Я сгораю

У всего есть пределы. У моего терпения, у моих границ и у моей, как ни странно, силы, хотя в ту пору я больше склонялась к мысли, что мало-мальские силёнки у меня всё-таки есть. И что я не просто приложение к Челси. Неполноценная шпионская единица с какими-никакими боевыми задатками лучше, чем ничего. Намного лучше, чем изо дня в день выслушивать, что даже куколка Челси, да с «двоечки», с «троечки», и то накостыляет фундаментальней, чем я. Я хотела доказать, что они ошибались. Что Сирс ошибался. Был вечно неправым дураком, что только и мог командовать шайкой отморозков в горах Нибеля, что там и должен был остаться наперекор милосердию Элфи. В моей сумочке всегда хранились две вещи: карманный нож, имитирующий губную помаду, и свисток с уменьшенной полостью, благодаря которой издаваемый звук получался настолько громким, что буквально сражал наповал. Руки порывались выудить оттуда хоть что-то, покуда похититель был в поле зрения. По правде, мне повезло, что этот человек ещё не отобрал у меня эту сумочку. Повезло, да... На осколке надежды, дарованном лишь с той целью, чтобы потом его забрать, мне всегда улыбалась удача. В сущности, я и сделать ничего не успела, как снова погрязла в небытие. ××× —... «Череда трагических и очень несчастливых обстоятельств»? Что за вздор? Кто вообще в это поверил? Это ведь как моя красота — так же очевидна и неприкрыта... Таинственный голос возмущался театрально и беспрестанно. Как под толщей воды. Создавал приливы и отливы эхо, воздействовал на мой бедный разум акустической пыткой. Затылок ныл плакучей ивой. Пелена в глазах стояла крепче, чем солнце на небосклоне, но всполохи тёплого света я улавливала изрядно. Тем не менее, тьма и холод по-прежнему точили об меня свои когти, поэтому я не сомневалась в том, что мы всё там же, где и прежде. —... Ах, это снобское чувство юмора! Это у них семейное. Благо, наш маленький принц ещё не властен надо мной. «Друг мой, судьба жестока...»... Стихи он тут читает... Рассказал бы лучше, как до моего затылка дотянулся, когда спереди стоял. Стоп... сти-хи?.. Да ладно вам... да ну нет... — О, ты уже очнулась? Попытку рвануть пресёк простой факт: верёвки-цепи намертво приковали меня к стулу. Внутри всё замерло — ошибки быть не могло. Только один человек в корпорации в любой удобный и неудобный момент цитировал многострадальную «Лавлесс» и при всей своей внешней холёности являлся орудием не менее смертоносным и неживым, чем Сефирот. Орудием естественного порядка вещей. Закона мироздания. И тем, от кого я по-прежнему жду извинений за всё, что со мной было и стало. Лёгкий смешок прошелестел над самым ухом. — Не получается? Спасибо, я старался. Но ты не волнуйся так, — вдруг поспешил он заверить самым участливым тоном. — Мы просто побеседуем. И, возможно, после этого ты даже останешься в выигрыше. Но для этого слушай меня внимательно, ладно? О, последнее, чего мне хотелось — это внимательно слушать на голову больного генерала! Хотелось вырываться, кричать, шипеть, упрекать в узурпаторстве чужой работы, наконец, дотянуться до свистка, где бы он ни был, и взорвать изнутри этот рассадник маразматических идей. Однако чуяло морозное сердце: раз меня ещё не сдали гадюкам в чёрных костюмах, значит на то была веская причина. От этого и будем плясать (во всяком случае, это намного лучше первого варианта, где я бы открещивалась от шпионской личины всеми правдами и неправдами). Горячая голова поутихла, но не потухла совсем. Он сложил руки за спиной, принявшись вышагивать вокруг меня, подобно коршуну, что только присматривается к своей жертве. — Ситуация сложилась... интересная, знаешь? Я бы даже сказал, интригующая, ведь я никогда не