Цветы

Хосок заходит в дом, задерживая дыхание, но мята все равно проникает в легкие, оставляет там неприятные ожоги, и Чон так сильно хочет вернуться обратно к Юнги. Хочется просто сбежать с Юнги прочь от этого дома, не встречаться ни с какой Ан Минджи, с которой, оказывается, они были знакомы раньше, и не видеться с странным дедушкой Ан, от которого у Хосока по спине пробегает холодок. Удивительно, но дедушка Ан вызывает у Чона неприятные эмоции, желание абстрагироваться, не контактировать. И старый, покрашенный белой акриловой краской дом, и дедушка, и Минджи… Хосок не хочет быть связан с этим всем. Он хочет быть с бабушкой, с которой у него ассоциируется детство и теплота, с Юнги, таким понимающим и спокойным, вызывающим у него такие эмоции и ощущения, несравнимые ни с чем иным, с самим собой, ничего не понимающим, загнанным в тупик собственными чувствами, и природой, прекрасной, загадочной, незабываемой. Хосок старается быть быстрее, чтобы Юнги не замерз снаружи. Юнги и так постоянно мерзнет, его руки всегда холодные, как и кончик носа, который он морщит, когда чувствует мороз по коже. Деревянная, покрашенная в темно-коричневый цвет противно скрипит, привлекая внимание бабушки и дедушки Ан, которые тут же оборачиваются к замершему на пороге Хосоку. — Что-то случилось, Хосок? — ласково спрашивает бабушка и улыбается, сверкая такими же ямочками на щеках, как и мама Хосока, как и сам Хосок. — Где Юнги? Пожилой мужчина вдруг кидает недовольный взгляд на бабушку. Хосок замечает это, Хосок хмурится, чувствуя, как возмущение поднимается из его груди. Дедушка щурится, от чего его глаза становятся маленькими, и Чону становится противно от этого странного мужчины. Дедушка Ан словно не хочет видеть здесь Юнги, хочет избавиться, воспринимает его, как угрозу. И это очень сильно не нравится Хосоку. Хосок делает несколько шагов и останавливается в метре от бабушки, стараясь смягчить выражение лица, чтобы не показать ни ей, ни дедушку Ан, как же ему не по себе здесь находиться. Он выдавливает улыбку. Атмосфера в бело-зеленой прихожей дома Ан напряженная, тяжелая, однако бабушка вовсе не выглядит так, словно ее что-то волнует. Она смотрит только на Хосока и тепло улыбается ему только ему, она волнуется о Хосоке и человеке, который дорог ему. — Он снаружи ждет меня. Я хотел спросить, можем ли мы с Юнги уйти на некоторое время?.. Женщина молчит несколько секунд, но не перестает улыбаться. Видно, как же она, черт возьми, скучала по Хосоку, это видно по ее глазам, ее улыбке и чувствуется в ее прикосновениях. — Но там холодеет, — голос бабушки такой же мягкий, как и прикосновение ее теплой руки к щеке Хосока. Она наклоняется ближе к нему, чтобы ее слова услышал только Хосок. — И как же Ан Минджи? Она ждет тебя. — Меня ждет Юнги, бабушка… — так же тихо отвечает Хосок и видит, как лицо бабушки совсем расслабляется. Кажется, она не ожидала другого ответа. Она кивает с такой же нежной улыбкой и снимает с своих плеч большую вязаную кофту, отдает ее удивленному Хосоку. — Думаю, это понадобится Юнги. Насколько я помню, ты сильнее приспособлен к холодам, да и ты рассказывал мне, как пальцы Юнги всегда холодные… Ан, дай Хосоку какую-нибудь свою кофту или шарф. Ее голос становится чуть тверже, когда она обращается к мужчине. Дедушка Ан хмурится. Его лицо становится раздраженным. Он выглядит как ребенок, которому не дали то, что он так хотел, и в его голосе слышится обида, возмущение, раздражение, даже нотка злости: — А как же Минджи? Возьмите ее с собой! Минджи! Девочка, иди сюда быстрее! — он отворачивается и быстрыми шагами направляется к кухне, в которой зажжен теплый свет. Глаза Хосока округляются. Он в панике смотрит на бабушку, понимая, что совсем не хочет видеть сейчас кого-то помимо Юнги, и та словно понимает его. Она хватает шарф с деревянной старой вешалки, накидывает его на плечи Хосока. — Этот шарф не такой теплый, как моя кофта, но ты сможешь согреться, если вдруг начнешь мерзнуть. Вы вернетесь еще сюда? Шарф действительно очень широкий и длинный, и Хосок мог бы раза в три в него завернуться, если