Medieval story

Война. Такое короткое и страшное слово, таящее в себе тонну скорби, печали, реки пролитых слез и примерно столько же крови невинных подданных. Война – это не о битвах, это о матерях, потерявших своих сыновей, это о невестах, что больше никогда не увидят возлюбленных, это о детях, что еще даже не успели понять, что такое смерть. Люди издавна заселили планету, учились выживать, добывать еду и выращивать различные культуры. Они росли, так же, как и их потребности. Леса истощались так же, как и запасы продовольствия, земля переставала благоволить и давать плоды, племенам переходилось кочевать с места на место. Такой жизнь была с начала времен. Люди искали лучшее место для жизни, буквально из-за этого и начались столкновения. Войны существовали с начала времен. Сто семьдесят дней за всю историю были на планете мирными. Не мудрено, что это так. Сначала человек, предводитель племени, потом правитель: все они хотели лучшего для своего народа, но не все были готовы решать вопросы мирным путем. Брат бился с братом за престол, друг бился с другом за земли. Люди довольно жестокие существа, раз говоря на одном языке, имея одну кровь и почти одну плоть, могли поставить жизни других на кон за свои убеждения или за свою жажду власти. Спустя несколько столетий правители были определены, династии королевств корнями уходили в глубины истории. Пока на одном конце света страны заключали мирные договоры о поставке продовольствия или продуктов, на другом же кто-то решал конфликты крайне жестоким способом. Многие войны начинались по глупости или от крайне неверных решений правителей. Король захотел перенести столицу к морю, чтобы наблюдать прекрасный рассвет с высоты скал, что вздымаются к небу; чтобы чайки, пролетая у оконных проемов башен, с раннего утра оповещали жителей роскошного поместья о начале нового дня. Только вот границы его королевства были далеко от водной глади. Так и начинались некоторые войны. Так и началась война, которая в корне изменила жизнь еще совсем юного Хван Хенджина. С самого детства родители воспитывали сыновей в строгости и послушании. Мальчики не смели перечить или пререкаться и делали абсолютно все, что те их просили. Старший учился вести политические переговоры с шести лет, учился держать меч в руках и искусно управлять лошадью. Младшему же доставалось меньше, тому нужно было просто быть образованным и держать лицо на мероприятиях, ведь его судьба с рождения предопределена – ему никогда не стать наследником, а его дети появятся только в семейном древе. К нему было меньше придирок, но больше похвалы. Хенджин же раз за разом еле держал улыбку при виде сурового взгляда отца. Он редко оступался или ошибался в чем-то, но и довольствие отца не получал. Король мог смерить его снисходительным взглядом – вот она награда. «Ты будущий правитель. Лишняя мягкость сломает тебя». Хван не раз слышал словно заученную фразу отца, когда после очередного успеха выпрашивал простое объятие или улыбку родителей. Нет. Вместо этого только менее строгий взгляд и продолжение тренировки. Его звание наследника было благословлением и в то же время проклятьем. Так он думал, сидя в своей большой и одновременно абсолютно пустой комнате. Там мог бы быть звонкий детский смех после игр с младшим братом, шумные разговоры с друзьями, а также милые беседы с родителями, касаемо грядущего дня. Все это могло бы быть, но не было. Братьям запретили видеться, чтобы те не мешали друг другу учиться, друзья не могли появиться сами собой, когда на мероприятиях не разрешено было заводить знакомства с кем-либо младше тридцати лет, ну а родители… роскошью было бы пообщаться с ними за трапезой. Так все это время жил Хван Хенджин. Он жил в тоске, боли и молчании. Годы шли, не смотря на жестокое воспитание, душа парня оставалась мягкой, доброй и светила ярче солнца. Наследник начал позволять себе улыбаться и в тайне от короля прогуливать занятия. Сообразительный юноша умудрялся выскальзывать прямо из-под носа родителей и уноситься на задний двор, чтобы просто вздохнуть полной грудью и насладиться свободой, которую не мог себе позволить все эти годы. Зачем было взращивать столь прекрасные сады и оранжереи, коль ими никто не любуется? Зачем было нужно Богу создавать такую зеленую траву, такие разные облака и такое чистое голубое небо, если люди это не ценят? С этими мыслями он блуждал на свободе, впитывая глазами каждую деталь природы, вдыхая чистый воздух и надеясь, что его не поймают и не выпорют за столь грубое нарушение правил. В один из таких легких дней Хенджин забрел в ту часть территории, где обширными корнями глубоко в землю врос невиданной красы широкий дуб. Его крона заслоняла свет на десятки метров, а приятная прохлада чувствовалась почти сразу, стоило лишь ступить ногой в его тень. Тогда наследник и познакомился с пареньком, что удобно устроился у основания дерева и читал один из великих трактатов мыслителей. Сначала Хван удивился, завидев того, для него ровесники были словно дикие и не изученные животные, коих свет не видал. Джинни не знал, как завязать разговор, не решался приблизиться. За него это сделал он. — Так и будете там стоять, ваше величество? – Хенджин быстро забегал глазами по полю, пытаясь найти отца. Обычно подобное обращение адресовалось королю, а на званных ужинах или балах старшие звали его просто «наследник». Ему потребовалось с минуту на осознание того, что обращение было к нему. Забавлял и тот факт, что парень как сидел, уткнувшись в книгу, так и не отрывал от нее взгляд. Хван с интересом склонил голову. — Вы меня заметили? – паренёк коротко улыбнулся и, сделав закладку из сочно зеленого листика дуба, закрыл книгу, оборачиваясь на Хенджина. — Как я мог не заметить, когда вы уже полчаса стоите чуть ли не над душой, изучая меня взглядом, словно зверушку? – Хван вздохнул и опустил взгляд, отнимая руки от ствола дерева. — Простите, что помешал вашему обучению. Мне стоило удалиться, как только я вас завидел, – собеседник широко улыбнулся и редко засмеялся, вводя тем самым принца в шок. – Я… – немного запаниковал он, сжимая кулачками края брюк. – Что же вас так позабавило? – Хенджин не имел никаких социальных навыков, поэтому совершенно не понимал эмоции людей и их поведение. В то время как Хван почесывал висок, с нахмуренным выражением лица задумываясь над причиной подобного поведения, тот привстал, оттряхнул одеяния от редко прилипшей грязи и поклонился. Наследник посмотрел на него с удивлением, но также склонил голову, не отпуская взгляда от интересной детали в виду россыпи веснушек у паренька на лице. — Приятно познакомиться, ваше величество, я Ли Енбок, сын советника короля. Ныне мы будем видеться чаще, – Хенджин робко улыбнулся и еще раз осмотрел невозможно милого парня, подмечая для себя, что в душе зародилось необычное чувство. Он тогда еще не знал, как судьба переплетет их жизни, но все равно был бесконечно рад знакомству. В тот день завязалась их дружба, местами странная, но очень веселая. Они общались в тайне от родителей и, когда советник приезжал к королю, всегда находили способ встретиться у того самого дуба. Такими их отношения были не долго. Хенджину не предлагали в партии какую-либо девчушку знатных кровей, а единственный человек его возраста, что был до невозможности мил и приятен в общении – Ли Енбок. Так и случилось, что их простое приятельское общение плавно, но стремительно переросло в роман. Кто бы мог подумать, что все случится подобным образом? Никто и гадать не смел, что добрый и улыбчивый Ли вырастет черствым, местами грубым и абсолютно лишенным эмоций человеком. Его тоже сломала война, только вот никто об этом не знал. Спустя несколько месяцев от их знакомства в один пасмурный день приехал гонец с письмом для его величества Хвана, где писалось, что его отец пал на поле битвы и теперь дела государства переходят к нему. Казалось бы, еще недавно он прятался от короля по разным уголкам замка, чтобы сбежать на волю. Казалось бы, он покинул поместье совсем недавно, чтобы руководить военными действиями с поля битвы. Но вот, не прошло и года, как дурные вести пришли с окраины королевства. Коре проиграла. Эгоистичный король получил свои земли у моря и уже начал возведение новой столицы. Это было ударом для всей страны. Хенджин на какое-то время выпал из реальности, пытаясь осмыслить написанное в письме. Теперь эта страна – его страна, теперь он настоящий принц, теперь его статус наследника постепенно растворится и превратится в полноценное звание – король. Только это не давало никаких преимуществ, это не было тем, чего он желал все эти годы, а точнее, не таким образом он хотел встать на престол. Еще большим ударом для Хенджина стало то, что обычно тихая и скромная, его мама словно рассудок потеряла, рыдая ночи напролет. Брат же вел себя как обычно: тихо, смиренно и достаточно пассивно. Его можно было понять, с отцом он не был близок. Прошла неделя с того момента, как королевство погрузилось в траур, мама отказывалась принимать пищу и впускать гостей в свою спальню: кидалась подушками, вазами, всем, что попадалось под руку. Тогда ему пришлось принять реальность такой, какой она была на самом деле: жестокой, грустной и совсем не справедливой. Хвану пришлось взять управление государством без регента. Ему пришлось начать вникать во все эти скучные бумажки и разбираться в том, что его отец почти буквально спустил в сточную яму. Ровно год прошел, чтобы государство, как и сам Хенджин, встало на ноги. За эти тяжелые месяцы он плохо спал, много думал и даже плакал от отчаяния, зарождавшегося в груди. Мать так и не приходила в себя, хоть и стала понемногу кушать. У нее часто случались нервные срывы, а после очередной такой истерики, во время которой та случайно разбила вазу слишком близко к лицу наследника, тем самым ранив его, женщину пришлось отправить к лекарям за границу. «Так было правильно» – убеждал себя Хенджин, продолжая в душе горько плакать и постепенно закрываться от других. Енбок так же закрылся по неведомой причине, стал реже уделять время своему возлюбленному. Он больше не улыбался, он больше не смеялся и не плакал. Причины не знал никто, но она была, она так же была связана с отцом. Глава семейства Ли сообщил о нескольких внебрачных, еще не рожденных, детях, появившихся в следствие его распутства на пути к военным действиям, тем самым наложив клеймо на их, как Ен думал, чистый род аристократов. Он злился, ругался со всеми, он потерял веру в родителей и боялся, что не сможет быть рядом с наследником, поскольку не знал, родной ли он сын, имеет ли он право носить титул семейства Ли, имеет ли он право встать на престол вместе с Хенджином. Этот перелом в душе позволил ему начать вести себя как отец, словно в отместку, а может быть и по тому, что он уже не верил, что когда-то станет королем. В это время юному Хвану удалось поднять экономику государства с буквально колен. Каких же усилий ему это стоило, в то время как огромное количество людей покинули его, после того как он рассмотрел бывшее окружение отца детально. То ли не до конца черствое сердце Хвана старшего, то ли его невнимательность делала короля слепцом, что закрывал глаза на хищение казны и прочие грехи советников. Он остался почти один, никакая знатная семья, кроме рода Ли, не хотела поддерживать нового, как они думали глупого, правителя. Только когда на столах стали появляться