Твой цветочный сад

***

      В воздухе небольшого помещения витала злость, которую вот-вот и можно было руками трогать. Белые стены отражали тусклый свет единственного включенного светильника, и этого должно было бы быть недостаточно для полноценной работы, которая впрочем на сегодня окончена. Высокая фигура молча скривилась над столом, недовольно смотря результаты на голографическом мониторе. Отрицательные показатели выведены на экране, и хоть он видел их не впервые, конкретно сейчас бесили они сильнее всего, потому что за все время ни капельки не изменились. Что-то в недрах грудной клетки разрезало внутренности, отдавая тупой болью и в другие части тела, будто насмехаясь и подтверждая каждую ненавистную надпись.       Сегодняшняя дата камнем лежала на душе и если раньше игнорировать ее приближение было проще, то теперь она просто душила.       Когда они с Лололошкой только узнали о собственных узах и что частично именно они стали последующей причинной для их наказания, то отчаянно искали способ все исправить. Даже когда они поняли что ничего больше не смогут сделать, Джон не переставал пытаться. А теперь все напрасно.              Вселенная их неплохо наказала за нарушение собственных правил, подарив одну из самых неприятных и ближайших смертей. Изначально они должны были сгнить за пару лет, в конце концов оставив после себя лишь кучку костей да остатков плоти. Но он же гений! И превратил пару лет в несколько сотен лет, заметно извратив процесс и сделав его почти безболезненным! Правда, хоть Джон и смог отсрочить и сделать смерть менее ужасной, но предотвратить так и не смог.       Беспомощность перед предстоящий судьбой выводила из себя, заставляя нервно сжимать кулаки и злобно смотреть на ни в чём не виноватый прибор. Понимание, что за столько времени зная о проблеме он так и не смог найти ей решение, било сильнее чем что-либо. Тем более когда это снова касалось близких ему людей. Он знает, если бы они могли покинуть эту чертову вселенную, найти способ, тогда она бы их больше не обременяла своими глупыми правилами. Лишь узнал об этом, слишком поздно, ведь не мыслил достаточно обширно, чтобы достать самую высокую звезду на небе. А ведь платить не ему одному…       Если бы не давно данное обещание, он бы разнес здесь все к чертям собачим, но он может лишь беспомощно наматывать круги по белой комнате, в последнее время больше напоминающей камеру психбольницы нежели лабораторию.              Пожалуй его возлюбленный был прав в том что предотвратить неизбежное нельзя, даже если ты живешь по принципу «Нет ничего невозможного!». Может быть, в другом случае это и сработало бы, в любом другом случае не касающегося их проклятой вселенной… Этого жалкого скопления реальностей! Только не тогда, когда это выбито в самой сути, прописано в книге судьбы не стирающимися чернилами, и даже если ты перечеркнешь, оно останется там, ожидая своего часа. В этот раз было невозможно, он проверял…       Вселенная связала их и кинула умирать. Он никогда не был героем, не кидался в огонь или прикрывал чью-то спину своим телом, зато был Лололошка. Двойник который готов расшибиться, но угодить всем и сделать все правильно. Джона это тоже коснулось, когда его вытащили из самой задницы, хоть и казалось что кинут умирать, ещё и на могилу плюнут. И он премного благодарен, правда.       Сейчас они оба лежат на ножах, и именно Лололошку хочется спасти сильнее всего. И Джон чертовски злился, что так и не смог выиграть единственный действительно важный бой в своей жизни.              Из пучины дурных мыслей его вырывает родной безмятежный голос, разлившийся по пустым коридорам тихо зовя к себе, и он как никогда благодарен.       Джон подхватывает лежащие на стуле пледы и спеша выходит из комнаты, оставляя ненавистные результаты позади.        — Уже бегу Милашка! — Они обещали, что проведут остаток времени вместе, и больше не будут сражаться за призрачную мечту.       За огромную совместно прожитую жизнь, начиная с первого приключения и опасностей в последующих, их отношения сильно… Преобразились. Уже сложно сказать когда конкретно стало кристально понятно, но все как по сценарию вело их именно к этому моменту. В клубок запутанной истории и чувств. Сражения, интриги, приключения: где-то в середине этого хаоса они уже были вместе чуть большим чем дуэтом путешественников. Наверное, именно поэтому новость о незавидном будущем ударила чертовски сильно. К неготовности оставлять дорогих друзей и желанию жить подольше, добавилось маленькое стремление не дать умереть друг-другу.        Но когда в конце концов стало понятно что они больше ничего не смогут сделать, захотелось спокойной жизни. По крайней мере настолько спокойной, насколько она могла быть с их умением находить неприятности.       Ло нашел отдушину в садоводстве. О как же тот радовался каждому новому виду цветов из других миров, внимательно изучая и создавая подходящие условия для цветения. Всё кружил вокруг, просил Джона создавать новые удобрения, помогать с постройкой идеальной оранжереи. Что бы казалось будто все времена года в ней заключены, конца и края нет ей нет. И Джон помогал, с трепетом наблюдая за радостью и восхищением на чужом лице после. Конечно же не без капельки насмешек, исключительно для того, что бы не выходить из образа.