Art is either revolution or plagiarism

      — Короче, да, тут все еще не очень прибрано, — сразу же начал оправдываться Хенджин, когда они вошли в дом.       — Я тут уже был утром, — напомнил ему Феликс, кладя трубку после разговора с Оливией, после чего усмехнулся и немного толкнул его в плечо, — и я не подозревал, что сразу после поцелуя ты начнешь резко убираться.       Хенджин рассмеялся тихо, прикрыв рот рукой, после чего сразу же взял сверток в руки и протянул его Феликсу.       — Разворачивай. Это тебе, — пробормотал он, немного смущенно, — осторожно, синяя краска все еще немного пачкается.       Феликс сразу с очень заметным любопытством развернул бумагу и увидел картину с открытой, хотя и скорее всего пустой ракушкой, переливающейся своим холодным цветом на золотистом песке.       — Считай это моим подарком. Потому что «Солнечного мальчика» я тебе не отдам, извини, — усмехнулся Хенджин смущенно.       — Это очаровательно, — пробормотал Феликс, улыбаясь, — это… просто чудесно. Я даже не хочу портить это своими попытками интерпретации, потому что оно восхитительно. Я повешу это на стену в своей комнате.       Он обнял Хенджина, который еще даже не успел снять пальто, и прижался к нему, заставив того покраснеть и растерянно пробормотать:       — С точки зрения технического исполнения, я мог бы сделать это и лучше, но, если смотреть именно как выражение своих эмоций… я б лучше не смог. Я не особо красноречив, как ты мог заметить.       — Ты? Не красноречив? — Феликс отстранился, посмотрев на Хенджина с легкой насмешкой, — ну, тогда я тоже, получается.       — Твои глаза слишком много говорят, чтоб я с тобой согласился, — улыбнулся Хенджин, — извини, я сегодня буду говорить очень много всякой ерунды.       — Мне нравится, когда ты говоришь ерунду, — усмехнулся Феликс, посмотрев на него.       — Да?.. тогда я буду говорить глупости почаще, — пробормотал он смущенно, — я, наверное, дам тебе какую-нибудь одежду, а то в свитере сидеть как-то неудобно.       Он снял пальто и пошел к шкафу со своей одеждой, найдя ту самую дурацкую футболку с маршмеллоу, которую Феликс не так давно надевал вместо фартука.       — Держи, — сказал он, протянув Феликсу футболку и штаны, — надеюсь, тебе будет по размеру.       — Да, думаю вполне, — сказал Феликс, переодеваясь, пока Хенджин смотрел куда-то в сторону, — честно говоря, я правда плохо понимаю, что сейчас будет между нами, — признался он.       Хенджин вздохнул, подтаскивая к дивану, на котором он спал, низкий столик.       — Да фиг с ним, Феликс. Давай просто посидим вместе, поговорим… можешь даже не считать это свиданием, просто… посиделки.       — Нет, я хочу, чтоб это было свиданием, — в шутливо капризном тоне рассмеялся Феликс, — хотя и такое спонтанное.       — Как скажешь, — усмехнулся Хенджин, — тогда повторим утреннее?       — Мы сейчас почти полностью повторяем то, что делали утром, — хмыкнул Феликс, — за исключением того, что я теперь не хочу уходить.       Хенджин поднял на него глаза, улыбнувшись. Честно говоря, это все звучало, как сон.       Как очень хороший сон.

