Konigin

             Проверка состояния раненого — это очень важный аспект оказания помощи, так как позволяет судить о корректности проводимых манипуляций, либо понять, что объем оказанной помощи недостаточен. Осуществляет мониторинг состояния по ряду параметров, включая артериальное давление и уровень насыщения крови кислородом.       Пульс, сознание, дыхание.       «Бессознательные» — это уже как доброе утро. Они либо не отвечают на голос, либо на болевые стимулы. Либо всё вместе.        Ещё хуже когда отсутствует дыхание. Не слышно вдохов и выдохов, не видно характерных колебаний грудной клетки, не чувствуются даже при наложении руки.       Тогда начинает отсчёт, по истечении которого, чаще и плачевное всего, доходят до десяти секунд, ставя перед фактом, что дышать тело дальше и не собирается.       «Тысячу» берут за секунду, как учили, и начинается мантра: Тысяча раз. Тысяча два. Тысяча три. Тысяча четыре. Тысяча пять. Тысяча шесть. Тысяча семь. Тысяча восемь. Тысяча девять. Тысяча десять. И…       На лице хирурга ни дрогнул не один мускул, у Клэр, Исайи и ещё пары медиков — тоже. Раненый мужчина, сорока двух лет, осколочное в правое бедро — мышцы в мясо, мужик держался весь путь на Божьем слове, а его конечность на перевязке и турникете — и два огнестела в левое плечо ближе к ключице. Кровотечения под контролем и сейчас нужно чтобы он заново задышал.       Уже тысяча девятнадцать.       Ни пульса, ни дыхания. Как и ожидалось. Ничего.       Если диафрагма и межреберные не собираются двигаться, а сердце встало, дело медиков — заставить человеческий механизм заново заработать. Сердечно-легочную реанимацию проходили ещё будучи школьниками, техника одна, ситуации разные. Непрямой массаж при целостности грудиной клетке — пятнадцать прожатий в область на два пальца выше мечевидного отростка и один вдох ручным аппаратом ИВЛ. И так пятнадцать минут для чистоты совести.       Базовая реанимация перетекает в расширенную, когда хирург даёт команду набрать пять кубиков адреналина. Безымянный медик приводит запрос в исполнение, пока Иззи и Клэр заняты массажем. Один прожимает грудину, другой подает кислород.       Новенькие были скорее всего новыми контрактниками, что прибыли ещё ранним утром — морпехи негодовали от двух грузовиков, занявших площадку перед медблоком. Сейчас имя и фамилия с группой кровы были важны только в отношении раненого. Остальные представятся на перекуре.       Межреберные мышцы начали сопротивляться под нажатиет, пульс забился, заставляя сонную артерию затрепыхать.       Клэр следит за состоянием, Иззи помогает с кровотечением хирургу, за другими подготовка препаратов, дренажей и нитей.

***

      — Откуда будете? — слышится за спиной голос Моргана, поверх мягкого шуршания разового операционного халата и грязных перчаток, что сразу отправляются в урну для утилизации.       — Мартин Браун, штат Огайо.       — Я Эмили Нортон, штат Иллинойс.       — Клички есть?       — Простите…? — переспросила девушка.       — Как тебя зовёт раненый солдат, когда из него вытекает содержимое, которое он с таким трепетом наращивал и с таким трудом прокуривал?       Новички переглянулись друг с другом потерянными взглядами.       — Я, — парень продолжил заместо Эмили, подбирая слова. — Мы ещё ни разу не были в боевых условиях.       Иззи фыркает, на лице мелькает секундная ухмылка. Он поворачивает голову в сторону Клэр. Видит, как одна её бровь дёргается вверх, улавливает одну волну и немой вопрос во взгляде. То есть как не разу не бывали?       — Ладно, не велика потеря. Сами придумаем, — Морган тянется за затылок, развязывая хвостики хирургической маски, от чего та сползает ему на шею.       Не факт что именно эти новички попадут в их группу, не факт что они вообще ещё встретятся в операционной, однако земля круглая.

