Too Much Love Will Kill You

Бетти Данлер 1973

— Бетс, тебе надо перестать сидеть дома или работать в этом чёртовом магазине, облизывая акул Сити, — как-то начала Эбони, и я совсем не понимала, к чему она клонит. — Ты пропадаешь, живя вот так, как ты делаешь это сейчас. — В каком это смысле я пропадаю? — я затянулась, глядя на белый потолок гостиной. — Кажется, вся моя жизнь будет именно такой. Вчера встретила бывших друзей из Ковент-Гардена, так они смеялись надо мной, потому что, по их мнению, я такая глупая. — Бетс, ты ещё можешь вернуться, — Эбони стряхнула пепел с сигареты. — Куда? — поинтересовалась я. — В театр мне путь уже заказан, потому что существует мнение, будто после родов балерина полностью меняется из-за гормонов. Может быть, МакМиллан меня бы и вернул, но помимо него в театре есть ещё немало людей, кто принимает важные решения. — Бетс, это тебя должны облизывать акулы Сити, а не ты их, вежливо улыбаясь, когда они приходят в магазин, — Эбони вздохнула. — Ну не обязательно же работать только в магазине. — Дорогуша, я ничего не умею, кроме как танцевать, а выходить замуж, чтобы не работать, не собираюсь, — отрезала я, хоть и понимала, о чём толкует Эбони. — Ты можешь и дальше танцевать, — предложила Эбони, на что я просто рассмеялась. — И не надо тут смеяться, у Мата Хари или Айседоры Дункан всё вышло, почему у тебя не может получиться? — Потому что я не Мата Хари и раздеваться перед всеми не буду, — возразила я. — И не Айседора Дункан. — В общем, тебе пора осваивать нечто новое для себя. К примеру, приходи ко мне в клуб. Там много чего интересного танцуют. А вообще, если ты так прицепилась к своему балету, то почему бы тебе не дать объявление и не учить дочек богатеньких папаш его азам. — Ты издеваешься надо мной? — я снова засмеялась, потушив сигарету в пепельнице. — Я совершенно серьёзно это говорю. Я не сразу приняла предложение Эбони, решив, что мне это совсем не надо, но уже через неделю пришла в клуб, где она работала. Туда в основном ходили цветные, и я, такая аристократка, сильно выделялась на общем фоне. Женщины фыркали, глядя в мою сторону, потом выказывали недовольство, когда Эбони начинала меня хвалить, ведь я всё схватывала на лету и ещё умудрялась импровизировать. Всеобщее презрение мне высказали в раздевалке, когда Эбони перепутала пластинку, явно взяв одну из моих, и я стала танцевать под «Babe I'm Gonna Leave You» Led Zeppelin. Я всегда в этой песне находила для себя испанские мотивы. Позже этот номер станет моим коронным и визитной карточкой моего стиля. И если представители сильной половины человечества пришли в совершенный восторг от моего танца, то дамы были готовы сжечь меня на месте. — Какого чёрта ты крутишь задом перед нашими мужчинами? — возмущались женщины. — Пришла тут вся такая белая-тонкая и думаешь, что можешь танцевать свои эротические танцы? — Ну, вообще-то это смесь балета и фламенко, — ответила я, думая, что меня поймут. — Если и дальше будешь вести себя как шлюха, то мы тебе устроим тёмную, — пригрозили они. Стала ли я сдержанней? Да ничего подобного! Наоборот, я стала ещё более раскованной. Мне нравилось экспериментировать и совмещать, казалось бы, несовместимое. Я делала это с большим воодушевлением, потому что это было то единственное, что могло отвлечь меня от мыслей о деньгах. Когда Мэгги исполнился год, я дала объявление в газете, совсем не рассчитывая на то, что хоть кто-нибудь на него откликнется. Из магазина я не уходила, пока не появилась пара учениц. Став учительницей танцев, я смогла наконец-то чуть меньше думать об экономии, выбирая между покупкой вещей для Мэгги или же платьем для себя. В то время я только и делала, что перешивала свои старые наряды, надеясь, что никто и не вспомнит, что я там носила года четыре назад. Брайану, Роджеру и Джону вообще не очень нравилось, что происходит со мной и как я добываю деньги себе на хлеб с маслом. Однако в их жизни был такой же раздрай. Выход