Too Much Love Will Kill You

Донн Саммерс 2011

Днём в редакции всегда суета. Особенно в начале месяца из-за того, что решается судьба нового номера. Все хотят урвать себе кусочек получше. Каждый хочет вписать своё имя в историю журнала, чтобы потом сказать: «А я брал интервью у Джастина Тимберлейка». Каждый думает о своём звёздном часе, но не каждый может быть королём в нашей профессии. В общей массе кругом одни посредственные газетёнки и такие же журналисты, которые только и делают, что собирают сплетни — правда их интересует меньше всего. Признаться, я тоже мог бы работать в такой газете, получать свои деньги и забыть о существовании совести. Но я решил, что буду работать в «Звёздной пыли» — солидном издании, где всех интересуют прежде всего люди и их истории. Правда, и эта работа стала скучной. Писать об угасших звёздах, некогда популярных, потому что они были частью моды, вознесённых критикой до небес и потерявшихся в итоге на фоне новых любимчиков публики — это уже начало надоедать. Мода — вещь весьма переменчивая. Хотя дело не только в ней. В прошлом, к примеру, многие актрисы становились забытыми из-за того, что просто-напросто старели, благо с этим сейчас всё иначе. Да, я каждый месяц выдавал статьи именно об угасших звёздах и уже подумывал сменить работу. Мне нравилось писать о прошлом, о том, что уже потеряно и никак нельзя повторить. — Донн, у тебя всегда такие замечательные статьи, — частенько по утрам повторяла Милли. — Не думай, что ты ничтожество. — Да, но я не добился всего того, что было у моего отца, — это всегда было блестящей отговоркой. — Он в свои сорок мог брать интервью у кого хотел, и его нисколько не смущало, что скажут другие. — Он умер именно в сорок, — напомнила мне Милли. — Тебя никогда не волновал тот вопрос, чем он занимался в последние полгода? Почему никто не знает, что он на самом деле делал столько времени? — Я помню только о том, что они с мамой постоянно ругались из-за этого. А потом он погиб в своем любимом «кадиллаке», и на следующую ночь в наш дом кто-то залез. Явно что-то искали и не нашли это. Теперь это уже не так важно. Это случилось в тысяча девятьсот девяностом году; мне было тогда тринадцать лет, и я совсем не интересовался музыкой, кино и искусством. Только после смерти отца захотелось последовать по его стопам. Наверное, чтобы он был доволен. Сейчас порой мне казалось: я сделал это зря. Он вряд ли гордился бы мною и назвал бы каждую мою статью мусором. Почему-то в этом у меня не было никаких сомнений. Суета в редакции сегодня такая, что просто нет времени съесть сандвич, так заботливо приготовленный Милли. Мы с ней жили вместе года два, но мне не казалось, что она тот человек, с кем я хочу провести жизнь, я ждал чего-то иного. Мы познакомились в баре, куда оба пришли отпраздновать крах старых отношений. Вот на этой теме мы и сошлись. Я не нашёл её привлекательной: она была маленькой, пухленькой, темноволосой, но с такими красивыми серыми глазами. В общем, Милли Гринвуд не была в моём вкусе. — Ты идёшь? — передо мной стояла Лайла Харт, высокая блондинка в дорогом костюме. Гроза всех музыкантов, она легко могла разнести в пух и прах новую песню или альбом. — Да, конечно, — я закрыл ноутбук. В конференц-зале собрались все, кроме Арни Таболта. Он зашёл сразу же после нас и занял своё место. Стул под его тучной фигурой заскрипел. Арни сразу же принялся раздавать задания. — Донн. — Да? — я поднял на него глаза. — Возьми интервью у Бетти Данлер. — Бетти Данлер? — раздалось в комнате. — Чтобы её поймать, надо хорошенько постараться. Говорят, она сейчас страдает оттого, что муж почти после сорока лет отношений бросил её ради певички, которая куда младше неё. Ничего особенного. Без своего мужа она никому не интересна. — Дорогой