***

      Суета на плацу, перед тренировкой для нового мясца. Солнце ещё не с самом разгаре и пока не выжигает всё живое и не живое вокруг.       В радиусе нескольких живых душ пролетает шутка от Маркуса с очередным уклонов на многонациональность их отделения. Сам говорит и сам начинает смеяться. Не то, чтобы он был тем человеком, который высмеивает традиционные особенности, просто он четко знает какую реакцию стоит ожидать от Риверы. А казалось бы, взрослый мужик.       Лена тихо фыркает без эмоций, а затем развязывает шнуровку и снимает один берц. Не её одну раздражают подколы от Марса, но в это утро она была слишком сонной, чтобы как-то вступать в перепалку с мужчиной. Оставить просто так она это тоже не могла — гордость не позволяла.       — Лена, Лена! Это же просто шутка! Лена, подумай! — Марс быстро ретируется куда-то за спину Розина, стараясь затеряться в толпе.       Гребаная батарейка-энерджайзер привлекала своей бегатней слишком много внимания, заставляя оборачиваться и отходить в сторону всех здравомыслящий. И не зря.       Ему в след четко в рыжую макушку прилетает обуток. Зима всё так же молча и быстро стягивает второй ботинок с ноги, совершенно не боясь замараться. Делает она это то ли для удобства, толи чтобы тоже запустить в весельчика.       — Ловко, — хмыкает Розин в след уходящей за горе-шутником девушки.       Пока окружающие начинают тихо порицать отсутствие субординации и пытаются понять, как такую клоунаду вообще пустили на построение, Мануэль лишь думает как будет ругаться Морган, когда увидит как эти двое снова устроили перепалку.       Взгляд запнулся за пыхтящую Клэр, что быстро пробирается через толпу к своим.       — А ты всё такая же пунктуальная, — вместо приветствия подмечает Дюран, ударяясь в воспоминания о своём прибытии. Он когда-то тоже был здесь впервые, Марс и Зима всё также язвили друг другу, Морган их отчитывал, а Клэр подошла ровно перед началом распределения.       — Не нагнетай, — старалась отдышаться девушка, подтягивая сползающую переносицу балаклавы на прежнее место. Это был не обязательный атрибут формы, но из-за сильных ветров и сухого воздуха порой и правда хотелось ходить в респираторе.       Да и она была такая не одна. Каждое отделение в принципе всегда на построение одевалось как на реальные боевые действия.       — Ты чуть не пропустила самый смак.       — Это ты не про инструктаж, так? — прозвучало больше как утверждение. Она слышала вопли Нельсона с другого конца площади. Такими темпами они перепугают рекрутов своей грызней ещё до появления командиров.       — Естественно нет, — кивает парень. Он копирует действия старшей и по годам, и по званию — натягивает балаклаву сползшую на шею обратно на прежнее место.       — Так и поняла, — завязывая каштановое каре в небольшой хвост вздохнула девушка.       Стоит командирам показаться на территории плаца и громко гаркнуть на толпу и все сразу посыпались. На сборе были перемешаны бывалые и новички, так как он был информационным, и теперь их можно было поделить невооружённым взглядом.       Новички застыли в ожидании, нервно сжимая кулаки и внимательно слушая указания. Старички фильтровали информацию, считали сколько смертных душ попадёт в их отделение.       В этот раз всё было не по стандарту.

***

      Построение, перекличка и внесение в регистр прошло размеренно. Последним этапом на сегодня была широкая площадка с всевозможными препятствиями. Небольшой полигон с бочками, шинами и пристройками. Рекрутов прогнали по одному кругу вместе с бывалыми, а круг они от бегали в одиночку на время. После пошло распределение.       — Ооо, я смотрю шины они наконец-то заменили, — пропел Марс, присаживаясь на корточки рядом с огромной грузовой шиной. Он пару раз стукнул по ней, убеждаясь с твёрдости. — Ну что за красота.       Он не был хиляком, но чтобы хоть немного сдвинуть шину ему потребовалось как следует под напрячься. Сидевший рядом с турником Розин скептически наблюдал за товарищем, не совсем понимая, что тот делает. Клэр и Зима тоже были неподалёку, восседая на кирпичной серой постройке. Здесь многое успели обновить. Они не так часто бывают на полосе препятствий. Их площадь действий в основном находится на территории хирургического корпуса и стационара. Эта командировка была практически без вызовов в боевые зоны.       Тут одна из девушек встрепинулась.       — О! — только и выдала Ривера, прежде чем быстро встать и спрыгнуть к насиженного места. — Марс, я тоже хочу!       Клэр тоже уже давно поняла, что хотел сделать Марсель.       — Иди ищи себе своё колесо! — рыжий тут же возмущенно за протестовал, стоило ему наконец поднять шину в вертикальное положение. А Зима уже нагло собиралась залезть сверху на покрышку.       Это была старая добрая забава с упражнением на равновесие.       — Вон, иди лучше с малышней по играй, видишь как скучают, — Марс клонит головой в сторону группы рекрутов, что даже после хорошей прогонки остались на площадке, чтобы потягаться в силе.       На небольшом квадрате, где пожухлая колючая трава была особенно втоптана и смешана с песком, сцепились двое курсантов под гомон и свист ещё нескольких.       Зима морщится, продолжая пилить взглядом Марса. Ей нельзя такое говорить, она человек простой, и правда может присоединиться.       Это всё меньше напоминало спарринг, но когда в дело пошли ноги стало не до шуток. Серьезно, в первый же день что-то не поделить успели? Уже старлеям и перекурить нельзя.       Благо ещё не все успели разойтись, есть кому разнимать. Но то, как филигранно влетает буквально с двух ног знакомая фигура и радикально припечатывает обоих к пыльной земле и начинает громко крыть нецензурной бранью поваленных и стоящих рядом подстрекателей - нужно было видеть.       Кажется это их мало вразумило, раз те загототали громче. Видимо слова штаб-сержанта их не очень напугали. Что за рекруты нынче пошли?       Клэр тут же соскакивает насиженного места.       — Розин, блять!       Вот дурень, снова выговор захотел?

