Я сгораю

Дорога в утопию мощена каплей крови — прискорбная правда. Совсем не героическая, не честная, только вставляющая палки в колёса моих идеалов, но... правда. Реальная настолько, что затылок взглядом буравила. К действию подстрекала. К спасению. Безмолвно, давяще. И, ох, как бы мне ни хотелось обойтись без жертв, некто, столь страстно желавший сыграть со мной в ящик, должен был поплатиться. И за вычурный жест, и за вызов, и за моё сердце, по-прежнему находящееся где-то в районе желудка. Размышления о несправедливости мира терзали меня, будто в наказание. Говорили: «Ну, разумеется, всё не могло быть иначе. Такова твоя судьба. Всегда найдётся рыба покрупнее». И нашлась же, чёрт её дери!! Какая-то высокопоставленная шишка, прознавшая не только об операции, но и об исполнителе! Наглый, самодовольный ублюдок, близкий с нашим покровителем. Предатель. Но кто? Знает язык цветов — не то интеллигентный, не то романтичный. Оставил корзинку с цветами и беззвучно исчез — претенциозный и, возможно, член спецотдела. Цветы срезанные, не в горшочке — разрушитель, отнюдь не созидатель. Той же ночью не прикончил — убивать не собирался с самого начала, но тогда зачем всё это?.. Ещё и описание подходит буквально к кому угодно в компании... Но я усекла наверняка, что это не абы кто. В конце концов, он смог выйти на покровителя. Но не означает ли это, что он успел сцапать кого-то ещё? Неужели... и Челси?.. Нет. Нет-нет-нет. Челси... Челси же недавно мне звонила и рассказывала, что будет засушивать те хризантемы! Для тетрадочки. С котятами. У неё всё точно шло по плану. И у меня тоже. Благо, в ту ночь я успела сориентироваться: мистер инкогнито наверняка подумал, что я попалась на удочку, но обращаться к Фухито, как к своему начальству из реактора, гораздо проще, чем ему казалось. А подделать заикание может и любой ребёнок. Это и был наш знак. Цветы, вот, только забрала — красивые же. Сразу видно: не поскупилась тень на врага. В моей квартирке, выданной «Шинра», им будет точно получше, чем на холодном полу. На жучки, скрытые камеры и тому подобное проверила — выкинула корзинку от греха подальше, и с пинцетом по стеблям и бутонам прошлась. Пару «крох» и отломила. Что же, незваных гостей я не боялась. Джентльменский набор ждал своего часа под подушкой, да и где наша не пропадала... трущобная. Я повторно отзвонилась Фухито тем же часом. Нам — Боже, нам, «Лавине»? — требовалось справиться о личности таинственного адресанта без промедлений. Потому босс направил своих людей допрашивать цветочниц. Как-никак, в бетонных джунглях цветов не в избытке (как и самих цветочниц), чего уж говорить про красные гиацинты. Покупателя-интригана планировали отыскать к завтрашнему дню, и это было только на руку. Самой предстояли сутки, полные моих непосредственных обязанностей. А тут уж не до девочек с корзинками, знаете ли... ××× Утро началось с абсурда. И, нет, дело было вовсе не в том, что я снова проснулась в эпоху правления Шинра (хотя и это тоже). Корень моих первых неудач за сегодня брался из потери таблеток. Та-бле-ток. Таких маленьких беленьких капсул с железом и витамином D. Требующих прикосновение к воде, как человек к воздуху. Без них я бы в считанный месяц вернулась в ипостась бесцветной амёбы, эмо-девочки (но это больше про состояние души), сушёной воблы или как-там-меня-ещё-называли в моём «замечательном» подростковом периоде. В общем, не желая возвращаться в то время, я перевернула вверх тормашками всё. Совершенно не преувеличивая — и не обижая преуменьшением бедную мебель — под горячую руку попало... в принципе всё. С боем, но таблетки нашлись. В окружении хаоса, анархии, страха, разбросанных повсюду вещей и вывернутых наизнанку шкафов и комодов, но... нашлись. И таким образом приступ компульсивного бессилия перенёсся на срок до вечера-ночи, когда я приду с работы и взгляну на устроенный бедлам с точки зрения человека, который и будет всё это убирать... Далее следовал марафет. Мобильный, но аккуратный; такой, чтобы не выглядеть, как