Пионы цветут в июне

Тодороки вышел из класса в компании Урараки, Мидории и Ииды. Мидория, извинившись в очередной раз за то, что и этот обед собирался провести в компании Шинсо, скрылся в толпе выползших из классов голодных и шумных учеников. Оставшаяся тройка друзей сошлась на том, чтобы еще раз сказать ему перестать извиняться (одно и то же на протяжении полугода — слишком). Столовая была закрыта на ремонт, поскольку ущерб, нанесенный злодеем, оказался существеннее, чем предполагалось изначально. Ученики, вооружившись контейнерами с едой, проводили обед в академии, рассредоточившись по всей территории (Аояма рассказывал, как нашел группу обедающих первокурсников в подсобке; что делали в подсобке первокурсники и сам Аояма, никто узнавать не стал). Урарака посмотрела по сторонам, протирая сонные глаза, — она говорила, что плохо спала из-за повысившихся нагрузок — и спросила: — Куда мы... Она не договорила, потому что: — Эй, двумордый. Хмурый Бакуго стоял, прислонившись к стене и сложив на груди руки, давящей аурой отгоняя от себя учеников с параллели. Контейнер с обедом, на крышке которого был изображен квадратный череп с четырьмя зубами, лежал на подоконнике. Тодороки, сказав друзьям, что присоединится к ним позже, попросил отправить сообщение с их местоположением. Урарака кивнула и, показав большой палец куда-то в сторону от него, потащила Ииду к лестнице, начиная разговор о новом сериале, вышедшем на Netflix. — Мне, эм, — неловко начал Бакуго, взъерошив колючие волосы. В том, что они были колючими, Тодороки убедился лично, когда вытаскивал горе-одноклассника из-под завала во время нападения злодеев на торговый центр и пару раз коснулся ладонью в изрезанной перчатке белобрысой макушки. Тодороки, поплывший от столь милого действия и свалившихся воспоминаний, представил, как тот приглашает его на свидание. Или на обед. В подсобку? (какая подсобка, Тодороки...) — Забери у меня книгу со стола и принеси ее мне. Тодороки моргнул. — Что? Мечтания о свидании и совместном обеде оказались придавлены библиотекой собственного сочинения Стивена Кинга. Бакуго заозирался по сторонам, пока не убедился в том, что до них никому из оголодавших студентов нет дела, и объяснил, активно жестикулируя: — Я оставил книгу про сорняки на своем столе. В классе остались придурки, которые очень хотят, чтобы в их следующем видосе я был специалистом по спецэффектам. И я типа не хочу мелькать перед ними лишний раз. — Они хотят, чтобы ты что-то взорвал? — Тодороки положил контейнер с едой рядом с контейнером Бакуго. — Они хотят быть крутыми парнями. А крутые парни не смотрят на взрыв. — Бакуго закатил глаза, убирая руки в карманы и смотря на приоткрытую дверь в класс. — Пикачу проще заставить поверить, что солнце вращается вокруг земли, чем заставить его отвалить от меня со своей тупой идеей. Тодороки был уверен, что, во-первых, тот никогда бы не отказался что-нибудь взорвать, во-вторых, не считал идею Каминари слишком уж глупой (да, он часто говорил, что его друг тупой, но он все еще был его другом), в-третьих, даже если бы первые два пункта были бы вычислены неверно (и Тодороки правильно сделал, что не пошел в отдел статистики), Бакуго в любом случае смог бы отделаться от своих друзей. — Ты не хочешь, чтобы они увидели книгу по флористике у тебя на столе, — припечатал Тодороки. Бакуго сжал предплечья, злобно глянул на одноклассника и сощурился. — Просто забери эту чертову книгу. — Как ты себе это представляешь? — Тодороки не вздыхал, нет, только совсем чуть-чуть. — Импровизируй. — Попроси Хагакуре. — Пожал плечами. — Из нее шпионка гораздо лучше, чем из меня. — Чтобы уже сегодня вся женская раздевалка трещала о том, что я выращиваю сорняки? — Опасаешься, что они попросят тебя сплести им венки на летний фестиваль? Тодороки вошел в класс быстрее, чем Бакуго успел зарядить ладонь вспышками искр. В классе расположились Каминари, Киришима и Ашидо, вооружившись тетрадями, обедами и телефоном, на котором был открыт канал на ютубе. Активно споря с Ашидо над сценарием для следующего видео, Киришима залез в ланч-бокс не палочками для еды, а ручкой (разницы он, впрочем, не заметил). —...