***

      — К нам прибыли новые сотрудники, — опуская взгляд смольных глаз в бланки проговаривает Булао. К окончанию сборов он сидел на скамье около главного корпуса связи, медленно закуривая.       Вид у него был серьёзный и задумчивый.       — Заметно. Это все? Маловато их что-то, — усмехнулся Иззи, садясь около своего капитана.       — Это санитары, — чеканит старший, решая не сглаживать углы.       Их группе везёт в последнее время как утопленникам. Из-за отстранения прошлого капитана медчасти, по причине тяжёлого ранения, в заместители поставили Булао, буквально отрывая от своих и скидывай на него всю работу. На распределение им присоединили двух санитаров, как будто из них каждый второй хирург. Ещё и эта обстановка с погранцами.       — Даже для санитаров их мало.       — Полевых всегда было мало.       — Тем более, — в голосе Моргана всё больше сквозило сарказма и недовольства.       — Дали задание по инструктажу. Их необходимо подготовить, — практически слышен вздох негодования у старшего, но в лице он всё так же непоколебим.       Вот в этом и была загвоздка. Инструктаж, обучение, натаскивание. Зачем вообще закинули зелень на контракты, без должной подготовки? А если завтра на выезд?       — Зашибись. Теперь ещё и студентов присылают?       — Я тоже не пышу радостью.       Не день, а хуйня.

***

      — А где перевязочные материалы? — переспрашивает Эмили, матаясь между ящиками с лёгким заиканием. И снова знакомые лица.       Не самый плохой расклад, если счесть, что в личном деле Эмили была упомянута практика в гражданском госпитале в отделении реанимации. Сама Нортон довольно энергичная и внимательная, когда касается работы.       Первым поручением для новенькой было разобрать с её отделением новые материалы.       — Вот коробки. Расписка сверху, — указывает через плечо Зима, освобождая стеллажи для нового инвентаря. Наконец-то можно будет списать старые жгуты.       — Поняла, спасибо, — пролепетала девушка переходя к распаковке. И тут её смутило содержимое, стоило картонным створкам с хрустом открыться. Она смотрит на документы, затем в коробку, переводя взгляд туда-обратно несколько раз. — Бумаги вижу, но почему там баллоны?       Зима остановилась, поглядела недоверчивым взглядом на новенькую, и, отложив свои дела подошла и взглянула своими глазами.       И правда. В трёх из четырёх ящиках были кислородные баллоны, а по расписке должны быть бинты, бандажи, жгуты, шины и другое.       — Опять?! — гаркнул Розин, пугая нового санитара своим выкриком так, что та подтрыгнула. Он резво перепрыгивает через пару металлических ящиков и также заглядывает в глубину утолщенной смеси картона и ДСП.       — А я предлагал вскрыть прям на складе. Суки, уже второй раз они так подставляют, — недовольно бурчит Марс и его можно понять. Они унесли тяжеленный инвентарь из одного корпуса в другой собственноручно, так ещё и не свой.       Время до полночи оставалось не так много. Они и так задержались с разбирательствами в которые залез их штаб-сержант Розин, когда разнимал рекрутов, стараясь не вмазать повторно.       — Так, всё. Отбой, завтра с этим разбираться будем. Пора уже узнать что за клоуны заверяют документы, несоответствующие содержимому, — тихо рокочет Иззи, быстро отписываясь кому-то и вскидывает побежденно руки. Скорее всего сообщение адресовано их капитану — отчитываются они все ему. А тут ещё и такой повод.       Через какое-то время телефон беззвучно замерцал, на экране показались красная и зелёная кнопки звонка. Контакт был подписан «Будущий майор». Морган предупреждает всех о громкой связи.       — Капитан, у нас пиздец! — вместо приветствия громко говорит Марс, подходя ближе к лейтенанту, но тот не под пустил его ближе, останавливая на расстоянии вытянутой руки, удерживая за физиономию. Так он заодно и приглушал льющуюся брань.       — Привет, мой сладкий, ты на громкой, мы не разбудили? — приторно-заебанно тянет Исайя. Он медленно покрутил кислородный баллон в руке, проверяя его состояние и пригодность. В другой руке он держит телефон. — У нас тут проблема с накладными. Опять.       С той стороны слышится вздох и некое шуршание.       — Нет, я ещё не ложился. Опять? — не менее уставше спросил Булао. Они разошлись всего четыре часа назад, и он ещё не отдохнул от лейтенанта Моргана.       — Опять! — зло про орал Розин через кабинет, и тут же его заткнула Зима, а Клэр хлопнул по макушке, чтобы тот не кричал в позднее время на складе. Всё таки в больнице находятся.