последний чокобо, но и не создавать впечатление, будто я перепутала работу с неделей мод. Оно ведь как: лощёные шпильки, твидовая юбка, жакет, мытая голова — и ты уже ходячая насмешка над послевоенной бедностью. Совсем юная ещё насмешка, не роковая — скорее изнеженно стервозная и высокомерная. Не от мира сего, потому что мира настоящего-то и не видела. Но и та проросла на почве высокой должности, занятой в молодом возрасте, и несомненного кумовства. Дутая аура вамп. ... И кстати о работе. А знали ли вы, что инспекторы по кадрам не только сидят в своих пыльных каморках, переворачивают, ставят печати и откладывают бумаги? Опционально ещё получают цветы, но суть не в этом. В их обязанности так же входит... разнос этих самых документов на подпись! К кому угодно: от таких же инспекторов, как и я, до директоров! От начальников реактора до простых работяг, от пехоты до офисных клерков! Как оказалось, всё это тоже моя работа — переводить сотрудников реактора под опеку другого департамента, а для этого нужно охотиться за росчерками всех, кто хотя бы косвенно относится к переводимому. Здорово, правда? Так сказать, стала и бюрократом, и курьером одновременно. Какое дивное повышение! Я была просто в а... фигевании. Уже представляла, как леди, по которой видно, что она в жизни не поднимала ничего тяжелее бутылки вина, будет рассекать по небоскрёбу с десятком папок в руках вывалив язык на плечо. Сама женственность и грация. Анджил клюнет на это незамедлительно, а утопия начнёт претворяться в жизнь со скоростью света. Ну, во всяком случае, я нашла таблетки... с энергией проблем точно не будет. ××× Со взмокшей спиной и сомнительными, новыми — что немаловажно! — знакомствами. С уставшими ногами. С неизгладимой психологической травмой после встречи с говорящим котом директора Туэсти. Голодная, плохо соображавшая, измождённая, но сделавшая (почти) работу, я направлялась к лифту. В каком-то смысле копируя походку русалки. Последний рывок — это переставить конечности столько раз, чтобы добраться до реактора, написать отчёт и, наконец, сняв эти гвозди, рухнуть мёртвым грузом на пороге квартиры. Желательно до следующего дня... Но, конечно, мне не могло так повезти. И лишь когда створки лифта открылись, выпуская поистине тошнотворную комбинацию парфюмов мне в лицо, я поняла, что удача не просто покинула меня. Более того, весь день удача отворачивалась столь старательно только для того, чтобы свернуть себе шею на бис. Передо мной стоял Сефирот. Во плоти. О, тот самый Сефирот — ярчайший человек-парадокс. Его считают героем войны, хотя он скосил больше мирного населения, чем самый ужасный мор. Его называют Демоном, хотя настоящий дьявол никогда бы не стал плясать под чужую дудку. Его воспевают эталонным солдатом, молодым генералом, машиной, и никогда — живым существом. Потому что он не живой. Ха... Каков символ корпорации, таков и её хозяин. И что только Анджил нашёл в этом мяснике? Неужто и сам поддался всенародной любви? Дружить с Сефиротом, который запросто прольёт реки из крови своих же, если ему прикажут... м-м, положим, это от одиночества. Тогда это простительно. Частично. Я зашла в лифт даже не глядя на него. Это было и не нужно — фирменные длинные волосы, отливавшие серебром, позволяли выделить Сефирота откуда угодно. Да и хоть на шпильках, хоть без — я бы глаза этого переростка всё равно не увидела... Он стоял ближе всех к кнопкам лифта. — Вам на какой? — Цоколь. Нажал и отплыл в глубь добела чистой кабины. Надо же: и голос совсем не прокурен. Наверно, так и бывает, когда на войне действительно бьёшься и в жару, и в холод, а не отсиживаешься в густых лесах, жуёшь папиросу и ждёшь, когда мехи раскрутят пулемёты и всё сделают за тебя. Судя по всему, он и отделался легко. Медитативно высился, напирая на стенку, едва не дремал. Карманное зеркальце зрело не много, но мне больше и не надо. Никаких подозрений, лишних движений — не контужен? Счастливчик... Этаж — и в лифт зашли люди. Этаж — и они вышли. Казалось, рутина, но