блюда, когда в деревнях прекратился голод, а жизнь начала цвести и пахнуть, аристократам пришлось признать его – молодого наследника, а в будущем и короля. Больше он не хотел переживать боль, которую испытал в тот год. Хенджин не хотел, прогуливаясь по рынку в одеяниях простолюдина, видеть страх, мучения и смертельные страдания в глазах народа. Ему было достаточно того ужаса. Он сделал вполне взвешенное решение, которое должно было хотя бы не привести к огромным человеческим потерям. Только вот Феликсу будет очень тяжело это понять. Он просто не сталкивался с таким гадким чувством, после которого хотелось взобраться на вершину башни, где тот наблюдал за звездами, и спрыгнуть свободной птицей вниз, так и не расправив крылья. Хван тогда рьяно отталкивал от себя эти мысли, но просто так они не могли исчезнуть. Он был лжецом, потому что астрономию полюбил не просто так, а потому что раз за разом смотрел с высоты то на город, то на звезды и думал, что, падая, небо будет таким красивым. Наследник даже выбирал день, чтобы созвездия сложились самым чудесным образом, чтобы последнее, что он видел – была яркая россыпь звезд на темной материи необузданного космоса. Только вот раз за разом, небо выглядело все прекрасней. Он заглядывался на него, а в конечном итоге влюбился, пав чарами маленьких светил. Теперь это было не важно. Теперь в его жизни появился человек, заставляющий жить и наслаждаться каждым мгновеньем. Енбок не привнес столько радости, сколько этот по странному беззаботный парнишка, что сейчас с опущенным взглядом испепелял стол. Звезды были огромны, если представить их реальные размеры, но в сравнении с ним, те становились маленькими пятнышками на небе, какими их видели все, кроме Хвана. Картинки прошлого, внушающие страх и ужас, закончились, так же, как и короткие фотоснимки памяти, что мозг сделал во время их маленьких шалостей в саду или в конюшне. Эти малюсенькие воспоминания о яблоневой ветви, о прогулках под дождем или о первом падении Ли с Лунны… Их было так мало, но на фоне остальных они светили ярче звезд на небосводе. Чаша весов его решения начала колебаться, меняя направление в более безопасное русло. Наследник не мог просто так взять и отказаться от такого же светлого будущего, как и картинки воспоминаний времени, проведенного с Феликсом. — Прости, я, кажется, не расслышал, – Ли подал голос, не смотря на огромный ком в горле, что застрял и никак не хотел исчезать. Слова трудом выходили из его уст, а язык, словно онемел и еле двигался. Сердце забилось в бешеной лихорадке, он даже положил руку на грудь, чтобы проверить, не выскочит ли оно от такого ритма. – Можешь… сказать еще раз? – с усталой улыбкой и надеждой в глазах Феликс посмотрел на Хенджина, что сидел сейчас с самым виноватым выражением лица. Конечно же он расслышал. Он обладал достаточно хорошим слухом, как простым, так и музыкальным. Это показала практика прожитых им лет, а еще долгие вечера, проведенные в караоке с друзьями. Ли не был сверхчеловеком, что услышит свист стрелы, летящей в него, за километр, но вот фразу, сказанную тем, кто сидит подле него, вполне. Хотелось искренне верить, что уши подводят его и то, что Хенджин только что сказал, – одна большая слуховая галлюцинация, не имеющая ничего общего с настоящей фразой. — Ликси, – Хван помедлил, теребя пальцы между собой. Для него тяжело далось это решение, но оно было самым правильным из тех, что они с Енбоком смогли рассмотреть. Правителям всегда приходится нелегко в принятии определенных умозаключений, ведь это не простой выбор блюда на завтрак. От него зависят жизни сотни солдат и тысячи подданных. – Я еду на остров. Но не для того, чтобы сражаться, – почти сразу поспешил добавить Хван, словно в оправдание. – Со мной все будет хорошо, я обещаю тебе, – он протянул руки к Феликсу, чтобы сжать его ладони, чтобы тот посмотрел на него и перестал так заметно нервничать. Но Ли проигнорировал его попытку и опустил взгляд на стол, убирая руки вниз. Хенджин робко сжал ладонь в кулак и вернул ее в изначальное положение, так и не решившись коснуться его. Наследник как никто другой понимал, на какие риски идет. Его план зависел от многих людей, от многих факторов, что могли повернуться к нему спиной в самый неподходящий момент. И он искренне хотел, чтобы Ли тоже понял причины его поведения, чтобы тот осознал, что лежит на другой стороне весов напротив его безопасности. — Вот оно как? – принц тяжело вздохнул, обдумывая ситуацию, в которой он оказался. Феликс посмотрел на лишенного эмоций Енбока, на Чонху, что чуть ли не рыдала, пряча глаза за ладонями, а потом и на Хенджина, что волновался заметно больше него. – Это твое окончательное решение? – наследник медленно кивнул. – И я никак не смогу повлиять на него, верно? — Верно, – очень тихо сказал Хван, опуская взгляд на проклятое письмо, что сейчас лежало у него прямо перед носом. – Мое решение никто и ничто не сможет изменить, – Ли кивнул и так же опустил голову, укладывая ладони на виски. Принц зажмурился и начал самый трудный мыслительный процесс в его жизни, в разы сложнее, чем итоговый экзамен по математике. Ему предстояло обманным путем, любыми известными средствами заставить Хенджина передумать, пересмотреть решение. В ход пошли все знания психологии и манипулирования, которые только были ему известны. Как бы не хотелось прибегать к навязыванию мнения, но другого выбора просто не оставалось. Он был вроде как спокоен, но буря уже начинала развиваться в груди. Смесь горя, предстоящей тоски, ярости и гнева на того, кто посмел разлучить их, — все это медленно кружило в его сердце, набирая обороты. — Перестаньте так громко думать. Скоро от вашей головы пар пойдет, — спокойно сказал Енбок, приподнимаясь со своего места. – Никому из здесь присутствующих не по нраву данный выход из ситуации, поверьте мне, – Ли усмехнулся и поднял на того голову. Слова советника казались искренними, но при этом решение проблемы путем отправления Хвана на войну предложил по большей части именно он, сомнений нет. — Правда? Не верится, что это говорит инициатор злосчастной поездки, – Феликс прикрыл глаза ладонями, а после провел ими вверх, скользящим движением проходясь по волосам вплоть до затылка. Он устал, он ничего не понимал и ничего не мог с этим сделать. Принц злился, но непонятно на кого. Енбок ли опять причина всех бедствий? Император Японии или сам Хенджин? Не важно. Это уже не имеет никакого значения. Голова и в правду могла задымиться, останься он в таком положении немного дольше. Его размышления, уловки еще не практикующего психолога… ничего из этого не помогло бы спасти ситуацию, она была безвыходной. Нужно было просто смириться, ведь лишние скандалы и выяснения отношений не привели бы ни к чему хорошему. Феликсу захотелось побыть наедине с собой. Он слабо огладил себя по голове еще раз и прикрыл глаза, представляя всю эту ситуацию одним большим сном, который развернулся немного дальше этого разговора в кабинете наследника. Вот он прощается и тихо уходит в свои покои, Хенджин не понимает его спокойствия и огорчается, решая немедленно отправиться в путь. В ином случае он слезно молит того остаться, тогда Хван возможно тоже плачет, обнимает его и обещает сделать все, что в его силах для сохранения собственной жизни, но все равно рано или поздно покидает замок. Еще один вариант, Ли ранит себя и наследнику ничего не остается делать, кроме как остаться ухаживать за ним, а на войну отправить советника. При таком раскладе может быть и все наоборот, он все равно уедет, но оставит присматривать Ена или Чонху. Ни один из проигранных сценариев не был им одобрен. При любом раскладе, зная немного настойчивый характер Хенджина, тот все равно отправится на Чеджу. Ли глубоко вздохнул и выпустил максимальное количество воздуха из своих легких, до боли, до резкого желания вдохнуть. Хотелось насытить альвеолы не простым чистым кислородом, у него появилась резкая тяга к сигаретам. Он не имел данной вредной привычки, но вспоминая еще один эмоционально тяжелый момент, произошедший месяцами ранее, когда он еще был в своем мире, как едкий дым, окутывая легкие целиком, привнес каплю горечи на языке и легкое головокружение, в полной мере позволил понять, что Ли хотел этого. Это помогло бы расслабиться, забыться, отпустить. Похожий эффект приносил алкоголь. Сначала слабость во всем теле, потом легкое головокружение и полная потеря контроля над реальностью. Ли усмехнулся. Ни один из этих способов не был рабочим в этом мире. Яды и наркотики вряд ли подействовали бы. Алкоголь, сколько бы он его не пил, не давал того головокружительного эффекта, а сигареты и без того скорее всего отсутствовали. Хотя, кто знает, в этом средневековье есть многое не поддающееся логике. Хотя бы его способность к регенерации. Тогда в голове возникла мысль, Феликс словно прозрел. Появилась надежда и маленький шанс на успешные переговоры с самим наследником касаемо его поездки. Это бесспорно был лучший вариант из всех возможных. — Покиньте, пожалуйста, кабинет. Мне нужно поговорить с наследником, – он обвел глазами присутствующих, ловя непонимание в их лицах. Чонха начала робко кланяться, а Енбок так и оставался стоять как вкопанный, переводя взгляд между Хенджином и Феликсом. Быть может, он хотел съязвить, но по какой-то причине, завидев воодушевленного принца, не стал. – Это срочно, – твердость, ранее отсутствующая в его голосе, позволила убедить советника в том, что Ли знает, что делает, поэтому он почти сразу поклонился и безмолвно покинул кабинет, открывая дверь для дамы. Хван смерил вопросительным взглядом представшую перед ним картину, а после легкого щелчка двери, перевел глаза на Феликса, что расплылся в легкой и измученной улыбке, словно чеширский кот. Хенджин не понимал его радости, однако при виде того, что принц находится в хорошем расположении духа, сам позволил уголкам губ поползти наверх. Ли вызывал у него смешенные чувства радости и бесконечной печали. С одной стороны он, словно лучик света в его царстве тьмы, сиял и озарял округу добром, радостью, чем-то по истине прекрасным, чем-то, что вызывало в нем порывы невиданной нежности. Его хотелось обнимать, любить, дарить ему подарки, от которых бы тот улыбался еще ярче, чем обычно. Хенджин был по уши влюблен, даже не пытался скрыть этого. Буквально по этой причине он без раздумий отличил его от Енбока, буквально из-за этого он сейчас чувствовал себя ужасно, зная, что предстоит пережить принцу в его отсутствие. Но при этом Феликс заставлял его сердце сжиматься и кровоточить. Он вызывал в Хване чувство ностальгии. Словно тот был в некоторых утерянных воспоминаниях. Как будто они ранее были самими родными людьми на свете. От осознания расплывчивости будущего становилось больно. То, чем он сейчас дорожил – это сложившимся пазлом его счастливой жизни рядом с ним, но… Наследник не мог объяснить собственную тревогу. Это глупое чувство, словно забытое прошлое станет неизбежным будущим. Он снова посмотрел на Феликса. — Как я вижу, у тебя появился повод для улыбки. Поделишься? – он протянул к нему руку в очередной попытке коснуться принца. Ли посмотрел на этот жест с тем же приятным выражением лица и вложил свою ладонь в его. Хван победно выдохнул, тут же проведя большим пальцем по тыльной стороне его руки. Феликс усмехнулся с того, как мало нужно для того, чтобы тот был счастлив. — У меня