***

      Клэр не понимает от чего тело в моменте так дёргается, что локоть звучно стукается о стену, а голова подскакивает на подушке.       На часах уже давно за полночь. Столько она подремала - часа два-три?       Туловище медленно принимает горизонтальное положение. Одеяло становится с каждой минутой более колючим и тяжёлым, в глазах плывет удушьем туман. Пальцы вплетаются в каштановые локоны. Сна не в одном глазу.       Как давно ей не снилось заповедной озеро с её родины. Эта кровавая вода с илом и тиной до сих пор стояла в карамельных глазах. Она дышит ртом, пытаясь убедить сознание, что в лёгких больше нет воды, а на зубах уже не скрепит песок.       Раньше она впадала в ужас, сейчас сил оставалось только на гнев, может по этому одеяло пинком отправляется куда-то одной частью в ноги, а другой на пол.       Неужели сегодняшнее побоище оставило на неё такое сильное впечатление?       Благо, что она не убирала далеко глаженный халат с ключом от склада инвентаря в правом кармане и стираную водолазку. За окном явно поднимался ветер.       Сука, вот сдались ей эти ящики. Пора уже пить что-то покрепче чая с аптечной ромашкой и мелисой.

***

      Сново кто-то был. Может это всё таки не человек, а фантом, вырисованный её больным воображением?       — Как ты это делаешь? — на лице тянется нервная усмешка. Её сейчас съест чертово дежавю. Ночь, коробка, и вот этот на лавочке. Только дверь на склад стационара почему не отпиралась.       Кёниг еле заметно пожимает плечами. В полутьме плохо видно всю тоску и негодование в его еле-живой мимике.       — Хочется на воздух, — не сразу отвечает ей глубокий голос. Он такой и должен быть или он уже успел застудиться?       — Меня тоже это место угнетает, — соглашается она через долю минуты. Коробка глухо опускается на асфальт у дальнего конца лавки.       Клэр выуживает из кармана брюк телефон, находит нужный чат и быстро набирает сообщение с вопросом. Она не получает ответ ни через минуту, ни через две, ни через пять. Вот это оперативность.       — Они там что, трахнуться на посту решили? — ворчит девушка, хмурит брови при виде не прочитанного сообщения и подсвеченной иконки.       В сети, а не отвечают. Безобразие чистой воды.       — В подсобке, — прилетает тихое, заставив отлипнуть от прожигания экрана.       Глаза не успевают напороться на чужие, что были отведены от её собственных в тот же момент. То есть постовые занимались какой-то чепухой, пока один из пациентов мëрз какого-то черта вне стен палаты? Ещё и двери заперты на глухо. Понятное дело, что глубокой ночью двери стационара и должны быть закрыты , а постовые не отвечают.       Она выдыхает в усмешке, но стоит мельком приглядеться к серьёзности собеседника, и шутки в подтексте становится меньше. Так блять. Девушка помнит, что те двое были в хороших отношениях, в довольно тёплых, и меньше всего ей хотелось, чтобы мозг вырисовывал неприлично живописные образы слащавых коллег.       Она в какой-то момент подмечает, что всё ещё топчется на месте где-то около скамьи. Девушка наконец присаживается на край где оставила коробку, скрещивая ноги по привычке. В телефоне она ищет общий чат, а там уже находит контакты второго постового, уповая хотя бы на его благоразумие.       После отправки сообщения проходит точно такая же гробовая минута. Ответа нет.       Кажется это надолго. А собственно, кем является этот ночной встречный, который явно был одним из прибывающих стационара? Она мельком оглядывает силуэт более внимательным взглядом, правда во мраке мало что можно понять.       На улице сегодня необычно сильно сквозило, а он тут сидит в одной больничной одежде.       Если человек ничего не хочет говорить, за него скажет его тело. Психосоматика вещь порой неприятная, но занимательная.       — Болит? — спрашивает Клэр, замечая как мужчина придерживает локоть одной руки и прижимает его плотнее к боку.       В черепной коробке возникает мысль про рёбра, раз он пытался прикрыться. Переломы, трещины, штифты, швы.       — Нет, — не сразу отвечает Кëниг, изначально собираясь сказать «Nein», но разум быстро переключается на английский.       В голову мужчине заползают удручающие мысли, что эта ночь будет явно длинной. Намного длиннее.