нет, никакого вопроса-ответа! На канал подписаны двадцать три человека и шестнадцать из них наши одноклассники. — Почему шестнадцать? Кто не подписан? — Каминари развернулся к пустующим столам, пытаясь вычислить, кто избежал своей тяжкой участи. — Кода, — ответила Ашидо, закидывая в рот крекер. — Но его вообще нет на ютубе. Я работаю над этим. Тодороки мог бы порассуждать на тему обреченности Коды, но у него были более важные дела. — Почему вы против вопроса-ответа? Мы можем попросить подписчиков задавать те вопросы, которые нужны нам, — объяснил Киришима, чиркая в тетради палочками для еды. — Это мошенничество! — возмущалась Ашидо. — Ребята-ребята, для начала нужно заменить вступительный видеоролик, — вмешался Каминари, просматривая первое загруженное на канал видео еще раз. На Тодороки никто из них не обратил внимания. Он прошел к столу Бакуго, на котором в самом углу лежала потрепанная книга по флористике, прикрытая тетрадью. Тодороки быстро взял ее. Развернулся. И наткнулся на три пары внимательных глаз. Импровизируй. — Интересное чтиво, — беззаботно произнес он, открывая книгу вверх ногами где-то на середине. — Чтиво Бакуго, которое ты решил почитать рядом с его столом? — Каминари ухмыльнулся, убирая руки за голову и откидываясь назад в надежде наткнуться на спинку стула; вместо нее он ощутил пустоту. Киришима успел подхватить его прежде, чем тот упал. — Здесь хорошее освещение. Но все же вы правы, лучше найти другое место. Тодороки сделал шаг и услышал, как с тихим шелестом из книги выпала бумажная астра. О, Тодороки помнил это многострадальное оригами, которое сам же и сделал. Астра была помятой, ее листы были обожжены, и Тодороки уже забыл о ней. Прежде, чем на него свалился град вопросов (он чувствовал, как те повисли в воздухе на вот-вот готовых треснуть канатах), Тодороки произнес, еле ворочая языком: — Вы можете попросить совета у Токоями насчет вашего канала. Друзья, моментально теряя интерес и к книге, и к оригами, и к Тодороки, озадаченно переглянулись. — У Токоями? — Он ведет блог на тамблере про Бэтмена и имеет аудиторию в несколько тысяч человек. Возможно, он сможет помочь вам раскрутить канал. — И, понимая, что этого недостаточно для того, чтобы покинуть класс без громких вопросов вслед, добавил, сжимая книгу: — У него есть несколько видеороликов, посвященных разбору трейлера нового Бэтмена. Думаю, он не откажется вам помочь и объяснить основы создания… контента. — Он никогда не говорил об этом. — Киришима задумчиво пожевал губу. — Потому что вам нравится Марвел. — Всем нравится Марвел, — уверенно произнесла Ашидо, несильно ударяя кулаком по столу. — Токоями не нравится. — Тодороки, подобрав с пола оригами, стремительно вышел из класса. Закрывая за собой дверь, Тодороки понимал, что Токоями, попросивший держать в секрете его блог, мстить, конечно же, не будет… …а вот его тень… Тодороки порадовался тому, что их комнаты находились на разных этажах. Бакуго стоял на прежнем месте, глядя на полупустой коридор. Его нервозность выдавал непрерывный стук кроссовка по полу, разносящийся едва слышным эхом. — И какого черта так долго? — Бакуго выхватил из его рук книгу и запихнул под ланч-бокс. — Я ожидал «спасибо». — Иди к черту. Тодороки остался стоять на месте, потянувшись к телефону, чтобы проверить входящие. Сообщений не было. Он должен был испытывать разочарование или быть озадаченным, но вместо этого был… рад? Нет, конечно же, он бы ни за что не променял друзей на мнимую возможность пообедать с Бакуго. Но все же… В любом случае, это не он их не нашел, это они ему не написали, так что с него взятки гладки, его хата с краю, да и вообще… кхм. Тодороки, договорившись со своей совестью, решил: либо сейчас, либо никогда. Земля не перестанет вращаться от того, что Бакуго пошлет его (возможно, его сердце даст трещину, но в таком случае можно будет обратиться к Мидории, который всегда носит с