мой Алекс, ты забываешь, что когда ты ходил пешком под стол, все пацаны и их папаши дрочили на её фотографии в журналах, считая её самой красивой женщиной, и все включали телек, лишь бы только увидеть её мельком, — все засмеялись, словно не понимали этого. — Донн, я хочу, чтобы она рассказала о себе, о личной жизни. — С кем трахалась, с кем миловалась, — перечислил Алекс. — Хотя, насколько я знаю, с половиной шоу-бизнеса точно. Можешь не брать интервью. Всё уже сделали до тебя ещё двадцать лет назад. А сейчас она скажет что угодно, лишь бы выглядеть приличней, чем всегда была на самом деле. И что вы все смотрите на меня? — Алекс встал. — Из-за неё мои родители развелись. Что вы все нашли в этой посредственности? Я метнул взгляд в сторону Алекса Симма. Этот придурок мне никогда не был симпатичен. Наглый, резкий, ну, может быть, лишь только девчонкам это безумно нравилось. Эдакий образ плохого мальчика всегда неплохо продавался. — Хорошо, — согласился я. — Ты с ума сошёл. Бетти склочная, скандальная дамочка, — прошептала Лайла. — Как бы она не выставила тебя за порог. — Ничего, я найду к ней подход. Бетти Данлер… Арни был прав: наверное, только глухой и слепой ничего не знал о ней. Было в ней что-то такое, и это влекло к себе многих, однако несмотря на все заигрывания с прессой, она была очень закрытым человеком. Мало кто знал, что на самом деле творится в её жизни, где правда, а где вымысел пиарщиков и прессы. Впрочем, про неё написаны книги, есть десятки сотен разных интервью, и этого достаточно, чтобы в общих словах знать о её жизни. Мой отец сходил с ума по ней. Он был одержим ею сразу, как только Бетти Данлер появилась на сцене. Его восхищало в ней абсолютно всё. До сих пор не могу забыть, как он возбуждённый влетел в дом, радостно говоря, что видел Бетти Данлер с тем, на кого никто и никогда бы не подумал. Я не пытался узнать чуть-чуть больше, а мама всегда безумно ревновала отца к Бетти. Я сразу же решил посмотреть ролики на Ютубе, чтобы проникнуться страстной натурой той, у которой собрался брать интервью. За последние годы появилось много записей её концертов, а также танцевальных клипов, как и собственных песен. В них действительно было столько страсти, огня, чувственности, и никогда не скажешь, что однажды Бетти Данлер могла бы стать главной звездой балета. Вместо этого она выбрала совсем иной путь, и думаю, это прекрасно, что сложилось именно так. Я набрал номер Мёрси Медс, личного помощника Бетти, бывшей рядом со звездой уже не один год. Мёрси не сразу подняла трубку, и судя по её «алло», была не очень довольна. — Кто это? — Это Донн Саммерс из «Звёздной пыли». Когда я смогу подъехать и взять интервью у миссис Данлер? — спросил я, вспоминая, какую именно фамилию лучше назвать, чтобы обращаться к ней — мужа или её девичью. — Подождите немного, — пришлось несколько минут подождать. — Миссис Данлер вас примет сегодня после четырёх, — услышал я скорый ответ, совсем не веря в свою удачу. — Отлично, — и я положил трубку. Я испытывал волнение перед встречей. Что я знал о Бетти? Во-первых, она была танцовщицей, которая умудрилась смешать многие стили и сделать отменные шоу, а потом вырвалась из этого образа, став ещё и успешной певицей, доказав всем, что в ней бурлит целый поток музыки, слов и желаний экспериментов. Во-вторых, она происходила из знатной семьи. В-третьих, у неё было три дочери и множество романов, что успела приписать ей пресса по обе стороны океана. В-четвёртых, дама она склочная и стервозная. Что ж, последнее я очень скоро проверю. Но самое главное — она была женой Роберта Планта, пока они трагично не расстались, и совсем не любили говорить на эту тему вообще. Хотя они всё ещё оставались мужем и женой. В этом браке у них родилось две дочери, когда