появилась идея по поводу твоей поездки, – парень спокойно выдохнул и постарался принять как можно более серьезное выражение лица, под стать его предложению. Хенджин редко усмехнулся, глядя на то, как Ли пытается угомонить уголки губ, что безвольно ползут вверх. — Хорошо, я слушаю тебя, – он продолжал оглаживать большим пальцем ладонь Ли, при этом подперев подбородок другой рукой. Наследник слегка склонил голову, показывая полную заинтересованность идеей Феликса. — Хорошо, – тот решил, наконец, начать. – Так, сразу скажу одну вещь, если ты откажешься от этой идеи, я очень сильно обижусь, – любующийся принцем Хван мягко кивнул. – Так вот, я раздумывал на тему того, как можно было бы максимально обезопасить переговоры, ведь, сам понимаешь, намерения у императора могут быть далеко не добрыми. Сначала, я даже не думал отпускать тебя, как, собственно, и сейчас, но есть одна уловка, которая, – Ли сделал паузу, хмуро посмотрев на наследника. – Джинни, ты меня вообще слушаешь? – взгляд будущего короля цеплялся за каждую веснушку на лице Ли, за его несколько сухие губы, легкий румянец, а также за опущенные брови. Он явно витал в облаках. — Ликси, я, правда, очень пытаюсь сконцентрироваться на том, что ты говоришь, но отсюда ничего не слышно. Можешь подойти ближе и рассказать все, что презентовал до этого еще раз? – Ли какое-то время думал над этим, поскольку чувствовал явный подвох, однако, в конце концов привстал, не нарушая их контакта, обошел край стола и остановился рядом с наследником. — С такого расстояния услышишь? – парень все еще хмурился. Его словно не воспринимали всерьез. — Мммм, – промычал Хенджин. – Я думаю, – он резко дернул принца за руку, заставляя того сесть себе на колени, – вот такого расстояния будет достаточно, – наследник хитро улыбнулся и снова склонил голову на бок, рассматривая полюбившиеся черты более детально. — Ты так еще больше будешь отвлекаться, – Феликса ничуть не смутила подобная ситуация. Его мысли были заполонены только одним: идеей поехать на войну вместо Хвана. Поэтому он сперва не почувствовал обжигающее дыхание в опасной близости от своего лица. — Правда? – Хенджин театрально обиженно надул губы и осторожно заправил прядь волос Ли за ушко. – Ликси, ты плохого обо мне мнения. Теперь, когда ты сидишь достаточно близко, я смогу полностью сконцентрироваться на твоих словах, – принц устало выдохнул и дернул одним уголком губ. — Хорошо. Тогда я начну сначала. Мне пришла в голову интересная мысль, а что, если вместо тебя-аха, – нежно проведя кончиком носа по шее Ли, Хенджин сбил его дыхание, а также постепенно заставлял терять основную линию рассказа его плана. – Что ты д-дела-аха-ешь, – наследник оставил легкий поцелуй под ушком, даже не смея отвечать. Сейчас Хван полной грудью вдыхал аромат кожи Феликса, растворяясь в нотках бергамота, яблока и мяты, и, как бы эгоистично это не звучало, абсолютно не собирался слушать Ли. Бергамот, яблоко и мята. Именно так пах принц, парфюмом, что наследник буквально недавно одарил его. Хенджин представлял себе прямую связь каждого ингредиента, что был использован при создании духов, с Ли. Яблоко, – одновременно кислый и сладкий фрукт олицетворял многогранность его характера, его противоречивые черты; местами взбалмошный, местами спокойный и рассудительный. Большую роль в определении данной нотки сыграла их первая прогулка по саду, когда в качестве подарка он преподнес тому яблоневую ветвь. Пожалуй, этот фрукт стал каким-то особенным в их отношениях, пускай и не буквально. Мята, – свежий глоток воздуха, который Феликс позволил наследнику почувствовать, когда появился в его жизни. Сначала холодный, он не подпускал Хенджина к себе. Старался быть с ним близко, но при этом на небольшом расстоянии. Ли узнавал его и пробовал, словно заморский фрукт. Кусочек за кусочком, он открывал для себя новые стороны наследника, что в итоге породило его ответные чувства. Финальная нотка бергамота – это запах их химии: свежесть цитруса – кислая, но при этом с долей сладости; легкость и теплота цветочного букета, ведь именно с него начались их отношения; в завершение смолисто-древесные нотки, – как тернистый путь, который им еще придется пройти для обретения счастья. — Ты… – с придыханием начал Феликс, – ты отвлекаешь меня от важной мысли, – хоть принц и сопротивлялся, несомненно, был абсолютно не против продолжить растворяться в приятных ощущениях, что волнами мурашек отражались на его коже. — Правда? – хитро и с улыбкой произнес Хенджин, оставляя еще один легкий поцелуй у основания его шеи. – И что же тебя отвлекает? – он игриво прикусил мочку уха, чувствуя при этом, как Ли легонько сжал их переплетенные пальцы крепче. Наследника радовала такая реакция, Хван добивался того, чтобы тот забылся. — Такой ты, конечно, врунишка. Специально это делаешь? – Феликс отвернул от него голову, поскольку начал ощущать жар на своих щеках. Ему хотелось закончить разговор явно не в таком виде, только Хенджину было все равно. Наследник продолжал изучать шею принца, улыбаясь с каждого томного вздоха. — А что, если да? – Хван на какое-то время прекратил, но только лишь для того, чтобы, расцепив руки, ладонью повернуть голову Ли на себя, мягко оглаживая пальцами контур его лица. У наследника было не столько игривое настроение, сколько он хотел загладить вину и насладиться обществом друг друга в последний на некоторое время раз. По этой причине сегодня он хотел уделить максимум времени тому, с кем собирается заключить брачный договор. — В таком случае я потрясен твоим пренебрежением ко мне, – Феликс настойчиво не отводил взгляда от глаз Хенджина, пока тот метал его на губы и обратно. Ли не разделял его настроения, а наблюдая за тем, что тот абсолютно не настроен на серьезный разговор, даже расстраивался. — Почему же сразу пренебрежением. Я, наоборот, забочусь о тебе, стараюсь отвлечь от странных мыслей, – принц хотел было возразить, но Хван продолжил. – Ты же предложишь мне свою кандидатуру по причине того, что раны заживут быстрее. Верно? – до этого поникший Феликс начал тускнеть на глазах еще сильнее. — Значит, вы уже рассмотрели этот вариант? – наследник поджал губы и медленно кивнул, отводя взгляд, словно провинившийся ребенок. – И чем же он тебе не понравился? — А чем он мне должен был прийтись по вкусу? – почти сразу выпалил Хенджин, складывая голову на плече принца. – Быть трусом и отправлять вместо себя любимого человека только по тому, что он чудесным образом умеет исцеляться? Просто невозможная наглость и пренебрежение нашими отношениями. Это пока еще не наши, а только мои проблемы, поэтому было бы странно с моей стороны отправлять тебя туда, – Ли с пониманием кивнул и начал медленно поглаживать голову Хвана. Видимо, тот и в правду рассмотрел все варианты, прежде чем вынес вердикт. Это удручало. Ситуация не безвыходная, но единственное ее решение слишком рискованное. — Так… и когда же ты уезжаешь? – скромно и тихо спросил Ли, боясь услышать ответ на свой вопрос. Хван приподнял голову, вздохнул и, встретившись глазами с принцем, так же тихо сказал: — Скоро. Очень скоро, – Феликс прикусил губу и отвернулся, боясь, что в расстроенных чувствах начнет плакать, словно ребенок: громко, сильно и до стекающих соплей из носа. Хенджин уже чувствовал его тоску и грусть с капелькой злости, но словами утешать не умел, не приходилось этого делать. Несмотря на то, что случилось с его матерью годами ранее, ему и, правда, не нужно было ободрять ее. Это бы как минимум не помогло. К тому же, королева не желала видеть ни слуг, ни сыновей в своих покоях и чаще всего проводила время в одиночестве. Из всей семьи лишь младший Хван был ближе всего к матери. Крайне редко, но она позволяла тому навещать ее, даже разговаривала с ним, но это продолжалось не долго, и накатывающая истерика делала свое дело. Парень частенько возвращался из ее покоев несколько помятым и усталым, но даже когда наследник распорядился отправить ее за границу на лечение, тот принял решение о том, что будет ее сопровождать. Так и оборвались все узы королевской династии. Не было больше той братской дружбы, они, спустя несколько месяцев после отъезда, даже перестали письмами обмениваться. Хенджин решил, что это от того, как он поступил с королевой. Какой была правда, уже и не узнаешь, ведь в последнем послании, тот ясно дал понять, что на просторы родной Коре они уже не вернуться. Больше некого было утешать после смерти короля. Семья распалась, так и не обретя законное счастье. Хенджин еще долго учился социальным навыкам, простым разговорам и беседам, он часто приглашал в замок аристократов и практиковался общению с ними. И все же на подобных мероприятиях не случалось конфузов, требующих утешения. Таким образом, сейчас, глядя на Феликса, ели сдерживающего слезы, Хенджин не знал, что нужно делать, поэтому просто продолжал дарить свою любовь известными ему способами: поглаживаниями, поцелуями и приятным шепотом всевозможных признаний в любви. Хван не стал снова оборачивать голову Ли на себя, он скользнул рукой тому под рубашку, поглаживая спину, а губами стал проходиться по линии челюсти в надежде, что тот ответит на ласки. Но как бы приятно Феликсу не было, эти проявления заботы и любви никак не утешали, лишь снова напоминали о скором отбытии. — Мне даже нельзя поехать с тобой? – спустя какое-то время принц решил продолжить разговор. Хван же старательно игнорировал его, ведь ответ был очевиден, и тот это осознавал без слов. Тогда Ли перестал придавать ласкам хоть какое-то внимание. Его дыхание пришло в норму, а мурашки не разбегались табуном от нежных касаний к оголенной коже спины. – В таком случае, я пойду. Твое общество лишь заставляет меня горевать еще больше, зная о скором твоем отъезде, – он попытался встать, но Хван не дал ему, прижимая резкими объятиями к себе. Парень вздохнул. – Ты понимаешь, что делаешь только хуже, давая мне ложную надежду? — Но я ничего с собой не могу поделать. Не могу расстаться с тобой просто так. Ты мне нужен, – после сказанного Феликс резко обернулся с круглыми глазами и тяжелым дыханием. В его глазах чувствовалась злость. — Тогда какого имуги ты не хочешь брать меня с собой? Не лги ни мне, ни себе тем, что это для моей безопасности. Ты прекрасно знаешь об особенностях моего тела, так почему не хочешь брать с собой? Будь то кинжал, стрела или еще что-то, дайте мне поспать несколько часов и все пройдет само собой! – Хенджин огладил контур его лица и немного нахмурил брови. — Потому что, если тебе будет грозить опасность, я приму удар на себя. Будь то стрела или меч, я подставлю свою спину и костьми лягу за твою безопасность, а если тебя ранят вместо меня, то я умру от гнева, пойми это, пожалуйста, – услышав это, Ли запрокинул голову наверх, уже не в силах сдерживать слезы. Любовь – это не дорогие подарки или красивые свидания, это не незабываемые поцелуи или головокружительный секс. Настоящая любовь, по мнению Феликса, – это когда человек стал ценнее собственной жизни, когда ты не можешь представить свое существование без него. Такой она была для них обоих, а ситуация, в которой они оказались, лишний раз доказала это. — И что ты мне предлагаешь делать в твое отсутствие? Вышивать крестиком сидя в высокой башне, словно принцесса? – Ли опустил голову, позволяя маленькой слезинке скатиться с его щеки. Хенджин с улыбкой стер ее большим пальцем. — Если ты этого