собой пластыри). — Не хочешь пообедать вместе? — Можем пойти на крышу или типа того? Тодороки и Бакуго уставились друг на друга, а затем резко отвернулись. Тодороки очень занимательным показался вид на тренировочное поле, на котором уже собрались ученики, Бакуго заинтересовался табличкой класса 3-В. — Ну типа мои придурки сидят в классе и я не хочу... — Урарака и Иида не написали, где будут... Как-то это все вышло неловко. — Так... — начал Тодороки, забирая с подоконника обед, — пойдем на крышу? — Шевелись уже. До крыши они добрались молча. Тодороки вполне хватило этих нескольких минут на то, чтобы осознать (и еще раз осознать), с кем и где он будет… обедать. Он правда старался не вести себя как влюбленный дурак (да, он был влюбленным, но не был дураком — сомнительно), поэтому, уповая на многолетнюю выдержку и умение держать себя в руках, кидал на впереди идущего Бакуго вполне однозначные взгляды. На крыше, обычно пользующейся популярностью, было сравнительно тихо. Разве что несколько учеников, собравшись в разрозненные кучи у противоположных сторон забора, обсуждали написанные тесты и жаловались на сложность заданий. Бакуго посмотрел по сторонам и, хмыкнув, сел недалеко от входа под небольшой козырек, опираясь спиной о стену и взгромождая на свободно раскинутые ноги ланч-бокс. Тодороки сел рядом. Помолчали. Бакуго открыл свой контейнер, в котором находился рис, кусочки курицы и яркие, крупно порезанные овощи. Он, схватив палочки, подхватил ими кусок моркови, запихивая в рот. Тодороки угрюмо посмотрел на свой криво сделанный бутерброд. Он никогда не задумывался на тему своей приспособленности к бытовой жизни за пределами отцовского дома, в котором от него требовалось исправно тренироваться и хорошо учиться. По этой причине столовая, захлопнувшая перед учениками двери с гордым восклицанием «ремонт!», сравнивалась у него с мефистофелевским дьяволом. Телефон Тодороки известил о пришедшем сообщении. Он потянулся к нему, чтобы проверить, не было ли это чем-то важным (он все-таки надеялся, что Урарака и Иида про него благополучно забыли), и увидел: 12:18. Токоями: Тодороки, я безмерно благодарен тебе за информирование Каминари о моем блоге. Он уже готовится сделать меня главным редактором своего ютуб-канала. В качестве благодарности сообщаю, что в недочитанном тобой комиксе «Hush» Харви Дент вернется, избавившись от личности Двуликого. Тодороки, прочитав сообщение, удрученно решил, что лучше бы он ночью увидел склонившуюся над ним пугающую тень ворона, чем поймал спойлер. — Что? — поинтересовался Бакуго, который во время прочитывания сообщения замер, не донеся до рта палочки с рисом. Тодороки показал ему сообщение, на что одноклассник громко рассмеялся, привлекая внимание сидящих возле забора учеников. — Это из-за тебя. — Тодороки убрал телефон в карман, чувствуя вспыхнувшее возмущение затылком. — Зачем ты притащил книгу по флористике в академию, если не хотел, чтобы ее кто-то увидел? Бакуго недовольно поднес к себе контейнер, отбирая кусочки курицы. — Перепутал с учебником. Засунул с утра первое, что попалось под руку. Тодороки замечал, что Бакуго не высыпался. Из-за подработки он возвращался в общежитие за несколько минут до наступления комендантского часа, заставляя одноклассников восхищаться его пунктуальностью и умением появляться в последний момент, как главный герой какого-нибудь тайтла под песню «number one». — Тебе легко совмещать учебу с подработкой? — спросил Тодороки, в исчезающих лучах скрывающегося за нависшими тучами солнца отмечая синяки под глазами. Бакуго был одним из тех, кто засыпал и просыпался рано, вводя Тодороки в замешательство — он предпочитал вести образ жизни, близкий к ночному. — Ты, блин, видел мою подработку? — Бакуго схватил книгу по флористике, приставляя ее к лицу Тодороки, после чего кинул ее, порядком измятую, между ними. — Что там совмещать? Херня херней. Тодороки был с ним не согласен, потому что стоять за кассой, следить за цветами, наводить порядок в оранжерее, пытаться подобрать