Цветы

Становится все темнее и темнее. На небе начинают появляться маленькие белые мошки - звезды, - красотой своей пленяющие. Так красиво, завораживающе. В воздухе пахнет влажностью, древесиной и хвоей, а еще можно уловить еле слышные нотки костра. Время уже приближается к девяти, и Хосок вздыхает, чувствуя, как рука Юнги немного подрагивает в его руке то ли от холода, то ли от ожидания того, что должно вот-вот показаться в белом тумане меж высоких могучих сосен. Туман не собирается уходить, а ветер становится более спокойным. Дом, про который говорила бабушка, находится чуть глубже в сосновом лесу, около небольшого пресного водоема. Это одноэтажный деревянный домик, в котором только две комнаты, одна из которых служит банной комнатой. В этом доме, покрытом в некоторых местах мхом, насколько помнит Хосок, всегда пахло пихтой и шишками, дровами, сложенными внутри, у тяжелой двери. Юнги молча следует за Хосоком, который сжимает его его пальцы в своих, и даже не пытается разрушить тишину, которая повисла между ними. Это молчание настолько успокаивающее и легкое, что Хосок невольно улыбается, вслушиваясь в звуки леса. Протоптанная тропа ведет их мимо озера, над которым клубится туман, и Юнги завороженно останавливается. Хосок тут же замирает тоже. Он не смеет сказать что-либо, не смеет шагнуть в сторону, не смеет отпустить мягкую ладонь Мина, начинающую согреваться в его руке. В озере мелькают звезды, и белые маленькие блики мелькают в глазах Юнги тоже. Так красиво. Хосок не может свести глаз с Юнги, который взволнованно слушает песню леса и смотрит, как туман танцует на водной глади давно позабытый вальс. Хосок не смотрит на природу, он помнит все наизусть: и песню леса, и танец тумана, и играющий с водной поверхностью ветер. Он смотрит только на Юнги, которого тоже помнит наизусть, но не может налюбоваться. - Ты... Ты тут был раньше? - тихо говорит Юнги, словно боясь потревожить лес, который поет свою собственную мелодию. Хосок моргает, словно просыпаясь от гипноза. Он мягко кивает, все еще сжимая руку Юнги в своей руке. Пальцы Юнги все еще подрагивают от холода, несмотря на то, что само его тело, кажется, начало согреваться благодаря вязаной кофте бабушки, а ладонь - благодаря ладони Хосока. Юнги все равно мерзнет, и Хосок закусывает губу, начиная переживать. Волнение поднимается внутри него, и он с усилием уводит взгляд от завороженного лица Юнги, его сияющих, как в темном небе звезды, глаз в ту сторону, где должен быть лесной домик. - Я часто бывал здесь, когда был младше. Я любил ночевать в доме, в который мы сейчас направляемся. Давон действовала мне на нервы раньше, так что я сбегал ночевать сюда, - Хосок еле слышно смеется, а потом невольно сглатывает и затихает на секунду, когда улыбка появляется на губах Юнги. Приятные мурашки пробегаются по спине Чона, и он более уверенно улыбается.- Кажется, она до сих пор не знает об этом месте и домике. Прошу тебя, пойдем, ты можешь простудиться. Юнги смотрит на озеро и вдруг высвобождает свою ладонь из ладони Хосока, подходя ближе к озеру. Он опускается на корточки и тянется пальцами к воде, не замечая, как рука Хосока к нему вслед тянется, словно не желая отпускать ладонь Юнги, но замирает в воздухе, после чего медленно опускается, перестает тянуться к Юнги так нуждающе. - Юнги, прошу... - Хосок правда переживает. Он и раньше переживал за Юнги, но теперь все внутри него так странно отзывается на мысль о том, что Юнги может заболеть. Хосок не хочет, чтобы Юнги заболел, не хочет, чтобы Юнги плохо чувствовал себя. Чон хочет, чтобы они вместе гуляли в полях и в сосновом лесу, хочет сводить его к тому фиолетовому полю, которое они проезжали на