хочешь, то я распоряжусь, чтобы тебя снабдили всем необходимым, моя принцесса, – несмотря на стеклянный взгляд, Феликс редко засмеялся. Хван, как всегда, не умел различать сарказм, возможно в силу того, что этого понятия еще не появилось в средневековье. – Ты можешь так же прогуливаться по саду и общаться со своими друзьями. Чонха и Енбок не будут докучать тебе своим обществом, если только за трапезой. Твоя жизнь сильно не изменится с моим отъездом. Если, конечно, не брать в расчет то, что тебе придется писать мне письма каждый божий день, – Ли улыбнулся, смахивая с глаз лишнюю влагу. Он, наконец, принял ситуацию, убедил себя в том, что ничего плохого не произойдет. — И долго мне сидеть в башне за вышивкой? – снова забывая про сарказм, проговорил принц. Хенджин же сделал вид, что принял эти слова буквально. — Мне все же распорядиться, чтобы тебе принесли пяльцы и канву? – Ли не удержался и рассмеялся в голос, вызывая улыбку на лице наследника. Он начал понимать странную речь Феликса, которую порой, не нужно было воспринимать серьезно, но не удержался от реплики, поскольку знал, какая реакция за ней последует. – Я сказал что-то не так? – с улыбкой продолжал подстегивать ситуацию Хенджин. — Ха-ха, нет, все в порядке, просто, – Ли смахнул слезы, вызванные смехом, и продолжил, – не нужно меня снаряжать вышивкой, я не сильно творческий человек. Подобное хобби мне не знакомо, так что я, пожалуй, продолжу ухаживать за садом, – Феликс еще какое-то время смеялся, пока Хенджин в очередной раз разглядывал его. Наследник не мог перестать наслаждаться временем, что они проводят вместе, ведь по ряду причин его и без того мало. Беззаботные деньки, когда тот мог спокойно прогуляться по саду, откладывая переговоры с советниками, закончились давно. В последние недели он только и делал, что принимал гостей, отвечал на письма, подписывал документы и разрабатывал новые договоры торговли. Хвану очень хотелось бы проводить больше времени с Феликсом, ведь пока один сидит в небольшом и душном кабинете, другой наслаждается свежим воздухом в приятной оранжерее, прогуливается по саду, одаривая мир своей ослепительной улыбкой. Наследник очень часто завидовал садовнику, ведь тот был с ним постоянно. Сынмин мог слушать звонкий смех Ли, смотреть, как легкий ветерок играет с его волосами, а также подмечать, как сильно тот радуется от простых ухаживаний за растениями. Хенджин не знал причины, по которой тот уделял столько времени цветам, не мог себе представить, почему человеку, вроде как из высшего общества, если судить по манерам и грамоте, так нравится копаться в земле и составлять незамысловатые букетики. Однако наследник не концентрировался на этой мысли, принимая эту его любовь к растениям. Каждому дано свое; принц любит флору, а он звезды. Каждый пришел к этому по-разному, но объединяло их то, что эти отдушины давали им покой и в какой-то мере удовлетворение. Отвлекаясь на посторонние мысли, Хенджин и не заметил, как под небольшим весом Ли, его ноги начали неметь и даже немного покалывать. Не хотелось его отпускать, но и более сидеть они так не могли. Тогда наследник придумал то, как можно выйти из ситуации, не нарушая при этом общей атмосферы легкой романтики. Он взял одной рукой того под коленями и, придерживая другой за спину, Хван сначала развернулся на стуле, а после встал, беря при этом Феликса на руки. Мгновенное замешательство Ли не заставило себя ждать. — Эй-ей, куда это ты меня несешь? – почти сразу с возмущений начал парень. – С моими ногами все в порядке, могу дойти сам, скажи только куда, – Хенджин не стал отвечать, в молчании направляясь к выходу из кабинета. Он даже искусно открыл дверь рукой, не тревожа при этом Феликса. – Не ответишь? — А ты угадай, – наследник улыбнулся, коротко посмотрев тому в глаза, и продолжил свой путь. Не смотря на свое недовольство, Ли все же обвил шею Хенджина руками, но попытки уговорить того отпустить не прекращал. — Я же, наверное, тяжелый, так что, куда бы ты ни держал путь, давай я сам. Можем за ручки взяться, если тебе от этого будет спокойней, – Ли попытался выбраться из некоторого рода объятий, чтобы спуститься на землю, но Хван лишь сильнее прижал того к себе. – В кого ты такой упрямый? – смирившись, задал он риторический вопрос. Бесспорно, принцу было приятно, что его вот так несут на руках, в реальном мире такое можно сделать только дома, если твой партнер парень, ведь в более людных местах подобное могут воспринять неправильно. Тут же можно делать все, что душе угодно, даже вставать на престол, держась за руки с человеком своего же пола. Средневековье пришлось Ли по вкусу во многих смыслах. Совершенно не хотелось покидать мир хотя бы из-за Хенджина. Парень готов был свыкнуться, да и свыкнулся уже к тому, что из его жизни исчезли гаджеты и интернет. Он нашел для себя другие развлечения, совершенно не расстраиваясь отсутствию компьютера или телефона. Да, быть может, порой хочется по привычке залезть в социальные сети и написать пару сообщений друзьям, чтобы встретиться, но здесь у него абсолютно другая жизнь, другое окружение, другие люди, при этом возможно даже лучше тех, с кем он был знаком ранее. В средневековье Феликс наслаждался простыми детскими догонялками, играми с водой, которая предназначалась для поливки цветов, разговорами по душам. Ли хватало в окружении иметь только двух друзей: Сынмина и Су, – Хенджин же относился несколько к другой привилегированной категории, и все же этих троих было достаточно для счастливой и спокойной жизни в четырех стенах, ограничивающих территорию замка. Феликс ушел глубоко в себя, рассуждая вроде как на обычные, но теперь приносящие каплю грусти темы. Его голову не покидала мысль о том, что то, что происходит с его волосами напрямую связано с его реальностью. Этот белый оттенок, внезапно появившаяся прядь, да еще и отъезд Хенджина. Это очередное тяжелое испытание для него, но вариантов, как его пережить пока было не много. Пока Феликс размышлял на свои отстраненные темы, стражники открыли наследнику двери в покои, уже без удивления наблюдая за представшей перед ними картиной. Никого в замке уже не заботило и не сильно будоражило то, что принцы начали больше проводить времени вместе, что было так не типично для них. Ситуация еще больше переменилась, когда во дворце появился Енбок. Никто не смел пускать слухи или переглядываться при виде любого из представителей Ли, они просто расставили для себя все пункты о необычном поведении Феликса по полочкам. Больше слуг не пугала перемена принца, связанная с его желанием вести разговоры, для них переменилась жизнь за одну ночь, но при этом к нововведениям они привыкли достаточно быстро. — Вот так-то лучше, – войдя в собственные покои, Хван сразу же направился к кровати, чтобы положить на нее Ли. Наследник так же заботливо снял с него обувь и, быстро обогнув ложе, разместился подле принца, что все еще витал в облаках и, кажется, даже не подозревал о том, что обстановка сменилась. Хенджин сначала просто лежал на боку и рассматривал профиль Феликса. Его невероятно сильно тянуло ощутить кончиками пальцев кожу каждой частички его лица, провести рукой по его щекам, а в ответ получить милую улыбку, смех и глупый вопрос: «Что ты делаешь?». Хван то и дело тянул ладони, но на полпути обрывал, не желая рушить атмосферу расслабленности и покоя, которая вечно длиться не будет. Парень понимал, что спустя пару часов начнется его долгий и тернистый путь, во время которого рядом не будет ни одного близкого человека. Вояки, некоторые советники и, конечно же, несколько коробок солдат сопроводят его до места проведения переговоров, но их общество не вызывало в Хенджине улыбки, скорее наоборот. Факт того, что он движется куда-то с армией сам по себе плачевный, в каком ключе ни посмотри. Наконец, погрузившись в очередные думы о будущем, Хенджин невольно огладил Феликса по контуру его носа, задевая кончик с легким нажимом, от чего тот смешно сплющился. Наследник моментально вышел из своих мыслей и с интересом начал наблюдать за реакцией Ли. На удивление, ее не было. Ни улыбки, ни вопросов, ни смеха, лишь редкое моргание и перевод взгляда из стороны в сторону. Тогда Хван провел тыльной стороной ладони по щеке принца, но это так же не вырвало его из размышлений. Уголки губ Хенджина поползли наверх, ведь в голове возникла идея маленькой шалости, что точно привела бы Ли в себя. Наследник принялся осыпать его лицо легкими и нежными поцелуями, тактично обходя лишь область губ, он оставлял их везде, не пропуская и миллиметра не затронутой кожи. Феликс не сразу вырвался из размышлений. Парень еще какое-то время все так же блуждал взглядом по потолку, изредка моргая. От нежных касаний Хвана в области глаз, ему пришлось начать щуриться и смыкать веки чаще. Постепенно Ли приходил в себя и, хоть пока еще не до конца понимал происходящее, уже начинал улыбаться, параллельно цепляясь взглядом за обстановку комнаты, чтобы понять, где они находятся. Знакомые кремовые шторы с золотистой бахромой на концах и такого же цвета подхват с кисточкой. Похожие, но только фиолетового цвета были в его спальне, но эти куда больше походили на то, чем обрамляют окна в покоях представителей королевской семьи. Ламбрекен и де жабо были в общей кремовой палитре, а вот бандо на несколько тонов темнее и с незамысловатым узором. Феликс до попадания в этот мир совершенно не задавался вопросами о том, как называются все эти дополнительные «висючки» на шторах, теперь же с гордостью прокручивал названия в голове, продолжая цепляться за каждую деталь. — Кажется, ты уже вырвался из раздумий, – произнес Хван, не на долго отрываясь от исследования кожи губами. Ли улыбнулся еще шире, заслышав голос парня, но все же постарался отстраниться. — Перестань это делать. Мне щекотно, – принц склонял голову из стороны в сторону, пресекая касания к щекам и скулам, но в таком случае нос, лоб и подбородок все еще оставались легкой мишенью, в которые Хван беспроигрышно попадал. — Тебе не нравится, когда тебя целуют? – с надутыми губами произнес наследник, когда тот постарался прикрыть все лицо руками, оставляя щелочки между пальцев для глаз. – Если не нравится, только скажи, я перестану, – Ли молчал и просто смотрел на своего возлюбленного, скрывая за ладонями очень широкую улыбку. – Мне уйти? – грустно добавил наследник, спустя минуту молчания. — Нет-нет-нет, – быстро затараторил Феликс, добавляя к фразе отрицательное махание ладошек. – Никуда не уходи. Мне нравится, когда ты… целуешь меня, – сделав небольшую паузу, сказал он. – Просто это щекотно и непривычно, вот и все, – он стушевался и расслабил мышцы лица. — Значит, – наследник приподнялся на локтях, – никто до меня не усыпал тебя поцелуями? – Ли задумался, вспоминая прошлый опыт и, солгав, с натянутой улыбкой мотнул головой в отрицании. У Феликса было не много парней, еще меньше тех, кто с нежностью и трепетом относился к нему. Нет, остальные не были грубы, но считали излишне сладким такого рода проявление любви. По этой причине большинство свиданий походили на прогулку двух лучших друзей, а прелюдии были короткими и не всегда приятными. — Считай, что нет, – подытожил он. – Ты первый, кто так заботится и с трепетом относится ко мне, – Хван пропустил мимо ушей замысловатое слово, что в корне переменило бы посыл Феликса, и улыбнулся. Ему ничего и не оставалось делать, кроме как