пластинки постоянно задерживался, звукозаписывающая компания платила им мало, обещая, что надо ещё подождать и тогда всё будет хорошо. Сами они в это верили, совсем не подозревая, что скоро такая ситуация начнёт их напрягать. Но в то время ребята не унывали и записывали второй альбом. Поворот в моей судьбе случился в июне семьдесят третьего, когда я попала в дом Криса Эмберга, известного продюсера мюзиклов и различных театральных постановок. Одна из подруг его жены рекомендовала меня ей, и тогда Хелен Эмберг позвонила мне, пригласив учить их маленькую дочь — Алекс. Я согласилась, поведясь больше на деньги, нежели на имя работодателя. Тогда мы очень нуждались в шелестящих купюрах, ведь надо было платить за жильё и ремонт ванной комнаты, которая была в плачевном состоянии, и мы с Эбони просто не могли так дальше жить. Дом Эмбергов находился там, откуда я сама сбежала четыре года назад, оставив родные пенаты ради Фредди. Я сотни раз проходила мимо него и никогда не думала, что однажды приду сюда, чтобы учить маленькую девочку танцевать, тем самым вытащив лотерейный билет, но далеко не самый счастливый. Алекс была зажатой, сразу было видно, как её подавляла мать, и я со своим кипучим характером, жаждой жизни и раскованностью долго не могла найти ключ к сердцу девочки. Хелен же требовала результатов; она хотела, чтобы её дочь обязательно стала звездой, при этом она была прекрасно осведомлена о том, что происходит в этом бизнесе. — Вы думаете, что ей это нужно? — ответила я однажды на её вопрос. — Мой отец тоже меня не спрашивал, и благодаря ему я ничего не умею, кроме как танцевать. — Из вас получилась бы неплохая балерина, — Хелен явно не знала, кто я и кем бы могла стать в итоге. — Я бы ей и стала, если бы не мужчины, — грустно сказала я, забирая свои вещи. — Какая красивая девочка, — услышала я, когда была в дверях, — а как танцует! Это был Крис Эмберг. Не знаю, когда и в какой момент он меня заметил, но, скорее всего, именно в тот период он на меня и запал. Однажды, когда я уходила домой, он подловил меня и зажал в гардеробной, нисколько не стыдясь того, что нас могла увидеть горничная. Он лапал меня везде, где только мог, а я не могла дать ему отпор, боясь потерять хорошую работу. Меня обуял страх, а не дикое желание. У меня так давно не было мужчины, а уж тем более нормального секса. С Фредди мы расстались больше двух лет назад, и с тех пор я так и не нашла ему замену, словно думала, что это будет считаться изменой. Мне сложно было переключиться с него на другого, а ещё была Мэгги… Втайне я могла лишь мечтать о Роберте, который тогда для меня был просто недосягаемым. — Я могу сделать тебя звездой, — шептал Крис. — Могу сделать для тебя всё, если ты подпишешь со мной контракт. Нетрудно догадаться, чего он от меня хотел: ему нужен был секс. Я не согласилась, просто уклончиво ответила. Этот вопрос был для меня давно решён, ещё пару лет тому назад, когда мы с Фредди обсуждали секс и карьеру, считая, что выгодные связи весьма бы облегчили всё в нашей жизни. В балете все так делали, никто никогда не гнушался подобными приёмами, но я помнила, как жизнь меня наказала за мою жадность. Как вы знаете, я приняла его предложение. Когда вышла пластинка Queen, я узнала об этом событии первой. Я отправилась в магазин грампластинок и долго препиралась с продавцом, споря о наличии альбома на полках. Я купила его, хоть часть песен уже слышала, потому что мне приносили ребята из группы, чтобы банально спросить моё мнение. Наверное, это была своеобразная благодарность за то, что я была с ними до того, как они стали записываться, и знала, кем они являлись в начале пути. Дома я заслушала пластинку до дыр, даже пробуя танцевать под некоторые песни. Когда Эбони пришла домой, то она зачарованно смотрела на меня, так и оставшись в коридоре. Как она сказала позже, её поразило то, с какой лёгкостью я двигалась во время танца, ощущая эту музыку как никто другой. «Queen