limb

Ch.3. Want to know you

«Сердца, как цветы, — их нельзя открыть силой, они должны открыться сами.»

Луиза Мэй Олкотт «Хорошие жены»

      Утро встречает Джисона привычной тошнотой и болью в горле, нужно срочно налаживать питание, — думает он, но где брать деньги? Хронический цистит — привычное дело, а боль при мочевыделении уже даже не вызывает слез. Хан усмехается, думая, что так можно привыкнуть, кажется, ко всему, но чертова чесотка никак не может оставить его в покое, доставляя все больший дискомфорт. Однако, надевая перчатки, он уже не чувствует этого, как такое возможно? Может, попросить Ли адрес магазина и все же потратиться на новую кофту? Тогда уж лучше лекарства, Минхо вряд ли одевается в дешевых магазинах. Джисон невольно задумывается о цене перчаток, чувствуя себя неуютно, одеваясь за чужой счет. Сегодня он дарит одежду, а завтра попросит, кто знает, что взамен. Неприятно и так неправильно. Нужно отдать.       На часах час дня, а значит, у него есть время побыть наедине с собой. И вновь взгляд возвращается к бумажке, обещающей бесплатный осмотр и сдачу всех нужных анализов. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — Джисон знает не понаслышке. Ищет в интернете адрес клиники и отзывы, боясь того, что это может оказаться каким-то притоном, но нет, все настоящее и работает уже не один десяток лет. Здание находится недалеко от него, а значит, и на транспорт тратиться не придется. Решает все же набрать и записывается на ближайший свободный день — пятницу. Потерпеть всего несколько дней — не проблема, он живет с этим всем уже больше года. Главное — не умереть до этого времени, — шутит он про себя.       Откладывает телефон и смотрит на стопку лежащих на полу книг, беря в руки ту, на которой остановился — «Грозовой перевал» Эмили Бронте, мысленно думая, что зря потратил на нее деньги, ведь большей тягомотины в жизни не читал. Прикуривает сигарету и примерно с сотой страницы наконец замечает проблески сюжета, уже не так сильно склоняющие в сон. Он любил читать, но ему ужасно не нравилась вездесущая любовь, не имеющая ничего общего с реальностью. Любви не существует, он уверен, давно смирившись с тем, что никогда не встретит того самого, кто сможет заставить его сердце покрыться мурашками. Того, ради которого будет готов поставить всю поднебесную на колени. Того, с кем сможет идти рука об руку и всецело доверять, не боясь боли. Люди не такие. Они в большинстве своем жестокие и эгоистичные, им всегда что-то от тебя нужно, и, если подвернётся шанс, обязательно воспользуются тобой, после лишь незаинтересованно вытерев ноги. Поэтому Хан хочет жить для себя, хочет одинокий домик у моря, где сможет счастливо наслаждаться природой, чтением и любимой музыкой. Ему в действительности никто не нужен, он привык в одиночку, так всяко проще и спокойнее.       Поздним вечером вдруг одергивает себя, когда замечает, что постоянно озирается на вход и проверяет время на часах. Почему? Кого-то ждет? Да ну, бред. Ладно, Минхо единственный, с кем парень мог хоть немного поговорить. Он не был похож на других, однако чувство, что и тот был не так прост, что-то явно недоговаривая, терпко оседает на языке, заставляя чуть тряхнуть головой, понимая, что должен работать, а не об этом думать. Сам же попросил больше не приходить — к лучшему. Если бы пришел, то в чем? Почему он продолжает думать об этом мужчине — уму непостижимо. Просто скучно, даже посетители не пытаются сегодня вывести его из себя. Захотелось вдруг кофе, он оглядывается по сторонам, проверяя, нет ли поблизости начальства, к счастью, пусто, а потому позволяет себе взять кружку и нажать на скоро ставший привычным латте. Закончив, подходит к сиропам, вновь желая добавить лавандовый, как вдруг сзади его останавливает бархатный улыбчивый голос:       — Карамельный, — и Джисон выполняет, наливая чуть больше обычного ему в чашку, и ставит перед ним, старательно сдерживая улыбку, чем, к сожалению, не может похвастаться Ли, широко показывая передние милые зубы.       Хан бесстыдно рассматривает его сегодняшний вид, подмечая, что появились более теплые оттенки — желтый и небольшие зеленые вкрапления, где-то внутри свитера.       — Зачем пришел? — Минхо давится то ли от приветствия, то ли от приторного вкуса кофе.       — Я тоже рад тебя видеть, — улыбается Ли, ища под рукой салфетку, но не находит, поэтому Хан подает ему из новой пачки, пополняя сразу же салфетницу.       Рад?       — Что хорошего? — удивляется младший, действительно не понимая, как кто-то может быть рад встрече с ним.       — В смысле? Я же вроде говорил про приятную компанию, — Минхо продолжает игру, понимая, что уже смог хоть на процент расположить к себе парня.       — Чем же я приятный по твоему мнению? — не грубит, видя, как подходит постоянный клиент за очередной за последние недели дозой. И становится стыдно, стыдно заниматься этим при Ли. Он нехотя отходит и набирает большую кружку пива, просовывая в ручку пару пакетиков с порошком, в то же время осторожно посматривая в сторону Минхо, передает ее молодому парню, сразу же отворачиваясь, чтобы сделать себе кофе.       Да вряд ли я теперь найду причину.       — Кофе вкусный делаешь, — частично, но все же правда.       — А компания моя почему приятна? Только ли из-за кофе? — Минхо смотрит в одну точку, смакуя на языке невыносимо сладкий вкус латте.       Неприятна вовсе.       Ты лишь очередное задание.       — Сложный ты, — Джисон морщится, задумываясь о том, как это может быть приятным. — Оттого мне интересно, — тот ухмыляется и подходит с новой чашкой ближе к нему, меняя. — М? — смотрит на новый кофе.       — Тебе не понравился, — заключает Хан, подметивший малейшее изменение в его лице, понимая, что чутка переборщил с сиропом. Наклоняется ближе, практически сталкиваясь с его лицом, чем невольно пугает, совершенно не ожидавшего этого Ли. — Так я тебе интересен? — провоцирует, пытаясь вывести на истинные желания и разрушить маску идеального сахарного мальчика.       Конечно, ты же моя работа.       — Смотря с какой стороны посмотреть, — заключает Минхо, ни на секунду не сводя своих глаз с чужих. А вот взгляд Джисона беспокойный, то и дело рассматривает каждую деталь на лице мужчины, вновь останавливаясь на стремительно тающей пене на верхней губе. Ли специально слизывает ее острым кончиком, продолжая наблюдать за тем, как меняется поведение парня. Рука, облаченная в мягкую вязаную перчатку, по привычке беспокойно чешущаяся о тупую столешницу, случайно соскальзывает, и парень чуть не роняет чашку кофе, стоящую на краю, и невольно ударяет собственным лбом Минхо по носу. — Идиот, — хватается он за нос, чувствуя запах железа, стремительно въедающийся в слюну.       — Прости-и, — он наскоро достает бумажные полотенца, но Ли уже держит у лица платок. Черный. Что вновь Джисону кажется не совсем привычным и не сходящимся с реальностью. — Сильно болит? Давай лед дам, — он оборачивается к холодильнику, но тот его останавливает.       — Не нужно, — уже не болит. Осматривает осторожным взглядом свою одежду, боясь, что заляпал, но еще больше переживая о том, что заставит парня вновь чувствовать себя беспокойно. Хотя думает, что ему не помешала бы небольшая взбучка, заставившая задуматься о правильности его жизненного уклада. — Как руки? — Джисон невольно зажимается, не припоминая, когда вообще вел себя так прежде.       — Нормально. Спасибо за перчатки, но… — Минхо улавливает смену настроения, стараясь держать себя в руках.       — Но? — спрашивает, не дожидаясь продолжения.       — Что ты хочешь взамен? — не смотрит на него, принимаясь за недопитый напиток Ли, что удивляет того не на шутку.       — А с чего ты взял, что мне что-то от тебя нужно? Что вообще ты можешь мне дать? — усмехается Минхо, понимая, что люди совершенно отвыкли от безвозмездных подарков, принимая доброту за совершенно ей противоположное. Однако, тот прав. Минхо все же кое-что от него нужно, но он бы добился этого и без перчаток — слишком самоуверенный.       — Всем всегда что-то нужно, — тот лишь кивает ему в ответ. — Так, что же?       — Тебя еще что-то беспокоит? — вспомнил про шею, где видел такое же пятно, как и на руках, думая, что это еще точно не все, что он видел.       — Я хотел у тебя взять адрес магазина или контакты мастера, — проглатывает волнение он, боясь, что тот сейчас просто посмеется над ним, но нет, лишь протягивает руку. Джисон неосознанно тянется, чтобы пожать ее, но Ли улыбаясь останавливает.       — Телефон, — Хан моментально чувствует смущение, переживая о том, как тот воспринимает его несообразительность. Вкладывает в его ладонь старенький телефон, на котором даже нет блокировки. Минхо вводит номер и сохраняет контакт, после чего отдает гаджет владельцу.       — Не хочешь завтра пообедать? — слишком быстро для такого шага, из-за чего Ли мысленно бьет себя по щекам, понимая, что просто напросто оттолкнет сейчас парня.       — Я работаю, — он отчего-то заливается краской, еще больше чувствуя себя неуютно в этом разговоре.       — Не работаешь, — и черт бы побрал Минхо распускать язык. — Имею в виду, ты же по вечерам здесь.       — Ты следишь за мной? Знаешь расписание? — хмурится в недоверии Хан, опасаясь мужчину.       — Нет, просто, как ни зайду, ты именно в это время на работе. Если не хочешь… — его перебивают.       — Только если за твой счет, — Минхо смеется. А Джисон так мечтает отведать теплого лапшичного супа.       — Разумеется, — кивает.       — В каком районе живешь? Хотя нет, извини, — понял, что еще больше может его напугать. — Здесь рядом ресторанчик с традиционными блюдами, встретимся в два у входа?       — Зачем тебе это? — Ли сам не знает, он не ожидал, что тот в принципе согласится, хотя старается всегда просчитывать каждый шаг на пути к цели.       — Не знаю, просто хочу тоже тебя чем-то угостить, — Джисон отрицательно качает головой, понимая, что он не прав.       — Я не угощаю тебя, Минхо. Ты платишь мне втрое больше, чем стоит эта дрянная чашка кофе. Так, что же действительно тебе от меня надо? — вновь заглядывает в его глаза, ища то самое голубоватое свечение на краю радужки, что кажется простым глюком.       — Хочу узнать тебя, — сглатывает, не веря, что правда это сейчас произнес.       — Зачем? — Ли встает, более не выдерживая его взгляда и как можно спокойнее отвечает:       — Завтра спросишь. До встречи. Я пойму, если ты решишь не приходить, — коротко улыбается, вежливо кланяясь, и уходит.       И Хан не пойми почему улыбается, так глупо таращась ему в спину, и кланяется в ответ, зная, что тот не увидит.       Возвращаться домой отчего-то так приятно, и мир не кажется уже столь недоброжелательным. Он поджигает сигарету из новой пачки, вдыхая мятный воздух, и светится, смотря по сторонам. Люди продолжают веселиться на оживленной улице, музыканты играют ритмичные мелодии, и Джисон снимает один наушник, останавливаясь, и осторожно двигается, раскачиваясь из стороны в сторону и чувствуя непонятно откуда взявшийся прилив сил.       Смотря вглубь толпы, замечает Ли, что не может оторвать от него взгляда, буквально застыв на месте. Парень в неверии протирает глаза и убеждается: ему показалось. И почему ему теперь мерещится новый знакомый? Проверяет сигарету — обычная, тогда откуда иллюзии?       Решает все же пойти домой, чтобы выспаться перед завтрашним днем. Он еще не до конца уверен, что пойдет на встречу с Минхо, однако желудок его сомнения не разделяет, умоляя использовать любую возможность, даже если после он пожалеет об этом. Джисон правда боится, имея не особо приятный опыт за плечами. Он знает, какими жестокими могут быть люди, которым нужно добиться той или иной цели, но Ли словно кажется другим. Одна часть так и просит довериться, будто тот знает лучше, больше, но другая также высказывает опасения, подсказывая, что под милыми плюшевыми свитерами может скрываться еще более страшный монстр.       Хан думает об этом практически всю ночь, сканируя стену, к которой специально повернут, лишь бы не видеть пугающие тени комнаты. А когда, наконец, засыпает, уже проникают внутрь первые лучи солнца, заставляя того неприятно морщиться, прикрываясь тканью, что особенно не защищает от света. Джисон не соглашается с ранним подъемом и неустанно старается уснуть дальше, но мозг, волнующийся перед скорой встречей за пределами бара, продолжает упорно бодрствовать, не давая парню расслабиться.              — Да ну, не-ет, — хнычет он в раскрытые ладони, осознавая, что не снял перчатки со вчерашнего вечера. — Даже не заметил. Что это за материал такой? — пытается разглядеть уже в сотый раз ворсинки, но в голову ничего не приходит.       Хан не особо умен, он не закончил школу, о чем очень жалеет. Не поступил даже в колледж, и в свои двадцать не может похвастаться ни одним достижением. Хотя нет, есть одно — он все еще живой. Улыбается данной мысли, осторожно поднимаясь с постели, ведь чувствует неприятную тянущую боль в пояснице.       Смотрит в разбитое затертое стекло в ванной, умывая холодной водой лицо. Видит, как изменяется цвет его языка с каждым днем и отливает кровь от губ, тяжело выдыхая, успокаивая себя мыслью, что совсем скоро прием у врача. Но за этой же мыслью приходит другая, более жестокая, чем ее предшественница, спрашивая его о последующих действиях. Но Джисон не знает ответа, чувствуя лишь опустошение.

