Один не делится на два

      Марк открывает глаза. Ночные похождения с деревом отзываются где-то посреди лба. «Чёрт, мне уже нравится начало этого дня… Теперь на эту красоту на лбу весь день любоваться… Вот так нужно было пялится на эту луну… Засмотрелся, врезался в дерево, приземлился на пятую точку, просидел под деревом чёрт знает сколько времени, красота… Классная выдалась ночка…» — Марк натянул плед «до ушей» и повернулся к стенке. Идти никуда не хотелось, хотелось лежать и думать о чём-нибудь большом и значительном…       Минута бесцельного ворочанья, две, три… Суккулент одиноко стоит на подоконнике… Утреннее ленивое солнце заглядывает в вымытые несколько дней назад окна. «Чаю хочется…» — Марк перевернулся на другой бок и уставился на ноутбук на столе. Тот же одиноко «восседал» на кипе неких журналов, тетрадей, книг и прочей дребедени. Где-то в куче книг был роман «Парижские тайны», надо дочитать… Взгляд потихоньку начинает затуманиваться, очертания стали более размытыми, картинка нечёткой. Глаза слипаются, медленное моргание… Вскоре глаза закрылись окончательно, а мозг отключился.       Громкая мелодия сотрясает тонкую тишину вокруг себя. Марк резко открывает глаза и подскакивает на кровати. — Чёрт, вы издеваетесь? — писатель резким движением руки хватает с тумбочки телефон и поворачивает устройство сенсорным экраном вверх, на дисплее высвечивается имя звонящего. — «Эдриан…» — Привет, с добрым утром, не разбудил? — из трубки раздаётся жизнерадостный голос обладателя. — Привет, как бы это прискорбно не звучало, разбудил… — Марк скинул плед на пол и встал с кровати, раз уж разбудили, придётся вставать. — Ох, прости, ведь десять, вот я и подумал… — судя по тому же голосу, Эдриан был весьма озадачен сей новостью. — Ничего страшного, не извиняйся, всё равно вставать надо. — теперь же Марк чувствовал себя виноватым, из-за него ещё и люди извиняются. — Хорошо, не буду. Я вот зачем звоню, у меня в расписании образовалось небольшое окно, может ты сможешь немного, я не знаю там… пройтись, например? — очередное свидание, если это можно так назвать, хех, мило… — Конечно, я совсем не против… — телефон зажат между плечом и ухом, вроде не хочешь никуда идти, а жизнь заставляет, интересно… Марк выудил «Парижские тайны» из-под кучи других книг. — Вот и отлично! Жду тебя на Елисейских полях в час, договорились? — голос в трубке опять заискрился от счастья. — Хорошо, договорились. — Марк сбрасывает звонок и кладёт телефон на письменный стол. — Елисейские поля значит…       Флорист поднимает плед с холодного паркета и кидает его на кровать, тот небрежным комком падает на белый матрас. Окна в комнатах открыты нараспашку, листы бумаги трепещут под лёгкими порывами весеннего ветерка. Марк стоит рядом с подоконником и поливает цветы, рука крепко сжимает ручку маленькой лейки. Капли воды сверкают на солнце, листья будто светятся зелёным, влажная земля отдаёт лесом.       И вновь Марк выходит из дома, вновь выходит искать приключения на задницу, вновь идёт навстречу мыслям и желаниям… Улицы, проспекты, парки… всё как всегда, ничего нового, ничего примечательного. В этот раз нужно ехать до центра, Елисейские поля… «Эх, а когда-то давно я писал что-то про них… Года два назад, да?..» — Марк уселся в автобусное кресло и снова засмотрелся в окно. Флешбеки тучами атаковали запылённый разум, совсем недавно он точно также ехал на вечеринку к Эдриану, совсем недавно он убегал от проблем на этом автобусе, совсем недавно он ехал нём, дремя на плече Натаниеля…       Автобус останавливается, двери открываются. Чтобы попасть на Елисейские поля, нужно для начала пройти пару остановок, а потом найти Триумфальную арку, мгм, ясно… Марк выходит из автобуса и направляется вниз по небольшой аллее. Вскоре перед взором предстаёт центральная улица Парижа. Прекрасный солнечный день, и как всегда здесь большущее количество людей, туристы фотографируются на фоне Триумфальной арки, носятся дети… Спустя непродолжительное количество времени флорист слышит за своей спиной, как кто-то выкрикивает его имя, мгновение, сзади на Марка накидывается высоченное блондинистое существо. — Привет! — Эдриан хватается руками за плечи оппонента и забегает вперёд. — Привет. — писатель поворачивает голову в сторону Эдриана, тот лучезарно улыбается. — Если честно, я не знаю о чём мы можем поговорить, но я могу задать банальный вопрос. Как дела, как настроение? — Эдриан медленно продвигался вперёд, наслаждаясь красотами природы. — Дела? Нормально вроде… Настроение? Вот настроение отличное, это я могу утверждать. И, кстати, мне нужно с тобой поговорить… Тебе вполне может не понравится тема разговора, но чёрт, мне нужно выговориться!.. — Марк поднял голову, в небе плыли лёгкие белые облака, вот пролетел косяк голубей… если это сборище можно таковым назвать… — Ну давай, поведай мне эту ужасную вещь, готов слушать и вникать, весь во внимании, так сказать. — зелёноглазый перевёл взгляд на мнущегося Марка, тот же весьма увлечённо пытался скомкать низ алой толстовки. — Это касается Натаниеля Куртцберга… Я подумал и решил, что лучшим вариантом для нас обоих будет, если я встречусь с ним и выговорю ему всё в лицо, нет, не спорь, не надо, — Марк с досадой пнул небольшой камешек, валяющийся на дороге. — Знаешь, он же мне всё-таки не чужой человек, как никак несколько лет знакомы… Я не смогу его отпустить, так что вариант только такой… Теперь он знает что я люблю его, так что… если он не захочет со мной общаться после этого, то это уже его дело, ну, а если да… то я хотя бы смогу быть рядом с ним. Мне кажется, что так будет хорошо всем, мда… — Ну… Чтож я могу сказать тебе, мой друг?.. Я попытался влезть в это, не вышло, ты его всё также любишь, всё также пытаешься вернуть, всё также надеешься на что-то хорошее… Иди, с Богом, так сказать, в добрый путь, я одобряю твою идею. — Эдриан поймал взгляд Марка и мягко улыбнулся, будто говоря «всё хорошо, улыбнись и не беспокойся» — С-спасибо… — писатель схватил Эдриана за кисть руки и сплёл свои пальцы и длинными пальцами пианиста — Большое…