им обоим было уже за сорок, но это не удержало их вместе. Сейчас их часто видели вместе, но очевидно, что чувства между ними до конца не угасли. Про их брак чего только не говорили: будто они сделали это ради карьеры, поддержания к себе интереса. Злопыхатели предпочитали думать, что всё это напоказ. Но трудно сказать, так ли это на самом деле. Судя по их общему творчеству, интервью, данным ещё в те дни, когда они не признавались в своих отношениях, они любили друг друга. Сильно. Неистово. Прощая все ошибки. Поддерживая друг друга во время всех бурь. Пережив вместе явно не одну трагедию. Хотя это уже и не такой большой секрет. Часть их тайн Бетти однажды рассказала, не называя дат и не делая никаких привязок. Я знал, что Плант и Данлер долго не могли завести ребёнка, как трудности с детьми от прошлых отношений им мешали пожениться. Ну и всё. Я не знал ничего больше того, что писали в книгах, не уходя в подробности. Расстались они совсем недавно, не подав на развод, может быть, в глубине души надеясь, что между ними всё ещё наладится, как когда-то. Бетти жила на Мелбери-роуд, в доме постройки прошлого века. Наверное, это был самый красивый особняк на улице: из розового кирпича, с большими окнами, фасадом с разными украшениями. Говорили, что у это дома есть какая-то романтическая история, но в сети я не нашёл ничего привлекательного, что можно было бы использовать в статье. Мёрси сразу открыла мне дверь. Она работала с Бетти, кажется, с тысяча девятьсот семьдесят шестого года, и наверное, знала о ней куда больше остальных. Сейчас ей было около семидесяти, но по её внешнему виду совсем так не скажешь. На лице лишь лёгкие морщинки — их особенно много у тёмных глаз — которые нисколько не портили женщину. Светлые волосы тоже скрадывали годы, хотя Мёрси от природы была жгучей брюнеткой: если верить легенде, её родители были испанцами. — Проходите. Она провела меня через большой холл, мимо лестницы и столовой в белую комнату с серыми диванами, изящными столиками и заставленными фотографиями полками. Здесь же стоял рояль, закрытый жёлтым чехлом. Рядом находился стол с выпивкой. — Подождите, она сейчас придёт. Присаживайтесь, — Мёрси оставила меня одного. Признаться, я не мог сидеть. Мне, как и любому журналисту, захотелось изучить снимки. Я видел Бетти с друзьями, на сцене, с дочерьми, с мужем. Видел её молодой девчонкой, и… Одно фото меня поразило больше всего. Бетти Данлер была в балетной пачке, а позади неё стоял, кажется, Фредди Меркьюри, держа руки на её талии. Нет, я, конечно, знал, что они были знакомы и Бетти была в тусовке Фредди, но на той фотографии было что-то интимное, принадлежащее только им двоим. Я сделал шаг: на другой фотографии молодой Фредди Меркьюри затягивал пачку на Бетти. Потом я заметил ещё много снимков с Фредди. Из разных годов. На всех они улыбались и веселись, и везде ощущалась тайна между ними. Такое точно не каждый день увидишь. Я взял с полки фото, где Фредди затягивал пачку на Бетти Данлер, чтобы рассмотреть его поближе. Наверное, оно было сделано, когда Бетти танцевала в Ковент-Гардене, но явно ещё не стала прима-балериной, а Фредди не сменил фамилию и не собрал группу Queen. Хотя Бетти никогда не скрывала того, что в юности они были возлюбленными, как и сам Меркьюри. Во второй половине восьмидесятых они говорили о прошлых отношениях, хотя кому-то казалось, будто они ещё в настоящем. Но после смерти Фредди Бетти отказалась участвовать во всех документальных фильмах про своего бывшего возлюбленного, явно окончательно закрывая для себя эту страницу прошлого или же предпочитая не вытаскивать грязное бельё наружу. У неё была к тому времени своя жизнь, которая кому-то была непонятна, а может быть, некоторым было неприятно смотреть, как она дышит