нужное, ориентируясь на желания клиентов — явно не было тем, что представляло из себя «херню херней». — У Шоджи реально запарная работа, — продолжал Бакуго, недоверчиво посматривая на пасмурное небо. Шоджи работал официантом в центре города в кафе, в котором текучка людей была настолько большой, что пробиться за свободной столик без предварительной договоренности с администратором было так же трудно, как и забросить баскетбольный мяч в кольцо с противоположного конца площадки, имея волосы любого цвета, кроме зеленого. Но все-таки… — У Шоджи шесть рук. — Тодороки взял бутерброд, откусывая от него большой кусок. Бакуго ничего на это не ответил, разве что фыркнул куда-то в сторону и увидел, как несколько редких капель упали на крышу. — Бля, ну только не опять. — Он ткнул пальцем в собирающиеся темные тучи. Эта неделя выдалась дождливой. — So go on and let the rain pour, i'll be all you need and more, — вспомнил Тодороки строчки довольно популярной песни, пока дождь продолжал усиливаться; он тихо радовался тому, что они сидели под козырьком. — Because, when the sun shine, we'll shine together. — Ты… только что процитировал Риану? — Ты знаешь эту песню? — Как ее можно не знать? — Бакуго сощурился. Действительно. Дружно решив, что нужно родиться в бункере во время эпидемии, чтобы ее не знать, они принялись активно обсуждать… что-то. Тодороки толком не помнил, куда завел их разговор, потому что половину из него он по-глупому пялился на Бакуго, эмоции на лице которого менялись со скоростью проносящегося экспресс-поезда. Но он точно помнил, как согревалось все внутри, несмотря на поднявшийся ветер, согнавший учеников с тренировочной площадки под надежную крышу академии. Он не был романтиком (и такие фильмы как «До встречи с тобой», «Дневник памяти» и «Амели» смотрел только потому, что ими заинтересовалась Яойорозу), но подобное времяпрепровождение хотелось продлить… может, учитель Айзава не заметит, если они не появятся в классе? — Насчет запаха цветов. — Тодороки достал из кармана телефон и залез в браузер, укутываясь в пиджак; капли дождя едва не падали на носки его кроссовок, однако особенно настырные из них прилетали на школьные брюки. — Что? От меня опять несет? — Бакуго схватил ворот рубашки и притянул к своему носу (Тодороки не смотрел — даже краем глаза! — как мелькнули его ключицы). — Яойорозу говорила, что есть определенная фирма духов, которая может скрыть аромат цветов. Тодороки забил в поисковик «Demeter», открыл онлайн-магазин и показал подсевшему ближе Бакуго (нет-нет, он совсем не обратил внимание на то, как дыхание одноклассника скользнуло по его щеке). — Запах «Он —зомби»? Ты издеваешься? — Бакуго посмотрел на Тодороки, вглядываясь в разноцветные опущенные глаза. — Есть «Булочка с корицей». — Тодороки посмотрел на Бакуго. — И тогда поползут слухи о том, что я работаю либо на кладбище, либо в кофейне. — Потяжелевший взгляд Бакуго упал на обветренные губы Тодороки. — Это может быть кофейня на кладбище, — тихо произнес Тодороки; жар ударил в него, и дыхание, кажется, перехватило. Бакуго, впрочем, тоже не дышал, отчего повисшее между ними напряжение могло наполнить энергией несколько кварталов. — Звучит, как идея для стартапа, — сказал Бакуго, облизывая губы. — Надеюсь, она не умрет на начальном этапе. Тодороки вот умер только что, проследив кончик языка на искусанных губах. Бакуго хмыкнул и, повернувшись к темному горизонту, оперся спиной о стену. Тодороки выпрямился, пытаясь справиться со слетевшем с рельсов сердцем. И Что Это Было? В его голове судорожно проносились последние секунды, в которых было слишком много дыхания Бакуго, близости Бакуго и всего-всего, что связано с Бакуго. Он должен был что-то сделать? Должен же? Мозг Тодороки кипел, взрывался и возрождался, как пресловутый феникс. — Вставай, если не хочешь устроить марш-бросок до класса. — Бакуго поднялся и показал Тодороки время на телефоне, которое намекало на то, что ученики получат по шее от Айзавы, если задержатся. Тодороки поднялся. Ноги немного не держали.

