Too Much Love Will Kill You

Бетти Данлер 1979

В ту пору у меня появилась новая мания — чулки. Трудно сказать, откуда взялся этот фетиш — скорее всего, после одной фотосессии, где я постоянно светила резинкой от чулок. Фредди, увидев мои фотографии, сказал, что это очень эротично. Вроде бы после этого я начала закупать чулки пачками, несмотря на то, что они быстро рвались, особенно если учитывать, что у Фредди жили коты и они постоянно на радостях, что я приходила к нему домой, драли их. После этого Фредди стал заваливать меня этими предметами гардероба, а я бережно складывала их в коробочки, даже не думая выкидывать. Тогда я могла позволить себе всё, и ничто не могло остановить меня, если мне хотелось сорить деньгами. Одним словом, так я заглушала свою душевную боль, которая поселилась в моём сердце и не собиралась покидать меня. Арни нисколько меня не ограничивал. Нет, ему нравились мои безумства и он считал, что я имею на это полное право. За шесть лет своей карьеры, с тремя громкими шоу в арсенале, я ощущала себя по-настоящему свободной. Эбони, конечно, постоянно ворчала по этому поводу, а Мёрси лишь тихо соглашалась — ей просто некуда было деваться, — Бэсси смеялась над всем этим, но мы всегда играли в квартете. В тот год Фредди слишком много выступал, ну а я, чтобы не отставать от него, решила давать как можно больше концертов, не желая находиться то в Лондоне, то в Париже или Нью-Йорке. Также я снимала большое количество клипов. Я выбирала песни, словно из ящика с пластинками, а потом Макс Сентер, мой практически постоянный режиссёр, придумывал целые фильмы. Я с лёгкостью танцевала под Deep Purple, Kansas, Kiss и другие группы. Дэвид Гилмор часто говорил, что его видение собственных песен совсем не сходится с моим, но всегда был готов дать мне совет. Арни же счёл мои разъезды просто превосходной идеей, хотя он прекрасно понимал, что всё дело прежде всего в моих отношениях с Робертом. — Да, я знаю, что ты стараешься держаться от него подальше, — отозвался как-то Арни. — Думаешь, я не вижу этого? Он, когда смотрит на тебя, медленно снимает с тебя всю одежду, хотя порой на тебе её не так уж и много. — Что, всё прямо так очевидно? — поинтересовалась я. — Мне — да, но может быть, другим и не особо, — Арни улыбнулся. — Медовая, я уже столько лет в этом бизнесе, что всегда улавливаю, кто с кем спит и кто с кем не спит. После того, как Ричард Коул растрепал о том, как ты там плакалась перед Плантом и признавалась ему в любви, я уже вряд ли поверю, что ты мотаешься по свету ради денег и славы. Ты бегаешь от него и всё тут. Пол Прентер, конечно, иного мнения — что ты к нему ездишь, но Пол лишь туман наводит. Кстати, о Поле Прентере. Мы никогда не любили друг друга. Вернее сказать, просто ненавидели. Эбони, которая была немного знакома с ним, сказала, когда Пол нарисовался в нашей жизни, что он мерзкий слизняк и Фредди потом пожалеет, что взял его на работу. Я тоже так думала, но не пыталась поговорить на эту тему с Фредди. Наверное, это правда, что это именно Фредди тянул меня за собой, а я откликалась на каждый его призыв, будь то вечеринка с коксом или пьянка на два дня. Полу всё это нравилось, а Фредди считал, что просто обязан познать греховность жизни; я же следовала за ним, возможно, потому, что боялась оставить его одного в этом полусвете, пытаясь заглушить своё одиночество. Пол Прентер всегда старался препятствовать нашим с Фредди встречам: то он говорил, что тот занят, то — что Фредди устал, и находил ещё множество отговорок, но я знала, что нужно делать, чтобы