My flower love.

— Ты сволочь, Люцифер.. – На выдохе шипит ведущий, пока в его лоно медленно проникают два пальца. — Недоволен тем, что оказался снизу? – Люцифер пальцы сгибает, давит на мягкие стенки и «случайно» делает пробный толчок, слыша всхлип сверху. — Нравится же, почему ёрничаешь? — Отстань... – хрипит Аластор, вытягиваясь как струна, пока его соленую шею целуют и полностью облизывают. Очередной толчок заставляет замычать и уткнуться лицом в висок Люцифера. — Аластор? — Аластор! ... — Габриэль!– сипит Люцифер. Он хмурится и оттягивает от себя уснувшего, чтобы оклемался хоть как-то. — Надо же, какой кошмар может присниться... Разлепив глаза, Аластор моргает несколько раз и медленно оглядывается, примечая что из таких привычных царских покоев он вернулся в не менее привычную кухню..? Да, это кухня. По крайней мере она была последней, что помнил мужчина, прежде чем заснуть. Он облизывает пересохшие губы и сонно смотрит на все еще сидящего в объятиях Люцифера, чье лицо выражало некое беспокойство. Ну конечно, если бы кто-то ни с того ни с сего заснет, то скорее всего паника накроет разум на раз два и никак иначе. Аластор все время молчит и зевает пару раз с перерывом в несколько секунд, прежде чем шевеление под ним заставит его немного отстраниться. Хотелось еще немного постоять именно так, вжимая белесого мужчину в столешницу и никуда его не пуская. — Ты не выспался? Ты так резко вырубился.. – хрупкая на вид рука нежно зарывается в аккуратно уложенную красную прическу. Последующие прикосновения к коже головы и, конечно же, чешушки вызвали приятную дрожь по телу, заставляя радиоведущего вновь уткнуться в теплое тело. — Ал, все в порядке? — В порядке. Кажется, что я немного переутомился на работе. Извини, если напугал, – последнюю неделю он совсем не спал, потому что каждый день был для него волнующим. Встреча с когда-то любимым человеком всегда была в неком смысле удручающей. Сон никак не хотел идти нормально, жажда видеть человека пожирала Аластора каждый раз. — не хотел. Могу я подремать у тебя полчасика? Люцифер тихо вздыхает на просьбу, но не отказывает. Наоборот, сначала снимает с глаз очки, аккуратно кладет их рядом с собой, только потом согласно кивает. — Можешь. Мужчина в красном слабо улыбается и в благодарность целует мужчину в красноватую щечку. Аластора после провожают в гостиную, где он ложится на мягкую поверхность и в последний раз благодарит белокурого, прежде чем уснуть. Аластор выглядел спокойно, даже в некой мере мило и так.. по-домашнему что-ли? Хотелось запечатлеть этот спокойный вид любовника на фотопленку и спрятать в самое потаённое место, которое только может у него существовать. Хочется, чтобы Аластор не уходил, но он, конечно же, никогда не узнает об этих мыслях со стороны флориста. Люцифер присаживается на не менее мягкий диван рядом и включает телефон, сверяя время, примерно прикидывая сколько дать Аластору поспать и когда заходить за дочуркой и во сколько успеть зайти в магазин. Или потом зайти? Он уже сам не знает, лишь тяжело вздыхает и чешет голову. Как-то.. пустовато на душе. Хотя Габриэль рядом, но он спит так-то, только лег, вымотался и проявил желание хотя бы немного поспать. Люцифер поджимает губы с каким-то вязко-тянущим чувством, разливающимся неприятным жаром по телу. Оно смыкает свою густоту на горле, заставляет задыхаться от каждого нового вздоха. Магне просто с непривычки так себя чувствует. А все потому, что его давно никто не обнимал в романтическом плане. Давно его никто не баловал поцелуями и приятными словами просто за то, что он есть. Правильно ли это сейчас? Да, раз тело уже скучает за прикосновениями этого клубничного мужчины. Люцифер делает вердикт, что это тянущее чувство - тактильный голод и его сильнейший прилив. Только поддаться влиянию сейчас не лучшее время, поэтому белокурый просто уходит на кухню, делая себе бутерброды и после перекуса уходя в свою комнату. Надо заправить постель, аккуратно все сложить по своим законным местам.