***

После случая на крыше Тодороки не нужны были услуги психолога, который помог бы ему разобраться как в ситуации, так и в самом себе, но все же он не мог не посматривать на свою подругу, понимающую в отношениях гораздо больше, чем он. Яойорозу чувствовала, что что-то не так (хоть Тодороки и старался в своем беспокойстве не нервировать окружающих, два разноцветных глаза, в которых виднелись мольбы о спасении, проигнорировать мог только слепой), но спрашивать сама не решилась; она знала, что тот обратится к ней за помощью, когда сам будет готов о чем бы то ни было поговорить. В пятницу Тодороки вышел из метро вместе с Каминари, Киришимой и Токоями. Помощь в съемках заглавного ролика ютуб-канала Каминари явно не подходило под счастливое окончание учебной недели, но не он устанавливал правила. — Напомни, почему я должен был поехать с вами? — обратился к Токоями Тодороки, когда они шли по широкой улице. Каминари, игнорируя впереди шедших людей, соединял пальцы на манер камеры, ища подходящий ракурс для съемки; он не оставил идею о том, что «съемки в парке, конечно, круто, но как насчет массовки в виде прохожих?» Мнение прохожих не учитывалось. — Потому что то, что я участвую в этом, твоих рук дело, — ответил не особо радостный Токоями, в рюкзаке которого находились камера и микрофон. В надежные руки Тодороки доверили кропотливо написанный сценарий, за которым он должен был следить во время съемки и подсказывать, если что-то пойдет не так. По факту его потащили прогуляться, потому что все были уверены в том, что что-то пойдет не так, но до последнего (подсознательно) отрицали это. К ним должна была присоединиться Ашидо. Девушка уже выходила из класса, когда информация о том, что она завалила тест, огрела ее кирпичом. Под собственные ободряющие восклицания: «Все в порядке, парни, я верю в вас, снимите что-то крутое!» она скрылась в обители знаний. Они миновали кинотеатр и подошли к старбаксу, в который Киришима не упустил возможности заглянуть. — Ты можешь навестить свою маму после того, как это закончится, — предложил Токоями, указывая на реабилитационный центр. — Сомневаюсь, что мы закончим достаточно рано для этого. — В темноте мы не будем снимать. — В темноте мой ток был бы лучше виден, — задумчиво протянул Каминари и почесал подбородок. — Нет. — Токоями повернулся к нему и сложил на груди руки. — У нас нет этого в сценарии. — Его всегда можно поменять. — Каминари широко улыбнулся. — Тодороки, дай сценарий. Тодороки под удрученный взгляд Токоями протянул однокласснику кропотливо написанный сценарий, в котором было обозначено каждое действие и каждая деталь. Тодороки не был против нового увлечения Каминари (никто из одноклассников не был против), но все так же помнили, чем закончилось его недавнее желание вести тикток (спойлер: канал умер с двадцатью подписчиками; девятнадцать из них были одноклассниками, личность двадцатого так и не была установлена), прошлогоднее — супергеройский твиттер (спойлер: его аккаунт заблокировали за нарушение правил, когда он ввязался в спор с человеком, поигравшим в Outlast и утверждавшим, что игра была дерьмовой). То есть вероятность того, что ютуб-канал будет процветать и радовать любителей героики качественным контентом была так же мала, как и количество терпения, оставшееся у работника цветочного магазина через дорогу, слушающего требования к букету невысокой полуглухой старушки. Тодороки осознал. Они вышли из метро, миновали переулок, вышли на широкую улицу, в конце которого располагался реабилитационный центр, а справа — кинотеатр и старбакс. А через дорогу находился цветочный магазин. С широким окнами и с… — Бакуго, — тихо произнес он. — Бакуго? — переспросил Каминари, смотря по сторонам. — Где? Когда Каминари собирался повернуть голову в сторону цветочного магазина, Тодороки резко схватил его за плечи, пугая одноклассника, Токоями и самого себя. Но Бакуго все еще был посреди широкого безлюдного окна. Его не прельщала бесконечная перспектива прикрывать кого-то, да и Бакуго не просил об этом (он угрожал, но это немного другое), однако Тодороки видел, как покрытая тайной подработка Бакуго была важна для него. — Перед тем, как пойти снимать, нам следует запастись кофеином. — Я бодр, — произнес Токоями, пытаясь забрать у задумавшегося Каминари листки со сценарием и спрятать их от него куда подальше. Тодороки встал за спины одноклассников и ненавязчиво (но так казалось только ему; со стороны же это больше походило на насилие) потащил их к дверям Старбакса, не обращая внимания на недовольства. Старбакс принял их радушно. Запах кофейных зерен, шоколада и десертов приятно ударил в нос, а уютная, домашняя атмосфера вместе с доносящейся из колонок ретро-музыкой заставила поначалу сопротивляющихся Каминари и Токоями сдаться. Они направились к дружелюбному бариста, чтобы выбрать напитки. Киришима, ждущий своего заказа, помахал им рукой. Тодороки же, косясь на улицу, достал телефон, открыл чат с классом и выбрал контакт Бакуго, переписка с которым была такой же чистой, как и диск D после случайного удаления всех файлов с него.

16:58. Я: Каминари, Киришима и Токоями находятся в Старбаксе напротив твоего магазина (ʘᗩʘ').