прорвать оборону — просто зашуметь, чтобы Фредди услышал мой голос. Пол закатывал глаза, но всё же впускал меня. — Он не должен жить здесь, — твердила я Фредди. — Он, как верный пёс, вечно следует за тобой, и это безумно раздражает. — У него нет ничего, дорогуша, а у меня есть всё, — и этот ответ всегда просто убивал меня. — Думаю, что я иногда могу побыть ангелом. Фредди был из тех людей, кто мог отдать последнее тому, кому это было нужно. Что бы все сейчас ни говорили, но он был добрым и чутким, и пусть порой сорил деньгами, спускал их на меня, покупая украшения в «Тиффани» или «Картье», — он всё равно был готов помогать тем людям, кто остро в этом нуждался. В это же время Фредди постепенно начал менять свои трико на кожаную одежду. Наверное, тут была заслуга друзей-геев, которые всегда говорили, что в кожаных штанах у Фредди так классно обтянут зад. Позже он поинтересовался моим мнением, и я сама в Нью-Йорке, в самом дорогом секс-шопе, купила всё, что только смогла найти. Я не придавала этому значения, а должна была бы. После выхода альбома «Jazz» у Queen были изнурительные гастроли, а у меня — бесконечные выступления. Фредди несколько последних концертов выступал на «голых» связках: у него снова обострился ларингит. По идее, надо было отменить гастроли, но Фредди не хотел, считая, что зритель заплатил, а значит, должен увидеть шоу. Брайан, Роджер и Джон даже не стали его отговаривать, да и сами считали, что надо обязательно поддержать выход пластинки. Я приехала к Фредди в Токио, несмотря на то, что опять пришлось поскандалить с Полом Прентером. Он снова не хотел впускать меня в номер, но я должна была находиться рядом с Фредди. Это был апрель семьдесят девятого, и Queen предстояло ещё два концерта в японской столице. — Мне нужны яйца, молоко, мёд, лимонный сок и сахарная пудра, — сказала я Прентеру. — Я что, мальчик на побегушках? — отрезал он. — Я не ваш пёс, и уж тем более не буду пресмыкаться перед всякими подстилками! — О, как он запел! Если ты не сделаешь ничего, то я всем расскажу о твоих приключениях в Нью-Йорке, — пригрозила я. — Давай пошевеливайся, да поживее! Удивительно, но Пол сделал то, о чём я просила. Вряд ли это означало мир, но с другой стороны, он был неглуп и понимал, что Фредди петь ещё девять концертов. Пол лишь только бросил взгляд на меня, а я пробурчала, что у меня бабушка певица, пусть и из парижского кабаре. Я быстро смешала все ингредиенты и принесла напиток Фредди. Он не сказал ничего, но понял, что всё это ради его же блага. После мы лежали в постели и слушали, как в соседней комнате ходил Пол, явно опять нервничая из-за меня. — Какие птички тебе напели, что у меня такие проблемы? — спросил спустя час Фредди. — Ну, у меня кругом свои шпионы, — я засмеялась. — Не могу уснуть, адреналин просто бурлит в крови, — Фредди провёл пальцами по моей шее. — Я знаю способ, как это исправить, — я хитро улыбнулась. — Интересно, что это? — я лишь только расстегнула его ширинку и наслаждалась тихими стонами. — А как же ты? — он стиснул мою руку. — Обойдусь. Отработаешь в июне, когда мы где-нибудь осядем. Я знала его лучше, чем многие другие. Знала, что ему нужно, чего он хочет. Понимала его тонкую душу, его стремление к идеалу и любовь к музыке. У нас было много общего. Даже слишком много. Джим Бич тогда активно начал приглядываться ко мне, считая, что я хуже чёрта, вернее, Пола Прентера. Он называл меня ураганом, сметающим всё на своём пути. Майами до сих пор так думает обо мне. Лучше бы он взял меня в союзники, а не записывал во враги. Но с