…

      Минхо сейчас в книжной кофейне ожидает прихода Сынмина, с которым у него назначена встреча и разговор о насущном, том, что так беспокоит. Конечно, он не забыл про втык, который обещал сделать за то, что тот так безалаберно относится к своей работе, скидывая ее на «начальство».       Ким, кажется, совершенно не торопится, хотя не из тех, кто предпочитает опаздывать, отчего Ли еще больше начинает раздражаться. Он пьет уже третью чашку сладкого кофе, сканируя окно, за которым проходят десятки людей ежесекундно, куда-то вечно торопясь. Но Сынмин не торопится, идет вразвалочку, за что хочется дать подзатыльник.       — Ой, ты уже тут. Привет, — мужчина определенно не беспокоится о своем опоздании, даже когда замечает пустые чашки и видит время, сразу же подсчитывая в уме, что задержался на «мизерных» сорок минут.       — Скажи, что ты был на совещании, — устало бормочет Ли, гадая на кофейной гуще, и смотрит, как внутри появляются очертания знакомых ему фигур, но Ким во имя заботы забирает чашку из рук и передает официанту, прихватив заодно и другие.       — Не совсем. Я спал, — честно отвечает он ему, откидываясь на кресло. Мужчина выглядит строго. Минхо привык, что тот одевается на работу и на простую прогулку одинаково, оно и проще — меньше времени думать над гардеробом.       — Серьезно? Думаешь у меня много свободного времени с тобой тут прохлаждаться? — Ли совсем чуточку заводится, понимая, что уже пройденный этап выяснять какие-либо отношения.       — Сократил тебе время на ругань, ну. Что там у тебя? — он даже не почувствовал и грамма совестных уколов и абсолютно спокойно заказывает сейчас эспрессо, надеясь просто немного расслабиться в компании друга. Минхо проверяет время, понимая, что осталось минут пятнадцать до встречи с Джисоном, если тот конечно придет, но сам опаздывать ненавидит, а потому должен поспешить.       — Почему отказался от него? — переходит сразу к делу.       — Не мое это. Я уже давно просил перевести меня в другой отдел. Правда сложно капать на мозги, ежедневно пытаясь получить хоть крупицу информации. А он… сложный, — Сынмин делает первый глоток свежего горячего кофе и обдумывает, что сказать дальше. — Побил меня пару раз, — смотрит как Ли усмехается. — Ты смеешься над этим, серьезно? Ты? Тот, кто всегда был против насилия?       — Я не об этом смеюсь. Мне тоже досталось, — ухмыляется Минхо, осторожно посматривая на время.       — Куда-то торопишься? — Сынмин конечно же замечает его поведение, уточняя о дальнейших планах.       — На встречу с ним, — Ким удивляется.       — Он же еще не работает, — все еще помнит его расписание, намекая на продолжение своей мысли.       — Мы идем в ресторан, тут неподалеку, — спокойно рассказывает Ли, когда мужчина напротив давится горькой жидкостью.       — Сколько прошло? Дня два, три? Как ты это постоянно делаешь? — качает головой Сынмин в неверии. — Хотя с таким личиком тебе все дороги открыты.       — Не обесценивай мой труд, — серьезно смотрит на него Минхо, обижаясь. — Просто я не наседаю с расспросами, как это любишь делать ты. Хотя, я тоже удивился, когда он принял предложение, — пожимает плечами, показывая, что действительно не знает истинной причины.       — Может ты ему понравился, а? — колко шутит мужчина в костюме, а Ли лишь устало закатывает глаза.       — Ты абсолютно не смыслишь в любовных делах, так к чему эти глупые предположения? — цокает мужчина, понимая, что пора собираться. Толком обсудить ничего не успели, но хоть встретились спустя долгое время. Однако, в сравнении с чем оно долгое?       — Конечно, куда мне до тебя! На какой уже серии? — Ли пропускает колкость мимо ушей, чувствуя, как загораются глаза в желании рассказать обо всем, что происходит в сериале, но он упрямо берет себя в руки и встает с места, надевая салатового цвета куртку. Ким вновь усмехается с его образа, не может привыкнуть к изменениям, что произошли с мужчиной за последние несколько лет.       — Я тебе голосовые запишу. Не прослушаешь — уволю, — Сынмин смеется.       — Божья благодать! Угрожаешь мне тем, о чем сам мечтаешь, — качает головой, прикрывая искаженное в смехе лицо.       — Все, давай. Я жду отчет о количестве исцеленных, — Ким хотел что-то вставить, но Ли и шанса не дал. — В конце недели.       Смотрит на время — осталось всего пять минут, но, благо, выбрал кофейню прямо напротив, понимая, что может задержаться, а он этого не любил. Выходя, видит стоящего уже у входа Джисона, нервно жмущегося и переступающего с одной ноги на другую. Но, как замечает Минхо, лишь скромно улыбается, поднимая ладонь в ободранной перчатке. Зачем переодел? — думает старший, понимая, что неприятно ведь.       — Привет, — Хан слабо кланяется, понимая, что все тело ужасно ломит.       — Привет, — повторяет за ним Ли, приглашая войти внутрь, задумавшись, что тот должно быть замерз. — Давно ждешь?       — Нет, пару минут. Я пришел раньше, боялся, что не туда забреду, — усмехается парень, а Минхо чувствует. Что-то определенно чувствует, но понять пока не может что именно.       — Замерз? — хочет помочь снять куртку — не пойми откуда взявшееся желание. Джисон испуганно уворачивается, делая все сам, и продолжает держать чуть уверенное лицо. Не позволит обидеть себя.       — Нет. Эм, — мнется он, когда видит, как Ли садится коленями на подушку и невзначай рассматривает его сегодняшний образ. Он весь словно фисташка, в нежных оттенках зеленого и думает, когда же кончится его гардероб, который не прекращает выедать своей цветастостью глаза. — Я в туалет схожу, ладно? — терпеть уже невмоготу, а стесняться биологической нужды все же странно. Минхо поворачивается и согласно кивает, беспокоясь в спину о его самочувствии.       