Ответа он не получил. Когда они вышли из Старбакса, из окон цветочного магазина никого не было видно. Уже поздно вечером, когда в комнатах общежития начал выключаться свет, Тодороки спустился на общую кухню, чтобы заварить крепкий чай. Он планировал послушать несколько подкастов об абьюзивных отношениях в семье, прежде чем лечь спать. Дневные съемки прошли… неважно как, главное, что они прошли. Токоями все же удалось убедить Каминари не использовать ток в качестве спецэффектов, однако они все равно не успели снять материал до захода солнца. Повторная вылазка была назначена на воскресенье. Пока вода в чайнике кипятилась, Тодороки поправил спадающие беспроводные наушники, в которых играла песня Билли Айлиш «Ocean eyes». Он вслушивался в мелодичные звуки, доставая из шкафчиков кружку и упаковку чая. Он никогда не был особенно внимательным человеком. Однако проблем с реакцией у него так же никогда не было. Поэтому, почувствовав тяжелую руку на плече и крепкую хватку на нем же, он перехватил ее, используя причуду и замораживая неприятеля (в том, что это был неприятель, он даже не сомневался; время было позднее, все уже спали, а вот сигнализация в самом охраняемом общежитии часто давала сбои). Когда он повернулся к незнакомцу, то кружка, находящаяся в руке, едва не разбилась: Бакуго стоял напротив него с замороженной рукой и ненавистным взглядом, направленным на одноклассника. В песне Билли пела про океан и горящие города в глазах. Глаза Бакуго тоже горели. Тодороки вытащил наушники и запихнул их в карман под начинающий закипать чайник. — Ты охренел?! — закричал на весь первый этаж Бакуго, тряся ладонью, покрытой толстым слоем льда. — Извини, я не думал, что это ты. Тодороки считал, что их отношения в последнее время наконец пересекли грань безразличия и медленно тащились в сторону чего-то. И вот сейчас это что-то грозило разбиться на мелкие куски льда, просто блеск. Бакуго не привыкать попадать под способность одноклассника на тренировках, но не на кухне же, Тодороки, ты крэйзи. Бакуго метнул взгляд в сторону столешницы. Не нужно было быть предсказателем, чтобы понять, что последует дальше. Тодороки перехватил его руку прежде, чем тот ударил по столу. — Ты перебудишь всех, — объяснил Тодороки. Бакуго скривился, но руку из крепкой хватки не вырвал. — И что ты предлагаешь? Подорвать ее?! — Ты все равно перебудишь всех. — Он нахмурился и перехватил его замерзшую ладонь, больше похожую на глыбу льда, своей левой, медленно нагревая лед. Бакуго шумно вздохнул, скептично наблюдая за тем, как лед начинал таять. — Ну мы здесь надолго. — Бакуго оперся боком о стену, чувствуя, как холод от льда перетекал к его локтю, и поежился. Тодороки стыдливо опустил глаза и увеличил жар, но так, чтобы тот не причинил вреда однокласснику. — Не стоило подбираться ко мне со спины. Бакуго скрипнул зубами. — Нехрен меня игнорировать. — Я не слышал тебя. — И что? Вопрос поставил Тодороки в тупик. Пока он размышлял над его ответом, Бакуго задумчиво кусал нижнюю губу (к счастью же для Тодороки, он этого не видел, потому что был сосредоточен на ликвидации своей же оплошности; и да, может, он чуть больше придавал значение тому, что они практически держались за руки). — Вообще, я хотел... типа сказать «спасибо». — Бакуго перевел взгляд на темноту за окном. — Насчет того сообщения. — Не за что, — кивнул Тодороки и сам не заметил, как увеличил давление огня, отчего тот принял форму столпа пламени. Но, стоит отдать ему должное, исправил он это быстро; Бакуго стоило отдать должное за то, что тот даже не вздрогнул. В тусклом освещении кухни Тодороки видел острые черты лица и искусанные губы, будто тот провел последние дни в глубоких переживаниях. Сам Бакуго выглядел сонным и ужасно уставшим; его и без того непослушные волосы стояли торчками. Домашняя футболка была растянутой и мятой. Тодороки поджал губы, потому что такого домашнего и полусонного Бакуго хотелось крепко-крепко обнять и затащить в кровать до позднего обеда. Он сам поражался возникающим в голове уютным картинкам, от которых все плыло перед глазами; в конце концов Бакуго — явно не тот, кто без громких возмущений позволит себя обнять и далее по списку. От списка у Тодороки закружилась голова. Лед растаял. Тодороки с легким мороком, расползающимся по груди и ниже, почувствовал в своей ладони холодную ладонь Бакуго; его пальцы, на которых заживали тонкие порезы от бумаги, подрагивали. Он, тихо сглотнув, крепче обхватил его грубую, мозолистую ладонь, пытаясь настроить комфортную температуру для своей, чтобы случайно не обжечь. Бакуго не дергался, стоял, будто коркой льда покрылись его ноги, и смотрел на тесно переплетенные пальцы, опустив ресницы. Обычный жест, убеждал себя Тодороки, ничего ведь такого, простая помощь однокласснику, только он все равно боялся, что удары сердца могли грохотать на кухне ударами молота. И то, что у Бакуго покраснели кончики ушей, никак не связано с ним, что вы, это от холода, и Тодороки вообще дурак, потому что не разморозил его руку быстрее. Двери лифта открылись. Бакуго одернул руку, Тодороки выпрямился, будто они были нашкодившими детьми. — При-вет? — произнесла Урарака, с любопытством посматривая на одноклассников. Тодороки мог поклясться, что видел в ее глазах и полуулыбке толики довольства. — Ты время видела? — возмутился Бакуго, показывая рукой на висящие на стене часы. — Иди спи! — О, ну извини, что я помешала вам наслаждаться обществом друг друга. — Урарака покачала головой и направилась к холодильнику, чтобы достать из него шоколад. — Каким, нахрен, обществом? — процедил Бакуго, так и замерев с вытянутой рукой. Урарака, выглянув из-за дверцы холодильника, состроила комично задумчивое выражение лица. — Приятным? — Иди в зад! Тодороки никак не реагировал на ставшие привычными перепалки между Ураракой и Бакуго. Эти двое необъяснимым образом смогли найти общий язык и стать в довольно извращенной форме друзьями. Бакуго захлопнул дверцу, но было поздно — плитка шоколада уже была в руках у Урараки, победно вскинувшей подбородок. — Оу, — протянула она позднее, высмотрев в лице Бакуго что-то, что заставило ее сочувственно опустить брови и кинуть взгляд на ничего не понимающего Тодороки. Бакуго громко фыркнул и направился к лестнице, разъяренным ураганом поднимаясь по ней. — Я сделал что-то не так? — Тодороки склонил голову на бок; он все еще ощущал теплоту и грубость чужой ладони в своей. — Нет, не сделал. — Урарака ободряюще похлопала его по плечу и тоже направилась к лестнице, оставляя Тодороки в одиночестве наливать чай. Тодороки был в шаге от того, чтобы пойти и рассказать обо всем Яойорозу (и о мозолистой руке Бакуго, и о глазах, в которых трещали искры, и о кривой ухмылке, от которой все внутри плавилось, превращаясь в горячий шоколад). Но он вовремя вспомнил, что та уже давно спала. Тодороки уныло поплелся к своей комнате и так же уныло рухнул на кровать.