ловил шпионок. Не отправлял им цветы и уж тем более не позволял им думать, будто они смогли меня одурачить. Прыткая ты попалась, проще говоря. Мне даже немного жаль отдавать тебя Туркам... — Но ты не сделаешь этого. — И почему же? Я глубоко вздохнула, ощутив, как это же самое морозное сердце теперь неистово трепыхалось, заходилось в агонии, и всё в преддверии отчаяннейшего блефа в моей жизни. Разумеется, он мог это сделать. Мог, Боже, мог. И как бы я ни храбрилась, я чётко осознавала, что допросную Турков не переживу даже при самых исключительных обстоятельствах. Предстояло идти ва-банк — вынудить Генезиса, если не поверить, что ему нет никакого интереса сдавать меня, то посеять идею, что мы можем быть полезны друг другу. Сделка с дьяволом? Да, в каком-то смысле. — Это... довольно просто, — каждое слово давалось нелегко, но я выбирала выражения так же аккуратно, как одежду Насмешницы. — Все знают, что Солдаты не любят Турков. Вы действуете напрямик, честно и доблестно, как подобает воинской славе, а они... мрази они. Генезис звонко прыснул со смеху. Остановился, даже продолжая тихо хихикать. Как-то неожиданно, в общем-то занавес интриг, скорой смерти и похищений рухнул ниц, оставляя после себя странный флёр женской уборной. Того, глядишь, и начну сплетничать, облокачиваясь о кафельную стену и поджигая украденную у папаши сигарету, что, мол, а Сирс-то у нас любит Элфи, а Элфи лишь бы на осмотры к Фухито бегать, свято веря, будто он делает это, чтобы излечить её недуг. Несмотря на то, что Элфи позиционировали лидером «Лавины», Сирс и Фухито так часто вмешивались в её главенствующие дела, что это вполне себе триумвират. ... И я абсолютно иррационально стала размышлять над внутренней кухней Солдат. Хотя некто под псевдонимом «Чёрный Костюм» уже давно поставлял людям информацию об ученике Анджила. Зак, вроде как? Если я хотела окрутить Анджила, с ним само собой пришлось бы поработать... — Так, — наконец успокоившись, Генезис, не теряя насмешливых огоньков, изрёк. — Мрази, да. Не любим, да. Но разве это повод утаивать от них лазутчицу? Меня самого к ногтю прижать могут за измену корпорации-то. — Если бы ты действительно этого боялся, то связал бы и подкинул меня под дверь их штаб-квартиры ещё давным-давно, а не самовольничал. К тому же, ты узнал обо мне раньше, чем они. Значит, наводил справки у покровителя. Колись: ведь я нужна тебе, не так ли?.. Доселе логическая цепочка шла неукоснительно ладно и стройно, так, что впору и самой удивиться, отчего же голос перед ликом жнеца не пропал. Но крайние фразы наполнились надеждой столь жалкой и беспомощной, что противный осадок гнетёт до сих пор. За столько путешествий по руинам разума я так и не смогла отрефлексировать этот момент, покуда его природа скрывалась от меня в примитивной и очевидной скорлупе. Настолько примитивной и очевидной, что заглянуть внутрь просто-напросто страшно. И страх этот гораздо сильнее, чем перспектива остаться в междумирье навсегда... Генезис молчал. Я молчала. Гнусавый светильник, невесть откуда позаимствованный, пусть и не слепил, но своим рыжим отблеском взывал к странным чувствам. Эмоционального порядка, конечно, нечто сродни извращённой ностальгии. Помнится, однажды какой-то Мако Реактор уже подрывали. Подрывали задолго до того, как я вступила в «Лавину». «Салют» тогда узрели со всех концов материка: кроваво-красный, стекающий ядерными слезами. Пронзающий небо ржавыми молниями. Порождающий чудовищную воронку, из которой, должно быть, и сошло возмездие на наши головы. Думал ли он о том же? Или не умышленно остановил взгляд на лампе? По тем меркам катастрофа случилась не шибко давно. Было даже как-то волнительно (торжественно?) ощущать, что вскоре я стану причастной ко второму «фейерверку». Обращусь каплей в море из наших общих стараний по свержению «Шинры»... Но если он действительно человек своей компании, то старался не думать о прошлом. Такие всегда смотрят в будущее. Неужто так трудно признаться, что тактика запугивания не выгорела? —... Всё верно, смелая шпионка, — исполненное отрешённостью и непонятной мне меланхолией, так или иначе, за «смелую» спасибо. — В прошлую встречу с «Лавиной» твоя начальница мне кое-что задолжала. Я хочу вернуть это. — И... что это? — Тебе не нужно это знать, чтобы стать мостом между нами, — будто проснувшись от печального сна, в его голос снова вернулись уже привычное снисхождение и покровительственные нотки. — Предлагаю договор: ты мне — информацию о Элфи; я тебе — защиту и, возможно, даже шанс выполнить свою миссию и уйти отсюда живой. А почему так?.. Он сверкнул ослепительной улыбкой: — Но только если ты мне понравишься. А. Ну, это уже больше похоже на правду. В корыстного Генезиса Рапсодоса с намерениями весьма сомнительной чистоты верилось как-то охотнее, чем в Генезиса Рапсодоса беспричинно добродетельного. С «шинровскими» общаться гораздо проще, когда ежесекундно ждёшь от них подлянки. Это научно доказанный факт. Впрочем, губы я всё равно сжала в недовольном жесте. — Надеюсь, под «понравишься» ты имеешь в виду, что я добросовестно помогу тебе с Элфи. — Надейся. Я тяжко вздохнула. Генезис хохотнул, начав кружить вокруг меня с большим воодушевлением. Безмолвное заключение сделки закономерно сбросило с него маску властного похитителя, заметно омолодив. Это читалось во всём: в лисьем взгляде, лучившимся искусственным светом, в энергичном, танцующем шаге и в красном плаще, летящим за ним портьерой. — Может представишься? — Пошутишь про моё имя — и это будет последний день твоей жизни. — Ну? — Асфодель. —... Что, родители совсем тебя не хотели? — Да пошёл ты! — я резко дёрнулась, не то чтоб врезать, не то — освободиться. Стул предупреждающе качнулся. — Тише-тише, понял! — с игривой усмешкой он поднял руки в знак капитуляции. — Смелой шпионкой будешь. Или просто шпионкой. Я-то всё видел, но настоящая смелость раскрывается не в том, чтобы маленькой женщине с ножом, да на Солдата. Это отчаянием зовётся. Но ты не из робкого десятка — это здорово. Резвее бегать будешь, когда «лавиньщики» узнают, какой ценой тебе победа досталась. Скрежет моих зубов он явно не услышал. Наверно, оно и к лучшему. Калейдоскопический ворох новых впечатлений и без того превысил суточную норму, месячную, годовую... И мало того, что превысил. Заставил меня задаваться вопросами, напрочь сносящими безукоризненность моей чёрно-белой теории. К примеру, то, что я осталась жива — это хорошо. Но перед этим меня похитили — и это плохо. Однако похититель не пытал меня и никому не сдал — это хорошо. Но я заключила с ним неравное соглашение — и это... не знаю? Плохорошо? Хорохо? Серый цвет раздражал похлеще Генезиса. Более того, он был его причиной, а гниль принято решать с её истоков... Нежданно прозвучала дробь. Дробь режущая нервы и рассудок. Инородная даже. Поскольку я была свято уверена, что где бы мы ни находились, нашу светскую беседу никто и ничто не в состоянии прервать. Но я ошиблась. И эхо, пляшущее по стенам, отдавало неизвестным, но чётко ощутимым страхом в сжатые кончики пальцев. В вороватое озирание во тьму. В учащённое сердцебиение. В тревожное чувство, будто этот звук издавало нечто... опасное. Или на меня из темноты взирала сотня плотоядных глаз. Я услышала: — Тушите свет! И вновь померкла в бездне. ××× Кошмарные сны имеют привычку заканчиваться — так уж повелось исторически. Но если аудиенция