Проходит пять, десять, двадцать минут, а его все нет. Неужели сбежал? Нет, куртка здесь, рюкзак тоже. Ли невольно задумывается о том, что внутри как рюкзака, так и Джисона. Последний кажется ему упрямым и взбалмошным, он по большей части уверен в его дальнейшей судьбе, но не действует опрометчиво, понимая, что у него в запасе еще два месяца.       Все же сдается и встает со своего места, заходя в удаленную комнату.       — У тебя все в порядке? — и Хан старается взять себя в руки, хотя какое там — ужасный тремор настиг и их. А страх ужасно въедается в каждый уголок его организма, который так или иначе отказывает. — Хэй, парень?       — Д-да. Я сейчас выйду, — пытается прогнать его, желая остаться наедине с собой в небольшой кабинке.       — Больно? — чувствует Ли, слыша его чуть хриплый от слез голос. — Боишься?       — О-о чем ты? — Джисон правда не знает, как себя вести. Стоит ли довериться? А что тот может сделать, чем помочь? — Да, — а у Минхо все перед глазами замирает от проявленной к нему неприсущей младшему откровенности.       Джисон стоит перед унитазом и устало сканирует кровь внутри него, что тяжело вышла изнутри несколькими минутами ранее. Боль, ужасно режущая, до сих пор фантомом отдается в паховой зоне. Холодный пот выступил на лбу, а конечности совершенно не слушаются, когда он пытается натянуть на себя обратно брюки.       — Не вызывай врача только. У меня нет возможности оплатить, — тихо шепчет он, шмыгая непроизвольно носом.       — Можешь открыть дверцу? — спустя минуту долгих рассуждений и споров в собственной голове, просит он. А Хан словно в бреду открывает, сам не осознавая для чего. Боль настолько въелась в разум, что мыслить уже кажется невозможным. — Стой спокойно, хорошо? — говорит мягко, что тот ослушаться теперь вряд ли способен. Подходит практически вплотную и несколько мгновений жмется, не зная, как правильно сделать то, что задумал. — Прикрой глаза, — сглатывает, отчего-то волнуясь. А после осторожно обнимает сзади за плечи, понимая, как, должно быть, странно они смотрятся со стороны. Джисон зажимается, пугаясь такой тактильности — не привык кого-либо к себе подпускать, но чувствует, как неспешно уходят болевые ощущения, задумываясь, что ему не хватало лишь теплых прикосновений. Минхо осторожно отстраняется, замечая, что тот все еще стоит со спущенными штанами, и первым его порывом было помочь, но тот не позволил, практически отталкивая его от себя. — Все-все, ухожу.       — Спасибо… — старший вряд ли услышал, но Джисон правда благодарен за то, что он был неравнодушен к нему, хотя ничего, по сути, не сделал.       Минхо вновь расположился на своем месте, ожидая парня. Тот пришел практически сразу, немного скованный от проявленной к нему заботы, и не мог вести себя вновь свободно. Они незнакомцы, кроме имен друг друга им больше ничего не известно, и такие действия могут быть восприняты неправильно обоими.       — Так зачем позвал? — решает уточнить Хан, дабы распознать намерения мужчины. Ему все еще неловко, потому бегает глазами по столу. Открывает меню, чуть не теряя весь воздух из легких от цен. Нет, они не были слишком большими, просто парень не мог позволить себе купить даже пачку лапши в магазине у дома, питаясь лишь объедками из бара. Проходит глазами сразу же к супам, так отчаянно желая согреть себя изнутри.       — А зачем ты пришел? — уточняет Ли, совершенно не рассчитывавший на то, что тот все же почтит его своим присутствием.       — Я… хотел поесть, — Минхо кивает, примерно понимая, в какой ситуации тот находился, видя его не совсем здоровое телосложение, однако это может быть всего лишь следствием болезни.       — Я тоже. В приятной компании. Приятно поесть, — улыбается мужчина, стараясь расположить его к себе, а Джисон невольно отвечает, чуть вздернув уголок рта. — Тебе лучше?       — Мгм, — говорить о своем самочувствии странно, он и не распространяется. — Что ты закажешь? — Минхо устало сканирует меню, размышляя, чего бы он хотел отведать сегодня.       — Соллонтхан, — Хан кивает, сразу же глазами ища суп в списке меню, и прикусывает губу.       — Можно мне тоже? — сглатывает стремительно нарастающую слюну.       — Да. Что-то еще? — осторожно уточняет, понимая, что тому явно неловко. Однако, так хочется поставить его в трудное положение, заставить задуматься о сущем, о своей жизни и начать делать уже хоть что-то, чтобы хоть на каплю возвыситься в глазах Ли.       — Н-нет, — он уверенно захлопывает меню и убирает в сторону, кладя беспокойные ладони на бедра, совершенно не чувствуя зуда, хотя и в других перчатках. — Сколько тебе лет?       — М? Двадцать семь, — он вздыхает, надеясь, что тот не сильно испугается разницы в возрасте и следит, как тот пытается переварить услышанное, согласно кивая. — Тебе?       — Двадцать, — мужчина и так это знал, но нужно же правдоподобно играть роль, чтобы узнать действительно что-то новое о нем, понимая, что тот постепенно открывается, начиная хотя бы с такой мелочи. — Где ты работаешь?       — В офисе, дома, сейчас с тобой в ресторане, — усмехается собственным мыслям.       — Я имел в виду… Кем? Менеджер? — Джисон чувствует себя неуютно, понимая, что разговаривает с довольно серьезным мужчиной, который не станет терпеть его небольшие умственные способности. Минхо ведет себя сегодня слегка отстраненно, чем же это вызвано? Он все испортил?       — Да, можно и так сказать, — тянется к стакану с водой, так отчаянно желая сейчас быть дома и смотреть новую серию. — Какие книги предпочитаешь? — пытается уловить суть его душевной организации.       — Я не говорил, что предпочитаю книги, — Ли вздыхает, понимая, что с ним будет действительно тяжело. Но ему нравятся сложные, как сказал Сынмин, люди — с ними всяко интереснее. Они каждый раз раскрываются с новой стороны, а ты можешь с нескрываемым любопытством изучать, лишь принимая — по-другому никак. Либо принимаешь, либо ничего, ведь кто ты такой, чтобы менять человека?       — От тебя за километр несет прогнившим форзацем, — нескромно высказывается Минхо, совершенно не боясь задеть его. — Ты как новая старая книга, пахнет странно, но все же приятно. Чувствуешь опыт, пройденный за годы жизни, — все же немного смягчает углы, сразу же ругая себя за мягкосердечность. А Джисон сидит с чуть приоткрытым ртом, глупо хлопая ресницами, пытаясь понять, что же тот так бесстыдно произносит, словно говоря с ним на другом языке.       — Сумерки… моя любимая книга, — негромко шепчет он, чуть стесняясь откровенности. Отчего-то хочется быть честным с ним, для других назвал бы более достойную книгу. — Меня привлекает перспектива вечной жизни вдали от людей.       — Хм, это интересно, — но Ли совершенно не согласен. Нет ничего привлекательного в жизни, у которой нет конца. — Любимый персонаж? — желает выяснить к кому он ближе.       — Розали, — тяжелая судьба пересекается с его. Именно она стала символом двигаться вперед и жить дальше, просто принимая пережитую боль, как опыт, который по итогу сделал лишь сильнее.       Приносят блюда, и Хан, кажется, сейчас упадет в обморок, чувствуя невероятнейший запах еды. Видит, какой же густой получился суп, и чувствует, будто не выдержит, расплачется и лишь сильнее опозорится перед Ли. Старается взять себя в руки, держа аккуратно ложку, и ждет, когда старший наконец начнет есть, чтобы приступить следом. Во рту уже накопилось пару литров слюны от аромата, словно домашнего вида свежеприготовленной пищи.       — Ох, ты знаешь про манеры? — усмехается Минхо, видя, как тот не приступает к своей порции, ожидая его и буквально заглядывая к нему в рот.       — Приятного аппетита, — остается вежливым, ведь ест за чужой счет, а так давно бы послал за подшучивания.       — Спасибо, — коротко улыбается Ли, наконец, приступая к еде, краем глаза наблюдая за Ханом.       Тот набирает в ложку совсем немного и с полминуты держит содержимое на языке. Вкусно. Давно такого не ел. Произвольно шмыгает носом и набирает следующую ложку, держа себя в руках, ведь понимает, что нескоро удастся вновь отведать столь божественное блюдо. И кто знает, зовет он его так от продолжительного перерыва от нормальной пищи или оно действительно так вкусно приготовлено. Тепло спускается прямо к желудку, так необходимо согревая, что и правда хочется жить.       — Жизнь… она во вкусной еде, — усмехаясь, произносит Хан, сдерживая слезы.       — И в теплой мягкой постели, — думает Ли, так отчетливо желая оказаться сейчас именно там.       — На этот счет ничего не могу сказать, — грустно усмехается младший, продолжая наслаждаться едой. А Минхо останавливается, сканируя его взглядом и размышляя о его прошлом, что было скрыто под темной завесой.       — Ты родился в таких условиях? — Хан прекрасно слышит, но не отвлекается пока не доест всю тарелку.       — Нет. Я сам загнал себя в них, — все, что может сказать сейчас, понимая, что винить в такой жизни некого. Если бы он совершил иные действия или же наоборот не делал бы, кто знает, как сложилась бы его жизнь сейчас?       — Зачем? — интересуется Ли, чувствуя, как все так или иначе идет в его руки. Он практически подобрался к его душе, может все же закончит раньше, чем через пятьдесят девять дней.       — Затем, что видимо по-другому не мог, — пожимает плечами, не особо желая продолжать этот разговор. — Что планируешь делать сегодня вечером? — интересуется лишь бы перевести тему от его серой жизни.       — Ждешь, что зайду к тебе? — ухмыляется Минхо, вмиг осознавая, что это чем-то напоминает неумелый флирт, за которым так не любил наблюдать в сериалах.       — Что? Я просил тебя больше не соваться туда, — откуда взялся легкий румянец на щеках? В ресторане должно быть жарко или причина в смущении?       — Тогда пусть меня занесут в черный список, — намекает на охранника и для чего-то показывает свое бесстрашие.       — Минхо, там небезопасно. Ты бессмертный что ли? — Ли чуть истерично смеется.       — Хочешь сказать, меня могут там убить? Пока я заметил лишь не совсем успешно пристающего босса, — Джисон прикусывает в волнении щеку. — Да и ты так резво заступился за меня в прошлый раз.       — Я не знаю, что тогда на меня нашло. Просто, я знаю, чем это может закончиться… Разве ты можешь постоять за себя? У тебя такие нежные руки, вряд ли ты захочешь пачкать их о таких ублюдков, — Минхо невольно оглядывает свои руки, дабы убедиться в правдивости чужих слов.       — Я предпочитаю решать проблемы словами, — вновь напоминает ему Ли.       — Не все проблемы можно решить словами, — Хан все же решает поспорить с ним, не желая оставаться в невыгодном положении.       — Может и не все, — пожимает плечами. — Когда ты избил меня тогда, разве нельзя было поговорить?       — Прости, — Минхо машет несогласно рукой, не об извинениях сейчас речь. Пытается копнуть глубже.       — Ты чувствовал угрозу, так? Но я лишь разговаривал с тобой, — старается осторожно прощупать почву.       — Мне неприятен этот разговор, давай остановимся? — детская позиция, но и они, по сути, никто друг другу.       — Как скажешь, — рано торопиться, еще все испортит. — Ты наелся?       — Более чем, спасибо, — кивает скромно ему, боясь, что вдруг понял неправильно и его заставят сейчас оплатить заказ. — Что я тебе должен? — все же уточняет, пытаясь понять, что его ждет впереди.       — Ты уже отплатил, — улыбается Ли.       — М? Чем же? — удивляется парень, чувствуя, как потеют в обогреваемом помещении ладони.       — Я узнал тебя чуть лучше. Сними перчатки, я пока пойду оплачу, — Джисон благодарно кивает, боясь даже на миг встретится с ним взглядом. И почему Минхо так внимателен к нему?       Вмиг откладывает вещь, рассматривая пятна, что словно стали чуть меньше. Неприятно выглядит, но еще неприятнее чувствовать вездесущий зуд, однако он замечает, что сейчас его нет. От еды? От тепла вокруг или что-то другое?       Притягивает к себе колени, лишь сейчас начиная рассматривать комнату, в которой они все это время находились. Она светлая и очень теплая, согревает лишь одним своим видом. Джисон невольно задумывается, что не прочь был бы пожить в такой комнатушке на мягких подушках, нежели в своей чуть просторной квартире, в которой ни черта, кроме сквозняка, холодной воды и матраса, нет. Кладет на ноги голову, обхватывая их руками, и прикрывает глаза, понимая, что он вновь будто в иллюзиях и скоро необратимо и так досадно придется из них вылезти.       Минхо неслышно входит обратно, смотря на то, как тоскливо сидит парень. Видит его одинокую позу, понимая, что Джисон совершенно одинок, и внутри просыпается сочувствие, которое Ли ненавидит всей своей необъятной душой. Оно вечно мешает в работе, вечно сбивает его с пути, заставляя смягчать приговор. Но, по сути, в этом ведь и заключается его работа? Он должен узнать его настоящего, со всеми эмоциями, со всеми недостатками и преимуществами. Глаза упрямо находят его болеющие руки, желая дотронуться, но нельзя. Ни в коем случае нельзя касаться кожи ладоней другого, иначе все пойдет совершенно по другому пути, и тогда уж проблем не оберешься.       Мужчина думает, что его не замечают, когда тот подает признаки жизни, которые вновь заставляют замереть от проявленного доверия, ведь парень не убрал кисти, продолжая держать их открыто.       — Долго так смотреть будешь? — Минхо замечает зеркальную вазу, в отражение которой все это время смотрел Джисон, наблюдая за практически не меняющимся лицом. — О чем думаешь?       — О планах на вечер, — чуть ухмыляясь, отвечает ему Ли.       — И как? Придумал уже что-то? — тот пожимает плечами, не находя ответа. Хан все же поворачивает голову в его сторону, вновь оглядывая яркую одежду, думая, что вряд ли бы когда-нибудь позволил бы себе такое надеть — предпочитает более неприметную. — Когда у тебя закончится гардероб? — чуть уныло улыбается, смотря на замешательство на лице Ли.       — Это такой способ сделать комплимент? — Джисон смеется, вспоминая, как тот сказал, что от него пахнет прогнившим форзацем.       — Не тебе в этом меня упрекать, — Минхо согласно кивает, все же подходя ближе и садясь рядом, теперь в наглую рассматривая его запястья и ладони — пытается вывести из себя Хана, испытать, но тот не шевелится, чувствуя лишь подкатившую к горлу тошноту. — Ты не думал покрасить волосы? — пытается переключить его внимание.       — Нет. Будет выделяться, — кривится мужчина, продолжая осматривать его, замечая какие острые у него плечи.       — То есть сейчас ты не выделяешься? — усмехается его глупости Джисон.       — На работе я должен выглядеть по-другому, — тот удивляется и, стараясь отпугнуть его, освобождает из объятий одну руку и дотрагивается пальцами до его рукава, свободно наслаждаясь мягкой тканью.       — То есть тебя можно увидеть в черном строгом костюме? Да ну, — Хан думает про себя, что это было бы что-то невероятное с таким смазливым лицом, но все же с трудом может представить сладкое облачко в чем-то не сахарном.       — Возможно и ты увидишь, — при плохом исходе, конечно.       — Меня и такой образ устраивает. Если ты хотел показаться безобидным, то тебе удалось провести меня, — Минхо хмурится, особенно после того, как чужая рука практически касается его кожи. Он как-то резко встает и идет к своей куртке, оставляя Джисона позади. Но тот совершенно не переживает, лишь тоскливо улыбается, довольный, что смог оттолкнуть мужчину.       — Я забыл тебе отдать, — вновь садится рядом и передает уже новый сверток пергамента, и Джисон по виду сразу понимает, что там внутри.       — Книга? Зачем? — он осторожно развязывает нетугой узел и разворачивает бумагу, смотря на старенькое издание «Дневника памяти» Николаса Спаркса, и скромно улыбается, едва краснея.       — Это уже моя любимая книга, — кряхтит Ли, чувствуя себя неловко. Сказанные чуть ранее Кимом слова о влюбленности младшего отпугивают, теперь уже боясь, что безвозмездные подарки будут восприняты, как жест ухаживания.       — Почему ты даришь ее мне? Почему ты в принципе делаешь это для меня? Перчатки, суп, книга? — Джисону стыдно, он не может ничем ему отплатить, да и не хотел бы. — Медицинский осмотр?       — Ты записался? — игнорирует то, что тот сказал ранее, цепляясь за последнее.       — Да… в пятницу пойду, — сглатывает, вновь чувствуя себя некомфортно.       — У тебя есть друзья? Близкие, с кем бы ты мог пойти? — понимает, что счастливым он оттуда вряд ли выйдет.       — Да ну, зачем? — усмехается Джисон, все еще не в состоянии отвести взгляд от книги. — Я и сам неплохо справляюсь. Понимаю, что проблем много, но я подкоплю и после нового года займусь лечением, — так радостно улыбается, наконец, переводя на него взгляд и видя, как опечалены глаза Минхо. — Все в порядке? — вряд ли он переживает за него, ведь они знакомы всего ничего — думает Хан, а внутри Ли все переворачивается, чувствуя глубочайшее сожаление по поводу его скорой кончины.       — Ты пойдешь потом на работу? — единственное, что мозг решает сейчас спросить.       — Конечно, каждый день там. По будням с шести вечера, на выходных всю ночь, — спокойно выдает ему парень, проверяя время на часах. Как так получилось, что они просидели в этом заведении несколько часов? Кажется, прошло всего минут десять, но парень не жалеет, хотя и хотел еще немного погулять после обеда, насладится увядающей в осени природой.       — Пойдем, — он встает первым, вновь чувствуя порыв помочь парню с курткой, но вовремя одергивает руку, хватая собственную.       — Спасибо, — осторожно говорит ему в спину, убирая книгу в рюкзак, замечая на дне перчатки, которые хотел отдать, но почему-то передумывает. — … за день.       — Надеюсь, я смогу провести время в приятной компании и на следующей неделе, — улыбается Ли, веря, что у него все же получится расположить к себе столь закрытого парня. Да, поступает некрасиво буквально подкупая его правду, но это ведь его работа, по-другому не может. А Джисон чувствует, ему неприятно, что кто-то столь низко думает о нем, с чего Минхо решил, что у него нет гордости и он будет и дальше продолжать есть за его счет?       — О, желаю удачи, — Хан понимает, что тот намекает на него, однако больше не позволит пользоваться собой.       Старший молча усмехается, выходя из кафе первым. Раздумывает о дальнейшей своей дороге, когда вновь видит перед собой дождь. В такую погоду скорее предпочитал остаться дома и, приоткрыв окна, вдыхать свежий запах влаги и попивать теплые напитки, нежели самому находиться и чувствовать себя словно промокшая крыса. Благо, он взял зонтик, вновь яркий, под стать ему, но мысль о том, что он не один, заставила его остановиться и обернуться на стоящего под крышей Джисона, прикуривающего сигарету.       — Пока, — прощается с ним Хан, видя, что тот уже готов уходить.       — Я провожу тебя, — намекает на погоду, а младший удивленно на него смотрит, делая первую затяжку.       — Не стоит, спасибо, — благодарно кивает ему, желая поскорее остаться наедине со своими мыслями.       — Но на улице дождь, — настаивает он.       — Да, я вижу. До тебя же как-то справлялся, — невольно кусает губу, боясь начать грубить. Ненавидит, когда до него докапываются, оказывая непрошенную помощь.       — Я хотел еще кофе, — врет, понимая, что за день уже выпил достаточно, однако, видит, как выходит из себя Джисон, лишь больше желая надавить на его уязвимые места.       — Повсюду множество кофеен, Минхо, выбирай любую, — отшучивается Хан, смотря, что сигарета закончилась быстрее, чем он предполагал.       — Я хочу твой, — продолжает Ли, не подразумевая, как, должно быть, звучат его слова для парня. А Джисон неловко откашливается, и все же осторожно встает под зонт, раздумывая о его словах.       В голову невольно приходят не самые приятные воспоминания, заставляющие поежиться, закрываясь в себе все сильнее. Минхо идет спокойно, чуть деловито, и держит крепко зонт, смотря все время четко прямо, словно, если бы шел в одиночку. Хана убивают мысли, заставляющие сомневаться в любом незнакомце, знакомых он знает как облупленных и понимает, что от них никогда нельзя ждать ничего хорошего. А как быть с Ли, что оказывает такие добрые жесты, чуток к нему и внимателен? Ему ведь что-то в любом случае от него нужно. Другой бы на его месте еще в первый день заявил в полицию за избиение, а он его в рестораны водит, как это понимать? Джисон склоняется лишь к одной идее, которую объяснить в своей затуманенной голове легче всего.       — Я больше не занимаюсь этим, — подходя к черному входу, все же решает сказать ему Хан.       — Чем? — Минхо чуть хмурится. Терпеть не может, когда люди говорят загадками и приходится додумывать все в одиночку. Смотрит, как неловко переминается на месте парень, едва сжимая кулаки, словно в любой момент сорвется и ударит.       — Тем, за чем ты ходишь сюда, — сглатывает, но смотрит ему в глаза, показывая, что не боится, что достаточно уверен в себе и своих силах. А Ли абсолютно спокоен и даже не особо кажется опасным. Дождь проворно заглушает их и так тихий разговор, и они неосознанно придвигаются ближе друг к другу, практически соприкасаясь грудью. Хан вновь чувствует приятный запах сирени, ловя себя на мысли, что хотел бы тоже пахнуть вкусно, но мыло — единственное чистящее средство в доме — не может позволить ему такую роскошь. Ткань на старшем безумно мягкая, это можно понять, лишь увидев, не обязательно к ней прикасаться, однако так хочется положить свою чуть суховатую щеку и мирно полежать пару мгновений. Но кто бы дал такую возможность?       — За кофе? — чуть приподнимает бровь, все еще надеясь на откровенность с его стороны.       — За кофе? И только? — чуть удивляется Джисон, все еще не особо веря в его слова.       — И только, — отвечает он, понимая, что рассказы о жизни закончились еще за шестой ложкой супа.       — Ладно, — отворачивается, идя ко входу. Минхо не идет следом, зная, что это служебное помещение и ему все же следует пройти через охрану, чтобы не возникло вопросов ни к нему, ни к Хану. — Карамельный латте? — спрашивает парень, когда понимает, что он вошел один. Неловко осматривается по сторонам и пожимает плечами, заходя в коморку, чтобы переодеться. — Ха, только за кофе… Какой благородный, — слегка нервно усмехается Джисон, все еще стараясь понять, что у того на уме. — Чудак. Какой же чудак.       