Too Much Love Will Kill You

Фредди Меркьюри 1967

Меня не особо зацепила эта девчонка. По крайней мере, в тот вечер я только это и повторял себе. Не хотелось становиться совратителем, ведь ей всего лишь шестнадцать, но с другой стороны, в Бетти было столько всего привлекательного — и дело не только в теле, для меня это вообще на последнем месте — что мне казалось, я сойду с ума, если не позвоню ей. Я понял это через три дня. Как жаль, что в тот вечер так и не решился взять её номер телефона. — Я думал, что ты гитару будешь дальше осваивать, а ты просто бренчишь третий день, — в комнату вошёл Крисс, в руках у него была бутылка пива и пакет с закуской. — Слушай, ты же бегаешь за этой Селией, — начал я, откладывая гитару в сторону. — Хотя мне показалось, что это она вешается на тебя. — Так ты о той её подружке, — сразу понял Крисс. — Не думал, что она тебя вообще хоть как-то зацепит. Слушай, я не знаю номера Нэнси, я знаю только то, что раза три в неделю они репетируют во второй половине дня. — Спасибо, эксперт, — ответил я, смотря на часы, висящие над дверью. Чёрт, я сто раз повторял себе, что не пойду к Ковент-Гардену. Внушал себе, что из этого вообще ничего путного не выйдет. Но сам не заметил, как оказался у театра, как стал всматриваться в толпу, выходящую из здания, но я не видел её, и каждый раз говорил себе, что это очень хорошо. Я не хотел начинать эти отношения, наверное, потому, что боялся этого. Нет, с девчонками особых проблем не было, просто их навязчивое внимание, желание вцепиться хоть в какого-то парня отталкивало, поэтому было куда проще бросить на следующий день, просто забыв оставить номер телефона. Так прошло три дня. Наверное, это был хороший знак, что за столько времени мне не удалось увидеть Бетти. Но в один из вечеров, когда я уже успел дочитать журнал по искусству, я заметил её. Бетти вышла вместе с Селией; они о чём-то поболтали, а потом разошлись в разные стороны. Крисс говорил: Селия снимала квартиру с другими танцовщицами, а Бетти, в отличие от них, была домашней девочкой. Бетти стояла на противоположной стороне улицы, собираясь поймать кэб. А потом она посмотрела в мою сторону и на её лице засияла улыбка. К чёрту красный свет, к чёрту приличия! Она просто пошла ко мне, продолжая широко улыбаться. Сегодня без своего пестрого макияжа, без своего странного наряда она казалась совсем другой, хоть и немного усталой. Одежда её была облегающей, пальто плавно повторяло все изгибы тела. У Бетти были такие аппетитные формы, что любой мог с трудом поверить, будто мисс Данлер балерина. — Привет, — пропела она. — Не думала тебя увидеть именно здесь. — Я просто бродил вокруг и остановился дочитать журнал, который спёр в колледже, — соврал я. Она прищурилась, словно поняла это. — Здесь почитать? А ты точно не маньяк? — и мы вместе рассмеялись. — Пойдём, мне нужна небольшая порция энергии. — А я думал, что балерины ничего не едят, — Бетти странно посмотрела на меня, словно я сказал что-то плохое. — Эта грымза Сара Перкинсон сказала, что мне надо худеть, — я бросил на неё внимательный взгляд. Да зачем ей-то это нужно? — Скажу как представитель мужской аудитории: меня бы и так всё устроило, — я засунул руки в карманы куртки, понимая, что мы направляемся в ближайший паб, чтобы поесть. Это была весьма неплохая идея. — Правда? — подловила она меня. Я кивнул ей. Странно, но с Бетти не нужно было прятаться за масками, которые приходилось надевать на себя от волнения. С ней не нужно было становиться эксцентричным и непонятным. С Бетти Данлер можно было быть самим собой: скромным, замкнутым. С ней я всегда могу быть собой, и она слишком хорошо это знает. С ней я всегда восточный мужчина, заботящийся о своей спутнице, думающий о её спокойствии. Она принимала меня таким, какой я есть, и мне это всегда льстит; не знаю, с кем ещё могу быть откровенным, как не с ней. В тот вечер мы снова болтали о всякой ерунде и Бетти оставила мне свой номер телефона. Я тоже написал ей на салфетке номер и свой адрес зачем-то, словно хотел, чтобы она пришла