Art is either revolution or plagiarism

      Хенджин никогда бы себе в этом не признался, но все же целые полгода без активной социальной жизни его сильно подкосили.       Он привык считать, что он интроверт и не желает частого общения с людьми, предпочитая прятаться в своей маленькой квартирке и тихо сидеть там, притворяясь кирпичом в стене или что-то вроде того.       Однако, когда он вылез из своего уютного укрытия, он внезапно понял, что жизнь идет, и идет далеко и быстро: у 3Racha скоро концерт, арт-группа занимается новой выставкой, ─ на которую Хенджин не успеет, к сожалению, но Бомгю сказал, что к следующей он легко сможет дорисовать картину, ─ и даже Чонин с Сынмином занимаются своим альбомом.       Все идет вперед, как большой шумный поезд, грохоча и перебивая степенный и неторопливый темп Хенджина. Его никто не ждет, и это он понял, так что начал пытаться уходить хоть в какую-то социализацию.       Но он не умеет. Разучился, просто говоря. Его навыки общения хуже, чем он помнит.       Но он старается. Он правда старается.

***

      Хёнджин сидел у своих зарисовок, стараясь понять, что же так агрессивно прижимает к Феликса к земле и не отпускает, когда ему на телефон пришло сообщение. Экран загорелся, показав на экране блокировки окошко: CB97: «можешь зайти ко мне на работу после четырех?»       Это был Чан, и он ответил на напоминание Хенджина о том, что Чан обещал ему скинуть прошлые фотосессии Феликса. Полный текст сообщений смотрелся так: CB97: «да, конечно» «только вот они в журналах, не хочу тебе кидать фото печатных страниц, я б тебе лучше лично отдал» «можешь зайти ко мне на работу после четырех?»       Хенджин посмотрел на время. Половина третьего. Да, он как раз успеет.

JiniRet: «Да, хорошо, договорились»

      Ну вот и повод выйти на улицу не по работе появился.