***

И время летит так незаметно, что Люцифер не замечает, как уже помытый выходит с душа и идет одеваться в комнату. Он в шкафу роется, молочные брючки достает и напяливает их первым делом, попутно выискивая любимую кофейного цвета рубашку. Быть полностью вовлеченным в дело – слабость Магне. Он никогда не замечает, когда кто-то подкрадывается сзади. Прямо как сейчас. Аластор пугает его не только внезапными объятиями со спины, но и щекоткой оголенного торса, а если точнее – ребер. От чего флорист неожиданно охает и крупно вздрагивает, оборачиваясь назад. Щеки и уши от смущения начинают гореть в сию секунду. И он сам того не понимает, как льнет телом навстречу, буквально вжимаясь спиной к спокойно вздымающейся груди партнера. Ведущий на все это только слышно хмыкает, сцепляет руки на впалом животе и утыкается губами в люциферово плечо, постепенно расслабляясь от приятного человеческого тепла. — Как обычно пугаешься из-за мелочей. Инсульт не схватишь, случайно? – подколы Аластора рушат всю идиллию, вынуждая Люцифера сопротивляться и что-то бормотать. — Ладно-ладно, просто я тебя звал, а ты не откликался. Я же не специально. — Доводишь меня до сердечного? Мне кажется, ты этого только и добиваешься. – попытки вырваться из крепкой хватки прекращаются лишь только по воле самого белокурого. Он ловко выкручивается, встает лицом к лицу, так непривычно не только для себя, но и Аластора, отвечает на объятиями своими, не менее крепкими. — Я все еще сплю? — Помолчи. И Аластор молчит, лишь втихую радуется, прямо как ребенок новой игрушке. Он тискает Люцифера и чувствует то, насколько быстро ухает чужое сердце. Вместе они разделяют взаимные чувства и эмоции по отношению друг к другу.. Нет больше тех вязко жрущих чувств. Нет больше помех быть вместе. Нет больше той стервы. Лилит. — Так. Время уже поджимает, поэтому надо прерваться, – Люцифер рукой по лбу чужому проводит, чтобы хороший такой щелбан отвесить и услышать шипение со стороны Аластора. — Мне пора за Чарли, да и тебе тоже надо уже уходить. — Прогоняешь меня? – Аластор кривит улыбку и мягко смеется не смотря на легкую боль в районе лба. — Мне очень больно слышать такое. – а лыбу все держит, тихо выдыхает очередной смешок через нос, поглаживая Люцифера по растрепанным волосам. — Я могу пойти с тобой. У меня нет дел, а дома все равно никто не ждет. Да и Чарли ведь должна же проводить время не только с первым отцом. Щеки голубоглазого моментально заливаются красным, так хорошо контрастируя с белоснежной кожей. Да он и с этим патлатый находится в хорошем таком контрасте, потому что тот - ходячий красный столб. Магне отстраняется первым, быстро находит свою излюбленную рубашку и наспех застегивает пуговки. Причем идеально так. Как будто она уже была застегнута и ее оставалось только продеть через голову. Впрочем, от таких ловких пальчиков ничто не убежит, или, может быть, никто? Такой вариант ведущему кажется более правильным при таком раскладе. Наблюдать за невинным на вид флористом кажется чем-то интимным на данный момент. — Расчешись и пошли. — Как будет угодно моему господину. – хрипит рубиноглазый из-за удара под дых.

