limb

Don't wanna say goodbye

      Джисон просыпается в любимом запахе сирени, что пропитывает каждый уголок совместного пространства, и, не открывая еще сонных глаз, двигается ко второй части постели, неспешно и даже осторожно ладонью подбираясь по торсу выше к солнечному сплетению. Дабы не сжимать, не будить любимого, прижимается своим телом самостоятельно, носом проходясь по его мягкой коже предплечья. Неосознанно легонько целует туда же, вдруг получая такой же еще сонный чмок в макушку. Волосы, вероятно, спутаны, но это совсем не волнует двух влюбленных, наконец получивших долгожданный выходной. Они наконец могут быть целый день вблизи друг друга, чувствовать, обнимать и общаться столько, сколько душе угодно.       У Хана припрятан подарок, который он надеется вручить уже за завтраком, предвкушая реакцию старшего. Только лишь думая об этом, он закидывает на него ногу и все сильнее прижимает к себе все тело, словно пытаясь слиться с ним воедино — куда уж больше-то?       Минхо трется щекой, носом, губами, вдыхая такой совершенно не приевшийся амарант, словно еще немного и в действительности попадет в сад земляничных цветов. Шепчет о том, как скучал, о том, как счастлив, благодаря жизнь за их встречу, благодаря Джисона за то, что выбрал его, остался, решив разделить целую вечность вдвоем.       В последнее время проводить вечера друг с другом было все сложнее, но он сделал все возможное, чтобы вернуться в их общую идиллию, выпросив недельный отпуск. Выходить на улицу особо не хочется, предпочел бы всю неделю вот так и нежиться в постели, да наслаждаться чужим присутствием и возможностью быть настолько близко, насколько физически это вообще возможно.       Джисон наконец все же пришел в себя после всего случившегося и каждый пасмурный день освещает своей неземной улыбкой. Ли никогда не знал, что такое любовь, его не научили, ему не показали, да и не нужно все это было. До встречи с ним. Он и не помнит даже, что вообще было до этого, каждый день с Ханом ощущается, как самый долгожданный праздник, как встреча после тысячелетней разлуки, как сердце, что вернули на законное место. Увидев его, оно забилось. Услышав его, оно ожило. Обняв его, оно вмиг познало высшее чувство.       Рядом с ним он не знает, что такое печаль, рядом с ним он не знает, что такое боль. Только улыбка, только крепкие объятия и душевная близость — другого не надо. Благодарит каждый день за их знакомство, за возможность любить и быть любимым. За то, что тот счастлив и по-настоящему светится, ответно заряжая его. Все взаимно, у них в действительности словно одна душа на двоих. Когда одной больно, другой тоже, когда одна счастлива, другая ответно.       Глаза уже давно на нем, он не сводит их с милого сморщенного носа, со щек, что напряглись в яркой улыбке, и подрагивающих ресничек, что не отошли еще ото сна.       — Доброе утро, моя душа.       — Доброе, мое сердце.       Оба смотрят друг на друга, не сводя глаз, и Джисон вдруг смущается, опуская уголки губ, прикусывая в неловкости нижнюю, поднимается, резко запуская в него подушку, и отбегает в другую комнату, крича напоследок:       — Дурак!       — Ха, — усмехается довольный Ли, убирая с себя подушку, и принимает его игру, также подрываясь с постели и вмиг оказываясь перед чужим лицом. — М?       — М? — испуганно моргает, не ожидав его увидеть так скоро перед глазами.       — Как ты меня называл? — он улыбается, вызывая улыбку и у другого. Склоняет голову набок, заглядывая упрямо в его глаза.       — Чудак, — шепчет Хан, стараясь отойти от пытливого взгляда.       — Да, мне верно послышалось… — усмехается, когда Джисон вмиг покрывается мурашками, чувствуя неожиданные мягкие пальцы на своей талии, что, не желая этого, игриво щекочут, выбивая весь воздух из легких.       — Х-хен, — горло предательски пересыхает, хочется приблизиться, но вмиг и убежать. Отвыкли быть рядом, а сам Джисон чуть подзабыл о такой игривости старшего. — У меня для тебя подарок, — переводит тему, словно еще не совсем готов к тому, чтобы так явно ставили его в неловкое положение.       — Я вижу, — довольно ухмыляется и все же подходит ближе, притягивая его к себе ладонями. — Мой подарок. И ведь даже не день рождения.       Хан мнется на месте, вынуждая Ли чуть придержать пыл. Минхо ослабляет хватку и переводит руки на его лицо. Заправляет витые пряди за кончики багровых ушей, приглаживает выбившиеся на макушке и трется щекой о его лоб, после ласково целуя в то же место. Чувствует, как Джисон расслабляется, поглаживает его по пояснице и целует нежно в ключицы, прижимая к себе чуть крепче.       — Все хорошо? — интересуется Ли.       — А разве с тобой может быть по-другому? — тихонько проговаривает парень, укладывая голову на его плечо, и смотрит снизу вверх на задумчивое лицо.       — Обычно чудесно, — хмыкает он, вновь опуская свои глаза к нему.       — Сегодня еще лучше.       — Честно-честно?       — Мгм, — вытягивает губы трубочкой, чувствуя вмиг приземлившийся в них полный чувств и одновременно нежности, не переходящей грань установленной атмосферы, чмок.       — Так что у тебя за подарок для меня? — интересуется Минхо, поддевая кончиком носа чужой, трется вне возможности отодвинуться, прийти в себя — он безнадежно погряз в любви к этому созданию. Сколько бы времени ни прошло, а чувства разгораются лишь сильнее, не давая ни на секунду расслабиться.       — Посмотри на диване, — Ли неохотно отстраняется от его лица и смотрит в сторону мебели, решая не отпускать и пройти прямо с ним за нужной вещицей.       — Встань, — он смотрит на свои и чужие ноги, намекая наступить, и Джисон выполняет, обвивая руками его шею, и вновь улыбается. Словно медведи-неразлучники, они медленно двигаются к дивану, продолжая смотреть друг другу в глаза. — Если я случайно споткнусь, виноват будешь ты.       — А? Почему? Это ведь ты придумал!       — Придумал-то я, а отвлекаешь меня ты. Не могу отвести от тебя взгляда, — только он это говорит, как собственные глаза предательски начинают слезиться.       — Ты чего? — Джисон вмиг улавливает смену эмоций. Подушечкой большого пальца невесомо проводит по нижнему веку, пока вторая рука крепко держит, чтобы не упасть, хотя это необязательно — то, как держит его Минхо, никогда не даст ему свалиться, какой бы ни была высота.       — Просто… Мне просто очень хорошо. Я так рад быть дома.       — Устал?       — Соскучился.       Они смотрят друг на друга еще с полминуты, и Ли все же оборачивается, надеясь увидеть подарок, но пусто.       — М? — удивленно спрашивает младшего.       — Поищи, — Ли не совсем понимает, как это можно сделать в их положении, а потому старается включить утренний, еще немного заспанный мозг и все же отпускает Хана. Но ненадолго. Поворачивается к нему спиной, чуть сгибая ноги в коленях, и предлагает забраться на его спину. Джисону дважды предлагать не нужно — выполняет все, мигом оказываясь на крепкой спине, целуя внезапно в сгиб шеи. — Ищи, — мило бурчит в ухо, чувствуя, как руки Ли сжимают его бедра, и чуть прикусывает нежную кожу под собой, видя, как быстро тот покрылся мурашками, хотя виду не подал.       Минхо, наклоняясь вместе с ним, отпускает одну ногу, дабы порыться в подушках, и под одной все же находит небольшой конвертик, поворачивая любопытный взгляд к Хану, что удобно расположил свою голову на его плече.       — Открывай, — обнимает сильнее ногами торс, чтобы тот окончательно перестал его держать и занял свои руки полноценно подарком. Джисон словно по-детски хихикает ему в ухо, когда тот достает бумажку, не совсем понимая, или скорее не осознавая, что это значит.       — Погоди… Погоди, серьезно? — Хан кивает болванчиком, видя искры в чужих глазах. — Мы правда летим в Турцию?       — Ты давно не смотрел, и я подумал, что, может… было бы неплохо съездить по местам съемок твоего любимого сериала… — поджимает губы, боясь оказаться неправым, но глаза, полные чувств и искренней, неподдельной любви, смотрят прямо в его, говоря: «Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо».       — Собираемся? — парень ярко улыбается, сжимая шею в своих руках, и прижимается близко-близко к его щеке своей, вновь ярко кивая.       — Собираемся!

