Мы обезоружены

«По справедливости всегда судит лишь сердце, когда суд — по закону.»

Зал суда. Небольшое количество журналистов, сидящих позади, директор детского дома, что выглядит бледнее мела. Даже отсюда был слышен гул на улице, наверняка там собралась огромная толпа. Это дело разлетелось очень быстро по сети. Совсем не удивительно. Кирилл Гречкин, сынок влиятельного ублюдка отца, который, конечно, при огромных деньгах. Взгляд скользит в сторону. Парень абсолютно расслаблен, одет как на тусовку, потягивает какой-то коктейль. Желание влепить чем-то тяжелым по его наглой роже присутствует с первой встрече. Да у него на лице написано «ВИНОВАТ», но это не является не косвенным доказательством, не прямым. Да будто как-то здесь повлияют доказательства. Девушка выдыхает, в очередной раз поправляет платиновые волосы, даже шутить не приходится, что поседела от перенапряжения. А нервы действительно сдают от безвыходности ситуации. Это уже второе заседание, и скорее всего последнее. Сегодня вынесут приговор. Она столько сил потратила на нахождение любых мелочей, а их всех признали недействительными либо косвенными. Двери зала открываются, и желание наорать на то, что это какой-то проходной двор, а не заседание так же быстро возрастает, как и падает, завидев знакомую кепочку на голове, лишь выдыхает, кивнув вы знак приветствия. Острым взглядом смотрит на сторону обвиняемых, откуда слышен громкий шепот. Леша уже стоит для дачи показаний и можно лишь молиться, чтобы он сказал все так, как они отрепетировали. Стук молотка, будто наковальня по вискам. Голова уже с битый час раскалывается. — В тот день у нас была экскурсия. Мы приехали посмотреть на разводные мосты, — голос парня дрогнул и можно было лишь представлять, что творится у него в голове от одних воспоминаний, — Мы с Лизой зашли в кафе, чтобы купить мороженное, а когда вышли… Вылетел этот урод. Ева поджимает губы, качая головой. Тут же раздается восклик адвоката Гречкина, — возражаю, оскорбление подзащитного! — от этих слов хочется лишь рассмеяться им в лицо. Действительно с уродом работают, все верно сказал парнишка. Да только нельзя так, сразу слабости выдаются. Судья негромко кашляет, голос хриплый, да мерзкий жутко, — Выражайтесь сдержаннее, пожалуйста. – … Вылетел Гречкин, бухой, — говорит Леша, но его снова обрывают с возражениями о том, что экспертиза подтвердила отсутствие наличия алкоголя, а судья только соглашается. Так точно не пойдет. Она уже подавала ходатайство о том, что всё было проведено в частной клинике без должной проверки. Ева поднимается, прочищая горло, — Протестую. Были поданы доказательства о том, что экспертиза была проведена не должным образом, в частной клинике. Далее никаких подтверждений в государственных учреждениях, — четко говорит она, голос ровный без намека на усталость. Хотя устала она на всю жизнь вперед. Бенгальский лишь бледнеет, но отвечает с присущей судье холодностью, а внутри торжествует лишь доля небольшой победа, которая тут же рушится, — Отказано. Недавно были поданы документы, подтвержденные официально. — Что? — голос покрывается тонким льдом. Она не знала об этом, никто не уведомлял. Твари продажные, — Почему я не была уведомлена об этом? Никакой информации не поступало и… — Это ваши проблемы и не подготовленность, Ева Александровна. Ведите себя прилично, пожалуйста, — твердо говорит мужчина, и все что остается повиноваться. Пристыжено садится, сверкая злым взглядом. И не стыдно вам, Сергей Иванович? — Продолжаем. — Ваша честь, ближе Лизы у меня никого нет. Не было, — голос мальчика дрожит, и в ту же секунду раздается булькающий звук. Ева угрожающе смотрит на Гречкина, который лишь поднимает руки в знак капитуляции и извиняется с гаденькой улыбкой. Она точно сядет сама за убийство с особой жестокостью. Смотрит на Лешу, который на грани слез, сжимает челюсти, чувствуя себя беспомощной, — Если в мире есть справедливость, Кирилл Гречкин должен быть наказан.