Робертом меня роднило куда больше общего: мы с ним были сделаны из одного теста и всегда смотрели в одном направлении. После Японии мы поехали в Мюнхен. Именно там мы и познакомились с Райнхольдом Маком. Фредди обожал его семью, я тоже. Мэгги, жившая тогда со мной, играла с его сыновьями и успела выучить немецкий. Случилось так, что Дики и Фредди стали крёстными сына Мака, вот такие тёплые были у всех отношения. Рой Фостер мне тоже нравился, но Queen решили всё менять, ведь им так хотелось взять первые строчки в чартах Америки. — Кто это тебе звонил? — спросил Фредди, доставая сигарету из кожаной куртки. — Мёрси. Арни отправил МакМилана к ней, — я тоже решила закурить. — МакМилана? — удивился он. — Он же тебя выкинул из Ковент-Гардена. — Я вообще-то сама ушла из-за твоей измены, — напомнила я. — Он хочет, чтобы я танцевала в «Майерлинге» партию Марии Вечеры. И я подумала, что соглашусь, пусть и придётся постоянно мотаться из Лондона в Мюнхен, а потом на концерт куда-нибудь. — Ты сумасшедшая, — прошептал он, целуя меня в шею. — Как ты всё успеешь? — Не волнуйся, успею. Немного кокса, чуть-чуть шампанского — и я уже всё успеваю. Я не сказала ему, что Арни предложил мне выступить в Небуорте на открытии концерта Led Zeppelin, первого за два года. Я боялась столкнуться там с Робертом, потому что понимала: это ничем хорошим не закончится. Но я согласилась, решив сделать рекламу себе и группе. Я надеялась, что буду вдали от Роберта. Но у меня не получилось. Я была холодной и резкой, мне хотелось обрубить с ним все связи, потому что мне казалось, будто наши отношения с Фредди стали налаживаться: мы меньше ругались, пусть и мало трахались, но я верила, что у нас с ним потом всё будет хорошо. У Роберта был маленький сын, а ещё Ширли мне дала ясно понять, что сделает со мной, если я и дальше буду лезть в постель её Роберта. Конечно, она всё знала про прошлый год, как и Морин, и пыталась силой, оттаскав меня за волосы, убедить больше никогда не подходить к Роберту. Я и сама не хотела. Открыв шоу, я осталась до финала, а потом уехала домой, готовиться к премьере в Ковент-Гардене. Говорят, что именно так появилась песня. Да, Донн, та самая «Crazy Little Things Called Love». Фредди написал её в ванной. В наших апартаментах, где мы жили, была очень маленькая ванная комната, и мы с Фредди постоянно устраивали там погром, что просто бесило Пола, но он благоразумно помалкивал. Он знал, что спорить и воевать со мной в открытую не стоит, иначе можно и работы лишиться. — Куда это Фредди? — спросила я у Прентера, увидев, как силуэт моего любовника растворяется в полумраке коридора. — Не твоего ума дела, — прошипел Пол. Я лишь только пожала плечами, решив позвонить Джону. Оказалось, что все, кроме Брайана, в студии, создают хит номер один. Песня получилась чудо как хороша. Я даже подумала включить её в последние концерты «Испанки», но Фредди ответил, что всему своё время. Я не стала спорить с ним: ему и правда лучше знать, когда выпускать сингл. На съёмки клипа Эбони отдала наших танцовщиков и поставила танцы, и в кадре всё выглядело в лучших моих традициях. В то лето я действительно разрывалась между Мюнхеном, Лондоном и концертами. Мёрси это дико бесило, потому что она постоянно путалась в моём графике. Эбони не знала, как ко мне приспособиться, но всё это окупилось сторицей. Макмиллан проводил репетиции так, чтобы я могла балансировать между двух граней и всё успевать. И вот в итоге в августе, когда Фредди вернулся домой, словно из ссылки, хотя по сути, это именно так и было, начался балетный