***

      Хенджин повернул скетчбук к Феликсу, показав маленький набросок.       — Вот, как тебе? — спросил он.       Феликс, жующий приготовленные им самим блины, поднял глаза, и сразу же простонал:       — Ну нет, теперь мне стыдно показывать свои жалкие потуги, — простонал он, — как у тебя так быстро получилось меня нарисовать?       — Да я просто наловчился, — начал защищаться Хенджин, — покажи, я уверен, там все не так уж и плохо.       Феликс смущенно повернул к нему листок. Там было очень схематичное изображение, которое должно было стать Хенджином, но больше походило на выдру с пушистой шевелюрой.       — Это мило! — возразил Хенджин, взяв с тарелки еще один блинчик и жуя его, — мне нравится. Я повешу это на холодильник.       — Мне последний раз такое говорила моя мама, — хихикнул Феликс, — не надо. А то я больше к тебе вообще не приду.       — Ужас какой, — возмутился Хенджин, — не надо мне угрожать.       — Не обещаю. На тебя это слишком хорошо действует, — усмехнулся Феликс, — но в любом случае, это чуть-чуть лучше, чем я думал. И в этом есть какая-то схожесть с тобой.       — Не какая-то. Я потом Джисону покажу, он заставит меня это на аватарку поставить, — фыркнул Хенджин, — и вообще, мой эскиз тоже не идеален. Я забыл нарисовать тебе реснички! Как ты мог не указать мне на эту гигантскую оплошность?       — Это же не так важно… я и без ресничек выгляжу неплохо.       —Да, но с ресничками ты еще лучше! — возразил Хенджин, дорисовывая реснички Феликсу на своем рисунке, после чего снова откусил кусочек от блинчика, — блин, это очень вкусно, — пробормотал он, — почему ты вообще так вкусно готовишь?       — По той же причине, почему ты так хорошо рисуешь.       — Это не так уж и сложно, просто практика, — отмахнулся Хенджин.       — Вот ты и сам ответил на свой же вопрос, — сказал Феликс мягко, после чего отложил свой листок на столик и пододвинулся к Хенджину, положив голову ему на плечо.       Хенджин вздохнул, но улыбнулся. Он все еще не понимал, как так получилось, что еще вчера он так сильно переживал, что Феликс старается ему аккуратно отказать, а сегодня они сидят вдвоем, едят блинчики и рисуют друг друга. Если Хенджин сейчас решит его поцеловать, то он может просто… взять и поцеловать его? Даже не верится.       — Феликс? — спросил он тихо.       — Да? — откликнулся тот, взяв Хенджина за руку.       — А нормально продолжать так общаться друг с другом, иногда целоваться, но при этом не говорить, что мы встречаемся или не встречаемся? Чисто теоретически?       — Наверное, да, — пожал плечами Феликс, переплетая их пальцы, — если тебе некомфортно, то я не буду настаивать, чтоб ты называл меня своим парнем.       — А тебе как будет комфортнее? — спросил Хенджин тихо.       Феликс задумался, нахмурившись и все еще лежа на его плече.       — Не знаю. Для меня в целом так быстро влюбиться это не что-то обычное. Все предыдущие разы я знал человека, с которым встречаюсь, хотя б год…       — Почему я тогда стал исключением?       — Потому что ты в целом отличаешься ото всех, с кем я раньше встречался. Я в какой-то момент понял, что я думаю о тебе постоянно. Когда я видел небо, я думал, что если б ты рисовал его, то тебе б понравилось сочетание этих оттенков… когда я помогал Оливии ухаживать за цветами, я всегда думал, какие из этих цветов тебе б захотелось нарисовать… Оливия тогда всунула мне в руки гардении и сказала, что тебе б точно понравилось.       — Ой, я помню эти гардении, я засушил их, — сказал Хенджин, кивнув.        Хенджин невольно вспомнил о том, как Феликс из его снов говорил, что никогда не дарил ему гардении. Во-первых, он понял еще раз: это не сон. Это настоящий Феликс. А во-вторых, как будто гардении… что-то обозначают?       — Что обозначают гардении на языке цветов? — спросил он негромко.       — Как я потом узнал, гардении обозначают признание в симпатии. Оливия мне это не рассказала, и мне было очень неловко… Я думал, что ты сам почитаешь, и потом будет неловкий разговор…       — Я как-то не подумал об этом, — признался Хенджин, — хотя, зная Оливию, я должен был хотя б поинтересоваться, что обозначает гардения.       — Да, наверняка, — пробормотал Феликс, — но не ты ли говорил, что важно не общепринятое значение цветов, а то, что ты сам вкладываешь в них?       — О да, я все еще полностью с этим согласен, — кивнул Хенджин, — это довольно неплохо, когда ты знаешь теорию, да и круто, когда совершенно любой может просто посмотреть на твою картину и понять, мол, у девушки в руках подснежники, а они символизируют надежду, значит, вера и надежда имеют важное значение для этой картины. Однако даже если я прямым языком говорю, что подснежники на этой картине символизируют веру и надежду, никто не знает, что именно я вкладывал в понятие веры и надежды, верно?       — Верно, — улыбнулся Феликс, — это как роза. Сама по себе она кажется довольно простым цветком, но под самыми большими верхними лепестками скрываются лепестки поменьше, под ними еще меньше, и до сердцевины добираться просто не хочется, ведь в своем целом состоянии роза выглядит куда лучше, чем когда ее разбирают на составляющие.       — Милая аналогия, — сказал Хенджин тихо, задумавшись.       Наверное, Джисон прав и им действительно нужно поговорить о кошмарах…       — Знаешь, — вздохнул он, — мне довольно долгое время каждую ночь снился ты. Сначала это было достаточно безобидно, просто ежедневная рутина. Это началось вскоре после того, как мы с Минхо и Сынмином ездили за город.       — Так давно? Это ж как будто целую вечность назад было, — пробормотал Феликс.       — Да… но потом сны начали меняться. Я даже понимал, что это всего лишь сны и они не имеют ничего общего с реальностью, но мне как будто было необходимо переживать эти сны. Феликс из снов даже перестал вести себя так, как ты.       — Например? — с явным любопытством спросил Феликс.       — Например, он никогда не дарил мне цветов. Он думал, что мне не нравятся цветы, но ты не мог так думать, понимаешь? Я же никогда не говорил тебе, что меня уже тошнит от цветов. Ты и Оливия поменяли мое мнение.       Феликс смотрел на него тихо и внимательно, наблюдая за его речью и не показывая в своих глазах ничего осуждающего или вроде того.       — А потом… потом мне приснился последний сон. Ну, предпоследний, — поправил себя Хенджин, — там мы… ну, не я и ты, а я и тот Феликс, который из снов, сильно поссорились, и он бросился на меня с ножом.       — Ох, — вздрогнул Феликс, приподняв брови, — то есть, погоди… ты стал спорить с ним? По какому поводу?       — Не помню, — признался Хенджин, — кажется, он решил заявить, что он лучшая версия тебя, ведь, по сути, это я решил создать его таким, он же плод моего воображения. А я возмутился.       — Оу, — достаточно внезапно отреагировал Феликс, подняв брови и улыбнувшись, — то есть ты буквально заступился за меня перед своими мыслями?       — Вроде того, — вздохнул Хенджин, — но я знаю, это странно. Наверное, даже более странно, чем… ну, например, чем влюбляться через два месяца после знакомства, — отшутился он.       Феликс взял его лицо в ладони и поцеловал его в щеку. Хенджин порозовел и смущенно пискнул, отмахиваясь:       — Эй, я буквально ничего не сделал!..       — Ты выбрал меня настоящего, а не плод своего воображения, идеализированный и романтизированный. Это очень мило, — возразил Феликс.       — Это не мило, — пробормотал Хенджин, — как ты можешь считать это милым? — он осекся, — ладно, в твоей интерпретации это звучит довольно мило, признаю, — вздохнул он, — я думал, что ты посчитаешь меня психом.       — Не переживай, — сказал Феликс, — даже если ты вдруг окажешься психом, мне все равно будет приятно твое общество.