***

На кухню Тодороки спускался не без сладко-горьких воспоминаний о прошлом вечере и руке Бакуго в своей, от эфемерных ощущений которой к горлу подкатывала скребущая тоска. Последняя фраза Урараки засела в его голове, напоминая старую кассету с изжеванной пленкой, на которой сохранился один отрывок. «Нет, не сделал». Чем чаще она звучала, чем больше Тодороки казалось, что та имела скрытый смысл. Двойное дно. Тайну, сокрытую за семью печатями. Тодороки думал, думал, постепенно впадая в состояние, близкое к угрюмости. Добравшись до кухни, Тодороки открыл холодильник, чтобы быстро перекусить перед поездкой к матери. Он заметил полупустой контейнер, лежащую рядом крышку с квадратным черепом и почти полную кружку кофе. Киришима, заглянувший за пачкой хлопьев перед тем, как погрузиться с головой в просмотр отснятого материала, заметил направление его взгляда. — Бакуго проспал подработку и не успел захватить обед, — объяснил он, наливая в тарелку с отсыпанными хлопьями молоко. Тодороки кивнул, и Киришима направился в гостиную, чтобы упасть на диван к Каминари (какой упасть, Киришима, побойся бога, у тебя полная тарелка хлопьев). Тодороки вышел из общежития озадаченный и расстроенный. Тодороки вошел в супермаркет рядом с цветочным магазином, полный энтузиазма купить Бакуго обед. Энтузиазма хватило на два стеллажа, потому что посыпавшиеся вопросы о том, что Бакуго ест, что он не ест, что ему нравится, что ему не... и далее заполонили его разум подобно стае саранчи. Просматривая отделы с консервами, Тодороки заглядывался на кукурузу и маслины, заходя в отдел с выпечкой, глядел на пирожные и слойки (это со стороны казалось, что Тодороки придирчиво рассматривал еду, на деле же еда вызывающе смотрела на него и подначивала купить себя вне зависимости от вкусовых предпочтений того, кому ее пришлось бы есть). Тодороки почти сдался спустя десять минут блуждания по магазину, но стойко открещивался от идеи писать Яойорозу, чтобы она помогла ему. Для этого пришлось бы устраивать долгий разговор о чувствах и цветочном магазине, но, будем честными, он не так представлял свой маленький каминг-аут перед подругой (за чашкой чая и за разговором по душам, а не среди стеллажей с алкоголем и не с рядом стоящим подвыпившим мужиком). Спустя еще десять минут Тодороки капитулировал.

10:41. Я: Яойорозу 10:41. Я: Яойорозу, пожалуйста, ответь 10:42. Я: Яойорозу (╥_╥)

10:43. Яойорозу: Да? Что такое??

10:43. Я: (☞ﾟ∀ﾟ)☞ 10:43. Я: Я влюбился в Бакуго, он работает в цветочном магазине, никому не говори, я хочу купить ему поесть, что ему купить??

Вот тебе и чашка чая, Тодороки. Вот тебе и разговор по душам, Тодороки. 10:46. Яойорозу: Я могу удивиться, узнать подробности или мне нужно предоставить тебе список продуктов?

10:46. Я: Список продуктов. 10:46. Я: Пожалуйста. 10:46. Я: Крекеры? Замороженная пицца? Морковь? Он недавно ел морковь.

10:47. Яойорозу: Может, тебе стоит узнать у него?

10:47. Я: Нет.

10:47. Яойорозу: Я могу написать сама... 10:47. Яойорозу: Не хочу, чтобы ты скупил весь магазин.

10:47. Я: Нет. (ノಠ益ಠ)ノ 10:47. Я: Морковь или пицца?

10:48. Яойорозу: ... 10:48. Яойорозу: Тодороки |◔◡◉| 10:48. Яойорозу: Купи бенто.