***

      Чан работал в месте своей мечты, но не сказать, что на работе своей мечты: менеджером в музыкальном магазине. Работать с самими инструментами он мог не так уж и часто, к сожалению, куда чаще он возился с поставками, отчетами и долгами. Видя производительность своего работника, его босс радостно навесил на него кучу обязанностей, а Чан как будто был и рад этому.       Во всяком случае, при магазине была маленькая звукоизолированная студия. Именно там чаще всего и торчали 3Racha, а особенно сейчас, в самый жар репетиций.       Хенджин открыл дверь, попадая в маленький рай музыканта: инструменты, гордо висящие на стенах, коробки с альбомами групп, старательно, но скорее для вида собранная барабанная установка… и знакомые лица.       Видеть Бомгю и Чонина, обсуждающих друг с другом какой-то музыкальный альбом, не было так неловко, как после полугода молчания, но все равно странно. Ладно, пока что Хенджин не будет их отвлекать, а лишь поищет Чана.       Хенджин снял наушники, осмотревшись вокруг и сразу услышав знакомый голос:       ─ Это какой-то ужас, я не был готов к такому, ─ возмущенно прозвучал он, ─ теперь мне придется придумывать, что с этим делать… ─ послышались отчаянные нотки.       ─ А почему вообще тебе? ─ откликнулся второй знакомый голос, ─ разве это твоя вина?       ─ Именно, ─ сказал третий голос, ─ ты взял на себя вину за то, в чем объективно ни капли не виноват… как и всегда, в общем-то. Ну ничего, придумаем что-нибудь…       Хенджин повернулся в сторону голосов. Чан сидел на стремянке, уперевшись головой в ладони, а рядом стоял Чанбин, осторожно похлопывающий его по плечу. Сбоку стоял Чонгук, что-то немного агрессивно печатающий на телефоне. Хенджин неловко поежился, и хотел было уйти, когда Чан все же поднял взгляд и, как будто надев профессиональную маску, резко преобразился:       ─ Привет, Хенджин, ─ сказал он, заставив обратить на него внимание Чанбина и Чонгука.       Хенджин лишь махнул рукой приветственно, чувствуя себя так, будто он наблюдает за сценой, которую не должен был видеть.       ─ Журналы, ─ вспомнил Чан, хлопнув себя по лбу и как будто забыв и о глубоко замученных глазах, и о том, как отчаянно звучал его голос, ─ в звукозаписной. Чанбин, не поможешь найти папку? Желтенькая такая, с мышатами, ─ попросил он мягко, посмотрев на него.       Чанбин кивнул, напоследок слегка похлопав Чана по плечу и сказав, осторожно улыбнувшись:       ─ Да, все окей, я найду, ─ он пошел в сторону двери в студию, а Хенджин, так и не успевший сказать и слова, лишь осторожно сделал пару шагов, пропав из поля зрения Чана за стеллажами.       ─ Вот, смотри, ─ услышал он голос Чонгука, ─ придется взять вас на разогрев к нам, а не дать вам личный концерт, но…       ─ Да плевать уже, лишь бы заработать… ─ пробормотал голос Чана.       Понятно, подумал Хенджин, финансы. Неприятно. Лучше не лезть не в свое дело, решил он и проскользнул в студию за Чанбином, сразу услышав звуки гитары, прерывистые и с перерывами на тихие ругательства.       ─ Привет, Джисон, ─ поздоровался Хенджин тихо.       ─ Привет, ─ не поднимая глаз, кивнул тот, продолжая дергать струны.       Чанбин открыл ящик стола Чана, вздохнув и вытерев лоб. Он поднял глаза и немного устало улыбнулся:       ─ Привет, кстати. Мы ж с самого марта не виделись, ─ сказал он, подходя к Хенджину и обняв его, заставив последнего слегка пискнуть от того, насколько, черт побери, беспощадно крепкими были эти объятия.       ─ Да, привет, ─ ответил он немного хрипло, ─ действительно, очень давно… видно, что у вас тут все на нервах, да? ─ усмехнулся он нервно.       ─ Есть такое, ─ буркнул Чанбин, помрачнев, ─ у нас сейчас небольшая финансовая проблема… ну, не у нас, а у Чана, но если у него, то и у нас, верно?       ─ А что за проблема, если не секрет? ─ спросил Хенджин, облокотившись на стену.       ─ Не знаю. Чан не говорит. Он никогда ничего не говорит, ─ проворчал Чанбин, начиная рыться в столе.       ─ Ну, могу лишь пожелать удачи, ─ пробормотал Хенджин, наблюдая, как Чанбин выкладывает папки стопками на стол.       Он хотел сказать еще что-то, но Джисон снова остановил игру и громко чертыхнулся:       ─ Чанбин, я ни хера не понимаю! Объясни!       Чанбин слегка раздосадованно вздохнул и подошел к Джисону, взяв гитару и сыграл нужную мелодию в убыстренном варианте.       ─ Видишь? Не так уж сложно, ─ буркнул он, ─ начинаешь так, потом этот аккорд сюда, и вверх, вверх, вверх… как по спирали, понимаешь?       ─ Не понимаю! ─ простонал Джисон.       ─ Да чего тут сложного?! ─ воскликнул Чанбин, закатив глаза, ─ я не прошу чего-то невозможного, я просто…       Хенджин заметил нужную папку на столе, поэтому аккуратно взял ее и улизнул на улицу, закрыв дверь так тихо, как только мог.       Как много у всех проблем! Ужас! А он живет, лениво плывет по течению… даже стыдно немного.       ─ Бредятина, ─ пробормотал он, и, увидев вдалеке Бомгю и Чонина, поспешил подойти к ним.       ─ О, какая встреча, ─ поднял брови Бомгю. Он нес в руках хорошую плотную стопку коробок с виниловыми пластинками.       ─ Да, сам удивлен, ─ сказал Хенджин, потерев затылок и с любопытством посмотрев на пластинки, ─ а тебе зачем такое счастье?       ─ Хенджин, он вандал, ─ пожаловался Чонин, заломив брови, ─ он будет их бить на кусочки.       Тот лишь приподнял бровь, удивленно спросив:       ─ Не дороговато ли для разбивания? Винил сейчас ─ штука отнюдь не дешевая.       Бомгю пожал плечами:       ─ Искусство требует жертв. Многие рисовали звук, но я буду тем, кто нарисует звук винила, ─ сказал он с оттенком гордости.       ─ О, новый арт-объект? ─ заинтересовался Хенджин, наблюдая, как у Бомгю загораются глаза.       ─ Да! Представь, дорожки на виниловой пластинке, сочетаясь вместе, складываются в образ, волшебный, ни на что ни похожий, уникальный, и имя этому образу ─ Звук! ─ сказал он с энтузиазмом.       ─ Да, но ты потратишь на это непозволительно много денег, ─ ответил Чонин, ─ если ты продашь эту картину хотя бы за половину той суммы, которую потеряешь, то это будет успех.       ─ Кто сказал, что я собираюсь это продавать? ─ переспросил Бомгю почти оскорбленно, ─ я не продам это.       Хенджин лишь усмехнулся.       ─ И давно ты с этой идеей живешь?       ─ Около двух недель, ─ ответил Бомгю, ─ я не делал никогда ничего подобного, поэтому и считаю необходимым это исправить.       Хенджин задумался немного. Действительно, работы Бомгю никогда не повторяли друг друга, в чем, скорее всего, и была их прелесть.       ─ Туше, ─ пробормотал он, прищурившись, ─ это действительно стоит исправить.       ─ Именно! Это будет революция. Да, не очень большая, но будет, ─ уверенно ответил Бомгю.       Чонин немного закатил глаза.       ─ Я все-таки тебя совершенно не понимаю, ─ ответил он, пробормотав, ─ ладно, мне пора. Пока, Хёнджин-хён.       ─ Пока, ─ ответил тот, скорее на автомате продолжая идти с Бомгю дальше.       ─ А как твоя картина? ─ спросил Бомгю.       ─ Не знаю, ─ тихо сказал тот, ─ просто… модель как будто прижата к земле, а не должна же. Он же солнце, оно легкое, мягкое, воздушное…       ─ Дашь посмотреть? ─ спросил Бомгю с искренним интересом.       Хенджин достал скетчбук из сумки и показал эскизы. Его друг начал рассматривать их, прищурившись и изучая, как придирчивый преподаватель.       ─ Недурно, ─ пробормотал он, слегка сведя вместе брови, ─ мне всегда нравилось твое следование правилам анатомии, да и поза подобрана неплохо.       Хенджин поднял бровь немного удивленно. Когда Бомгю хвалит что-то, это действительно стоит похвалы.       ─ Но? Есть же какое-то «но»? ─ спросил он с легким недоверием.       ─ Ну, так ты сам мне это сказал. Феликса что-то прижимает к земле. Скорее всего, не потому, что ты рисуешь как-то не так, а потому что модель не до конца доверяет. Поза не до конца открытая, понимаешь?       ─ Ага… ─ пробормотал Хенджин, ─ ну, мы друг друга едва-едва больше месяца знаем, естественно, он мне не очень доверяет.       Бомгю посмотрел на него, даже как будто покосившись.       ─ Больше месяца? Для модели это большой срок, ─ ответил он.       ─ Я не воспринимаю его как модель. В первую очередь он просто хороший человек, с которым мне приятно общаться и мысли о котором вызывают у меня позитивные эмоции, ─ ответил Хенджин, ─ просто именно эту картину мне нужно рисовать с натуры, вот и все… он моя муза.       Бомгю поджал губу, слегка насмешливо, но в хорошем смысле, посмотрев на эскизы:       ─ Красиво, ─ усмехнулся он, ─ он действительно очень обаятелен. У тебя как будто жизнь в голосе появилась с тех пор, как ты его встретил.       Хенджин усмехнулся мягко, прищурившись.       ─ Правда?       ─ Ага, ─ сказал Бомгю, ─ он… как ты его описываешь по твоей космической системе?       ─ Солнце, разумеется, ─ сказал Хенджин, ─ яркий, теплый…       ─ Какое важное место, ─ заметил он, ─ я там всего лишь Сатурн, верно?       ─ Тебе подходит. Бог плодородия, учитель людей. Чем тебе не нравится? ─ спросил Хенджин.       ─ А я и не жалуюсь, ─ сказал Бомгю, ─ просто… да, пожалуй, он действительно похож на Солнце.