полной грудью после трагической потери. Я не слышал, как в комнату кто-то вошёл. В последний раз мой взгляд упал на фотографии с Робертом Плантом, которых было очень много. Самых разных. Начиная с семьдесят четвёртого года и заканчивая днём рождения Бетти в этом году. Они были во всех отношениях колоритной парой. — О, простите, — начал я, понимая, что меня сейчас точно выгонят и плакало моё интервью. — Всё хорошо, Донн, — мягко проговорила Бетти, улыбаясь. — Такой снимок вы нигде и никогда не увидите. Может быть, только в архивах Ковент-Гардена, но думаю, что они давно его потеряли, как и множество других. Там даже пропала часть фотографий Алисии Марковой и Марго Фонтейн . Она подошла к столику с выпивкой, плеснула из графина красного вина и подала мне бокал. Я принял его и сделал первый глоток. Бетти Данлер, как то же вино — с годами становилась только лучше. В каштановых волосах не было седины, потому что Бетти старательно её закрашивала, но в ней было столько шарма. У голубовато-зелёных глаз были морщинки, но взгляд на камеру, который сводил с ума много мужчин, всё так же поражал. Фигура, конечно, не была такой точёной, как раньше, но Бетти всегда с трудом подходила под балетные стандарты. Лёгкая полнота шла ей. Она была одета в чёрный брючный костюм и белую рубашку с галстуком. Наверное, она вернулась с деловой встречи, ведь несмотря на то, что на сцене приму давно никто не видел, Бетти всё так же была связана с иллюзорным миром танцев. По крайней мере, так говорил Гугл. — Присаживайтесь, — попросила она. — Так что же такого интересного хочет узнать обо мне «Звёздная пыль»? — О вашем творческом пути, — ответил я, включая диктофон. Трудно было сказать, как Бетти отнесётся к этому факту, но она никак не отреагировала. Наоборот, приняла расслабленную позу — конечно, какой я идиот, у неё раньше постоянно брали интервью. Даже спустя годы нельзя растерять многие свои привычки. Да и сейчас Бетти была очень активной персоной. — Тогда нам не хватит сегодняшнего дня, — она приглушённо рассмеялась, покрутив в руках бокал. — Это будет очень длинная история. — У меня есть время, — ответил я, думая, какой же первый вопрос ей задать. Есть факты, с которыми я уже успел ознакомиться, а есть сплетни, которые стали частью её жизни. — Досужие домыслы меня интересуют меньше всего. — К сожалению, обсуждение моего творчества не обойдётся без сплетен и моих мужчин, — Бетти снова отпила вина. — Вот только я всё гадаю: захотят ли у вас напечатать именно такую историю, ведь в ней есть то, что никто не поймёт и не захочет услышать. Однажды у меня была попытка рассказать её, но не получилось. Ваш отец умер. — Так это с вами он проводил время перед смертью! — удивился я. — Нет, я знал, что он одержим вами, но совсем не представлял, насколько… — Скорее всего, это был просто профессиональный интерес. Ваш отец хотел узнать, что скрывается под моими масками, — уголки её губ снова дрогнули. — Но это интервью стало его проклятием. После этого к вам домой залезли, но они в любом случае ничего не нашли, потому что все пленки я хранила у себя. — Откуда вы знаете? — удивился снова я. — Таким было условие вашего отца: он знал, что по головке его за это не погладят. Это был девяностый год, пресса тогда была не очень милосердной к тем, кого ненавидела. — Бетти замолчала, опустив глаза. — Я присылала на похороны венок… — Там не было вашего имени, — вспомнил я. — Было «F&B», — спокойно ответила она. — Но об этом чуть позже, думаю, что мы доберемся до этой части истории обо мне. Наверное, поэтому я согласилась на работу с вами. Стоило Мёрси назвать вашу фамилию, как я уже была благосклонна к вашему изданию. Конечно, дважды нельзя войти в одну реку, но и обстоятельства моей жизни сильно изменились с тех