Дорога сновидений

      Я проснулась в незнакомой комнате.Ветер врывался в распахнутое окно, поднимая тюль. На подоконнике в вазе стояли ромашки. Постельное бельё пахло сушеными травами. На обоях были нарисованы кошки. На шкафу стояла корзина с подсолнухами, на полках были разбросаны книжки. На полу был расстелен махровый ковёр, сделанный под летнюю траву.       Поднялась в постели. Кто-то переодел меня в ночную рубашку. Голова раскалывалась. Я ещё раз оглядела комнате. На стене возле кровати плакат с Карой Деливинь. А больше в комнате из мебели ничего не было. Только кровать и шкаф. В дверь постучали. Я вздрогнула и сказала: «Войдите».       — Проснулась?       Я едва сдержалась, чтобы не заорать не своим голосом. Говорил не кто иной, как Хенрик. Он вошел, держа в одной руке стакан с водой и в другой таблетки от похмелья. Я смотрела на него, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег.       — Я нашел тебя возле бара, — ответил на мой немой вопрос Хенрик, — Ты там валялась в отключке. Одежда была грязная, так что её пришлось постирать.       Я покраснела до корней волос и потупила взор. Меня колотило по-крупному. Если он снимал с меня одежду…       — Нет, раздела тебя домовладелица, — рассмеялся Хенрик, — Не беспокойся, Наоми.       Я вздрогнула. Он в первый раз назвал меня по имени. И отчего-то мне вдруг стало хорошо. Странно, почему? Почему простой набор звуков, произнесенный этим человеком, пробуждает такие приятные и странные чувства? Почему, когда он так улыбается, с этими ямочками и прищуренными глазами, мне хочется улыбнуться в ответ? Почему я наполняюсь счастьем от одного его присутствия? Мне достаточно и того, чтобы мы сидели рядом и смеялись. Мне достаточно и того, чтобы он учил меня плести макраме. В конце концов, мне достаточно и смотреть на его спину. И пусть я не стану частью его жизни.       Стоп, а что же Икар? С Икаром легко. Икар вытирал мои слёзы, забирал мои кошмары. В моменты сильнейшего отчаяния я бежала к нему, своему единственному утешителю. Товарищ детских игр, похожий на Маленького Принца или лугового эльфа. К нему не приходилось искать способ подступиться, он был как на ладони: свой, родной, тёплый.       Казалось, они разные, но их объединяло одно: они были миражами, и сколько бы за ними я не гналась, я не приближалась ни на шаг. Как звёзды, которых не схватишь рукой, как северное сияние. Их нет, просто нет.       — Ты что-то бормотала во сне, — сказал он, подавая мне таблетку, — Такая милая была.       Я выпила таблетку, запила водой. Потом осушила стакан до дна: меня мучила жажда.       — Не пей больше, ладно? — сказал он, заправляя мне прядь за ухо, — Не гонись за пустотой.       — От пустоты слышу, — пробормотала я.       — М? — переспросил Хенрик.       — Ничего, — помотала я головой.       — У меня почему-то такое чувство, будто я тебя знаю, — признался он, — Навязчивое чувство. Ещё когда я тебя в первый раз увидел, так подумал.       Забавно, что иногда оно возникает и у меня.       — Может, видел меня среди прохожих, — пробормотала я.       — Может, мы были женаты в прошлой жизни? — усмехнулся он.       — Ч-что?! — обалдела я.       — А потом нас разлучила смерть, — задумчиво продолжил он, не обращая на меня внимания, — А что, вполне может быть. Хотя… Не, бред какой-то.       Он нервно расхохотался, поймав мой настороженный взгляд.       — Бедняжка Наоми, — сквозь смех сказал Хенрик, — Проснулась раздетая в незнакомой комнате, и тут я прихожу и начинаю городить какую-то чушь.       Я рассмеялась вслед за ним, осознав всю абсурдность сложившейся ситуации.       — Ладно, сейчас дам тебе какую-нибудь одежду. Дать телефон домовладелицы, если тебе надо будет отмазаться от родителей?       — Нет, они не строгие, — улыбнулась я, — Спасибо, Хенрик.       