Сам же продолжал свои эксперименты. Создавал что-то новое и усовершенствовал старое, но именно отдушину нашёл в Ло. Проводя дни и ночи вместе, в конце концов они привязались друг к другу окончательно. И на удивление это было приятно, открыть другие стороны своей личности, а некоторым и самому удивиться. Как и до известия, их жизнь не была лишена хаоса, но теперь он больше происходил между ними или из-за них. Иногда вместе спасали миры в которые наведывались, или просто случайно попадали…              Из воспоминаний Джона выводит тёплый ветерок ударивший в лицо. Он отрывает взгляд от пола, и по ту сторону дверного проёма видит сидящую вдалеке среди цветов, кустов и солнечного света изящную фигуру. Огненные глаза нежно обводят пейзаж, стараясь запомнить каждую деталь, а на лице проступает ласковая улыбка.       Кажется, о его приходе узнали. Чуть повернувшись Лололошка мягко смотрит на него в ответ и радостно подзывает к себе:        — Джо-о-он, иди сюда скорей! — И тот ни секунды не медлит, вальяжно ступая к возлюбленному.       Шатен аккуратно шагает среди, казалось бы хаотичного скопления цветов. Нежно-голубые облачка незабудок то тут, то там остро контрастировали с усеянными кроваво-красными паучьими лилиями. И все же, гармонировать этом урагану красок помогали небольшие скопления нежных, белых лилий, равномерно рассеянных по полю словно звёзды. Пожалуй Джон согласен, что все-таки в этом есть нечто очаровывающее. Да и тем более, когда он сам помогал с созданием всей этой клумбы, она не могла выйти плохой в таком случае.              Он останавливается совсем рядом с Ло. Тот безмятежно наблюдает за раскинувшемся цветочным поле перед ним, слегка покачиваясь в такт известной только ему мелодии.       Однако стоит Харрису величественно сесть на траву рядышком, одновременно стараясь не помять цветы вокруг, как чужая голова падает ему на грудь. Тяжесть приятно успокаивала болезненно стучащее сердце. Кажется Лололошка его слышит и нежно обнимает за шею прижимаясь ближе, унося все переживания далеко за горизонт, к не спеша садящемуся солнцу. И Джон бережно приобнимает его в ответ, вдыхая травянистый запах мягких волос.       Наверняка в любой другой день, Лололошка озорно бегал бы среди полей. На выбор под огромным, но незаметным куполом раскинулись все времена года. Среди тёплой весны это изумрудные холмы с игривым ещё прохладным ветром, и ласковыми солнечными лучами. В раннем лете он предпочитал золотые пшеничные поля, щекочущие своими колосками кожу и пряча лазуритовые глаза под соломенной шляпкой. А началом осени, были подсолнуховые поля распростёршиеся на горизонте. Лололошка всегда приглашал Джона присоединится, и с небольшим шансом он и в правду соглашался, заставляя возлюбленного сверкать от радости.       Обычно Ло внимательно присматривает за всеми растениями в округе, но сегодня он лишь наслаждайся их видом, вместе.       Джон не спеша перебирает пряди волос и чувствует чужое тёплое дыхание на коже. Как рубашка его промокает в районе ключиц и как голову прижимают ближе к его телу. Он грустно смотрит на беззаботное лицо, по которому катились маленькие капельки слёз. Вскоре всего этого не будет. — Ты же чувствуешь? — Тихий шёпот сейчас как судебный приговор сковывает его тело, и он не может ответить сразу, потому что в горле стоит ком. — Да. — Это единственное, что он может выдавить из себя, пока где-то под сердцем разрываются сосуды.       И снова тишина. Сейчас она как никогда пугала его. Вина захватила голову, он оставил Ло здесь одного среди дня в очередном порыве злости и не избыточной надежде сделать хоть что-то, а ведь он обещал… И что если уже всё? — Я люблю тебя, Ло… — И я тоже тебя люблю Джон.       И шатен может лишь тяжело вздохнуть, сильнее обнимая возлюбленного в ответ. Говорят что обычно воспоминания проносятся перед самой смертью, когда за пару мгновений ты проживаешь всю свою жизнь с самого момента осознания, но это длиться кажется уже вечность. Сегодня весь день точно.       Когда двойник только начал следить за Лололошкой, то заметил странную тенденцию цветов, преследовавших того на протяжении всех своих путешествий. То, что не покидало его. Во сне, где он его и нашёл это были самые разные полевые цветы раскиданные вокруг дома, а в Междумирье это была пустотная полынь, цеплявшаяся за мех на его пальто. В Мисре, из-за особенностей климата в принципе было немного растений, однако, одно очень прочно прицепилось к двойнику, буквально. Это была мимоза, маленькие жёлтые шарики которой плотно путались в волосах путника и заносимые пустынными ветрами залетали тому под одежду, однако кажется не очень того тревожили. Забавное было зрелище. Следить за Лололошкой в собственной реальности было проблемно, однако когда все же удавалось то можно было заметить парочку склонивших головки маков, торчавшие из его карманов. На удивление они не исчезли, стоило тому покинуть остров и даже наоборот стали более часто выглядывать наружу. К сожалению, найти причину этому странному преследованию он не смог, сколько бы не пытался.       