разглядывать Сефирота и остальных — это не единственное, на что я была способна в своём состоянии. Пусть мои физические возможности были ограничены, я всё ещё могла наблюдать. Пусть не анализировать увиденное, но хотя бы наблюдать. И результат, само собой, прекрасен! Благодаря безупречной конспирации никто меня не узнал. Просто не мог узнать. Не. Мог! Это безмерно радовало мою пацифичную душонку, ведь обратное означало бы сменить Насмешницу на Мокрушницу. Снова. А я уж лучше на шпильках похожу, как-то это... менее греховно, что ли... ... Тяжело осознавать, что твоя система идеалов не совершенна и требует доработок. Но, думалось мне, эта операция и должна всё устаканить! Образ мыслей, идеи и прочее. Ради утопии. Конечно же, всё ради утопии. И пока Сефирот проходил мимо, я тоже думала лишь об утопии. И пока он смерял меня непроницаемым взглядом, и пока железная челюсть по кусочкам резала нас друг от друга. Пока серебряный полог из волос, как в старом фильме, утекал всё дальше и дальше, пока... пока... Утопия. У т о п и я. Утопияутопияутопияутопияутопияутопия! «Эгоистичный придурок» Створки сомкнулись. Я осталась одна на своём этаже. С застывшим на губах извинением... Комплекс подземных путей вёл в самые разные места, прилегающие к главному зданию: в департамент Вооружения, к фабрике и ходам, благодаря которым я смогу доковылять до Первого Мако Реактора. Оставалось совсем чуть-чуть. Я уже чувствовала, как мозг, окрылённый скорейшим завершением работы, дал второе дыхание измученным ногам. Ходить стало немного легче. Видимо, острые концы гвоздей подтаяли, как мороженое в летний зной. Или подтаяли мои ступни? Завернув за угол, я ощутила крепкий хват на запястье. Вот чёрт... ××× Ладно, так и быть, признаю: в номинации «Самый Худший День в Жизни Асфодель» хоть и не победил сегодняшний, но он определённо занял призовое место. Казалось мне тогда. Как раз где-то между теми днями, когда я получила условку и проснулась на дне реки. Куда бы меня ни приволокли, мрак здесь был кромешный. И я говорю это не в контексте нравов (что странно), а в самом настоящем — темень, тьма; ни звука, кроме сердцебиения и дыхания, и то собственных. Запястье саднило, в ушах отчего-то звенело. Так и знала, что Артур Шинра экономил не только на электроэнергии, но и на адекватном отделе кадров. Недаром же я в нём работала. Оставалось только понять, за что, кто и почему опять я. В сущности, стандартные вопросы. Отныне стандартные. Мало-помалу приходила в себя не только я; атмосфера прояснялась, на периферии забрезжили отголоски жизни. Кажется, я слышала гудение? Механическое, будто на производстве, но так далеко, как если бы нас разделяло минимум шесть метров. «Охапка асфоделей, гранитная плита, шесть метров чёрнозёма и полированное дерево» — хотелось бы сказать, да теперь, вроде как, и есть для чего пытаться. Есть для чего жить. Для Фухито, утопии, Челси, засахаренной ламинарии. А когда их не станет, то можно и... Позади раздались шаги. Как обжигающий луч света среди тёмного, спокойного — лишь немного дискомфортного из-за удара — рая разнёсся и голос: — Госпожа Инспектор! И что-то это прозвучало совсем не дружелюбно... Во что же я вляпалась по воле судьбы-злодейки?.. В любом случае, рефлексы ещё никогда меня не подводили. 1) Я... бесшумно сняла шпильки и встала на колено. Сгруппировала тело и стала выжидать. Подойдёт слишком близко — подсечка, удар наобум, но со всей силы. После отскочу в сторону, оценю ситуацию и пойму, как действовать дальше. Остановится — «гляделок» с чернотой не будет. Есть у меня в сумочке кое-что для него... пусть хоть трижды габариты превышает, это сразит его наповал. 2) Я... вскочила и бросилась прочь! Через боль, но так быстро, как это было возможно. Петляла, кружила, терялась: стала метелью в закостенелом мирке. Лишь бы подальше от страшного голоса, лишь бы расстаться с положением дел, где я — бедный заяц на бойне. Трусиха? Так точно! Меня готовили к допросной Турков, а не к этому цирку. Убегу — а дальше посмотрим.