…

      — Напомни, почему мы летим на самолете, если могли просто выйти там, где надо? — недовольно бурчит Ли, держа его за руку уже не понимая, чья из рук более мокрая.       — Я ни разу не летал на самолете, поэтому мы и пробуем.       — А я будто летал… — причитает себе под нос, бегая глазами по пространству.       — Хэй, хен, — он вдруг останавливается прямо напротив него, ставя рядом чемодан и берет вторую руку в свою. — Ты боишься летать? Высоты?       — Ничего я…       — Я тоже боюсь, — сводит брови на переносице, ловя его взгляд своими бусинами, посмотрев в которые, выполнишь даже то, что клялся не делать никогда в жизни. — Давай бояться вместе, а? Я буду крепко держать тебя за руку. Посмотрим фильмы, почитаем. Даже не заметишь, как время пройдет, зато будем все время рядом, м? — Минхо соглашается с ним, словно у него был хоть какой-то выбор и следует за ним, все еще не отпуская вспотевшей ладони.       Проходят все необходимые регистрации и проверки, наконец поднимаясь на борт воздушного судна. Джисон мигом находит свое место у окошка и следит за все еще немного переживающим Ли, который старательно пытается создать образ защитника, ведь Хан признался — точно так же боится, а значит, свой страх на сегодня притуплен, важнее чужой.       Только старший занимает свое место, как парень мгновенно переплетает руки, большим пальцем поглаживая по венистым узорам, и кладет голову на его плечо, в действительности унося все его мысли в дом, в безопасное пространство, где только они вдвоем. Минхо расслабляет напряженную некогда осанку, лицо и ладонь, питающуюся поддержкой и заботой любимого. Прикрывает глаза, окунаясь в общее спокойствие, но не проходит и десяти минут, как по громкоговорителю сообщается о взлете. Самолет начинает свое движение, немного потряхиваясь, и Хан тихонько усмехается у его уха, чувствуя, как тот вновь сильно сжал его за пальцы.       — Всё хорошо, слышишь? Мы ведь рядом, да и что вообще может случиться? — осторожно, пока никто не видит, оставляет теплый поцелуй под его челюстью и все же помогает прийти в себя мужчине. Достает из кармана свободной рукой телефон и запутавшиеся в проводе наушники. Зубами помогает себе распутать — отпускать вторую руку ни в коем случае нельзя, иначе Ли просто испарится на его глазах. Предлагает ему один из наушников, второй вставляя в свое левое ухо, Минхо повторяет, оставляя свободным то, что ближе к Джисону, и укладывает голову на макушку, пока тот все так же мирно располагается на его плече. — Хочешь выбрать? — предлагает список своего плейлиста, чтобы тот включил наиболее приятную для себя. Старший качает головой, предоставляя все ему — любой выбор придется ему по вкусу.       Джисон включает не так давно вышедший альбом Billie Eilish, первая из композиций которого так правильно откликается в их отношениях — «Birds of a feather». Нежно улыбается и также прикрывает глаза, продолжая ласково заботиться о его состоянии, чуть шевеля пальцами, играясь с чужими, впускает меж ладоней прохладу, но вмиг заполняет ее своим теплом.       — Мне кажется, сильнее полюбить тебя я уже не смогу… — напевает себе под нос любимые строки, и Минхо все замечает, чувствуя, как сердце замедляется в ударах, словно хочет заглушить все в этом мире, кроме родного голоса. — Я буду любить тебя до самой смерти…       — До самой смерти, — подпевает ему так же неслышно Ли, видя, как легкая улыбка накрывает его губы.       Оба такие неидеальные, стали важными друг другу, открыли в себе совсем разные стороны, поддавшись друг другу и открывшись полностью, не боясь осуждения, не боясь непринятия и боли. Островок безопасности, в котором они находятся рядом до сих пор кажется Джисону сном, и он совершенно точно не хочет просыпаться.       Все, что было «до», сделало его тем человеком, которым он являлся, когда повстречался с Минхо, но в отношениях, под чуткой заботой, искренней любовью, полным принятием и постоянным вниманием он изменился, стал более липким, уверенным, счастливым. Сейчас он совершенно новый человек, но не отказывается от своего прошлого, наоборот, в какой-то степени даже рад, что все произошло именно так. Все было к лучшему, как бы грустно это ни звучало. Никто не заслуживает такой судьбы, никто сознательно не выбирает быть в дерьме и являться полноценной его частью.       Хан помогает таким же пострадавшим подросткам, как и он когда-то, оставшимся без опеки родителей и вышедшим на болезненный путь. Они с Барам открыли большой центр в Сеуле, где совершенно бесплатно проводят курс восстановления и обучения сирот, планируя лишь еще больше расширятся по Корее. У него нет достаточного количества времени за этим следить, ведь в отведенный отрезок времени не может покидать остров более чем на несколько недель раз в полгода, головные боли — не шутка, убедился в этом однажды и повторять не особо хочется. Однако, он постоянно интересуется, как протекают дела, кто из ребят идет на поправку, а кому нужно больше внимания и помощи. Разговаривает с ними по видеосвязи, рассказывая свою историю — неполную, конечно, но другую они могут прочитать в его книге, которая пока что есть только в паре десятков экземпляров. Ей делиться не особо хочется, мировая популярность — не про него. Эта книга — его душа, его история, а потому делится ей только с теми, кто по праву сможет ее почувствовать, понять сердцем, а не умом.       Он засыпает на чутком плече, которое все отведенное им время даже не пошевелится, дабы не разбудить, которое будет рядом несмотря ни на что и защитит, не потревожив и волоска на его голове.       Ли отпускает его кисть, кладя ее на свою раскрытую ладонь, и пальцами другой руки трепетно выводит узоры на его костяшках. За окном высокие облака, но ему не страшно, его не волнует сейчас совершенно ничто, ведь его силы питает самое неравнодушное сердце, он дышит нежностью, он дышит любовью — большего не надо.       Хотел было закрыть глаза, но услышал, как начали ходить стюардессы, переживая, что что-то могло произойти, но нет — раздают пледы, ведь на высоте в салоне становится прохладно. Просит один для Джисона и укрывает его не столько от тепла, сколько от переживаний и беспокойств. Еще раз целует в лоб и закрывает глаза, укладываясь сверху и погружаясь в необходимый сон.