Когда-то давно, Джон только начал помогать Ло с постройкой оранжереи, тот спросил его: «Будешь ли ты любить мой сад, если в нём не будет цветов?» Очевидно, двойник боялся умереть раньше, чем успел бы засадить здесь все растениями, оставить после себя хоть что-то, или какую цель он вообще преследовал? Джон не знал и не знает до сих пор, но тогда ответил что да, будет любить, пообещал любить. По большей части потому что знал что это место не останется не тронутым растениями, помня как те любят его двойника. Вокруг него всегда цветы, всегда забота и уход, а что такого сделал он? Да ничего хорошего.       Когда дни длились одновременно и быстро и медленно, мучая их, Ло сказал: «Время будет нашим, Джон.». Тогда он не до конца понял, о чем говорил Лололошка, но согласился, и сделал все что бы так и было. Время будет их. Именно с того момента он начал более активно искать способы бороться с этой проказой. Тогда-то он и нашёл, отсрочив все это на столетия, и казалось бы его двойник оказался прав, если бы это не было заслугой Джона. Соврал ли он тогда ему, или просто хотел успокоить? Что он тогда имел в виду? Потому что очевидно время не было на их стороне.       Шатен переводит взгляд на безмятежно спящее лицо. Кажется, что вот-вот и его возлюбленный откроет глаза, нежно улыбнётся и скажет что ещё немного времени у них есть. Что немного заснул, пока наслаждался видом с его ненаглядным бойфрендом, и пора идти ужинать свежей карбонарой, а на десерт шоколадный тортик с клубничным коктейлем.              Но Джон больше не чувствует горячего дыхания на шее, и сжимает его тело в объятиях сильнее. Оно ещё тёплое, но никто не приобнимает его чуть сильнее в ответ. Выпускать его и давать остыть, дать возможность белилам скрыть ещё розовый румянец на щеках и носу хотелось меньше всего. Поэтому он все ещё держит тело рядом.       Крепко обнимает, пока по собственному лицу катятся слёзы, а нижняя губа болит от впившихся в неё до крови зубов. Брови сводить к переносице, а глаза ненавистно смотрят куда-то в небо, во вселенную, в её сердце. Когда будет возможность, он испепелит её до тла, он клянётся, и сделает это его сердце, горящее ярче огня даже когда он при смерти.       Однажды Джон услышал интересное высказывание. «А что бы смерть не тревожила вас самих, помните: она не имеет к нам никакого отношения. Пока мы живы смерти ещё нет, когда смерть наступает нас уже нет. Для нашего тела смерть это ещё не конец.» И он хотел бы сказать что какое же это все-таки вранье, но смысл в словах прослеживался, лишь не укладывался в голове. Потому что человеческий мозг не может это воспринять именно так. Хотя бы то же самовнушение убеждает тебя, что ты уже умираешь, ты уже мёртв. И по большей части он согласен только с последним предложением, для тела, смерть — не конец, и Джон схватился за этот лучик надежды.       «С момента их первой встречи, судьба им уже была предначертана, умереть в один день да гнить во век.» Так однажды им сказала ведьма, мир которой они спасли. Хотела поблагодарить, да вот только не знала куда и влезла, из-за чего жизнью могла поплатиться. Джон сильно тогда на неё вспылил, потому что хотел услышать что-то новое, даже если считал все это той ещё аферой. Они спасали миры, эту вселенную, а она им что! Это место цветёт в момент их смерти, и поэтому он отчасти ненавидит это всё… Их тела не сгниют — они просто будут лежать тут, среди цветов, наслаждаясь вечным крепким сном. Джон хорошенько постарался над этим. Теперь осталось только заснуть.       Очередной порыв особо холодного ветра заставляет его покинуть свои воспоминания, вернутся к реальности, что у него есть. Дорожки от слёз отдавали прохладой на и без того морозных щеках, а в глазах плескалось стальное спокойствие, внимательно наблюдая. Осторожным движением он снимает очки с головы возлюбленного и кладёт их рядом на газон. Вряд ли они ему больше понадобятся, а вот разглядывать спящее лицо будет удобней. С поджатыми губами шатен аккуратно укладывает его тело на изумрудную траву, будто фарфоровую куклу, придерживает голову и нежно сжимает талию. Она погубила их двоих. И он запомнит это навсегда.       Он ложится рядышком на траву и смотрит на любимый лик. Где-то внутри бьётся надежда, совсем рядом — скорбь. Джон аккуратно ведёт тыльной стороной ладони по любимому лицу, наслаждаясь его чертами. Он знает его наизусть, но от этого не менее приятно, разве что, теперь ещё и горько.       Время идёт и он не успевает за него хвататься. Никогда он так не думал. Но сегодня да и вчера может быть, наверно и ещё несколько дней назад… Похоже, что близость смерти может и неосознанно, но пугала его, подкралась так близко и незаметно. И их время вышло.Может быть, в другой вселенной, может быть в другой раз… Их история сложится по другому.       — Но почему не в этот…? Почему не здесь и сейчас, Любовь моя?