***

      Дома Хенджин успел как-то и забыть об этой папке. Она лежала у него в сумке, пока он работал с красками, выпил пару стаканов соджу, просто для настроения, еще немного почеркался в эскизах, закончил пару легких маленьких работ, за которые платили…       Но его взгляд привлекла эта папка. Ближе к вечеру. Она сама по себе забавная, старенькая, желтенькая, как будто сыр с дырками, которые прогрызли мышата. На обложке маленький стикер с надписью «Фотосессии Ликси(!)»       Хенджин улыбнулся. Весьма в духе Чана.       Он открыл папку. Вырезанные из журналов страницы: тут Феликс еще совсем мальчик, ему, кажется, лет шестнадцать, он с черной короткой шевелюрой и в обаятельном кардигане с гордой подписью «Новаторская подростковая мода: Решайся и выделяйся!».       Хенджин усмехнулся почти нежно. Этот мальчик такой же солнечный, как и сейчас.       Следующее фото уже поновее: ему тут лет восемнадцать или девятнадцать, он свежий и уже более открытый, с макияжем и в немного дерзковатом черно-розовом костюме. Немного по-дурацки, но Феликс действительно знает, как позировать, у него поставленная поза, уверенный взгляд и мягкая улыбка.       Следующие фотографии тоже не особо необычные, но Хенджину доставляет удовольствие разглядывать их: Феликс растет, становится опытнее, принимает все более и более профессиональные позы и уже получает не одну маленькую фотку в уголке рекламного буклета, а целый разворот, то есть он один уже в состоянии представлять маленькую коллекцию.       И, что самое главное, да, тут он воздушный, легкий и правильный! Почему он не может быть таким же на картине? Может, это все-таки с художником что-то не так?       Хенджин прикусил карандаш, задумчиво прищурившись.       Следующие фотосессии казались красивыми и мягкими, Феликс такой легкий и воздушный, как будто он рожден для камеры… безусловно, но почему на картине так не получается?       Однако, следующая фотосессия заставила все его мысли вылететь из головы.       Феликс лежит в пустой ванной, в наполовину расстёгнутой льняной рубашке, сползающей по плечам, показав ключицы и маленькие веснушки, сейчас особо заметные на коже, тонкую шею и те же кукольные руки, лежащие на груди и держащие розу. Его пушистые, на данный момент уже светлые волосы, рассыпались вокруг головы, как нимб, а сам Феликс смотрит так одухотворенно, губы слегка приоткрыты, длинные ресницы опущены… обычная фотосессия, казалось бы.       Но вот Хенджину почему-то так совершенно не кажется. Его сердце бьется чертовски быстро, кровь прилила к щекам, а сам он чувствует себя очень, очень неправильно…       Он захлопнул папку, тяжело дыша и смотря в зеркало, на свои красные щеки, ползущие вверх брови и распахнутые черные глаза, смотрящие с одновременно восхищением, удивлением и… еще чем-то.       ─ Нет, нет, нет-нет-нет… ─ пробормотал он себе под нос, пряча красное лицо в ладони, ─ ох… нет. Я просто хочу спать.