в наш хламовник. Я проводил её до дома, и она снова поцеловала меня в щёку, улыбнулась напоследок и ушла. Всё завертелось. Мы стали видеться очень часто. Почти каждый вечер я встречал её или мы договаривались о том, где я буду ждать, если у неё были утренние репетиции. Мы шли куда-то ужинать: Бетти делала это словно назло своей преподавательнице, полагая, что та абсолютно не права, ведь меня-то всё устраивало в ней, и она всегда считала это главным аргументом. Потом мы гуляли по городу, болтая обо всём на свете. Она делилась со мной своими планами, я тоже. Мы часто спорили, ругались, она могла послать меня куда подальше, но в итоге стоило ей оказаться дома, как она мне звонила. Бетти нисколько не заботило, что у меня нет денег, а я не стеснялся этого совсем. Я обещал подарить ей целый мир позже, когда у меня будет возможность, и она смеялась в ответ на это, но без тени желания уколоть меня. Всё, что я мог сделать за два месяца, так это подарить ей цепочку с дешёвым камнем — тем самым, что она не снимает до сих пор, а пресса постоянно пытается выяснить, откуда эта странная привязанность. Мы не подходили друг другу идеально, да это и было бы слишком скучным. В этом и была своеобразная прелесть — в том, что мы подогревали друг друга, вытаскивали друг из друга все скрытые таланты. Но это случится чуть позже, а в ту осень мы просто наслаждались обществом друг друга, беря от жизни то, что от неё можно было взять. — Пойдешь в кино? — спросил я, когда мы снова увиделись. — На «Бонни и Клайда» . Тим купил билеты для своей девчонки, но кажется, она уплыла к другому. — Когда? — тихо спросила Бетти. — Сегодня. Прямо сейчас. У нас были места для поцелуев. Самый последний ряд, где можно было скрыться от всех и наслаждаться уединением. Я тогда и понял, почему это так называется. Бетти сидела так близко ко мне, что я не удержался. Она ответила на поцелуй, положив ладонь мне на шею. На языке таял вкус зефира, который мы ели перед тем, как зайти в кинотеатр. Бетти дрожала в моих руках, но совсем не собиралась прерывать поцелуй. Она наслаждалась этим, как и я, потому что в последние недели меня занимали мысли об этих полных губах, обнажающих при улыбке щель между зубами. В моей жизни было не так много женщин, но кто из них мог сравниться по пылкости с Бетти? Никто. Оставшееся до конца сеанса время мы просто целовались, окончательно махнув рукой на действо на экране. То ли секс и насилие фильма подтолкнули нас, то ли просто пришло время, ведь мы знали друг друга уже два месяца. Тогда казалось, это целая вечность. — Боже, я ждала этого так долго! — прошептала Бетти, когда фильм подошёл к концу. — Думала, что ты не воспринимаешь меня всерьёз и видишь во мне всего лишь школьницу. — Тебя не заметишь, дорогуша, — усмехнулся я. — Как там твоя грымза, всё ещё имеет зуб на тебя? — Ещё как, — Бетти поднялась с кресла, я тоже. — Представляешь, при всех назвала меня толстой коровой, в то время как Аштон не имеет ничего против. — М-ммм, — промычал я, понимая, почему Аштон молчал. Он был мужиком, пусть и старым хрычом, но видел то, что видел. Я тоже видел именно это: волнительно высокую грудь, восхитительную талию, плавную линию бёдер. Каждый хотел бы её трахнуть, и, по сути, я не был исключением. Но я желал большего, и сейчас хочу, и если бы не моё больное тело, то мог бы, как в былые времена, отодрать её так, что она молила бы о пощаде. Хотя она-то никогда так не делала. — Ты наживёшь себе врагов, милая моя, — сделал вывод я. — Это балет, Фредди, там у всех есть враги. Всегда найдется тот, кто поспешит спихнуть тебя с твоего тёплого местечка. Но пока я никому не перешла дорогу, я всего лишь танцую в кордебалете, — Бетти запахнула своё зелёное пальто, удивительно подходившее под цвет её изумительных глаз. — Как мужчину меня всё устраивает, — словно пытаясь её утешить, я повторил ещё раз сказанное ранее. — Ничего странного я не вижу, — добавил я, хлопнув её по заду, отчего она резко обернулась ко мне. — У меня есть одна теория… — сбивчиво начала она. — Так, всего лишь