бы захотел. — Я не уверен, что я хочу этого… — шепчет Хосок. — Все, иди, иди, — бабушка кивает и лепечет тихим голосом, разворачивает Хосока, начиная толкать его мягко в сторону двери. — Можешь сводить Юнги к озеру и показать ему домик. Можете даже заночевать там, с той стороны открывается невероятный вид на озеро и рассвет. Ты же помнишь, как разводить огонь в печке, верно? — Я помню, бабушка, — Хосок кивает, и бабушка с еле слышным смехом практически выталкивает Хосока за порог, сунув ему в руки ключ от крошечного домика у озера, в котором Чон часто ночевал раньше. Хосок невольно улыбается, безумно благодарный, и выходит из дома, сжимая в пальцах вязаную черную кофту бабушки, немного ржавый ключ. — Спасибо, — шепчет Хосок, но бабушка уже не слышит этого. Белая дверь закрывается за его спиной, и Чон оглядывается по сторонам в поисках Юнги. На том месте, где Хосок его оставил, его уже нет, и Хосок невольно чувствует, как начинает переживать. Он сбегает с деревянного кольца по скрипящим ступенькам, и ступает на влажную траву. Сосны словно склоняют в его сторону свои острые верхушки, снова приветствуя, а белый туман ощущается холодящей влажностью на лице, заставляющей Хосока немного вздрогнуть. Мысль о том, что Юнги точно мерзнет сейчас, пронзает его, и он еще раз оглядывается, стараясь в тумане увидеть знакомый худой силуэт. И Хосок видит его. Юнги выглядит так волшебно в тумане. Он стоит ближе к дороге, спиной к дому Ан, и смотрит на трех котов у своих ног. Хосок не увидел его с крыльца из-за густого тумана, и спешит к Юнги, сжимая в руках кофту бабушки. Мин вздрагивает и отшатывается, когда чувствует, как на его плечи опускается вязаная кофта, а чужие пальцы мягко сжимают его напряженные от мороза плечи. Юнги в недоумении смотрит на черную кофту на его плечах, после чего переводит взгляд на улыбающегося Хосока и выдыхает. — О боже, это ты… Хосок сокращает расстояние между ними до одного метра, и в его глазах видно волнение. Его сердце колотится, а щеки краснеют, но он немного ведет плечом, пытаясь показать, что это все последствия холода, а не вида Юнги. — Да, это я, — выходит уж слишком тихо, но Юнги слышит и его искусанные, обветренные губы растягиваются в улыбке. Хосок чувствует, как влюбленность душит его, сводит с ума, заставляет дышать так глубоко и часто, а пальцы — немного подрагивать. Он не может оторвать глаз от Юнги и аккуратно берет кофту бабушки на худом теле Мина, сильнее укутывая его в нее. Кофта выглядит на Юнги слишком хорошо. Бледная кожа сильно контрастирует с черной пряжей, вязаная кофта словно заставляет Юнги выглядеть еще мягче. Мин смотрит на Хосока своими карамельными глазами, в сумерках выглядящими совсем темными. — Что сказала бабушка? Возвращаться?.. — Юнги словно не смеет повышать голос и говорит так же тихо, как Хосок. Он мягко берет в свои ладони руки Хосока, отправляя по чужому телу волну мурашек, останавливая. Юнги кусает губы, и его плечи расслабляются от тепла, которое дарит вязаная кофта бабушки. — Она позволила нам пойти кое-куда, — Хосок улыбается. Юнги отпускает руки Хосока, но тот тут же снова ловит их, мягко сжимая, переплетая пальцы. Так странно быть зависимым от этого всего: от прикосновений и ощущений, чувств, эмоций, взгляда карамельных глаз и улыбки обветренных губ, низкого, немного хриплого голоса и умиротворения, появляющегося только рядом с Юнги. Так странно быть влюбленным. Хосок вглядывается в глаза Юнги, и парень вдруг отводит взгляд, немного опуская голову. — Доверишься мне? — Я тебе доверился еще тогда, у магазина в городе, — ворчит Юнги. Он молчит немного, вдалеке снова слышится песня дрозда, прерываемая только шумом сосен и травы. Ветер дует в лицо, и Хосок чуть щурится, чувствуя, как от ветра у него слезятся глаза. Юнги вздыхает и снова поднимает голова. Его черные, начинающие завиваться от влажности волосы, падают ему на глаза, и Хосок протягивает руку, чтобы мягко убрать волосы с глаз Юнги. Мин совсем не сопротивляется, он словно наслаждается заботой и прикрывает глаза. — Здесь я пойду за тобой, куда бы ты меня не повел.