Дорога сновидений

      Я шла на работу в приподнятом настроении. Уроков, по сути, и не было, через два дня последний звонок, а потом начнутся курсы и подготовка к экзаменам. Одноклассники уже вовсю обсуждали, кто куда поступит, а я тихонько про себя посмеиваясь, представляя вытянувшиеся лица одноклассников, если бы я сказала им, что после школы собираюсь работать в цветочном магазине.       У крыльца на своём обычном месте сидела миссис Лин. Вокруг был пепел от сигарет и горящие бычки, похожие на угольки в камине. Внутри хлопотал Хенрик, настраивая радио. Я мигом узнала песню. Мы одновременно запели:

Так и быть, так и быть, так и быть, так и быть. Шепот мудрых слов — Так и быть.

      Посмотрели друг на друга пьяными глазами. Заулыбались, как психи. «Так и быть», -подумалось мне, — И впрямь, так и быть.»       — Ты кажешься бодрой, — сказал Хенрик, — Тебе уже лучше?       — Будешь напоминать мне о вчерашнем — опять станет хуже, — шутливо пригрозила я.       Он на секунду помрачнел, но потом лицо его озарился ухмылка, и он подмигнул, надевая ветровку:       — Сегодня наверняка опять клиентов не будет. Недолго нам осталось, чувствую.       Мне подумалось, что с ним я никогда не буду чувствовать себя так легко, как с Икаром. Возможно, потому, что Икар ненастоящий, а Хенрик из плоти и крови?       — Не грусти, — неправильно истолковал моё замешательство Хенрик, — Может, выкарабкаемся ещё. А если нет — тебе нечего терять. Устроишься к Хезел, у неё и зарплату выше получать будешь, и на виду постоянно будешь, и опыта наберешься.       — Хорошим трамплином будет, — вмешалась миссис Лин, — Ты же не собираешься всю жизнь работать продавщицей? Не повторяй за этим непутёвым, поступи в колледж.       Я угрюмо смотрела вниз, про себя думая, что не собираюсь поступать ни в какие колледжи. Хенрик и миссис Лин ушли. Он держал её под руку, она едва доходила до его плеча и они выглядели как мать с сыном. А я осталась одна в маленьком магазинчике. От скуки я раскрыла самоучитель и принялась читать, с ужасом замечая сладостное трепетание в груди, когда мой взгляд натыкался на его пометочки.       Очередную песню перебил звон колокольчика.       — Добро пожаловать, что-нибудь подсказать? — на автомате спросила я, продолжая вчитываться.       — Да. Подбери-ка мне какой-нибудь букет в корзине, — услышала я голос Дерека.       Я вся обмерла. Чувствуя, как душа уходит в пятки, я подняла глаза. Его челка прилипла ко лбу, волосы вились от воды. Он улыбался, сверкая мелкими белыми зубами. На плечи была накинута куртка в камуфляжном стиле.       — Чего уставилась? — вальяжно расселся напротив меня он, — Давай, собери букет. Я твой клиент.       — Есть какие-нибудь пожелания? — процедила я, окидывая взглядом окружающие цветы.       — Да. Быстрее работай, — хохотнул Дерек.       Я принялась собирать букет, кидая цветы в плетёную корзину. Получилось не так красиво, как у Хенрика, но весьма симпатично. Но Дерек придирчиво оглядел букет и сказал переделать. И так было несколько раз, пока он не остался полностью удовлетворённым результатом.       — А кому букет? — не выдержала я.       — Моей девушке, — кивнул он.       — Лилиан? — фыркнула я.       — Скорее уж я буду её девушкой, — проворчал Дерек, — Нет уж, я не настолько отчаянный. Она в колледже учится.       Он скривился, будто съел лимон.       — Когда там твоя смена заканчивается? — спросил он.       — Через час, — ответила я, — А что?       Он не ответил, потому что уже подходил к двери. Хлопнул ей и вышел навстречу дождливой ночи. Кроме него, больше клиентов не появлялось. Дождавшись конца своей смены, я закрыла магазин на крючок и вышла. Дождь уже закончился, и улица дышала прохладой и влагой. В лужах отражались вывески, рекламные стенды и фары машин. Вдруг кто-то схватил меня на плечо и резко развернул к себе.       — Выпьем? — подмигнул Дерек.       — Думаю, хватит с тебя, — еле ворочая языком, сказала я.       — Заткнись, — процедил Хенрик, — У меня всё сама знаешь по чему полетело. Я имею право нажраться.       — Че случилось? — спросила я, вливая в себя очередную пинту.       — Жесть случилась, — развёл руками Хенрик, — Я чувствую себя таким несчастным. Все думают, что я просто счастливчик. Но нахрен мне это надо!       Он громко икнул, закрыв рот рукой. Смотрел на меня остекляневшим взглядом.       — Она училась в колледже моего отчима. Да, он же типа ректор у нас, суперкультурный пианист… Онанист.       Он положил голову мне на плечо. Меня едва не вырвало от запаха алкоголя и перегара, исхоядщего от него.       — Мамаша, только вышла за него, сразу позабыла обо мне. Ну конечно, куда уж мне до богатого музыканта! Он же в Нью Йорке выступал! Как по мне, неудачник какой-то. Бросил музыку и решил заправлять какой-то шарагой. Сверкает своими очками и пузом, едва не вываливающимся из-под рубашки. Нинель была его любимой ученицей. Слишком крутая для этой шараги. Мы познакомились, когда отчим показывал мне свои владения… Она так здорово всё рассказывала! С таким восторгом рассказывала о музыке! И в поэзии разбиралась, Байрона и Басё цитировала. А он на неё смотрел со снисхождением, как на молодую дуру.       Его вырвало прямо на меня. Но я была уже слишком пьяна, чтобы наорать на него. Даже слишком пьяна, чтобы разозлиться.       — Мы с ней поссорились из-за моего отчима. Потому что она дура! — неожиданно закричал он и треснул кулаком по барной стойке, — С хрена ли так восхищается этим неудачником?! Ну и пошла она! Пошла она! Ненавижу эту дуру!       Он грозил непонятно кому кулаком, матерился, опрокинул стул. В конце концов нас вышвырнула вон охрана. Он тут же свалился спать на мусорные мешки. Я сделала ещё несколько шагов и повалилась спать.       Мы с Икаром взялись за руки, сидя на американским горках. Эти горки были только для нас, единственных пассажиров, и как только мы с них встанем, они рассыпятся на куски. Увлекаемые причудливыми вихрями, мы мчались сквозь вселенную, сквозь пространство и время на скорости света, а мимо нас пролетая звёзды, образуя яркий тоннель. У нас были не восковые крылья, а настоящие, они не таяли, а становились сильнее, а разум умещал всю мудрость, любовь и восторг всего мира, всех времен, каждого существа, от вируса до человека. Мы преодолевали спирали галактик, завихрения систем, туманности и межзвёздные пустоты, увиливали от чёрных дыр, попадали в газо-пылевые облака. Мчались сквозь эры и эпохи, через звуки и вспышки.       — Скитания Психеи, — говорил Икар.       — Самые странные скитания Психеи, — прибавила я.       Мы смотрели друг на друга, и мне почему-то казалось, что у него такие же опьянённые и сумасшедшие глаза, как у Хенрика.       — Споём? — предложила я.       Откуда-то полилась одна из песен The Doors. Мы принялись громко подпевать, махая руками и болтая ногами в такт.

Я затеял однажды небольшую игру, Я любил заползать в свой мозг… Я думаю, ты знаешь, какую игру я имею ввиду. Итак, я говорю про игру, которая называется «Сойти с ума»!

      Песня кончилась, и мы, взмокшие и раскрасневшиеся, опять целовались, и никак не могли насытиться друг другом. У его были мягкие руки, мягкая шея, мягкие волосы, похожие на пух. От него пахло летом, медом, молоком и клевером. И сердце у него билось так же быстро, как моё. Я подумала, что он слишком хорош, чтобы быть настоящим, но мне было решительно всё равно.