улыбаться и притворяться, что сейчас все хорошо, даже если на душе кошки скребут. – Чего притих? — Задумался о том, как безгранично сильно я дорожу тобой, – он пустил смешок, застав Ли улыбнуться еще шире. Вздохнув, Феликс окончательно успокоился и даже смог протиснуть руку из объятий, чтобы поправить сбившиеся волосы наследника. Пока между ними витала атмосфера легкости и приторно сладких ласк, парень не мог упустить момент убедиться в том, что локоны никогда не были обесцвечены. Принц завидовал белой завистью, потому что ровный оттенок, шелковистость и природный блеск, – всего этого было трудно добиться, но даже если первое не такой уж и сложный маневр для колориста, то дальнейшие пункты сами по себе невозможны после стольких обесцвечиваний. Ли уже и не помнил, насколько давно захотел и начал носить пепельный блонд. Наверное, это произошло в университете. Парень в один момент захотел и сделал, а полюбившийся результат решил поддерживать. Вот такая простая причина секущихся концов, обломанных локонов по всей длине и общей картины соломы на голове вместо волос. Он старался ухаживать за ними на столько, на сколько это позволяла финансовая составляющая, но все равно то, что у Хенджина на голове – оставалось запредельной мечтой. — А ты чего притих? – в той же легкой манере спросил наследник. — Они еще и такие длинные, – задумавшись произнес он вслух. Хван, двигая одними глазами, проследил за тем, как ласково тот перебирает прядь за прядью его волосы. — Они тебе нравятся? – от неожиданного вопроса, Ли пришел в себя и несколько испуганно посмотрел на наследника, а после расслабленно улыбнулся. — Мне в тебе все нравится, но эти шелковистые локоны больше всего, – Хенджин сощурился и сложил губы в тонкую полосочку. – Я сказал что-то не то? – парень выпустил принца из объятий и, перевернувшись на спину, сложил руки в замок. — То есть, ты хочешь сказать, что больше всего тебя интересует моя внешность? – глядя в потолок, проговорил наследник. – Я тут стараюсь показать, какой у меня прекрасный характер, а тебе только волосы мои нравятся! – Ли сначала сдавленно улыбнулся, а после громко рассмеялся, заставляя при этом Хвана хмурить брови. – Я не сказал ничего смешного. — Нет, просто ты так умело проигнорировал фразу, что мне в тебе нравится все и как-то перевернул ситуацию в сторону того, что я помешан на твоей внешности, – Феликс приподнялся на локтях и с улыбкой заглянул тому в глаза, после чего поправил спавшие на лицо пряди волос. — Я их отстригу прямо сейчас, – серьезно сказал наследник и стал приподниматься с кровати, пока у Ли начинался новый приступ смеха. – Я не шучу. Посмотрим, что ты скажешь, когда у меня не останется ни волоска на голове, – Феликс остановил его, схватив за руку, и повалил обратно на кровать, быстро садясь на Хвана сверху. — Не горячись, Джинни. Мне безумно нравится то, с каким трепетом ты относишься ко мне, как заботишься, присматриваешь и стараешься сделать мою жизнь лучше. Я люблю твой редкий смех, то, как при этом твои глаза превращаются в маленькие щелочки, а родинка под одним из них забавно движется. Меня привлекает твоя глупая привычка меняться в характере за секунду. То милый, то смущенный маленький мальчишка, то строгий правитель и серьезный стратег, а почти сразу же после самый обворожительный и горячий мужчина на свете, – Хван отвернул голову в сторону, понимая, что все-таки выпросил и получил желаемую похвалу, а еще очередное признание в любви. Но терять головы он не хотел, поэтому сдерживал улыбку, кусая себя за внутреннюю сторону щек. – Ну же, посмотри на меня, – Феликс ладошкой попытался обернуть его лицо на себя. – Что мне еще сделать, чтобы ты перестал изображать обиженку, – наследник не очень понял значения последнего слова, но спрашивать не стал, лишь мотнул головой. – Лааадно, – протяжно проговорил принц. – Если словами не достать, буду действиями, – Ли ехидно улыбнулся и, принимаясь руками расстегивать рубашку наследника, потянулся губами к его шее. Парень сначала просто оставил невесомый поцелуй, но почувствовав легкое замешательство Хенджина, тут же вобрал губами небольшой кусочек кожи и, создавая вакуум, принялся оставлять красные отметины по всей шее. Местами, Феликс делал это интенсивней, но Хенджину не было больно несмотря на то, что на следующий день могут появиться синяки, он лишь отмечал для себя новые приятные ощущения, что жаром отзывались в области паха. Наследник никогда бы и не мог подумать, что это одна из его эрогенных зон. Простые поцелуи всегда приятно, не важно куда они приходятся, но то, что делал сейчас Ли, было необычно и невозможно приятно. — Все-все, я тебя прощаю, перестань, Ликси, – Хван попытался отстранить того за плечи, но принц не позволил, в отместку прикусывая свежее покрасневшее пятнышко. Он и не собирался останавливаться, наверняка зная, что теперь они еще не скоро увидятся. Никто и никогда еще так нагло не портил ему момент единения с любимым человеком. Вспоминая прошлый, не шибко богатый опыт, он не отмечал для себя ни единого раза, когда кто-то или что-то его так резко прерывало. В этом мире, с этим человеком, у Феликса все еще не было ни единой нормальной возможности стать с ним ближе. То Хенджин сам прервет процесс на самом интересном месте, то генерал войдет без стука. Ли не хотел упускать возможности завершить начатое до того, как наследник покинет замок. Когда последняя пуговица была расстегнута, он легким движением провел ладонью от груди к пупку и, складывая руки на рельефном торсе Хенджина, поцелуями стал опускаться ниже, исследуя тело партнера, буквально в первый раз. — Нет! Достаточно, Ликси. Правда, я все понял, хватит, – Хвану было приятно, но то как и на чем сидит Ли, то, что он делает, не то, чтобы смущало, он просто в очередной раз боялся его спугнуть. Боялся переступить эту грань дозволенного. — Говори, что хочешь. Сегодня я не буду себя слушаться, – с игривой улыбкой проговорил Феликс, отвлекшись от своего дела лишь на несколько секунд. Ему было достаточно взглянуть мельком на реакцию Хвана, чтобы понять, что он делает все правильно. Щеки наследника приняли нежно розовый цвет, а дыхание, судя по вздымающейся груди, было тяжелым. Принц принялся перемещаться ниже, пересаживаясь с бедер на ноги. В тот момент, когда он мельком коснулся ягодицами паха Хенджина, тот сделал глубокий вдох и прикусил губу, при этом прикрывая глаза рукой. Но Ли хотел видеть все эмоции на его лице, он хотел читать того, как самую интересную книгу на свете, не пропуская ни одну деталь, поэтому с легким недовольством приподнялся, чтобы убрать руку с лица. Открывшаяся картина отозвалась на его теле волной мурашек: едва приподнятые брови, приоткрытые губы и уже ярко розовые щеки. — Не закрывай, пожалуйста, лицо и еще не пытайся сдерживать какие-либо звуки, – парень ответно медленно кивнул и перевел взгляд в сторону. Феликс немного нахмурился и, испепеляя того взглядом, наощупь нашел край его брюк. Хенджин не успел среагировать, как тот уже расстегнул ремень и начал приспускать их, не трогая каемку белья. — П-подожди, – наследник приподнялся на локтях, осторожно прерывая движения Феликса. – У меня в горле что-то пересохло. Ты пить не хочешь? – он очень неловко натянул непонятную полу-улыбку на лицо и поправил рубаху. – Воды, пожалуйста! – крикнул Хенджин и буквально через две секунды в покоях оказалась молодая служанка с подносом в руках. Девушка не обратила внимания на положение принцев, а также не стала вникать в то, что те могли делать секундами ранее. Служанка лишь подошла к ним ближе, встретилась глазами с наследником и робко кивнула, протягивая каждому по бокалу, наполненному водой. — Благодарю, – Хван кивнул ей и осушил емкость с водой за считанные секунды, а после указал Ли сделать тоже самое. Феликс на самом деле пить вовсе не хотел, но не отказался от завуалированной просьбы Хенджина. Принц нахмурился и медленными глотками выпил содержимое бокала. Вода была на вкус сладковатой, приносила приятную прохладу и в целом не была лишней в данную минуту. Наследник приподнял брови и улыбнулся более расслабленно, но явно не в подходящей для продолжения манере. – На чем мы там остановились? – Хенджин робко принял горизонтальное положение, позволяя Ли и дальше хозяйствовать руками на его теле. — Ты какой-то странный, Джинни, – все еще с нахмуренным взглядом проговорил принц. – Слуги всегда приходят так быстро по твоему зову? – он не спешил продолжать начатое и даже опустил ладони, что ранее покоились на каемке белья наследника, на простыни. Хван нервно сглотнул. — Да. Прислуга всегда готова к моим указам и справляется с этим очень хорошо. А что? Что-то не так? – Ли указал пальцем на столик, стоящий у окна. — Там графин с водой стоит. Не проще ли было воспользоваться им? – Хван перевел взгляд на то место, куда указывал Феликс и очень быстро придумал правдоподобную ложь. — Там вода со вчерашнего дня стоит. Ее еще не успели заменить, – он с улыбкой провел ладонью по лицу принца и потянулся за поцелуем, но остановился в последнюю секунду и оставил легкое касание губ на щеке. – Тебя что-то тревожит? – Феликс пару раз моргнул и сдавленно выдохнул. Что-то было не так. — Я чувствую что-то странное, – он зажмурил глаза и снова открыл их. Картинка перед ним начинала расплываться, а голова становилась тяжелой ношей, которую хотелось на что-то уложить. – Ты ничего не чувствуешь? – его тело начало расслабляться и Хенджин заметил это, поэтому мягко потянул его на себя и уложил рядом с собой. — Ты плохо себя чувствуешь? Позвать лекаря? – Хван насторожился и стал вглядываться в лицо принца. Его веки опускались и поднимались все ленивее, а несвязная речь становилась тише и неразборчивее. – Милый, ты устал? Хочешь вздремнуть? – Феликс усиленно открыл глаза и дернул головой в знак отрицания, но как бы он не старался что-то произнести, его язык путался и звуки не складывались в полноценные слова. Он так много хотел сказать, он так сильно хотел поговорить с наследником, но сила снотворного была велика и спустя пару секунд веки сомкнулись с бесконечной тяжестью, не имея возможности сопротивляться. Хенджин перестал улыбаться и со спокойствием выдохнул. Он не хотел прибегать к подобным методам, но заранее распорядился, чтобы слуги приготовили отвар максимально прозрачный и совершенно незаметный по вкусу. Наследник знал, как тяжело пройдет их расставание, поэтому пошел на этот подлый поступок скрипя сердцем и остатками здравого смысла. Хван знал, как Феликс расстроится, когда придет в себя, он догадывался, что тот будет зол и сильно подавлен, но ничего не оставалось делать. Возможно, он принял сразу два неверных решения за этот день, тем не менее, они казались ему единственными возможными, единственными вариантами, что принесут минимум боли им обоим. Наследник мягко очертил ладонью контур лица Феликса и оставил легкий поцелуй на губах так, чтобы случайно не перенять остатки влаги, что могла бы разморить и его тело. Он накрыл того одеялом, поправил свой внешний вид и, наконец, оставил небольшой конверт с большой бардовой печатью на краю тумбочки. Он сделал свой выбор. Он принял решение и сейчас готов был шагнуть в новый этап их жизни, он готов был вступить в эту борьбу расстоянием и временем ради их светлого будущего, несмотря на тяжесть в сердце и ужасное чувство тревоги. — Спи сладко, Ли Феликс. Мы еще обязательно встретимся.