глупость. Многие девушки говорят, что можно потерять девственность от grand battement . Я засмеялся от этих слов. Нет, я не имел опыта с такими юными девицами, как Бетти: с ними было слишком много мороки. Это с Бетти все было иначе: мне просто хотелось узнать её и весело провести с ней время, чем мы, собственно, и занимались. В ней жил незаурядный ум, а ещё теплилась пылкость. — Вы и в самом деле в это верите? — она странно посмотрела на меня. Этот взгляд исподлобья, который всегда можно толковать по-разному. — Мы сделаем это тогда, когда придёт время. — Правда? — снова её детская интонация. — Да, правда, но не сейчас. Только не сейчас. В тот вечер я снова проводил Бетти до дома, и метров за пятнадцать от Роуз-Хауса мы долго целовались. Я стоял на улице, внимательно следя за её силуэтом, растворяющимся в ночном сумраке, пока она не дошла до дома. Я не считал её маленькой девочкой, которую надо было учить всему. Для меня она всегда была на равных, и неважно, кем являлся я сам и кем при этом была Бетти. Начинающей звездой балета. Нищенкой с Теккерей-стрит. Игрушкой алчного менеджера. Главным украшением любой сцены или же любовницей Роберта Планта. Всё это не имело никакого значения, потому что это была Бетти Данлер. Поэтому я считал правильным показывать ей тот мир, который был частью меня. — Так, что тут у нас? — я сжал её руку, внимательно наблюдая за тем, что происходит за стеклом в «Эрлс-Корт». — Тут кто-то играет? — спросила она. — Кто-то играет, — согласился я. — Пойдём. Мы зашли в паб. Никто и никогда не спрашивал, сколько лет Бетти. Да и никого в то время это совсем не беспокоило, всем было, кажется, плевать. Мы часто ходили в такие заведения, особенно после того, как я узнал, что Бетти тоже болеет этой музыкой. Я взял пива. На закуску как-то не очень хватало денег, но не это было самым главным. Бетти последовала за мной, протискиваясь сквозь толпу, слушающую каверы разных известных групп. Мы наконец-то нашли одинокий столик, откуда было видно, что творится на сцене, и при этом нам никто не мешал. — Им не хватает классности, — вдруг сказал я. — Классности? — уточнила она. — Да, своего стиля. Ведь есть что-то такое, что заставляет восторгаться одной балериной и забыть про другую, — начал я объяснять. — Так и с группами. Они все одинаковые, никакого стиля. Ничего интересного. Сейчас столько однодневок, у кого вроде есть хиты, но кто о них вспомнит потом? Никто. — Ты играешь? — вдруг спросила она. Я никогда ей этого не говорил, и тут Бетти сама это поняла. — Да, на фортепиано, сейчас осваиваю гитару по самоучителям, — Бетти улыбнулась в ответ. — Покажешь как-нибудь? — я не был уверен в том, что стоит соглашаться, но решил пойти у неё на поводу. Впечатлить, что ли. Наверное, мне очень хотелось, чтобы она считала меня кем-то больше, чем я есть на самом деле. — А поёшь? — последовал ещё один неожиданный вопрос. — Немного, — ответил я. — Немного? — удивилась она. — Фредди Булсара, напиши мне, когда станешь звездой. — А ты не останешься со мной до этого светлого мгновения? — я отпил пива. — Ну, если ты так этого хочешь. Жаль, что в итоге всё сложилось совсем иначе. Я начал свой творческий путь без Бетти, но встретил первый большой взлёт, когда она снова вернулась в мою жизнь. И пусть я позволял ей уходить от меня, но знал, что однажды она снова вернётся. — Эй, Фредди, — услышали мы. — Чёрт, — выругался я, совсем не желая сегодня общаться с Тимом Стаффелом или кем-то там ещё. — Это тут у нас Фредди, — Тим был не один, с ним был Крисс и Найджел Фостер. — А эта очаровательная леди… Кто она, Фред? — Бетти Данлер, — спокойно ответила она, протягивая руку. — Леди где-то учится? — Найджел уже сел рядом с ней, и Бетти бросила на меня непонимающий взгляд. — Леди вообще-то танцует, — Бетти сделала паузу. — В Ковент-Гардене. — Твою мать! Балерина! — воскликнул Тим. Только Крисс молчал, потому что он знал, кто такая Бетти. — Леди нравится рок-музыка? — Леди нравится разная музыка, — она улыбнулась, и меня отпустило. Я понял, что она влилась в нашу