с Генезисом и была лишь чудовищным сном, то это «коробка» с двойным дном. Сознание прояснялось глухо. Приоткрытые веки буравил яркий свет, спину холодил пол. Хотя бы пол... не адские камни и не морская гладь. И свет. Не солнечный, но он есть. Руки и ноги бы ещё не затекали... Расфокусированный взгляд бесцельно блуждал по тусклым стенам. Вернули ли меня туда, откуда забрали?.. Обратно в подвал?.. Приближающееся цоканье каблуков ответило на мои вопросы сверхъестественно быстро. — Госпожа Инспектор! Госпожа Инспектор! — Взволнованный женский голос всё пищал и пищал, а его обладательница размахивала руками с таким рвением, что запросто могла бы взлететь. — Вы живы? Как хорошо, что вы живы! Вы должны были вернуться ещё три часа назад — мы вас совсем обыскались. Весь Реактор на уши поставили. Даже к дежурному Турку пошли, по камерам видеонаблюдения посмотреть, а там, ах! — Девушка звонко ахнула, опустившись на колени. Её холодные пальцы заскользили по красным углублениям на коже, оставленными жёсткой и туго затянутой верёвкой. — А там! Вы как выходите из-за угла, как вас хватает чья-то рука, так вы и распадаетесь на алые частички, как ниток моток. Чтоб у тебя... всё замечательно было, Рапсодос!!! Это не самый мощный твой косяк за всё наше сотрудничество, но и по сей день кровь так вскипает от этой подставы, что в глазах темнеет. Ну просто!.. Ну надо было забрать меня так надолго, что реакторные не просто начали искать меня в самовалку, но и Турка-чертилу к поискам привлекли!! — Ой, нам стало так боязно, госпожа! И дежурная ещё, увидев это, сказала: «Да почему это должно было произойти именно в моё первое дежурство?!» — она всплеснула руками, видимо, на манер ей. — На ходу чей-то номер набрала и вихрем унеслась, поди разбери куда. Но это не главное! Главное ведь, что вы живы! О, нет, зайка, охотящийся по мою душу Турк — это как раз последний гвоздь программы в крышке моего же гроба! Надо было думать, срочно думать, как закончить партию вничью. Оставить в дураках ни себя, ни Турка и даже не Генезиса — саму судьбу, отсрочить неизбежное на следующий раунд. Переломить исход игры двумя вещами: тактически правильным отступлением в безопасную зону и знанием врага в лицо. Отступление требовало времени, но вот узнать... — Кто... — Что? — Турк... кто она?.. — А-ам?.. Ну, эта... как её... такая, блондиночка, смазливая. У неё ещё позывной «Дробовик». Твою мать... Она же и позвонила кому-то: точно старшей коллеге. Ну-с, кто куда, а я откланиваюсь! — Постойте! — писклявая леди с силой взяла меня под руку, не давая потерять равновесие после столь резкого подъёма. — Сначала вам надо в лазарет. Точно... Лазарет! Вот оно — моё спасение! Я останусь там как минимум до грядущего утра, соответственно, пока раненную девушку, то бишь меня, не выпишут, никого к ней не подпустят. А этого времени мне с лихвой хватит, чтобы придумать план действий, сообщить обо всём Фухито и выстроить стратегию общения с турковским жасмином. Если не облажаюсь, возможно и до Генезиса свои загребущие руки дотяну. Убедившись, что такая схема мне более чем резонирует, я с благодарностью опёрлась на эту даму, взяла в одну руку шпильки, а в другую — «выпотрошенную» сумочку, в которой только, каким-то чудом, помада-нож вернулась в свою миролюбивую ипостась. Поэтому это не вызвало подозрений у моей спасительницы. Думалось мне, что после того неудавшегося нападения на Генезиса помада должна была быть с остриём... но ладно. Это не так важно. В тот момент я шла навстречу второму шансу и, признаться, дело было даже не в новой надежде. Я слишком истощилась, чтобы забивать себе голову такой ерундой. Да и не увлеклась я ещё Генезисом до бессонных ночей.