I» раскритиковали. Позже Роджер звонил мне домой, спрашивая, правда ли они такие плохие и не убьют ли рок-музыку своим творчеством. На что я смеялась и отвечала, что однажды буду танцевать под их музыку. Он только хмыкнул, не веря моим словам. В сентябре парни отправились в свой первый гастрольный тур, и тогда я испытала настоящий приступ зависти. Я так ненавидела Фредди в тот момент, а однажды, увидев Мэри в «Biba», где она работала, испытала жгучее желание убить её. — Вам что-то подсказать? — спросила она, подойдя ко мне и явно не узнавая. — Верните мне моего парня, — нагло сказала я. — Простите, что? — она непонимающе смотрела на меня. — Какого парня? — Фредди Меркьюри, сучка, — и я развернулась и ушла. Тогда во мне ещё кипела злость. Мы никогда с ней не дружили, как ни хотел того Фредди, считая, что я выше того, чтобы её ненавидеть. Но он был слишком хорошего мнения обо мне. Я и сейчас её ненавижу, и никогда перед журналистами не растекалась по поводу того, какая же замечательная на самом деле Мэри. В отличие от неё. Всё дошло до настоящего абсурда, когда группа давала концерты в Лондоне, и я, потратив последние деньги, отправилась туда. Я пылала вместе с Фредди, совсем забыв, каким горячим он может быть. После концерта, кажется, в два часа ночи, я позвонила Крису Эмбергу и сказала, что приму его предложение. Он сразу же проснулся, сказав, что утром будет меня ждать в своем офисе. Я знала, на что иду и какой билет собираюсь сейчас вытянуть. Я всё рассчитала, и кажется, была уверена, что всё получится. Мне хотелось выбраться из этого отвратительного места, перестав считать деньги и дать Мэгги всё, что она заслуживает. Мне хотелось двигаться дальше. Я надела одно из своих лучших платьев, вырядившись так, словно собиралась на панель. Хотя отчасти всё именно так и было. Я знала, что продаю себя. И прекрасно понимала последствия своего выбора. Позже я буду жалеть об этом решении, но разве не об этом я так страстно мечтала последние пару месяцев? Меня оправдывало лишь только одно: я пламенно хотела жить лучше, чем сейчас. — Ну что, моя дорогая, ты всё же решилась? Я могу сделать тебя королевой мюзикла, даже петь могу научить. В тебе есть лоск и секс, а это продаётся лучше всего на свете. — Что ж, — выдохнула я, — если я продаюсь вам, то я не хочу мюзикл. Я хочу своё шоу, со своим кордебалетом, постановкой и костюмами. Я хочу танцевать под рок-музыку и другие жанры. — Вот это амбиции, — протянул он. — Убеди меня, что я выгодно вложу в тебя деньги. Я достала пластинку Led Zeppelin. В комнате было не так много места, чтобы разбежаться, но я смогла показать всё, что умею — всё, на что я была способна именно тогда. Я станцевала пару номеров, чётко зная, что надо делать. У меня была потрясающая память, и все мои шоу всегда поражали критиков своей филигранностью и чистотой. В разных городах я танцевала тот же танец, потому что время для экспериментов было до того, как был дан первый концерт. — Ничего себе, — выдохнул он. — А что ты ещё можешь? Последнее я истолковала на свой лад и, подойдя к нему, опустилась перед ним на колени. Падать вниз — так падать вниз. Я не отдалась ему в то утро, решив, что пока он не подпишет со мной контракт, я не раздвину ноги. — Вот это класс, дорогая моя, — ответил он радостно, протягивая мне салфетку, чтобы я вытерла губы после наших утех. — Так вы согласны? — мой голос дрогнул. — Приходи завтра, составим контракт. Учти, нарушишь его — я тебя в порошок сотру, — я согласно кивнула, ещё не зная, как поступлю со своим благодетелем через несколько лет. Условия моего контракта были не такими уж и простыми. Эмберг на первых порах ничего мне не платил, лишь только вкладывал. Сначала он искал танцоров, потом договаривался с музыкантами об использовании фонограмм, затем начал искать портных, благо тут у меня остались знакомые из колледжа Фредди и многие согласились исполнять мои странные фантазии. В итоге всё окончилось в ноябре семьдесят