Он кивнул и вышел. Я подошла к окну. Отсюда открывался вид на озеро, в котором отражались плывущие облака. За ним — пустырь, поросший травой до пояса, шалфей, вереск, ковыль, колышущиеся от ветра, из-за чего пустырь походил на волнующееся море. Если прислушаться, то шелест и впрямь был похож на шум прибоя. Даже чайка вдали кричала.       Витая где-то в облаках, я переоделась в какое-то странное платье, принесённое Хенриком, посмотрелась в зеркало. На меня оттуда смотрела незнакомая девушка из прошлого века. Как будто сошедшая с черно-белого фото. А что, цветовая гамма вполне подходящая.       Я вышла в коридор и натолкнулась на Хенрика.       — Ничего себе, — присвистнул он, — Ты так на неё похожа…       Он как-то странно заулыбался, разглядывая меня. Это явно была не улыбка влюблённого или извращенца. Я поспешила обойти его и ретироваться из этой квартиры…       Хорошо, что сегодня выходной. Я могу целый день гулять, без цели слоняясь по городу. А может, и вовсе выйти за его пределы. В голове гулял ветер — такой же, как и на улице. Как назло, дождя не было, но и солнце не светило. С холодного севера, с глади безбрежного океана ветер пригнал тучи, заслонившие небо. Я гуляла по пустоши, надеясь выйти за пределы города. Трава росла по пояс, и я жалела, что не могла спрятаться в ней с головой. Когда-то мы с Икаром навещали заросли кустарника, бывшие целым королевством ночных фей. Там всегда было тихо, прохладно и тепло, а тьму разгоняли светлячки.        Нашла заброшенную детскую площадку. Ржавые горки, скрипучие качели, карусели со слезшей краской. Села на качели, упиваясь однообразным скрипом. Я совсем запуталась в себе. То ли Икара люблю, то ли Хенрика, толи вообще никого. Почему в жизни всё так сложно?       Вспоминая слова Хенрика… Да, он действительно казался смутно знакомым. Или нет. До боли знакомым. Будто где-то я видела эти смеющиеся глаза. Будто касались эти руки в белых рукавах дальше. Словно я знала его в далёком и безмятежном детстве…       Я сама не заметила, как уснула. Хенрик сидел на деревянном мосту, свесив ноги. Во сне он был ребенком. Такие же белокурые лохмы, топорщащиеся во все стороны, шортики, выглядывающие разбитые коленки, пухлые кукольные щёки. Он болтал ногами и грустно смотрел в воду. Я подошла к нему и спросила:       — Что случилось?       — Тут должно быть два отражения, — хмуро сказал он, — Но она не пришла. И не придёт.       — Почему?       Он посмотрел на меня, как на дуру.       — Потому что она умерла, почему же ещё?       Вот так просто. Без лишних сантиментов и наивности. То ли шок настолько сильный, то ли уже смирился. В любом случае, эти слова больно кольнули меня в сердце.       — Ты не на то небо смотришь, — сказала я.       Я указала вверх. Он задрал голову, сощурив глаза и закрывшись от солнца.       Плывущие пушистые облака и пронзительно-синее небо, похожее на гладь океана.       — Думаешь, я поведусь на это? — фыркнул он, — Я не какая-нибудь наивная деточка.       — Конечно, то место находится не на небе, — не растерялась я, — Но ведь легче сравнить его с небом, не так ли? И ведь не зря сравнивают. Небо ведь такое красивое и безмятежное…       — Значит, и место, где она сейчас находится, тоже красивое и безмятежное? — спросил он.       — Более чем, — кивнула я, — Оно похоже на цветущие луг и берег океана. А ещё на рассвет, встреченный на поле пшеницы и на закатное небо. А ещё на южную ночь и северное сияние. Это очень хорошее место, и она там счастлива. И ты порадуйся за неё. Когда-нибудь вы встретитесь, но это произойдет в своё время, так что не торопись. Он ещё раз посмотрел на небо. А потом помахал проплывающему облачку рукой. — Пока, мама! — закричал он, — До новых встреч! Я буду хорошо себя вести, обещаю!