***

Неожиданно, но если у человека случается что-то поистине печальное в жизни, то он не сразу погружается с головой в этот омут противоречивых чувств. Не даром в психологии появилось понятие о «Пяти стадиях принятия». Выведенный алгоритм работал на всех без исключения. Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. У Ли не заняло много времени пройти каждую из них, принц задержался лишь на предпоследней. Отрицание настигло его моментально, как только тот пробудился ото сна, заметив тьму за окном и тишину, давящую на него со всех сторон. Этот любимый шлейф аромата наследника успел испариться и оставить за собой сухой запах спертого воздуха покоев, что не проветривались из-за нахлынувшей снежной бури. Остывшая постель и конверт на прикроватной тумбочке. Ему не нужно было метаться по замку в поисках Хенджина, когда окружающие его вещи кричали о том, что это действие не принесет никакой пользы. Он был раздавлен. Ему хотелось разбивать посуду, топать ногами, словно маленький ребенок, кричать, плакать, злиться. Феликса переполняли эмоции, в нем плескалась энергия, которую хотелось высвободить наружу с разрушительной силой пройдясь по каждому элементу интерьера. Но он сдерживался, он старательно сдерживал все порывы, понимая, что за ними последует апатия, слабость и тоска, превращающая его в безвольную тушку. Феликс с трясущимися руками, жутко напуганный и раздавленный предательством, поднял с тумбочки письмо. Ему не хотелось его открывать. Ли не хотел видеть, что там, поскольку знал, это не принесет ему радости, а лишь кинет с головой на самые глубины моря под названием отчаяние. Страх обуял его, но какое-то иное чувство, сидящее внутри буквально заставило его сорвать сургучовую печать и развернуть тонкий и такой же, как и он сам хрупкий лист бумаги. Глаза заметались по строкам. Феликс перечитывал каждое слово дважды, не сразу понимая сути написанного. Он не был слепым или глупым, но приходилось возвращаться к началу несколько раз. Суть написанного была ясна, но буквы путались, слова не ложились в единые предложения. Феликса резко охватила дислексия, но парень старательно боролся с ней. Наряду с горечью в сердце начал разрастаться гнев. Прочитав уже в десятый раз первый абзац, Ли начал сжимать и без того хрупкую бумагу, оставляя за собой следы вмятин и редких разрывов под пальцами. Гнев смешался с отрицанием. Злостью пылало сердце, ноющее от предательства, но он еще больше наносил себе раны продолжая читать.

Дорогому и любимому мне человеку,

Ли Феликсу.

Читая это послание, я молю тебя о милости и снисхождении к моей персоне. Мне тяжело далось это коварное и серьезное решение – подло оставить тебя одного и сбежать по долгу своей службы. Я не прошу тебя простить меня, аже знаю не понаслышке, какого это – потерять любимого человека.

Не сочти эти слова за прямое мое прощание, совершенно точно я расстаюсь с тобой не навсегда и даю посул тебе вернуться в здравии как умственном, так и телесном. Я сделаю все возможное в моих силах, чтобы еще раз встретиться с тобой, чтобы еще раз прикоснуться к твоим ланитам и поцеловать твои уста.

Безвременье разлучило нас, но лишь не на долго. Дождись меня, прими меня, как готов был принять сегодня. Я даю обет, что больше не посмею сбежать. Абие я вернусь в покои, ни время, ни расстояние не сможет разлучить нас.

С искренней любовью, трепетом в сердце и душе,

Ваш преданный принц Хван Хенджин.

Это испытание письмом он проходил целый час. Шестьдесят минут Ли потратил на то, чтобы вникнуть, осознать и переварить суть написанного. Тяжело. В груди стало так тяжело, словно сердце теперь было из осмия. Одновременно тяжелый, но такой хрупкий материал. Это чувство было тяжело сравнить с чем-то еще. Феликс схватился за сердце и жадно глотал воздух. Оно болело. Было чертовски больно, словно от него проходили острые разряды по венам, сковывающие весь организм. Ли не мог и пошевелиться, каждое движение, каждый вздох приносил новую порцию разрядов по всему телу. Что это? Какая гипертоническая болезнь атаковала его? Ответ: никакая из известных. Любовь была причиной боли, она сейчас приносила ему неимоверные страдания. Тогда гнев сменился на торг. Он начал мгновенно обдумывать план, как сможет приехать к нему, как сможет сбежать из этой тюрьмы и прийти к нему на помощь. Феликс перечитывал строчку о потере любимого человека и пытался предугадать радость, грусть или гнев на лице Хенджина, когда он приедет к нему на переговоры. Однако окруженный стражей, заботой прислуги, вниманием друзей и взглядами Чонхи и Енбока, тот никак не смог бы вырваться из четырех стен, за которыми он заключен. Тогда же и пришел период затяжной депрессии. За это время тот не покидал покои и старательно игнорировал все просьбы выйти из комнаты, дабы развеяться и отдохнуть. Сынмин пытался развеселить его, поэтому строил снежные фигурки под окном на пару с Су, захаживал к нему со сладостями, что были нагло украдены с кухни, а также приносил книги и букетики. Но Феликс ни на что не реагировал, он превратился в безвольную куклу, с которой пытаются поиграть, а она не поддается манипуляциям человека. Он сломался и перестал быть нужным хотя бы Чонхе и Енбоку. За этот месяц парочка старательно не трогала его, хотя и были попытки вытащить Ли из покоев. Принца не радовали даже короткие весточки от наследника. Он читал их на автомате и отвечал так же сухо, как в скором времени стало на улице. Снег сменился знойной жарой, абсолютно не подходящей этому региону и в этот период времени. Не было той переходной грани, когда температура плавно поднимается, буквально за одну ночь стало слишком жарко. По этой причине Сынмин пропал на какое-то время, ведь растения не были приспособлены к подобным температурным изменениям, и главному садовнику приходилось нелегко. От Ли Феликса. Спасибо за письмо, я рад, что у тебя все в порядке. Питайся хорошо и крепко спи. Береги себя. Хван Хенджину. Его письма были написаны очень криво, скомкано и сухо, но это все, на что он был способен в это время. Ему не удавалось писать более жизнерадостно, описывать попросту было нечего. Рутина его дня была похожа на жизнь парализованного человека, что был заперт в хосписе и бездумно всматривался в окно день за днем. Его глаза потеряли блеск, а мир утратил былые краски. Он чувствовал себя тем огоньком гирлянды, что сиял ярче всех, до тех пор, пока ее не повесили на елку, а он не затерялся среди ветвей. Теперь его свет скрыт от людских глаз, а мерцание больше похоже на крик о помощи, словно он хотел выбраться, но было тщетно. Пройдет зима, люди снимут гирлянду, и Феликс снова сможет сиять, но уже будет всеми забыт и «отложен до поры, до времени». Его жизнь разделилась на до и после, и во второй части, мир словно стал чужим, не желанным, или это Феликс не был желанным для средневековья. От части то было правдой, мир отвергал его с каждым днем все больше и больше. Его волосы на голове были тому свидетельством. Темная копна волос постепенно теряла цвет и становилась пепельно-белой. Прядь за прядью он замечал, как меняется его облик. Когда уже ровно половина его локонов стала такой, какой была в прошлом, в его настоящем мире, он решил выйти из собственной тюрьмы. Его шаги отражались уже забытым эхом от стен коридоров. Стражники пытались заговорить, слуги интересовались о том, как он поживает. То было естественной реакцией окружающих, ведь Ли долго сидел в четырех стенах, не подпуская к себе близко почти никого. Все то время еду могла приносить только Су, Феликс не хотел, чтобы в таком состоянии его видел кто-то еще. Однако за прошедшие дни тот сильно изменился, что визуально было тяжело скрыть. Его впалые щеки, худоба и темные круги под глазами, волосы, а так же усталая походка выдавали в нем далеко не того человека, которого все привыкли видеть. — Доброе утро, – тихо пробормотал Феликс, медленно волоча ноги к главе обеденного стола. Он изнемождено упал на стул и еще какое-то время сидел неподвижно, что-то обдумывая. Уже присутствующие на трапезе Чонха и Енбок смерили его удивленными взглядами, но обмолвиться не решились. Ли и не нужно было лишнее внимание, он просто хотел выбраться из кокона и насладиться трапезой где-то кроме как в покоях наследника, где он безвылазно провел около месяца. Принц кушал медленно и лениво, его глаза были направленны вниз на протяжении всего завтрака, и даже когда Чонха решилась покинуть зал, он не поднял головы, продолжая витать где-то глубоко внутри собственных мыслей. — Ваши волосы изменились за столь короткий промежуток времени чуть больше, чем я предполагал, – спокойно и в своей обыкновенно серьезной манере произнес советник. Он так же, как и Феликс не поднимал взгляда от своей тарелки, а перемену во внешности принца заметил, когда на несколько секунд перевел взгляд на него минутами ранее. — Заткнись, – грубо, холодно и тихо ответил Феликс, совершенно не заботясь о манерах или о том, что могут подумать служанки, что уже начали коропотать над уборкой оставшихся блюд. Пышный завтрак в этот раз не был роскошным, как скорее всего и прошлые разы, в которые Ли смиренно сидел в покоях. С отбытием наследника многое