пор. Может быть, начнём? Но у меня одно условие. Я не могу сказать больше того, что мне разрешит Роберт. Всё же между нами слишком много секретов, взлётов и падений, расставаний и новых попыток начать всё сначала. — Хорошо. Тогда я не буду банальным и не начну с вопроса о том, как вы решили стать танцовщицей, — я набрал воздуха в лёгкие. — Сколько мужчин было в вашей жизни? Это был очень наглый вопрос, но Бетти сама мне дала понять, что хочет этого. Было видно, что ей просто необходимо выговориться, рассказать то, что она хранила столько лет в своем сердце. Бетти улыбнулась. Она поднялась на ноги, и только сейчас я заметил, какие у неё высокие каблуки. Но как истинная танцовщица, она не ходила по комнате, а парила. — Их было намного меньше, чем мне приписывают. В последние тридцать лет я вместе с Робертом Плантом, но наши отношения или зайдут в тупик, или же мы сможем их спасти. Я не знаю ничего. Никаких других мужчин в моей жизни не было до того момента, как я приняла простую истину — они мне не нужны. Ещё один мой любовник — Филипп Гослер, у нас был роман в начале восьмидесятых, и мы просто вместе ходили на вечеринки. Он был актёром и успел сняться в пяти картинах. Подающая надежды звезда, но он умер. Такая нелепая смерть, благо что быстрая. Утонул на пивной вечеринке своего друга. Также Никки Сикс и Винс Нил... Не знаю, что на меня тогда нашло. Ну и Пол Стенли, хотя это вряд ли можно считать за роман. Скорее, это моя неудачная попытка изменить ход событий, уйти от предначертанного самой судьбой, испортив то, что всегда было ценно для меня. Ещё одним был небезызвестный Кристофер Эмберг. — Это ваш бывший менеджер, — вспомнил я. — Да, наши отношения длились пять лет, пока я не сказала в прямом эфире, что мы спим вместе, и его жена не начала бракоразводный процесс, столкнувший его с пьедестала на долгие годы. На самом деле она хотела этого, и мы вместе так решили. Я помнил этот скандал, вернее, читал о нём в старых газетах. Тогда это обсуждали все кому не лень. Женщины называли Бетти то разлучницей, то смелой, решившей порвать эти порочные узы шоу-бизнеса: все же знали, как решались многие дела. Мужчины же думали, что она настолько доступная и податливая, что за карьеру могла раздвигать ноги перед кем угодно. Бетти играла с прессой, водила её за нос — кажется, её это забавляло. Журналисты так и не поняли, что их использовали. — Был ещё отец Мэгги. Танцовщик из Метрополитен. Хотя так принято говорить, а на самом деле всё было чуть иначе. У нас была всего лишь одна ужасная ночь, и этого оказалось достаточно, чтобы вся моя карьера балерины рухнула, потому что я поплатилась за свою жадность. Но я теперь не жалею об этом, потому что многим обязана Мэгги. Не думайте, что это из-за моей глупости — скорее, от отчаяния, в котором я находилась после разрыва предыдущих отношений. Бетти повернулась ко мне. Мне показалось, что в её глазах заблестели слёзы, но потом я понял, что ей трудно было о многом говорить со мной. О ней столько всего было написано, но лишь она сама и её близкие знали правду. — И мы дошли до номера один. Он был первым и важным в моей жизни, ведь он меня изменил. Любовь моей юности. Мужчина, с которым меня так много связывало. Но я не смогла быть с ним. Любовь ушла, наверное, потому, что некоторые вещи навсегда должны оставаться в прошлом. В любом случае… Бетти плакала — я видел это. Она стёрла слёзы рукой. Наверное, я затронул нечто личное для неё, хотя пока она ничего такого не сказала. В комнате повисла тишина. Я почему-то огляделся по сторонам. Взгляд снова остановился на фотографиях. «Первым…» Первый… Мне почему-то вспомнился снимок Бетти и Фредди. Тот самый, где он держал её за талию. Это было до рождения Мэгги Данлер. До того, как у Фредди появилась Мэри… Да, они