Мне кажется, сильнее полюбить тебя я уже не смогу…

…

      Прилетев в аэропорт Анталии, они находят туристического агента и следуют за ним в автобус, а после и в отель, в котором пробудут до завтрашнего вечера. Чемодан даже не разбирают, лишь достают необходимые вещи, и выходят на просторный балкон посмотреть на побережье.       — Выглядит иначе.       — Да, в Уллындо чаще пасмурно, а здесь солнечно, — соглашается Минхо.       — Как тебе больше нравится? — интересуется Джисон, ведь именно из-за него они вынуждены жить на этом острове.       — Я готов жить хоть в самом темном, холодном месте, потому что у меня есть мое солнце, — он вновь обхватывает его щеки ладонями, сплющивая их у носа. — Мое самое яркое солнце, — целует в сморщенные губы совсем коротко, пугая Хана тем, что их могут заметить. — Свети еще ярче, чтобы я смог отражать этот свет, пока ты спишь.       — Нуфно ифти, — прекращать это все отнюдь не хочется, но время поджимает. Он глазами указывает на дверь, говоря, что их ждут, но Ли уже успел почитать программу дня и берет его за руку, выходя через дверь совсем в ином месте. — А? — они выходят из подсобки какого-то местного ресторанчика, и окружающие даже не обращают на них внимания. Минхо подходит к женщине и заказывает на сумму, залежавшуюся в кармане, чего-нибудь вкусного с собой. — Где мы, хен? — шепчет, не прикасаясь на людях.       — Скоро увидишь, — улыбается и тянется, чтобы забрать пару пакетов.       — А экскурсия?       — У нас будет своя, — идет к выходу, резко опомнившись. — Но если ты хочешь с ними, то сейчас же вернемся, — Джисон качает головой и приближается к нему плечом.       — Ты явно знаешь этот мир лучше, чем кто-либо, — глаза вновь блестят и явно не от палящего солнца.       Ли ведет его в нужное место, и Хан, кажется, смутно понимает, куда, но не особо задумывается. По пути ест небольшие кусочки кашарлы пиде и дышит совсем другим воздухом. Так тепло и необычно. Другая страна, другие люди, другие обычаи. Но рядом все тот же человек, вблизи которого каждое место ощущается, как самый уютный дом. На нем не привычный плюшевый свитер, а пляжная рубашка с ананасами, вызывающая легкий смех, хотя на самом себе похожая, все же выглядит это немного нелепо. Сразу видно, что они туристы, ничего не скажешь. А им только в радость — не важно в чем, не важно как, — главное вместе.       Идя по дороге, они не встречают ни одной машины, жилые дома тоже закончились, и Минхо резко останавливается, пугая задумавшегося о своем Джисона. Смотрит на него, вызывая еще больше вопросов и вдруг подходит еще ближе.       — У тебя тут что-то, — убирает большим пальцем с губы маленькую крошку, а после наскоро оставляет маленький поцелуй на расслабленных губах. — Прости, я правда очень соскучился, — Хан краснеет, поджимая губы, и указывает глазами на их путь, чтобы тот все же отвернулся и не издевался, проворно заглядывая прямо в глаза. — Хватит быть таким милым!       — Я не милый! — возражает Джисон.       — Ужасно милый! — восклицает Минхо, совершенно не согласный с таким заявлением.       — Не милый. Ты милый, не я, — Хан становится все тише, ощущая, что солнце уж очень сильно припекает на щеки.       — Я милый? — игриво упирается носком тапочки в его.       — Ты милый, — кусает губы, опуская глаза ниже некуда.       — Пойдем? Осталось немного, — выбирает его свободную руку и переплетает пальцы, вновь поднимаясь в горку.       Сворачивает, надеясь в правильном месте, и сквозь деревья слышит шум воды. Через несколько мгновений их взору открывается чудесный водопад, в котором некогда купались главные герои. Куршунлу выглядит прекрасно при дневном свете, отблески воды щекочут нос и веки, заставляя их жмуриться, пока они раздеваются, оставаясь в одних плавках. Ли спускается первым, подавая руку немного неуклюжему парню, отчетливо запоминая каждую новую эмоцию.       — Тепло.       — Тепло.       