в замке переменилось, но для него это осталось не замеченным или просто не имело значения. Енбок отложил свои столовые приборы, позволяя прислуге сменить его тарелки на те, что чуть больше подойдут для десерта, и всем корпусом повернулся на Ли. Он смотрел на него молча, но испепеляющий взгляд тот чувствовал на себе даже не поднимая головы. — Что-то еще хочешь сказать? – принц медленно и спокойно поглощал яичницу, которая с трудом не выходила обратно. Он глотал каждый кусочек через силу и перед этим пережевывая его чрезмерно долго. – Извиниться может быть? – он наконец поднял голову на советника. Их взгляды встретились; один равнодушный и измученный, а другой уверенный и немного суровый. — Мне многое стоит вам сказать, но пока в вашей руке нож, я предпочту промолчать, – Феликс отложил столовый прибор на стол и снова перевел усталый взгляд на Енбока. Тот все еще молча наблюдал за ним, тогда принц несколько импульсивно схватил нож и отбросил его к центру стола так, что тот про скользил довольно большое расстояние, пока со звоном не ударился об одну из тарелок. — Говори, – сухо и все так же тихо сказал он. С уездом Хенджина в нем что-то треснуло и сломалось. Не было больше той лучезарной улыбки или звонкого смеха, в нем не было тяги к жизни или веселью, его не интересовало абсолютно ничего, даже любимые друзья отошли на столь дальний план. Больше не было того Феликса, которого в замке признали и любили все. Он исчез, и никто не смел его осуждать за это. Прислуга с пониманием относилась к его редким капризам и истерикам, для них его поведение походило на то, как вела себя королева вплоть до отбытия в другую страну. Они оба сходили с ума медленно и постепенно. — Правильны ли будут мои догадки о том, что вы пришли из другого мира? – Ли слушал его без удивления или заинтересованности и отвечал машинально, не задумываясь над тем, с какой целью советник интересуется этим. — Да. — Ваши волосы в том мире были того цвета, что сейчас на правой стороне вашей головы? — Да, – сухие и скупые ответы. Быть может, не сломи его эта ситуация, тот бы задался вопросом о том, откуда тот владеет данной информацией. Однако сейчас ему было все равно. – Еще вопросы будут? — Скорее умозаключения, – Енбоку принести десерт, он кивнул служанке головой и продолжил диалог. – Вы исчезаете из этого мира или же ваш мир зовет вас обратно, – Феликс спокойно моргал. – За месяц ровно половина из ваших волос вернулась в привычное состояние, поэтому осмелюсь сделать вывод о том, что если это продолжится в том же темпе, то уже через месяц вас тут не окажется. — Я знаю. И что с того? – Ли нагнулся над столом и изогнул бровь. – Интересуешься с какой целью? Позлорадствовать? Напомнить лишний раз о моей участи? Или что? – советник спокойно выдохнул и приступил к поеданию десерта, прерываясь на редкие реплики. — Как думаете, как отреагирует Хенджин, если вы исчезнете или умрете у него на глазах? – Ли сжал вилку, что была у него в руке с огромной силой. Енбок недаром попросил убрать нож подальше, ведь если бы тот все еще лежал по его правую руку, то в данный момент скорее всего полетел в советника. – Я это спрашиваю не с целью навредить вам, а скорее затем, чтобы обезопасить будущего короля. Неизвестно, как он переживет эту утрату. — Я понять не могу, зачем ты давишь на больное? — Я и не давлю, — спокойно ответил Ен. – Сейчас ты воспринимаешь мои слова, как угрозу или вызов, но посмотри на это с другой стороны. Не лучше ли мне будет исчезнуть до его приезда, –Феликс сощурил глаза, не понимая сути сказанных им слов. Но осознание постепенно начало приходить в его разум, а морщинки между бровями разглаживаться. Исход был предрешен еще в тот проклятый день, когда Енбок заявился в замок и напал на Ли, ежели же не еще раньше. Именно тогда его волосы стали меняться, именно тогда пошел его личный отсчет во времени, а теперь необратимое действо уже было не остановить. — Ты предлагаешь… — Именно. Я предлагаю поменяться местами, – он деликатно отрезал кусок торта и, прожевав его продолжил. – Лучше будет исчезнуть из этого мира Ли Енбоку, а не Ли Феликсу. Сломленный беспечностью собственного отца, ранее лучезарный мальчик, а сейчас жестокий и грубый мужчина должен умереть, чтобы тот, кто заставил искренней улыбке расцвести на лице будущего короля мог жить, – принц мельком слышал о прошлом Ена, но и представить себе не мог, что тот полноценно отдает себе отчет в том, каким человеком он стал. — Ты не актер, чтобы играть чужую роль. —А ты не в силах изменить происходящее, – советник обернулся на удивленный взгляд Феликса, когда тот впервые обратился к нему неформально. – Вживаюсь в роль, – он слабо улыбнулся и продолжил трапезу. — Пока что получается у тебя, откровенно говоря, хреново, – принц устало облокотился о спинку кресла и запрокинул голову назад. — Будет время потренироваться, об этом не волнуйся, – на некоторое время повисла тишина, нарушаемая легким топотом служанок. – Если ты откажешься, Хенджин точно покончит с собой, –подвел итог советник. Феликс обдумывал эту фразу, глядя в расписанный узорами потолок просторной залы, где они трапезничали. Он понимал, что Хвану будет не легко без него, но только спустя какое-то время он понял, что пропустил важное слово в том предложении. — Что значит «точно»? – Ли провел салфеткой по губам и ухмыльнулся. — А он не рассказывал тебе, почему я запретил ему смотреть на звезды? – Феликс нахмурился. – Хочет развлекаться, пускай, но только не там. Несколько раз я видел его удрученный взгляд, сидя в башне. В одно из наших свиданий он сказал: «Как было бы хорошо отпустить этот мир, наблюдая за звездами». Тогда-то я и понял, – шестеренки в голове принца начали шевелиться. – Ему нельзя туда. Нельзя будущему королю допускать подобные мысли. И как же мне незаметно запретить смотреть на звезды? – советник и сам откинул голову назад, а после поднял руку к потолку. – Лучше искоренить эту любовь прежде, чем она доведет до суицида, – эта фраза болью в сердце отразилась на Феликсе. Он не знал, даже не думал о том, что у Енбока были причины на запреты. Теперь же пазл сложился. Ли все еще был для него тираном, но уже в меньшей степени. Случай с Су и другими работниками нельзя было так просто объяснить, да и нападение на него самого тоже. — Если бы не мой отец, то все сложилось бы куда лучше. — Не вали всю вину от собственной кровожадности на отца. Уж не знаю, что в твоей жизни приключилось такого, что ты стал таким, но все наши поступки лишь результат собственных решений и действий, а не последствие влияния других людей, – советник принял сидячее положение и с улыбкой повернулся на Ли. На удивление эта улыбка не вызывала в нем отвращения, он почему-то не казался ему тем жутким человеком, но быть может то было лишь легкой иллюзией от того, что тот выглядел, словно его отражение в зеркале. — Ты прав. После того, что произошло в далеком прошлом, все то, что я творил – это лишь итог моих собственных решений и действий. Я не буду спорить, если ты назовешь меня жалким, жутким, ужасным человеком, однако прошу тебя, прислушайся к моим словам, – он снова выдохнул и на этот раз придал лицу обеспокоенный вид. – Я и в правду любил его от всего сердца. Я желал лучшей жизни и лучшего супруга для Хвана, но также понимал, что не могу им стать. Я отталкивал его, был грубым, бесчувственным и черствым, лишь бы он выкинул меня, как расплавленную свечу, что больше никому не нужна. Но Хенджин крепко держался даже за такого меня, тогда я и решил покинуть замок, – он усмехнулся. – Иронично получается. Феликс прикусил внутреннюю сторону щеки и прикрыв глаза вздохнул. Он слишком поздно начал понимать этого человека. Ли все это время не мог себе представить, как его копия из другого мира может столь сильно отличаться с ним характерами, но сейчас он думал иначе. Теперь принц осознавал причины его поступков, местами оправдывал их и даже входил в его положение, понимая, что не такие уж они и разные, просто обстоятельства, в которых он оказался, повлияли на него слишком губительно. Ли и сам осознавал, что сейчас, пребывая в этой депрессии, ведет себя ничем не лучше, возможно поэтому он решил дать его плану шанс. Не было смысла врать самому себе о том, что у них с Хваном есть общее светлое будущее, ложь обдурит лишь на время, пока не станет слишком поздно. Ему не хотелось бы застать это «слишком поздно», поэтому долго думать не пришлось. Резко наступила пятая стадия – стадия принятия. — Где ты так искусно скрывался все это время? – тихо заговорил Феликс, уже смирившись с тем, что как бы ему не хотелось, он покинет этот замок. Советник оживленно обернулся на него. — В таверне, в небольшой прибрежной деревушке на границе с империей Цин, – Енбок сидел и смотрел на принца молча, пока тот, опустив взгляд что-то активно обдумывал. – Не торопись. До принятия решения еще есть время, – тот мотнул головой. — Я уеду сегодня, пока не передумал, пока я еще твердо уверен в собственном решении. Уж лучше я пожалею о нем тогда, когда пути назад не будет, – он снова вздохнул, но на этот раз тяжело, громко и далеко не с облегчением. – Расскажи мне о том месте подробнее.