автобусе, когда ехали сюда, показать поле подсолнухов и розовых астр. - Пойдем. Мы еще вернемся сюда, обещаю, пойдем скорее в дом... Юнги касается пальцами холодной воды. Он ловит дрожь от холода, но не спешит вынимать пальцы из воды, словно наслаждаясь тем, что он сейчас здесь, что он жив и не спит, может чувствовать пронзающий холод воды в кончиках пальцев. Вязаная кофта бабушки медленно спадает с плеча Юнги, и он выпрямляется, оборачиваясь к Хосоку. Хосок смотрит на Юнги так нежно, что Мин невольно вздрагивает. Это так странно, так ново и... приятно. Юнги уводит взгляд, когда Хосок делает к нему шаг и пальцами берет края кофты, поправляя ее на плечах Юнги и мягко заворачивая его в нее. - Чего это ты?.. - тихо спрашивает Мин, не смотря на Хосока. Чон выдыхает и, подумав, берет ледяные от воды пальцы Юнги в свои теплые руки. Он сжимает их аккуратно и старается согреть, не смея смотреть Юнги в глаза. Хосоку страшно. Ему снова страшно. Страшно, что Юнги может увидеть и понять. Хосок не готов к этому, не готов столкнуться с этим. - Волну нежности словил... Помнишь, я говорил тебе про это? У меня бывает такое, - чуть ли не заикаясь, говорит Хосок еле слышно. У него и правда случались волны нежности раньше. Нежность накрывала его в неопределенные моменты, и Хосок становился таким заботливым и мягким, излучал тепло. Как хорошо, что сейчас, стоя в полуметре от Юнги, чувствуя, как в груди сердце заходится от чувств, волнения и нежности, сжимая ледяные пальцы в своих, грея их, Хосок вспомнил о такой мелочи, которая может спасти его. - А... Да, я помню... Пугаешь меня в такие моменты постоянно, - выдыхает Юнги, и Хосок вздрагивает. Он неуверенно поднимает взгляд и сталкивается с грустными карамельным глазами. - П-почему?.. - Хосок сглатывает и не знает, что с собой делать, куда себя деть. Потому что сердце в груди стучит к сумасшедшее, вьется, сжимается от страха и любопытства, волнения и неуверенности, любви. - Тебе это не нравится? Почему ты не говорил мне раньше?.. Я бы перестал так делать... Хосок пытается отпустить руку Юнги из своих пальцев, но Юнги вдруг сам накрывает его руки своими, мягко посмеиваясь. - Нет, я не это имел в виду. Мне очень приятно, правда. Никто не относится ко мне, как ты, поэтому... Поэтому я часто пугаюсь, когда ты вдруг начинаешь вести себя со мной так мягко и нежно, заботливо... Это правда очень важно для меня... - Юнги вздрагивает, когда Хосок вдруг крепко обнимает его. Хосок не может успокоить свое сердце, не может успокоить всю нежность и заботу, которые разрывают его изнутри при виде такого Юнги. Юнги грустный, потерянный. Видно, что он хотел бы получать это все не только от Хосока, но и от матери, отца, но, в итоге, только Чон тянется к нему, чтобы обнять. Только Хосок волнуется о том, чтобы Юнги не замерз, волнуется, как Юнги чувствует себя, хочет видеть Юнги улыбающимся, радостным, счастливым. И Хосок не может ничего сделать с этим. Юнги обнимает в ответ неуверенно, почти невесомо, не зная, как себя вести. - Прости, я каждый раз чувствую себя, как в первый, - тихо посмеивается Юнги, и в его голосе слышны нотки печали. Хосоку хочется плакать от такого Юнги. Он крепче сжимает худое тело Юнги в своих руках, при этом стараясь не обнимать его слишком сильно, словно боясь, что он может сломать Юнги, поранить своими объятиями. Прошу, говори мне, когда тебе это необходимо... Я буду здесь для тебя. Всегда. Хосок не уверен, что он сказал это вовсе. Может быть, это была просто мысль, а, может быть, он и правда озвучил это. Он не может видеть лица Юнги, не может увидеть его реакцию, и Юнги не говорит ничего, чтобы Хосок понял хоть что-то. Где-то совсем рядом громко плачет кукушка.