная часть родного, была совсем одна. Она не связалась с ним, потому что не знала. Что он чувствовал? Что ему сказали? Какой он вырос? Она помнит его совсем маленьким, хотя и разница у них всего два года. А самое главное, Оксана всё это точно знала и ничего не сказала. Бросила его одного, в детском доме. Так делать нельзя даже по закону, никто не имеет права разъединять брата и сестру. Заплатила за это? Почему? Потому что ей не нравился Сергей? Он может и не родной отец был девушке, но даже так помнила, что детей двоих он очень любил, в отличии от того, кто зародил её саму. Оксана даже сестру свою не принимала, ведь та «была непутевой, залетела дважды, вышла за не пойми кого». Зачем только её саму взяла? Всё равно выкинула в женский интернат, так бы они с Олегом были вместе. Резко бьет по рулю, уткнувшись в холодную обвивку, чувствуя как слезы щиплют глаза, — Блядь ты, Оксана. Но теперь точно знает, у неё есть причина поехать к Разумовскому и всё узнать о брате. Узнать вообще всё. Она должна хотя бы сейчас.