***

Мокрый и холодный Феликс вылезает из воды, наблюдая за слабым светом красной нити, тонко сложенный по дну реки. Снова этот непонятный сон. В этот раз парень отчетливо понимает, что это не реальность, а осознанное видение. Ли осматривает свои руки и ноги, трогает свою одежду и понимает, что он может управлять этим сном. И что это решает? Что ему делать? Опять нет никакой инструкции или руководства. Парень устало вздыхает и бредет вдоль берега, следуя мерцанию красного света под толщей воды. Он идет долго, оставляя мокрые следы на песчаном берегу. Края реки не видно в отличие от противоположного берега, но там пусто. Феликс идет долго, не чувствуя усталости или боли. Он не знает, что ему делать, поэтому бесцельно бредет вперед. Нет больше у реки развилок, она протекает с легкими изгибами, но без каких-либо ответвлений. Ему кажется, что проходит вечность, прежде чем что-то начинает происходить. Он этого не понимает, но зато чувствует. Инстинктивно голова поворачивается налево, в сторону противоположного берега. Словно глядя в зеркало, он видит себя. Тот другой он смотрит на него и делает шаги абсолютно в том же темпе, как и он сам. Каждое их движение синхронизировано. Ли подходит к водной глади и смотрит на свое отражение: волосы цвета блонд, белая майка, черные джинсы. Он снова смотрит на парня, что повторяет все движения за ним: темная копна на голове, изысканные одеяния фиолетового цвета. Феликс машет ему рукой, а тот повторяет за ним. Ли наклоняется, делает шаги из стороны в сторону, а тот лишь отражает каждое его действие. — Странный сон. — Сам ты странный, – за спиной парня с другого берега появляется отчетливая фигура. — Сынмин? – Ли оборачивается, но за собой видит лишь бесконечный песчаный берег и ни единой души. Тогда он снова смотрит на парня, но тот, как и он, растерянно стоит в одиночестве. И снова знакомая фигура, но в этот раз невысокой девочки, что что-то активно показывает жестами. Ли не спешит оборачиваться и вглядывается в ее слова. — Скоро все закончится. — Су, о чем ты? – она улыбается и Ли быстро поворачивается к тому месту, где должна стоять подруга, но там снова пусто. Эти непонятные видения не раздражали его, а скорее наводили ужас. Тогда он решил бежать. Не важно куда и зачем, он бежал вперед вдоль берега. Скоро все закончится. Эти слова эхом звенели у него в голове, и он хотел найти этот конец. Конец реки или чего-то, что завершит этот сон. — Постой! – этот голос… Ли мгновенно остановился и начал тяжело дышать. Он знал того, кто обладает подобным тембром, он знал, но боялся поворачивать голову к тому парню на другом берегу. Феликс боялся не увидеть его рядом с собой так же, как своих друзей. Ему пришлось. Он не мог упустить возможности и с надеждой посмотрел на другой берег. Ошибки и быть не могло. Хенджин. Его беловолосый принц в белых одеяниях подходил к его отражению и с яркой улыбкой смотрел на парня. Ему хотелось рыдать и кричать от боли. Ли не мог, он не хотел поворачивать голову, он боялся осознавать смысл этого сна, он боялся, ведь берега – это его жизнь в разных мирах. Он это понял, давно, но не хотел разочаровываться. — Ну и зачем же ты убегаешь, Ликси, – в отражении Хван кладет руку ему на плечо и сердце пропускает удар. Феликс чувствует это прикосновение, он клянется, что чувствует, как чья-то ладонь ложится ему на плечо. Это ощущение не просто фантомное воспоминание, это правда. Он кладет руку поверх его и чувствует тепло и нежность кожи принца. Это тепло живого человека, он не может исчезнуть, если я буду держать его за руку, не сможет! С этими мыслями Ли оборачивается, но видит лишь размазанный силуэт, в котором различима лишь черная и короткая копна волос. Тогда Феликс снова смотрит на другой берег, где Хенджин так же стоит рядом с ним и держит руку на плече, как и этот силуэт подле него. — Что происходит? – настороженно говорит вслух он. — Скоро ты все узнаешь, – доносится где-то рядом. – Пойдем. Нам нужно идти, – Ли не хочет смотреть на человека без лица, что стоит рядом, поэтому не отрывает взгляда от противоположного берега. Только так он может видеть и чувствовать, как кто-то осторожно берет его за талию и ведет вперед. Он боится. Ему страшно. Он не хочет оборачиваться, поэтому наблюдает только за картинкой сбоку от него. Феликс не замечает сменяющейся обстановки, он даже не подозревает, что в какой-то период их пути нитка, что тонко пролегала по дну, разделилась, и что река разветвилась. Ли следовал, не отрывая взгляда от Хенджина, он шел и даже не думал останавливаться или начать смотреть по сторонам. Парень просто транслировал картинку, происходящую на другом берегу на себя, думая, что рядом не непонятное существо без лица, а его Джинни. — Мы пришли, Ликси, – он выходит из транса и начинает осознавать, что окружение изменилось. та часть реки, где стояло его отражение, плавно перетекала в водопад, но его часть продолжала течь вперед. – Тебе просто нужно сделать шаг, не бойся, – донесся нежный голос сбоку. Феликс посмотрел на другой берег. Больше он не был его отражением. Парень стоял с Хенджином в обнимку и к нему спиной. Скоро это закончится. Эта фраза снова эхом пронеслась в его голове. Теперь он понял, чей голос слышал. — Сынмин, что это значит? – Су не могла говорить, не ее слова отражались в его подсознании. Мозг каким-то образом менял действительность и подстраивал под себя. – Что значит закончится? — Тебе просто нужно сделать шаг, – он посмотрел на источник звука. Впереди, словно за прозрачной стеной стоял… — Доброе утро, принцесска, – Ли проснулся. Снова этот гам и бесконечный звон бокалов. – Тебе налить? – парень зажмурился и устало потер виски. Как он мог уснуть за барной стойкой? — Спасибо, Сунлинь, я откажусь, – он устало покрутился на стуле, разминая затекшие мышцы. – Сколько я спал? – мужчина, разливающий пиво мельком взглянул на него, не отрываясь от работы. — Достаточно, чтобы оставить отпечаток дощечки на щеке, – он озорно рассмеялся, а Феликс, шикнув начал усиленно тереть лицо, как будто это помогло бы снять красноту. Пятерней он зачесал волосы назад и приземлил голову на барную стойку. Ли, откровенно говоря, устал. К своему собственному удивлению, с момента, как он покинул замок прошло более месяца, волосы стали белеть куда медленнее, а время, наоборот, течь быстрее. Его жизнь превратилась в сплошную беготню, которой не было конца и края. Прибыв в таверну некоторое время назад, парня сразу же все узнали и приняли за своего. Снова та же пластинка с Енбоком и «принцесской». Он не знал, почему его так называют здесь, хотя догадывался, что это из-за писем с печатью королевской символики. Ли просто хотел прожить остаток времени сытым, напоенным и с кровом над головой, при этом не обращая внимания ни на что другое. Парень смирился с тем, что людей, которых он тут повстречает, ему придется покинуть быстрее, чем те успеют привыкнуть к нему, однако прошло уже пару месяцев – долгий срок для того, у кого только одна треть головы осталась не тронутой. — Принцесска, отнеси эти бокалы пива за столик у окна, – Ли зло посмотрел на Сунлиня и принялся выполнять свою работу. Не за красивые глазки он жил на верхнем этаже, нужно было как-то помогать владельцу, раз тот великодушно согласился принять того обратно. — Кстати, – Феликс вернулся за стойку, растолкав пару пьяных мужчин, чтобы протиснуться к своему месту, – когда хозяин вернется? Уже месяца два тут, а никак не могу с ним встретиться, – Ли снова скучающе облокотился на руку и взглядом метался за Линем, который быстро разливал пиво, принимал деньги и взглядом провожал гостей. — Вроде сегодня должен был, но я его пока не видел, а что? – Феликс пожал плечами. — Какой сейчас год?! – вдруг резко выкрикнул парень, что спокойно спал рядом с ним за барной стойкой. Ли хмуро провел по нему взглядом, когда тот обернулся на него и повторил фразу глядя ему в глаза. – Какой сейчас год? — Напился, так веди себя нормально, – устало сказал Сунлинь тому вдогонку. Парень не долго сидел, почти сразу же, как понял, что ему не ответят, выскочил из таверны. — Странный он, – Ли проводил его взглядом. — Не обращай внимания. Это местный сумасшедший. Каждый раз, как напьется, засыпает невесть, где, а как просыпается, спрашивает одно и тоже, – Ли ухмыльнулся. В этом поселении веселого было куда больше, чем в стенах замка… Феликс невольно загрустил и уголки его губ поползли вниз, вспоминая день, когда он решился покинуть дворец. Он сложил голову на заранее подложенные под подбородок руки и окунулся в воспоминания. Пускай это и приносило грусти в его жизнь, но он с улыбкой представлял своих друзей, провожающих его в путь. Су много плакала, очень много. Руки девочки тряслись от страха неизвестности и в то же время от бесконечной грусти, нахлынувшей от осознания происходящего. «Я ухожу навсегда. На то есть своя причина». Ли мог бы подобрать слова помягче или же дать ложную надежду, но это куда хуже, чем горькая правда, врезающаяся осколками в сердце. Он не смог объяснить причину своего ухода, нормально попрощаться или дать какие-то напутствия. Те близкие люди, что стали ему за это время семьей, в знак благодарности получили сухое прощание и пару небольших подарков. Ли не был жестоким в тот момент, наоборот сделал так, как того велела ситуация. Если бы он прощался слишком долго, то не смог бы отпустить. Если бы он горевал слишком сильно, то не смог бы уехать. Реакция Су была ожидаемой, в отличие от того, что выдал лучший друг. Сынмин лишь пожал руку и нервно улыбнулся, почти сразу же ретировавшись в глубины задней части сада замка. Су прокомментировала это тем, что тот в последнее время постоянно себя так странно ведет, и добавила, что уж лучше коротко попрощаться, чем, как они, стоять и пытаться расстаться на протяжении коротких, но при этом долгих десяти минут. Вещи собирать ему не пришлось, Енбок сам позаботился о сборе необходимых тряпок, сам выделил лошадь и сам нагрузил того деньгами и едой. В дороге нужно было где-то ночевать и чем-то питаться, а путь предстоял не близкий. Последний, с кем он попрощался – Хенджин. Ли оставил короткое письмо в руках Енбока на случай, если тот раскусит их. Там не было слов о прощании, лишь пожелания хорошей жизни и разные благодарности, которые он уже никогда не сможет сказать вживую. Феликс попрощался с Чонхой, старшей госпожой, что все время присматривала за ним, друзьями, Хенджином и даже Енбоком. Ли не забыл ни про одно живое существо, перед поездкой попрощавшись с гиацинтовыми макао в оранжерее и Лунной в конюшне. — Так зачем ты спрашивал про хозяина? – резко вырвал его из размышлений Сунлинь. — Да так. Хотел поблагодарить за то, что дал кров над головой и работу, – Ли вздохнул и скучающе начал водить пальцем по дощечке. — Так поблагодари, – раздался голос откуда-то сбоку. Знакомый, чертовски знакомый голос. Было бы приятно услышать его в реальности, но не в этом мире. Парень присел рядом. – Линь, плесни нам по бокальчику. Мне и моему гостю нужно переговорить, – Феликс медленно начал поднимать голову, все еще не решаясь повернуться. Это же может быть простым совпадением, верно? — Будет сделано, господин Со, – Сунлинь салютовал военным жестом и принялся наполнять бокалы. Ли набрался смелости и повернулся на хозяина таверны. Сердце от волнения бешено застучало. Этот голос, эти брови и опущенные уголки глаз, вьющиеся короткие темные волосы и крепкое тело. Парень заметил, как настороженно Феликс его рассматривает и по-доброму улыбнулся. — Я еще не представился, прости, – он протянул ему крепкую ладонь с грубоватыми мозолями. – Я хозяин этой таверны, Со Чанбин. Хотя чего это я, – он усмехнулся. – Мы уже знакомы.