***

      Феликс лежал рядом с ним, посапывая и обнимая. Диван Хенджина был довольно узеньким, поэтому они бы лежали в обнимку в любом случае, но Феликс прилип к нему даже больше, чем требовалось.       Он осторожно потрепал волосы Феликса, разглядывая темные проросшие корни. Почему-то так он выглядел даже очаровательнее. Хенджин осторожно чмокнул его в лоб, после чего потянулся за телефоном, открывая чат с Джисоном:

JiniRet:

«Хорошая ночь, не так ли?»

«Кажется, у меня появился парень»

«Или нет»

«Я пока сам не очень понял»

      Джисон последний раз был в сети около трех часов назад, и Хенджин даже успел подумать, что он заснул, но потом Джисон появился в сети, и довольно долго под его ником висела надпись «печатает…», прямо до неприличия долго.       — Что он там мне, полный трактат по предохранению пишет? — проворчал Хенджин себе под нос, гипнотизируя надпись на экране.       В какой-то момент надпись сменилась на «в сети», затем, буквально на пару секунд, снова на «печатает…», и затем емкое и краткое: J.ONE: «пиздец»       Хенджин фыркнул. И не поспоришь же, черт возьми. Он обожал Джисона, честно.       Он снова поцеловал Феликса в висок, после чего прижал его к себе и уткнулся носом в его шею, вдыхая его аромат.       — Сладких снов, Ликси, — прошептал он. Он закрыл глаза, согретый нежным ощущением объятий и тихим дыханием Феликса. — Боже, это лучше, чем секс, — промямлил он себе под нос, после чего заснул.