10:48. Я: И все? (ಠ╭╮ಠ) 10:50. Я: Яойорозу??

10:51. (пересланное сообщение от Урараки): да он всеядный. только сладкое не покупай. вообще, он острое любит. можно бенто острое найти. ну или хлопья какие-нибудь с молоком. чипсы?? крекеры? Тодороки хотел возмутиться. Потому что он ясно дал понять, чтобы Яойорозу никому ничего не говорила (он перечитал свое сообщение и со стоном выяснил, что небо над Лондоном и то было яснее).

10:53. Я: Спасибо! ⊙﹏⊙

10:55. Яойорозу: И купи на обратном пути горячий шоколад.

10:55. Я: Бакуго?

10:57. Яойорозу: Мне. 10:57. Яойорозу: Расскажешь потом про влюбленность и цветочный магазин ( ͡° ͜ʖ ͡°) Тодороки твердо решил, что именно это и сделает по возвращении. Тодороки вошел в цветочный магазин, прилавок которого был украшен криво сделанными оригами ирисов, колокольчиков, лютиков, ромашек и всего-всего, названия чего он не знал. Его волнение выдавали лишь взлохмаченные волосы, красные и белые пряди которых перемешались на макушке — Тодороки часто хватался за голову при выборе продуктов. — Доброе утро, — произнес Тодороки. Бакуго, широко зевающий из-за прилавка, приветствие не оценил и молча направился в оранжерею за букетом. Тодороки смотрел на носки своих кроссовок, держал за спиной пакет с купленной едой и думал над тем, что оставить обед на его столе и убежать — не самая плохая идея (да, Энджи Тодороки, он помнил, что так поступают только трусы; а Тодороки трусом не был; а еще он не мог уйти из цветочного магазина без цветов). Бакуго, вышедший из оранжереи, подошел к стеллажу, чтобы обернуть букет бумагой. Когда он протянул клиенту букет, то наткнулся на пакет. — Че это? — Обед. Ты не успел взять еды из дома, и я... купил. Что-то. Хорошего дня. — Тодороки оставил деньги рядом с кассой и вышел на улицу. И нет, он не сбегал, а стремительно покидал помещение. Когда он подходил к реабилитационному центру, ему пришло сообщение. 11:34. Бакуго: как я тебе лапшу приготовлю здесь?? 11:34. Бакуго: и бенто это круто охуенно но ты в курсе что бенто это не просто коробка и там должна быть ну типа еда?? 11:34. Бакуго: и пакет молока?? куда я его засуну здесь?? в цветочный горшок??

11:35. Я: Это совсем провал, да? (╥_╥)

11:37. Бакуго: печенье норм. и хлопья. и вода.

11:38. Я: Извини. (╥_╥) 11:38. Я: Я знаю, что теряюсь в больших супермаркетах, но считал, что если у меня получается готовить, то я все-таки смогу тебе что-нибудь купить.

11:39. Бакуго: когда наступает твоя очередь готовить все сваливают из общаги раньше идиот.

11:39. Я: Оу. ◑‿◐

11:40. Бакуго: блять ты не замечал?.......

11:40. Я: Нет. Я думал, что они боятся опоздать на занятия. 11:40. Я: Теперь я не знаю, как смотреть в глаза Мидории, которого каждый раз заставлял пробовать еду. ノ( ゜-゜ノ)

11:41. Бакуго: ПАХАХХААХАХЗАА Переписку с Бакуго пришлось прекратить во время посещения матери, которая заметила его взволнованность и поинтересовалась, все ли в порядке. Тодороки, уверив ее в том, что все отлично, мам, смотри, какие цветы красивые, давай еще о цветах поговорим, смог избежать разговора, к которому не был готов. Обратный путь до общежития прошел в смазанной переписке, от которой у Тодороки каждый раз потели руки, отчего попадание по сенсорному экрану невольно сравнивалось с прохождением Dragon age на сложности «кошмар». В комнату к Яойорозу он заходил со странным смирением висельника, надеющегося на перерождение. Яойорозу забрала горячий шоколад, удобнее устроилась на кровати и показала Тодороки на место рядом с собой. Тодороки сел. Тодороки вошел в свою комнату через час, повторяя слова Яойорозу о том, что ему следовало перестать накручивать себя, наконец подойти к Бакуго и начать действовать — информация не была для него новой (ну эй, да, он немного — ха-ха — побаивается подходить к однокласснику с открытым сердцем, но это не означало, что он полный профан в этом; складывающаяся ситуация стремительно намекала на то, что профаном он и был), но все же дышать после разговора с Яойорозу стало чуть легче. Итак, Тодороки действовал. Он переписывался с Бакуго, пока у того не сел телефон на работе, посчитал, что сегодня он справился на «отлично», и лег на кровать, открывая недочитанный комикс.