компанию, и что бы дальше ни происходило, она всегда будет частью неё, словно мир классического танца был для Бетти тесен. — Я вообще-то внучка лорда. Бетти весь вечер спокойно реагировала на сальные шуточки моих друзей, а они уже через полтора часа считали её в доску своей, словно я не в первый раз привожу её сюда. Они задавали ей вопросы, интересовались её мнением зачем-то, будто девушка в шестнадцать лет может разбираться во всём и сразу. Хотели узнать, что происходит между нами, и тогда она зарделась, а я понял, что пора бы её увести домой, тем более время было около одиннадцати. — Просто Фредди ещё не успел затащить её в койку, — начал Найджел. — А так хотелось, да? Наверное, она очень примерная девочка, хотя по ней вовсе так и не скажешь. — Да иди ты, — я кинул в него подушкой. — Успел, не успел — для вас это не имеет никакого значения. — Ишь какой джентльмен, — усмехнулся Тим. Впрочем, чужое мнение в этом вопросе меня нисколько не волновало. Я всегда полагал: то, что бурлило между мной и Бетти, должно было произойти тогда, когда мы оба будем к этому готовы. А пока мне просто приятно держать её за руку, целовать до одури, боясь выпустить хоть на миг из своих объятий. Я всегда понимал, что она дивная птица, которую удержать будет не так-то просто, а может быть, почти невозможно. Бетти сама к нам пришла, хоть мы и договаривались с ней встретиться у Иглы Клеопатры в шесть вечера. Это было очень неожиданно, и мы все опешили, когда, открыв дверь нашей небольшой квартиры, увидели на пороге мою подружку. — Проходи, — спокойно сказал Найджел. Крисс присвистнул, когда увидел Бетти в нашей гостиной. Тим сразу же бросил свои дела и кинулся на кухню посмотреть, что есть у нас в холодильнике. Наверное, там, кроме банки фасоли в томате, ничего не было, но я знал, что Бетти мало волнуют подобные вещи. — Уж очень захотелось посмотреть на мужскую берлогу, — начала она, садясь на диван. — Пива? — предложил Найджел. — Слушай, таким леди лучше всего пить вино, — сказал я. — У нас как раз есть бутылочка. Мы с Криссом ещё немного попрепирались по поводу этой бутылки, которую нам кто-то принес однажды, а мы её так и не открыли, будто ждали лучшего случая. Крисс говорил, что стоит оставить её, а не открывать для каждой девчонки, заходящей в нашу квартиру. — Тебе не надо её впечатлять, ещё чуть-чуть — и она и так твоя, — последовал ещё один аргумент Крисса. — Да оставь ты его в покое, пусть обхаживает и дальше, — Найджел похлопал меня по плечу. Бетти пила вино, мы глотали пиво, с некоторой завистью глядя на неё. Позже она скажет, что именно я приучил её к вину, и в её доме всегда было много бутылок дорогих марок, словно без этого она не могла жить. Бетти снова смеялась с нами, рассказывая балетные истории, а мы лишь только подкалывали её, зная, что она никогда не обидится на нас. Бетти умела растворяться в компании людей, как хамелеон подстраиваясь под общее настроение. Ей это легко давалось. Она была той ещё тусовщицей. Потом мы стали что-то наигрывать, и наверное, тогда впервые она услышала, как я пою. В те времена я просто не знал, что делать со своим голосом, совсем не уверенный в своих силах и в том, кем могу быть. Мы просто дурачились, а Бетти, когда мы пошли на кухню разогреть банку фасоли, взяла меня за руку и прошептала: — Бог дал тебе талант, не растрать его. — Ты не особо веришь в Бога, — сказал я, вспоминая наш разговор про то, как в детстве она ненавидела ходить в церковь. — Да, но я верю, что есть кто-то, раздающий такие таланты, — она прислонилась к стене, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц. Я прильнул к ней, целуя её в губы, совсем забыв про сковородку на плите. — Фасоль… — выдохнула она, и мы рассмеялись. Поесть нормально не удалось, но нам было не привыкать. Завтра точно удастся что-нибудь урвать до пар в колледже. Впрочем, меня не беспокоил урчащий желудок, ведь всю ночь я думал о Бетти и том, что она сказала, но пока я не считал, что вообще готов к тому, чтобы собрать собственную команду. Она позвонила мне утром, пока я не