***

Приговор вынесен, Гречкина оправдали. Ева сидит еще пару минут в зале суда, растирая виски, пока этот богатей выходит свободным. Она проиграла. Чувство ненависти не только к этому подонку, но и к самой себе. Зачем только взялась за дело? Все было куплено и даже самые веские и прямые доказательства отметались. Но не оправдания ли это? Это просто итог ее плохих стараний. Из самобичевания ее выводит шум. Из зала уже все вышли, как и сам Леша. Подрывается, хватая сумки. Выходит как раз на словах Кирилла о том, что их суд самый гуманный в мире под звуки вспышек. Она сейчас лично размажет лицо этого ублюдка о землю. Не слушает дальше, найдя Алексея с Громом, которые о чем-то говорят. Явно не о положительном. Что тут вообще хорошего быть может? Подходит ближе, кивая Грому, положив на плечо руку парнишке, — Игорь, здравствуйте. Леша мы можем поговорить? Я обязательно подам апелляцию о рассмотрении дела заново, мне очень жаль, что так вышло, но мы все равно… — Хватит уже! Ничего не получится, он снова заплатит им! Ты обещала, что поможешь мне, а в итоге ты просто беспомощна! — крикнул Макаров, ударив как раз по самом больному, вырвавшись из рук самой девушки и майора, устраивает побег. Ева же лишь смотрит за ним, опуская руки. Он прав. Тут она абсолютно беспомощна. Хороший ли из нее адвокат? Она уже сомневается. Количество выигранных дел никогда не перекроют чувство проигрыша. Мальчишка остался один, а она даже не смогла помочь возмездию свершиться. Вот она справедливость закона. Тяжелые вздыхает, прикрыв глаза. Она очень устала. Прерывает ее новый акт самобичеваний голос майора, — Вы в порядке? Выглядите помученной, хотя вопрос глупый. Дайте мальчишке время все принять, возраст такой. — Лишь бы глупостей не натворил. Не думаю, что все дело в возрасте. Он потерял последнюю часть семьи и остался совсем один, не получив даже возмездия. Я его в какой-то степени понимаю, — качает головой девушка, взглянув в небо. В их жизни все можно купить за деньги, даже закон, — Неважно сколько ты стараешься, если у противника достаточно денег. Их очень милую беседу прерывает Татьяна Михайловна, воспитательница Макаровых. Лицо бледное, уставшее. Ева прекрасное понимает, что она чувствует, — Здравствуйте. Это такое горе для Леши, для всех нас. Ева Александровна, спасибо вам за то, что взялись помочь. Это не ваша вина. — Что вы, Татьяна Михайловна, меня действительно не за что благодарить. Я постараюсь подать апелляцию, но шансы того, что её примут совсем невелики. Извините, свяжемся еще с вами, но мне нужно идти. До свидания, — поджав губы, кивает она, обращаясь уже к двоим, оставляя наедине. Голова уже раскалывается и совершенно не хочет воспринимать информацию. Торопливо идет к машине, попутно закуривая сигарету, чтобы получить хоть каплю расслабления. Одно время она пыталась бросить, но из-за подобной работы отчаялась и бросила уже тщетные попытки остановить себя.

***

Уже дома она стаскивает ненавистные каблуки, откинув пальто в сторону, прямо в одежде падает на кровать. Клянется себе, что возьмет небольшой отпуск и расслабится. Дело хоть и было не длительное, но ужасно выматывающие. Высосало все силы, но более того, что она его попросту не выиграла. Не замечает, как погружается в такой долгожданный сон. Но проснувшись, ей и вовсе будет не до отпуска, ведь начнется что-то гораздо более интересное.