Они плескаются друг с другом, залезают на спины и пытаются встать под поток воды, озорно смеясь. Все проблемы, работа позади, когда они рядом, ничто не волнует, кроме их самих.       Пока Джисон толкается, Минхо перехватывает, прижимая его к себе. Младший смеется, совсем не замечая чужого взгляда, взгляда, что наполнен самыми важными чувствами, доверием и безграничной любовью. Но в моменте обращает внимание и замолкает, хотя улыбка — легкая, — продолжает согревать его лицо. Он осторожно обвивает его шею и смотрит встречно, отвечая взаимностью на каждую из мыслей Ли.       — Так хорошо, правда?       — Очень.       — Даже, если сейчас пойдет снег, будет все так же хорошо.       — Согласен.       Джисон смотрит на его губы, не задумываясь, что когда-то не мог даже позволить себе думать об этом. Есть только здесь, есть только сейчас. За ними никто не следит, они друг для друга, они в безопасности, они свободны.       Действует первым, накрывая своими губами чужие, такие мягкие и родные. Растягивает удовольствие, двигаясь совсем-совсем медленно, даже лениво, мурашки бегут внутри горла, сопровождаясь тихими вздохами. Близость между ними всегда душевная, физическая не столь интересна спустя время, лучше тихие ночные разговоры или единение на дождливом пляже у дома, когда за тучами пытаются разглядеть луну и звезды. Их действия, прикосновения лишены пошлости, хотя не лишены интимности. Такое только друг с другом, когда будоражащие покалывания пробегают от кончиков пальцев до самого сердца.       Ли поглаживает его нежную медовую кожу в области ребер, прижимает к себе, одной ладонью обнимая за талию, и пальцами щекочет поясницу. Отрываться не хочется, но солнце уже начало потихоньку спускаться, а потому запланированное отдается в висках восклицающим воспоминанием.       — Пойдем, — неслышно говорит ему, прижимаясь своим лбом, и кончиком носа водит ласково о чужой. Хан совсем незаметно кивает и все же неспешно отстраняется, идя за вещами, — вновь не без помощи старшего. Такой заботливый, такой осторожный и нужный. С ним комфортно и спокойно настолько, что лишь от одного взгляда все утренние проблемы уже кажутся такими мизерными и неважными.       Выйдя на главную дорогу, Ли ловит автобус, что идет прямиком в Сиде, садит вновь Джисона у окошка, чуть прикрывая шторкой еще горячее солнце от его лица. Смотрят на красивые пляжи Анталии, на достопримечательности, что встречаются им по пути, когда Минхо начинает волноваться, видя уже медленно спускающееся к горизонту солнце, но приезжают как раз вовремя — небо только начало краснеть. Повсюду экскурсионные автобусы и туристы, но это не мешает им пробежать сквозь толпу в самый центр храма Апполона. Мужчина садится у одной из античных колонн, не боясь запачкаться, и помогает присесть рядом и Джисону. Незаметно сплетает руки меж стиснутых бедер друг друга и смотрит, как закат освещает чужие глаза, нос и щеки.       — Смотри туда, — Хан все чувствует, оттого вновь появляется смущение на его лице. — Не на меня, пожалуйста.       — Так красивее.       — За что мне все это? — притворно хнычет, вызывая у Ли усмешку.       — Ладно-ладно, — он кладет голову на его плечо и все же смотрит сначала на закат, а после на темное ночное небо с тысячей рассыпанных звезд и знакомыми созвездиями. Показывает их Джисону, рассказывая древние легенды, о которых вряд ли прочитаешь в книгах, и младший внимает каждому его слову, кивая и рассматривая просторы, что открываются его глазам. Оставляет все в памяти, обязательно после все запишет в специальный блокнотик, чтобы через много-много лет читать об этом с Минхо, удивляясь, действительно ли такое было.       Возвращаются домой поздно ночью и еще какое-то время в полудреме разговаривают обо всем на свете, желая, чтобы этот день подходил к концу.       — А ты знал, что недалеко от Измира, в Кушадасы есть древний город Эфес? — Джисон утыкаясь носом в его грудь, делится с закрытыми глазами тем, что не так давно прочитал. — Ходит легенда, что в этом городе жила прекрасная девушка Эрострата…       — Которая отвергала всех, кто хотел на ней жениться, — подхватывает Ли, чтобы тот все же дал себе отдохнуть. — Но однажды в город прибыл храбрый воин Андрокл, в которого та сразу влюбилась. Они поженились, хотели завести семью, но он вынужден был уйти на войну, где на одной из битв был ранен и взят в плен.       — Мхм, — сонно показывает, что все еще здесь младший.       — Эрострата была верна своему мужу и ждала его долгие годы, молясь о его возвращении в храме Артемиды. И однажды, во время одной из молитв, она услышала, что в город привезли раба, которого за копейки продавали на местном рынке, и признала в нем Андрокла. Забрав его домой, она заботилась о нем до того момента, пока он не оправится ото всех ран, и лишь после они полностью воссоединились и жили долго и счастливо, — Минхо ласково поглаживает парня по волосам, смотря, как тот видит уже свой первый сон, и улыбается, присоединяясь к нему. — Сейчас этот город раскапывают, и современное поколение вряд ли увидит конечный результат, а вот мы с тобой обязательно съездим сюда еще не раз…

…

      Следующий день встречает их сборами в аэропорт и пробой в местном ресторане традиционных сладостей. Вчера не успели насладиться ими как следует, но теперь… Чемоданы попрощались с несколькими пакетами с вещами, отдав свое место коробкам с лукумом и пахлавой.       — Ты же понимаешь, что я мог бы хоть каждый день возвращаться после работы со всем этим? — усмехается Ли.       — Так будет неинтересно, да и приестся быстро. Мы же в отпуске, так давай наберем побольше, чтобы потом скучать по этому месту.       — Безнадежный, — трет глаза, но соглашается, делая именно так, как просит Хан.       В аэропорту уже более привычно, хотя ладошки все еще слегка потеют, но Минхо уже не подает столь явного виду. Джисон же уже мыслями не здесь, думает о том, куда они поедут, что будут делать, потому что от старшего теперь можно ожидать чего угодно.       — Пойдем на экскурсию завтра? — интересуется Хан.       — А ты хочешь? — уточняет, хотя готовый план всегда в кармане.       — Я бы предпочел посмотреть, что придумаешь ты.       — Тогда и эти экскурсии отменяем, — ухмыляется, чуть не обнимая его за талию, когда вспоминает, в каком месте находятся.       Летят совсем недолго, продолжая пробовать различные вкусности, что взяли с собой. Смотрят короткие мультфильмы, Джисон не так давно показал тому мир аниме и японской культуры — не то, чтобы Минхо об этом не знал, просто не интересовался, а с младшим, напротив, увлекся, даже найдя те, что действительно откликаются в душе.       По прибытии обустраиваются в отеле и недолго отдыхают, когда Минхо решает, куда поехать сначала. Первый день в Стамбуле они отдают невероятной красоты мечетям и дворцам, где Ли рассказывает исторические события, причины и цели для их возведения в тех или иных местах. Другой отдают на то, чтобы прокатиться на небольшом теплоходе по Босфору, собирая в семейный альбом все больше новых фотографий. Третий день проводят в Археологическом музее, а после спешат на рынок, вновь покупая множество сладостей, которые Джисон, по правде, считает каким-то исключением для своих вкусовых рецепторов.       — Моя мама тоже не любила сладкое, возможно, турецкие смогли бы произвести на нее впечатление, как думаешь?       — Вполне вероятно. Ты так точно не можешь от них оторваться, — смеется Минхо, в очередной раз убирая излишки медовой жидкости с его губ.       В последний же день Ли ведет его в сад, где растут самые красивые цветы. Они приходят туда рано-рано утром, когда солнце только начало подниматься, а цветы тихонько приоткрывать свои бутоны. Аромат повсюду стоит замечательный, хочется буквально сидеть здесь часами, днями и слушать тишину, растворяясь в окутывающем легкие запахом.       — Знаешь, я подумал о том, что было бы отлично здесь остаться. Пахнет просто чудесно… Но я вдруг понял, что дома всегда пахнет вкуснее. Запах медовой сирени не переплюнет ничто, а цветы я вижу каждый день, когда ты возвращаешься с работы, — делится Джисон, а Минхо ласково накрывает его ладонь, сидя на лавочке.       — Не хочу, чтобы это заканчивалось.       — Все только начинается, чудак, ты о чем вообще? — нежно смеется Хан, поворачиваясь глазами к нему. — Я знаю, что сейчас на работе не лучшее время, но скоро ведь все наладится, м? И мы снова будем чаще проводить время. У нас еще столько всего впереди, — Ли кивает, чувствуя, как на глазах предательски выступают счастливые слезы. — Моя нежность, — ответно тает Джисон, улыбаясь ему. — Уже придумал, куда поедем в следующий раз?       — Не имеет значения, куда, главное — вместе.       — Люблю тебя… И буду любить до самой смерти.       — До самой смерти, — отвечает ему Минхо, прислоняясь виском к чужому, точно желая немного согреть.       Они еще некоторое время сидят в саду, любуясь цветными просторами и наслаждаясь компанией друг друга, а после все же собираются обратно, наконец возвращаясь домой.       Белый дом с голубыми ставнями встречает их с распростертыми объятиями и ощущением спокойствия в голове, которое, как бы Джисон ни хотел притупить не получается вдали от его места. Они сидят некоторое время на террасе, смотря на легкий бриз — остров встречает их тишью, окутывая в свои объятия, — а затем входят внутрь, чувствуя, как запылилось пространство в их отсутствие.       — Голоден? — заботливо вопрошает Ли.       — Есть немного, — он переодевается в домашнее и возвращается к старшему на кухню, видя, как тот держит в руке какое-то письмо. — Что там?       — Приглашение на свадьбу, — хмыкает довольно Минхо.       — Да неужели. Сынмин столько это откладывал, — смеется Джисон и подходит ближе, просматривая все детали. — Они здесь хотят его провести?! — кричит удивленно Хан, не понимая, почему нельзя выбрать наиболее подходящее для празднования место.       — Да и дата не стоит, видимо, ждут, когда правитель Уллындо поведает им о наиболее солнечном дне, — младший пихает его в бок за то, что тот продолжает подкалывать его на эту тему, и кивает, обещая узнать чуть позже. — Ты как себя чувствуешь? Голове лучше?       — Да, все в порядке, дома всегда лучше.       — Что будем делать? — спрашивает он, обнимая сзади. — Может, приготовим что-нибудь?       — Кексики? — хитро спрашивает Джисон.       — Ну, хочешь, можно и кексики.       — Да, давай кексики. А потом погуляем?       — Погуляем, — улыбается Ли и целует его за ушком.       — Тогда доставай муку, — вроде просит, а сам крепко-крепко вцепился в его запястья, переплетенные на его талии. — Хотя пойдем немного отдохнем вдвоем?       — Все, что захочешь, — шепотом провоцирует мурашки на его шее.       — Хочу завтра с тобой пойти на работу, — вдруг заявляет Джисон.       — М? Зачем?       — Соскучился по Нане, она так редко приходит со мной увидится. Должен же я хоть раз сам к ней прийти. Расскажу ей, как мы провели отпуск.       — Ладно, — соглашается Ли, да и он только за, лишь бы ему не было плохо.       — Правда?       — Да, а почему нет? Заодно поздравишь молодоженов лично.       — Ха, да, — кивает он, осторожно двигаясь в сторону спальни. Долгие перелеты и постоянная ходьба утомляют, а сейчас они никуда не торопятся и могут отдохнуть, вдвоем наслаждаясь отведенным им временем.       Вечность согревает, вечность дает стимул двигаться дальше, сделать еще больше важных дел, осчастливить множество страдающих по различным причинам людей. Минхо вселяет в него эту уверенность, этот свет, хотя и говорит, что он лишь его отражает, но все же этот свет лишь его, личный, согретый его большим сердцем. Вдвоем ничего не страшно, вдвоем способны на что угодно, и весь мир точно подстраивается под их мечты, под их нерушимую связь. Только они одни в целом мире, только друг для друга и только плечом к плечу. Рука в руке, и любая проблема более ни почем.

Найти свою родную душу — задача не из легких.

Но пообещайте себе, что вы справитесь.