сезон. Свою партию я танцевала не каждый день, но стоило только появиться информации, что моё имя заявлено в постановке, как залы сразу стали полными. Мне легко было это делать, ведь «Майерлинг» — это классический балет с элементами современного. — Я поэтому тебя и позвал, хоть многие и были против. Знаешь, когда я узнал, что с тобой случилось в Нью-Йорке, то винил себя в том, что отпустил тебя в таком состоянии. Но когда увидел тебя в «Колизее», понял, что в обычном балете тебе в итоге было бы душно. Я периодически танцевала Марию Вечеру на протяжении всех восьмидесятых и выступала в том самом последнем концерте, за кулисами которого умер Макмиллан. Но в восемьдесят пятом я неожиданно для всех оставила эту роль, уже начиная думать, что моей танцевальной карьере конец. Тогда выстрелил наш с Робертом мини-альбом, а потом я выпустила свою сольную пластинку. Со временем я поняла, что больше не могу танцевать, и в конце восемьдесят девятого дала свой последний концерт, никому об этом не сказав, и бросила танцы ради тура с Робертом. — Ты ещё не умерла? — как-то поинтересовался Брайан. — Я думал, что моя жизнь безумна, но твоя ещё хуже моей. — А почему я должна умереть? — ответом был вопрос. — Брайан, мои годы уходят, и я не буду такой сексуальной, стройной, пластичной и беспечной в сорок. Я хочу взять от жизни всё и сразу, пока могу это сделать. И неважно, что будет потом, потому что все танцовщицы живут здесь и сейчас. Тогда у меня и возникла просто безумная идея. Я решила дать благотворительный концерт в поддержку умственно отсталых детей и для этого пригласила к себе на шоу Queen. Не все это поняли, вернее, это вообще не поняли, но я хотела заполучить Фредди на сцену не только как певца, но ещё и как танцора, пусть он совсем и не тянул на уровень Андреа. Арни пытался меня отговорить, но меня это не волновало: значит, Дереку Дину и Уэйну Иглингу можно было заманить к себе Фредди, а мне нельзя? Тем более что между концертами должна быть всего лишь неделя. — Она безумна, — возмущался Роджер. — Она точно безумна. Ты и балет! Ладно, выйти под занавес, но выступать восемьдесят минут? Это вообще выше моего понимания. — Так не понимай, — сухо бросил Джон. — Во-первых, это благое дело, а во-вторых, придётся всем запастись полотенцами, ибо будет жарко. — Вряд ли, Queen и балет просто несовместимы, — вставил свои пять пенсов Пол. — Тебя вообще не спрашивали, — осадил его Роджер. — Я видел как минимум десять раз, как это совместимо. Мой скептицизм связан с тем, что все мы будем делать. — Ну уж точно не танцевать, дорогуша. Это придется делать мне, — и все засмеялись. Седьмого октября Фредди выступил с балетом. Накануне он мне жаловался, что у него болят мышцы, даже те, о существовании которых он и не подозревал. Я смеялась над ним и говорила, что живу с этим уже много лет. Человек ко всему привыкает: и к боли, и к неудобствам. Когда мы жили вместе, Фредди часто интересовался, не порвусь ли я при растяжках — в ответ на это можно было лишь только улыбаться. Именно на этом мероприятии Фредди собирался впервые исполнить «Crazy Little Things Called Love», после которой танцоры должны были скрыть его, чтобы он успел переодеться и появился перед публикой в серебристом трико. — Папа в самом деле не сможет дотянуть до уровня, — отметила Мэгги, когда все суетились за кулисами «Колизея». — Он не такой гибкий. — Это точно, — согласилась я, наблюдая за тем, как они бегают за сценой. Я тоже когда-то была такой, а сейчас сама стала хозяйкой этого бала. Мы с Мэгги уже собирались в зал, когда к