Переодевшись, выходит и видит, как Ли уже сидит за барной стойкой, ожидая свой кофе.       — Кихун, — заявляет о своем присутствии другому бармену, как бы давая знать, что ему уже можно уходить.       — Тринадцать пачек за сегодня, туго. Придется наверстывать, тридцать семь с тебя, — Джисон едва ли жмется, когда понимает, что разговор происходит прямо на глазах Минхо. Почему ему неловко перед ним? Почему он так или иначе взывает к его совести? Хотя Хан и без него прекрасно с этим справлялся — травить себя, не одно и то же с тем, чтобы травить кого-то другого. Пятьдесят пакетиков с белым порошком в день — минимум поставленный боссом, кажется какой-то дьявольской шуткой.       — Давай, — прощается с ним, вновь возвращаясь к старшему. — Тебе еще не приготовили кофе?       — Я ждал, что это сделаешь ты, — не смотрит ему в глаза, собирая оригами из салфетки. А Джисон понимает, что тот все слышал, а значит день, по сути, уже не наверстает хороших моментов, чтобы перекрыть столь бесчеловечный.       — Да, сейчас, — отворачивается, заливаясь стыдливым румянцем, и, слабо соображая, пытается сделать ему кофе. Встряхивает головой, пытаясь чуть привести ее в порядок. Все же берет себя в руки, понимая, что если Ли что-то захочет сделать с этой информацией, то так тому и быть — заслужил.       — Когда ты планируешь завязать? — вспоминает его слова Минхо. А Джисон абсолютно не знает ответа, он бы рад прямо сейчас закончить, но все еще нужны деньги, он обязан заниматься этим, чтобы отдать все долги. Выбирал ли он это? Спорный вопрос, ведь каждый неправильный выбор парня так или иначе привел к этому, однако, напрямую — нет, он не соглашался.       — Твой кофе, — ставит перед ним, косясь на дверь в служебное помещение и понимает, что их слышали. Кихун все это время подслушивал, а значит проблем не избежать. Хан нервно сглатывает, чувствуя вмиг боль по всему телу, из-за чего невольно вздрагивает, переводя взгляд на Ли, который как раз закончил складывать какую-то… птицу?       — Журавлик, — улыбается Минхо и передает его парню. — Может сможет хоть немного согреть твою замерзшую душу, — Джисон глупо моргает, чувствуя сейчас множество противоречивых чувств сразу.       — С чего ты решил, что она замерзшая? — единственное, что может выдавить из себя Хан, пальцами осторожно касаясь крыла бумажного создания.       — Потому что ты скоро умрешь, — не стесняясь думает Минхо, следя за каждым его чутким движением. — А ты так не считаешь? — вопросом на вопрос, а почему бы и нет, когда не знаешь, какой ответ в этой ситуации будет подходить лучше.       — Не знаю, может, ты и прав, — забирает журавля себе, пряча от любопытных глаз посетителей.       — Кофе чудесный, — хвалит его Минхо, заставляя Джисона побагроветь теперь от приятного тепла внутри.       — Кофемашина хорошо постаралась, — отмахивается он.       — Но смутился ты, — у Хана чуть округляются глаза от его заявления, спорить вроде и бессмысленно, но он все же не собирается топтать свою уверенность настолько безвольно.       — Ничего я не смущался! — Минхо лишь кивнул, предпочитая скорее промолчать, нежели начинать бессмысленный спор.       Ли вновь размышляет о словах Сынмина, что неприятно посеяли сомнения в его голове. Поглядывает на Джисона, стараясь понять, о чем тот думает и почему ведет себя тем или иным образом, однако в голову почему-то ничего не приходит кроме слов друга. И Минхо определенно считает, что это проблема. Проблема для собственной совести в первую очередь, ведь не хочется разочаровывать человека, который к тебе неравнодушен.       — Я тебе… кхм… понравился? — откуда в нем столько неловкости?       — Так все-таки в этом дело… — Хан чувствует едва ли не опустошение, понимая, что все же был прав на его счет, и тот просто пытался подластиться к нему, чтобы соблазнить. — Мерзко. Проваливай отсюда, Ли.       — М? Я просто не хотел, чтобы возникло недопонимание, — честно говорит Минхо, смотря как сильнее хмурится Джисон, все более не понимая его.       — Недопонимание? Мне не интересны отношения. Не интересны люди в целом. Я разочарован в этом мире полностью. Поэтому, если так хочешь мне понравиться, знай, что у тебя не выйдет, — выпаливает Хан, случайно открывая частичку своего разума мужчине.       — Хорошо, я отчасти с тобой даже согласен, — Минхо словно непробиваемая стена, принимает любые его чувства и эмоции — по-другому не может, работа не позволяет. А Джисон все молчит, смотрит прямо ему в лицо, чтобы заметить хоть каплю лжи, хоть что-то, что сможет подготовить его ко встрече с его настоящей сущностью, но ничего не находит.       — Пиво, малышка, — подходит один из первых клиентов, кажется уже чуть поддатый, но Хан привык, хотя все еще ведется на провокации, каждый раз так сильно желая ударить. Минхо молчит, не вступается, да и желания делать это, в принципе, нет.       В чашке уже около пяти минут нет кофе, а Ли все сидит, не зная в какой момент лучше уйти, надеется, что сможет узнать что-то еще, но в то же время понимает, что Джисон уже полностью в работе, а значит каких-то личных разговоров уже не состоится. Спокойно встает, откладывая чашку, и оставляет пару купюр, скрываясь за спиной младшего. Даже не попрощался, а смысл?       Хан оборачивается, чтобы отдать напиток мужчине, но краем глаза замечает пустующее место и, оглядываясь, понимает, что тот ушел. Кивает себе, вновь думая, что тот слишком странный и странность его заключается в том, что он не похож на обычных людей, что встречались ему до этого.