***

Чарли была очень рада вновь встретить Аластора, и это было видно по ее незакрывающемуся рту. Она без умолку болтает с мужчиной, так мирно восседая на отцовской шее. Со стороны эти трое и правда выглядят как семейная парочка, чему радиоведущий явно не будет против. Да и никогда не был. — Папа, а можно мы на площадку пойдем? Пожа-а-алуйста! – девочка строит жалобные глазки, от чего отец просто тает на месте. — Ну конечно! Можем потом, когда пойдем обратно домой, купить мороженое. Малышка радостно визжит и прыгает на плечах, но получает замечание, после которого сидит ровно.. ну только ножками немного болтая. Ее настроение всегда такое позитивное и искреннее, что Люцифер иногда задумывался, действительно ли она в него пошла, или это сбой в генах? И что уж скрывать, завидовал он ей. Она беззаботный ребенок, нет никаких серьезных обязанностей и проблем, о которых надо задумываться. Белокурой всегда везде везло и была она ребенком искренним, раз сейчас прошептала на ухо отцу такое.. такой факт, от которого челюсть Морнингстара старшего чуть не отвисла. — Папа, мне дядя Аластор сказал, что он тебя любит и хочет жениться с тобой, – шепчет та, тихо хихикая. — ты будешь в пышном платье! — Что.. какого.. Чарли, милая, что ты такое говоришь? – краснощекий открывает входные ворота в парк, осторожно перешагивая через балку. — Где ты такое услышала? — Аластор по секрету сказал! Люцифер зло смотрит на Аластора, смотрящего на него в ответ с такой хитринкой в глазах, что безумно выбесило первого. Учить такому ребенку в шесть лет это же ненормально! Неэтично! Дети о таком знать не должны, а особенно – про такие взаимоотношения между двумя мужчинами. Не дай Боже кто-то в школе или в округе прознает про мужской союз.. Это ведь не принято обществом, никто не должен знать насчет этого. Потому что для радиоведущего будет позором, если пресса прознает об этих отношениях. — Чарли, о таком говорить нельзя. Хлопни за меня дяде Аластору по губам, – и девочка послушно выполняет его просьбу, от чего тот просто хмыкает, чмокая детскую ладошку. — а то учит тому, чему не надо. Уже молча семейная парочка приходят к детской площадке и отпускают Чарли играться с детьми, пока оба взрослых присаживаются неподалеку на газон, на котором были застелены клетчатые одеялки. Люцифер хмурый, смотрит как-то понуро и даже не поворачивает голову к подобию чеширского кота. — Хм, я поступил опрометчиво? – на вопрос нет ответа. Прелестно, Морнингстар просто решил включить обиженную принцессу, не так ли? — Морни-и. В попытке развеселить любимого, Аластор тонкие пальцы тянет к Люциферу, щекочет под ребром, а потом внаглую щипает талию. На это беловолосый слышно шипит, извивается подобно змее и от напора падает на траву спиной. Белая рубашка после такого явно станет на тон зеленее. Взгляд его недовольный, но от активной щекотки улыбка все же соизволила воссиять на некогда угрюмом личике. Теперь Магне в открытую смеется уже не из-за щекотки, а от мысли о том, что к нему проявляют должную заботу. Давно он не отдавался себе. Давно его не баловали чем-то незначительным, к примеру: должным вниманием. Аластор, мягко улыбнувшись, нависает над лежащим с тихими смешками, которые держать в себе никак не хотелось. — Не будь таким угрюмым, Mon amour. Жаль, что всю идиллию прерывает их дочурка. Девочка довольно воодушевленно подбегает к отцу, пряча руки за спиной с большим усердием. В одну секунду ее веселое личико становится более стеснительным и виноватым на вид. Она, оттопырив ножку, начала водить носочком по земле, тем самым вычерчивая какие-то дуги-волны. — Чарли, что случилось? Ты что-то натворила? – обеспокоенный взгляд мечется от дочери к любовнику. Мужчина приподнимается на локтях, пытаясь выяснить причину замкнутости дочери. — Чар-Чар? — Папа! – Шарлотта крикнула, вытягивая отнюдь не пустые руки вперед. В них красовался довольно.. спорный на вид котенок? Нет, это взрослый кот с выпученными по сторонам глазами и с очень рыжей, почти красной шерстью. Он моргнул двумя глазами поочередно: сначала левым, потом правым. — Давай оставим его, пожалуйста-пожалуйста! — Ого, я думал, что только твой папа любит таскать всякое зверье домой. — Тебя, к примеру? – язвит Люций, полностью вырвавшись из «оков» Габриэля. — Так.. Чарли, милая, вдруг это чей-то кот? А мы его заберем и хозяева будут искать.. Улыбка девочки сменилась на грустную гримасу, на уголках глаз начали появляться слезинки. Понятно, зря сказал. Но куда этого кота девать-то?.. У него работа, Шарлотты дома тоже нет, и что делать? — Так возьмите его на передержку, потом расклейте объявления по вашему району. Я могу помочь с этим. Если хозяева не найдутся - заберите себе кота. Жалко же, дворняжку. – Аластор кота в руки берет, медленно поглаживая мягкий нос. — Можете оставлять его мне, когда будет работа и школа. Я планировал взять себе небольшой отпуск, поэтому это – не проблема. — Пожалуйста, пап! Я тоже буду о нем заботиться! — Хорошо, ладно, – вздыхает ангелок, так же погладив ласкового кота. — иди играй дальше, он у нас будет. Чарли в благодарность чмокает папу в щеку так радостно, что чуть ли не в глаз попадает. Но это только забавит взрослого, наблюдающего за убежавшей девочкой. — А меня? — Что тебя? — Погладить и чмокнуть, – красноволосый наклоняется и подставляет щеку, вскидывая брови, попутно щуря ехидные глазки. — м? — Хер тебе. Люцифер чужое лицо отодвигает от себя чуть ли не на метр, но его руку ловко и так нежно перехватывают, не дают даже отстранить. И в неком роде извинения целуют костяшки, об которые потерся мокрым носом котейка.