встречались. Были вместе, когда были юны и глупы, не пробившись к желанной славе, но и после остались в жизни друг друга. Об этих отношениях писали с нежностью и пониманием, иногда с надменностью, потому что считали Бетти предательницей. Фредди не любил обсуждать их отношения с прессой; для него они так и не остались в прошлом, но вернуть Бетти было никак нельзя. Она ушла от Фредди, а потом вообще взяла и вышла замуж за Роберта Планта. — Это был Фредди Меркьюри, — удивился я. — Нас связывали трудные отношения: от первой любви до ненависти, от ненависти до крепкой поддержки и дружбы, — Бетти засмеялась. — Не всё, что пишут про вас, правда. Может быть, вы мне её расскажете? — поинтересовался я, понимая, что она вряд ли раскроет все карты. Я находил объяснение сказанному. Много общих фотографий. Бетти часто делала танцевальные клипы на песни Queen. «Innuendo» вообще до сих пор считается самой лучшей работой Бетти. Да, всё это такие нелепые доказательства, но я ощущал, что она верила в то, что говорила сама. — Мы с Фредди так решили. Я, Фредди и Роберт. Сначала никого наши отношения не интересовали. Бедный студент-художник и балерина из кордебалета. Потом появилась Мэри и я ушла от Фредди. Дальше, я думаю, вы немного представляете, что было. Мэри получила статус «экс», а я… А у нас всё началось заново и закончилось, когда я окончательно растворилась в любви к Роберту. Конечно, Мэри Остин будет всем рассказывать, что это она «любовь всей его жизни», но это будет наглой ложью. Она предала его, а я нет. Я жила все эти годы своей жизнью. Хотя многие скажут, что лучше бы я так не жила. Я же не страдала. Я родила двух девочек, гастролировала, и мы с Робертом были счастливы, пока всё это безбожно не разрушили полгода тому назад. — Был ещё один... — Да, Роберт Плант. С ним меня связывает самая длинная история. Мы были друзьями, любовниками, а потом неожиданно для всех стали супругами и родителями. Но между нами не было фальши, — она посмотрела на часы на руке. — Это был любовный треугольник? — Ну… Одно время он существовал. Но до этого надо бы ещё добраться. Это вам, — Бетти указала на коробку, которая лежала на пианино. — Только не смотрите её содержимое здесь. Завтра в одиннадцать? — Да, конечно, — я взял коробку, совсем не представляя, что там может быть. — На этих записях есть пропущенные моменты, и я могу их восстановить. — Знаете, если моей редакции понравится статья, то я смогу взяться за книгу о вас, пусть их уже и написано очень много, — это был наш секретный пакт с Арни. Он предложил мне выгодную сделку, когда никого не осталось в конференц-зале. — Но мне кажется, не все они серьезны. — Тут мы с вами столкнёмся с проблемой. Роберт не хочет о многом говорить, а нам есть что скрывать, — уголки губ Бетти печально дрогнули. — Но с другой стороны, некоторые скелеты пора вытащить на свет. Сделаю это ему назло, а может быть… он всё же одумается. — Тогда договорились. Я протянул ей руку — она легко её сжала. Ей явно не терпелось отомстить мужу за измену. Дома Милли не было, и я ощутил облегчение. В коробке лежали кассеты, и ещё не засунув их в старый видеомагнитофон, я уже знал, что увижу. Это были отец и Фредди Меркьюри — усталый, измождённый. Я не видел Бетти, лишь слышал её закадровый голос — она перекидывалась шутками с отцом и Фредди. Даже будучи тяжелобольным, он сохранял превосходное чувство юмора. — Думаю, я должна присутствовать на этой части интервью, — Бетти села рядом с Фредди. Он взял её за руку, сплетая пальцы. — Я делаю это ради всего, что было между нами. Я не мог больше на это смотреть, хотя знал, что придётся. Нет, не потому, что правда была для меня как гром среди ясного дня, а потому, что там был мой отец. Надо поспать. Завтра будет очень сложный день.