успел отправиться на учебу, и попросила прийти к ней домой вечером. Признаться, к такому повороту я был совсем не готов. Неужели её родители собирались познакомиться со мной, или тут что-то совсем иное? Не хотелось быть трусом, просто это было неожиданно. — Ты чего? — Тим ткнул меня локтем. — Бетти попросила приехать к ней домой, — шёпотом ответил я. — Вот чёрт! Дело пахнет жареным. Сто пудов родители всё пронюхали, — утешил Тим. — Да иди ты, — я отмахнулся от Тима. Всё оказалось намного проще, чем я думал. Бетти открыла мне дверь, она была облачена в простое серое платье с длинными рукавами. Она улыбнулась и жестом показала, чтобы я заходил. Дом её родителей впечатлял. Я всегда любил там бывать. У её деда был превосходный вкус, и с годами Бетти лишь только добавляла в интерьер разные интересные вещи. Она сразу же повела меня по дому, показывая всё без малейшего стеснения. Антиквариат, картины редких художников, дорогая мебель, много милых вещиц — в этом доме, казалось, слились все стили, все эпохи. Если верить легенде, Роберт не особо занимался устройством дома, зато Френни вносила много испанского и мавританского. Тогда, глядя на Бетти в ярком свете гостиной их дома, там, где стоял рояль, я заметил, как мало в ней от матери. Бетти была очень похожа на свою бабку-француженку. Такая же осанка, как на фотографиях. Изящный изгиб шеи. Тонкие руки. Белая кожа. Бетти красивая, не то что я сам. Даже с годами она не растеряла свою красоту, вечно гонясь за молодостью. — Бетти, это ты тут? — из кухни показалась дама с чёрными волосами, одетая в серое платье и белый фартук. — Фредди, это Глория, — представила нас Бетти. — Это моя нянюшка. — Так, молодые люди, марш на кухню, а то ужин стынет, — мы оба рассмеялись этим словам. Глория суетилась вокруг нас, словно мы были школьниками, которые пришли домой после трудного дня и нуждались в пополнении запаса энергии. Она подкладывала нам лучшие куски курицы, а потом, за чаем — пирога, при этом приговаривая, что совсем отбились от рук и перестали нормально питаться. Мы с Бетти лишь только посмеивались над этим. — Я вызову тебе такси, — сказала Бетти, когда мы остались одни. — А ещё… Она вытащила корзину из-под мойки и стала в разные тарелки складывать еду. Сегодня у нас точно будет пир. Бетти накинула пальто и пошла вместе со мной, чтобы проводить до машины, но в тот вечер всё сошлось к тому, что она отправилась со мной. Водителю Бетти сказала, чтобы он её подождал, а мы долго ещё стояли у моего дома и целовались, всё никак не желая оторваться друг от друга. Она льнула ко мне, как котёнок, ищущий ласки, а я сжимал её в объятиях, боясь переломить. — Я люблю тебя, — вдруг выдохнула она. — До последнего вздоха. Я был обескуражен. Совсем не знал, что ей ответить, и только она хотела сказать, что не ждёт ответа, как я опередил: — Я тоже люблю тебя, — и поцеловал её в теплые губы, до сих пор ощущая вкус вишневого пирога на языке. Тогда мы ещё не знали, что наша история трижды будет иметь печальный финал. Сначала я оставил её ради другой, потом она бросила меня ради любви всей своей жизни, как всегда называла моего соперника, а теперь я умираю. Время было уже позднее, и мне пришлось отпустить Бетти. Она уехала домой, а я направился в свою квартиру, где меня уже ждали. — Эй, дорогуши, у нас тут будет ужин, — радостно сказал я, ставя корзину на стол. — Да сколько можно было тебя ждать?! — Крисс сел на стул. — Я думал, помру с голоду, пока вы там сосались. — Заткнись ты уже. Да она точно святая! — воскликнул Найджел. — Фредди Булсара, ты будешь идиотом, если на ней не женишься. Как жаль, что всё сложилось иначе. В итоге я так и не женился на Бетти. Столько утраченных возможностей! Но я не сожалею ни о чём, потому что Бетти всё равно была рядом. Я поймал дивную птицу, но смог ли удержать её подле себя? Тогда мне казалось, что да, а сейчас я знаю, что дивная птица принадлежит Роберту Планту — тому, кем я всегда восхищался и у кого многому учился. Я не знал тогда, что они и есть те самые Луна и Солнце с картины Френни.