нам подошёл темноволосый мужчина. Позже выяснилось, что это был Питер Фристоун — ещё одна странная ключевая фигура в моём рассказе, Донн. — Я всегда восхищался вами, — сказал он, желая взять у меня автограф. — Правда? — я изогнула бровь. — Я когда-то тоже была частью балета. — Я знаю. Раньше я пару раз видел вас с Фредди Меркьюри, — произнёс он, кинув взгляд на Мэгги. — Нам пора, мама, — дочь потянула меня в сторону. Фристоун тогда работал костюмером Королевского балета. Мне он показался очень милым и понимающим человеком. Признаться, он один из немногих, к кому у меня нет особой неприязни, несмотря на то, что он сделал после смерти Фредди. Он был единственным, кто не обвинял меня ни в чём. Спустя неделю после дебюта Фредди в балете мы с ним вместе открывали моё шоу «Открытое сердце». Я знаю, что все посторонние люди говорили, как искрилось между нами. Я заставляла Фредди следовать за мной, совершать прыжки, вращать меня, кидать в стороны. Я же обвивалась вокруг него, как плющ вокруг дерева. Мы словно занимались любовью на сцене, и мне дико это нравилось. Никогда я не ощущала столько восторга и столько радости, как в тот день, хотя их будет ещё очень много. Зал нам аплодировал, кажется, минут десять, а мы всё не могли уйти со сцены. Брайан позже рассказывал, что такую эйфорию он испытывал, когда выступал в Мэдисон-сквер-гарден. На бис всё же пришлось станцевать под «Рапсодию», ибо так просто со сцены мы бы не ушли. После концерта я устроила распродажу, и толстосумы принялись с энтузиазмом покупать костюмы, хранившие запах пота, секса и моих духов. Успех мы пошли отмечать в «September's», где работал Джо Фанелли, один из друзей Фредди. Мы пили самое дорогое шампанское; все, как всегда, бурно переживали самые эмоциональные моменты концерта, с разбором полётов, порой руганью и диким смехом. Я же просто сидела на диване, наблюдала за всей командой и наслаждалась их энергией. — Ты устала, дорогуша? — спросил Фредди. — Отвези меня домой, — тихо попросила я, — и уложи меня в постель. — Я могу… — его глаза нехорошо сверкнули в полумраке комнаты. — Мы можем… — Нет, — отрезала я. В тот вечер я и правда испытала упадок сил. Позже Фредди рассказывал, что я заснула в такси. Перед моим домом нас караулили репортёры, желавшие расспросить о шоу. Но они ничего не успели сделать, так как Фло сразу же открыла нам дверь. Я была такой уставшей, что не могла сама раздеться. Утром я проснулась рядом с Фредди. Он писал что-то на листах и постоянно зачёркивал фразы. Я приподнялась на локте. — Фредди… — Тебе нужен отпуск, дорогуша, — начал он, откладывая бумагу и карандаш в сторону. Он взял мои руки, сжав их между ладоней. — Я не хочу тебя потерять, потому что ты сгоришь как мотылёк. Давай это сделаю я, но уж точно не ты. — Не говори так… — выдохнула я. Он откинул в сторону покрывало; его руки скользнули по моим ногам, раздвигая их в стороны. После того, как Крис исчез из моей жизни и мы узнали, что у Фредди не может быть детей, у нас словно открылись шлюзы, и я забыла о том, что такое таблетки и прочие средства. — Господи, как же хорошо с тобой, — прошептал он, когда смог отдышаться. — Ты любишь меня? — не знаю, зачем я спросила это, будто совсем не знала ответа: если бы всё было иначе, то Фредди не был бы столько лет со мной. — Почему ты спрашиваешь? — наверное, в этом была виновата Мэри Остин, которая накануне пыталась доказать мне, что ещё чуть-чуть, и Фредди меня бросит. — Боюсь, что я не способна любить тебя так, как ты меня… — Я и не переставал тебя любить, — он дотронулся до моих