четвёртого моим первым выступлением в «Колизее», которое наделало много шума, но позволило мне уехать на гастроли по стране, а потом уж и в турне по Америке и Европе. Но об этом чуть позже, надеюсь, нам хватит времени, чтобы добраться до этого эпизода нашей с Фредди жизни. Хотя, вернее сказать, до нашей с Робертом дружбы. Крис Эмберг купил меня с потрохами, а я считала, что весьма выгодно продалась. Я никому ничего не говорила, пока не подписала договор. В тот день я позвонила Брайану; Queen выступали в Лидсе, и я знала, в какой гостинице они остановятся. Трубку взял Фредди, и едва я услышала его голос, как у меня всё сжалось внутри. Я предала его, когда этим вечером отдалась Крису Эмбергу. Загнала себя в кабалу на пять лет, совсем забыв о наших с Фредди мечтах. Мы хотели всего добиться упорным трудом, но вместо этого я выбрала самый лёгкий путь, в то время как дела Фредди шли не самым лучшим образом. Отчасти именно отношения с Крисом не позволяли мне окончательно сблизиться с Робертом. Я пала в те дни ещё ниже, чем до этого. Пала так, что считала нормой встречаться с несколькими мужчинами одновременно, и я так делала много лет, пока мне не сообщили, что болезни, передаваемые половым путём, запросто могут сказаться на моей мечте снова стать матерью. Не знаю, как Роберт смирился с этим. Наверное, потому что сам не был чист на руку. — Можно Брайана? — холодно спросила я, зажмурив глаза. — Да, конечно, — до него, кажется, не сразу дошло, кто говорил. — Ты что, общаешься с Бетти? — услышала я. — Это же точно она. Бетс, это ты? — но я молчала, ничего не отвечая ему. — Не молчи, Бетти! — Сколько раз тебе объяснять, что мне нет никакого дела до Бетти. Она, наверное, давно уже покорила мир балета, только ты, придурок, ничего не знаешь об этом, — я не слышала, что ответил Фредди другу, но, кажется, его устроил ответ. — Привет, что случилось? — Я подписала контракт, — спокойно сказала я. — С кем? — последовал вопрос. — С Крисом Эмбергом, — тихо произнесла я. — Он будет ставить моё шоу. Я буду танцевать, Брайан! — Я очень рад за тебя, — холодно сказал он, и я понимала, почему он так делал: в комнате был Фредди. Я не сказала ему самого главного. Не сказала, что теперь меня трахает Крис Эмберг. Было ли мне стыдно из-за этого? Не очень, однако я не хотела, чтобы все были в курсе всех моих дел. — Я же не слепая, Бетс, — начала как-то Эбони. — О чём ты? — я крутилась у зеркала, критически оценивая свой внешний вид. Мой хозяин как-никак должен хотеть меня, иначе променяет на какую-нибудь очередную звезду. — Я о том, что знаю, что ты спишь с одним папиком, — Эбони грустно улыбнулась. — Зачем ты это делаешь? — Потому что совсем не хочу прожить всю жизнь, перебиваясь с одного случайного заработка на другой! — вспылила я. — Смотри, как бы он тебя не обманул, — и мы больше никогда не возвращались к этой теме. Ей не нравилось всё то, что я делала, мне тоже. Но я терпела всё, считая, будто все жертвы ради нашего с Мэгги будущего. Какая разница, что будет с моей добродетелью, если однажды Мэгги надо будет отдать в хорошую школу, потом колледж, развивать её как личность, и самое главное, не позволять, чтобы на неё повесили ярлык нищенки. Поскольку Крис ничего мне не давал, я продолжала подрабатывать учительницей танцев. У меня было пять девочек-учениц, которых я учила классическому балету, в том числе и Алекс Эмберг, ведь её отец решил, что пока с моим шоу окончательно не будет определено, пусть всё останется на своих местах. — Почему ты перестала быть прима-балериной? — однажды спросила меня Алекс. — Я родила дочку, а тем, кто хочет семью, нет места в балете. Почти все балерины бездетны, — объяснила я. — Сколько лет твоей дочке? — спросила девочка. — Полтора года, — ответила я, поправляя её осанку. — Ей неинтересны танцы, но она любит музыку. — А ты любишь музыку? — поинтересовалась Алекс. — Рок-музыку — да. Хочешь, покажу, как танцевать под барабаны и гитары? — я всегда