губ. — Никогда. Может быть, остывала моя страсть. Может быть, ты переставала меня волновать, а ревность настолько душила меня, что я ничего не слышал и не видел вокруг себя, но я точно всегда любил тебя, Бетс. — Я умру без любви, — выдохнула я, заглядывая в его тёмные глаза. — Я просто стану никем без неё. Вокруг нас столько людей, и все они не хотят, чтобы мы были вместе. — Ты сильнее, Бетс, чем когда тебе было девятнадцать лет, — ответил он. — Ты намного сильнее многих людей. Ты просто сама не знаешь, какая ты на самом деле. Сегодня я с тобой, но скоро у меня снова начнутся гастроли, — я приникла к нему. — Если у тебя будет мало концертов, ты приедешь ко мне? — Вряд ли, — прошептала я. — У меня много дел, а ещё я тут подумала, что мне надо ставить новое шоу. — Уже? — удивился он. — «Испанка» уже прошлый век, я хочу быть «Сердцеедкой», — ответила я. Queen «возвращались к корням» — это были их «Сумасшедшие гастроли». Они хотели вновь посетить площадки поскромнее: лишь считанные из них вмещали более двух тысяч человек. Завершить турне должно было выступление в поддержку измученной войной Кампучии [5], назначенное на Рождество в «Хаммерсмит Одеон». Мы и правда не виделись с Фредди до самого Рождества, а когда снова встретились, то опять окунулись с головой в клубную жизнь. Но всё имело свой конец. В тот день я встретила Роберта, и меня снова вырвали из привычного равновесия. Джимми позвонил вечером и предложил провести Новый Год с ними в Тауэр-Хаусе. Я согласилась, потому что должна была взять с собой Мэгги. Моё появление было сюрпризом, но Джимми пригласил меня не просто так: он хотел, чтобы мы с Робертом поговорили и закрыли все вопросы. Мы и правда поговорили, пусть все и смотрели на меня косо, особенно Морин. Я снова ничего ему не обещала, кроме того, что подумаю о том, как прекратить эту пытку. Я страдала без него. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, — прошептала я, когда мы стояли у моей машины. Водитель терпеливо ждал нас, а Кармен и Мэгги спорили о характере наших отношений. — Если бы я мог, то прожил бы с тобой всю жизнь, — Роберт легко поцеловал мою руку. — Но мы не можем. Я забрала с собой Кармен и Мэгги, а днём встретилась с Фредди, словно ничего не случилось. Но я снова не была прежней. Наше с Робертом молчание окончательно закончилось. *** — Мне рассказывала об этом Кармен, — Донн спрятал руку в кармане брюк, слушая, как поленья трещат в камине. — Она ещё тогда всё поняла. — Она видела то, что видела, — согласилась я. — Я знала о последствиях, когда принимала приглашение Джимми. Он всегда был нашим с Робертом ангелом. Благодаря ему многое в наших отношениях случилось, хотя казалось, будто просвет не наступит никогда. — А Фредди… Он понимал? — Нет, из-за того, что мы с Робертом очень долгое время не общались, мы и не ссорились. Я решила, что раз не могу быть с ним, то придётся налаживать отношения с Фредди. Но я отказалась выйти за него замуж. — Он тебе тогда предлагал брак? — удивился Донн. — Ну, Фредди, женившись на мне, решил бы много проблем. Пресса больше не донимала бы его вопросами об ориентации, и он бы не боялся потери части славы, как это случилось с Билли Сквайером в восьмидесятые, когда в его клипе все углядели голубые намёки, каких там не было. Но я отказала ему. Я не любила его. — А он думал… — Думал, раз я отказала, значит, так надо. Проблема в том, что и Фредди знал о чувствах Роберта ко мне, но ничего не знал о моих чувствах к Робби. Но Фредди явно надеялся, что я не уйду. — Но ты ушла. — Да, но для начала я стала изменщицей.