носила с собой ту самую пластинку Led Zeppelin, словно надеясь, что кто-то захочет увидеть, как я танцую. В тот день я показала то, что готовила к шоу. В моей голове крутилось столько идей! Находясь под влиянием многих групп, я стала склоняться к тому, чтобы шоу было тяжёлым и мрачным. Эскизы костюмов не очень нравились Крису, но он решил рискнуть. Ему тоже хотелось узнать, что из всего этого получится. — Ты уверена в этом? — как-то спросил он, ища сигареты в кармане пиджака. — Уверена, что игра стоит свеч? — Да, уверена. Посмотри, какие залы собирают рокеры, а как продаются их пластинки, — ответила я, прижимаясь к нему, уже перестав испытывать отвращение к самой себе за происходящее. — Для балерины у тебя слишком странные взгляды на жизнь, — отметил Крис. Он был высоким и очень подтянутым, любил часто выходить на пробежки и со временем стал брать меня с собой. Возможно, если бы не Фредди и брак Криса, то мы стали бы хорошими партнёрами по жизни. Но всё вышло совсем иначе. Крис был очень красив: светловолосый, голубоглазый, с правильными чертами лица. Неудивительно, что на него постоянно вешались девчонки, желающие через постель сделать карьеру. Я была далеко не первой в его жизни. Таких, как я, у него было очень много. Звёзды мюзиклов, танцевальных постановок — всех не перечесть, — но королева в его жизни была только одна — я. И это совсем не мания величия, это прямая цитата из газеты семьдесят седьмого. — Мой парень был рокером, — я затянулась сигаретой, возвращаясь к нашему разговору. — Это он распечатал тебя? — грубый вопрос, но с Крисом всегда стоило быть откровенной. Никаких полутонов. — Да, он, — согласилась я. — Он открыл во мне многое. — Где он? — у меня сжалось сердце. Я знала, где сейчас Фредди. На гастролях, а Мэри, как верная жена, ждала его. — Умер, — солгала я. — Как Джим Моррисон. — Печально, — усмехнулся Крис. — Запомни, моя дорогая, никаких наркотиков, иначе я сотру тебя в порошок. — Я во всём должна приносить только прибыль? — обиделась я. — Да, иначе ничего не имеет смысла. У нас с тобой деловые отношения. Я делаю из тебя звезду, а ты трахаешься со мной. Пока так будет, всё в твоей жизни пойдёт как надо. — От жены ты не уйдёшь? — поинтересовалась я. — Конечно, нет. Ты никто, а как станешь кем-то, тогда всё будет ясно, — Крис улыбнулся. Он не ушёл от жены, это она его бросила в конце концов, и не без моей помощи. Я подставила его, сделав в итоге никем. И всё ради того, чтобы быть свободной в своих отношениях с Фредди. Хотя это не совсем так… Скорее всего, я сделала это ради Роберта. Тогда наши отношения с Фредди уже снова находились на последнем издыхании, а я сходила с ума от неразделённой любви к Златокудрому богу.

***

— Мне тут большего нечего сказать. Что было дальше, всем известно, пусть и не всё случилось именно так, как описывают в книгах и фильмах. Этот период моей жизни закончился тем, что я перешила подаренную Фредди шубу, купленную им где-то по дешёвке. Я сшила платье, напоминавшее кимоно из плотной ткани, и отправилась в «Rainbow» на концерт Queen. Правда, после того концерта меня забирал Роберт. — Ты встретила его раньше, чем Фредди снова? — Да, на три недели раньше, и для меня это встреча стала роковой. — Там началась другая история? — Донн понял, что на сегодня всё. — У вас возобновился роман? — Нет, мы решили быть друзьями, хоть это было и очень сложно. Но тогда я не понимала, что для меня Фредди стал неким щитом от приставаний Роберта. Мне было проще зарыться в отношения с Фредди, чем кинуться в объятья Роберта и стать его любовницей. В тысяча девятьсот семьдесят четвёртом началась самая непростая часть истории. — Что ж, я жду её. — Конечно, — согласилась я. Я зашла в дом. Роберт стоял в холле, держа в руках стакан с сидром. Он посмотрел на меня, я улыбнулась ему. Если бы я не встретила его тогда, то всё было бы бессмысленно, и я не хочу просто так отдавать его Патти. Он — мой, а я — его. Так было, и так будет.