Дневник злодейки

      У каждого в жизни однажды наступает тот самый переломный момент, в одночасье способный перевернуть всё вверх дном. Прежние устои, привычки, даже связи с другими людьми… Всё рушится, словно карточный домик. Возможно, кто-то мог бы сказать, что перемены к лучшему, но… Это же не слащавая сказка. Будем честными, это не про большинство. И не про меня. Сложно сказать, когда вообще перемены в моей жизни приводили к чему-то хорошему. Чаще всего мне лишь приходилось мириться с новым уровнем сложности. Хотя, пожалуй, у меня всё было не так уж и плохо. Как сказать.       Сначала мне показалось, что я лечу. Именно лечу, а не падаю и не проваливаюсь куда-то. То самое чувство, когда сидишь в самолёте и попадаешь в воздушную яму, словно на мгновение тебя подбрасывает, аж дух захватывает. Тело было лёгким, но вся эта лёгкость и чувство полёта закончились довольно печально. Я упала. Куда — не знаю, но ощущение вполне знакомое, даже какое-то родное. Похоже, я сейчас на полу. Было довольно странно не помнить, где я уснула. Вот хоть убей, не могла вспомнить и всё. Такого у меня… Давно не было. В студенческие годы, разве что, но сейчас-то я уже давно перестала интересоваться ночёвками где-то помимо своей крошечной квартиры и кровати. Наверное, у меня просто не хватало на это времени.       Ковёр. Странно, что я столько внимания уделила ему одному. Довольно крупный и длинный ворс, я всё никак не могла перестать водить руками туда-сюда, словно изображая пловца. Мне хотелось схватиться за что-то, но я не могла — сил в руках оставалось только на это жалкое действие, на то, чтобы барахтаться. И вот сейчас мне стало как-то не по себе. Ощущения были совершенно неузнаваемыми. И головокружение вкупе с потерей ориентации стали наименее пугающими чем тот факт, что я не чувствую ни ног, ни рук, ни то, что прямо сейчас трогаю ковёр. Я понимала, что делаю это, но руки словно наполнились ватой, только кончики пальцев болезненно покалывало.       Я застонала и перевернулась, чуть откатившись в сторону. Мне было совсем не хорошо, но чувство боли сменялось какой-то жуткой, совсем неправильной эйфорией, отчего состояние тела становилось ещё более непонятным. Мне было больно, определённо, но я никак не могла сосредоточиться на этой боли, я даже не могла понять, откуда она исходит.       Тело скрутило. А. Вот как. Просто болело всё, вот я и не понимала. Ясно. Но что случилось?       Мысли даже сформироваться не успевали, как пропадали в ярких вспышках каких-то неоновых оттенков. Я не могла открыть глаза, всё рябило и троилось, расплывалось так, что мне показалось, что я сейчас через толстый слой плёнки смотрю, при этом находясь в стиральной машинке. Я вроде что-то услышала и только сейчас поняла, что до этого в ушах стоял сплошной белый шум. Сердце бьётся слишком быстро, это ведь ненормально. В груди сдавило, полноценный вдох дался с таким трудом, словно я десять километров за раз пробежала. Нет, всё вообще не так. Что, блин, со мной?       Я вновь перевернулась, уже скатившись с ковра и оказавшись на прохладном паркете, моментально прижимаясь к нему. Чуть легче стало. Удалось продрать глаза, ресницы больно и резко отлипали от кожи, но всё ещё слишком плохо вижу, чтобы хоть как-то сориентироваться. Я подвигала ногой и с радостью поняла, что начала чувствовать болезненное покалывание. Онемение прошло, осознание этого придало немного больше сил.       Я приоткрыла рот и вздохнула, игнорируя жжение в лёгких. И только сейчас я ощутила кое-что весьма знакомое. К горлу медленно подступал неприятный комок, распирающий изнутри. Я зажала рот и, встав на четвереньки, проползла пару метров, на ощупь. Откуда-то машинально поняв, что прямо рядом туалет, я стремительно направилась в ту сторону, хоть это и было крайне тяжело, но мне удалось добраться в этих потёмках каким-то чудом до унитаза.       Я осела рядом, крепко схватившись за стульчак. Во рту одновременно и жгло, и всё немело, отчего становилось вдвойне неприятно. Но, конечно, меня это сейчас волновало куда меньше, чем выворачивающийся наизнанку желудок. Клянусь, со мной никогда не было… такого. Это уже даже не тошнота, а просто что-то ненормальное. Каждая клеточка моего тела билась в агонии, мне вдруг стало невероятно жарко, живот крутило. Из глаз хлынули слёзы, я кое-как попыталась убрать мокрые от пота волосы, липнущие к лицу, чтобы хоть как-то облегчить себе весь этот болезненный процесс. Больше всего меня смущала какая-то детская безысходность.       Кажется, голова слегка остыла. Правда, теперь заныли отёкшие раньше конечности, отчего мне показалось, что тело горит изнутри. Судороги начались быстро и накатывали волнами, вместе с ними приходила и жгучая боль, словно иголками пронзающая тело. Я тряслась, упрямо пытаясь удержать шаткое равновесие, склонившись над унитазом. Горло жгло, но с каждой секундой моего незавидного положения, становилось почему-то легче. Словно меня не просто тошнило, а тело избавлялось от причины подобного состояния.       Я откашлялась, рвано вдыхая. Меня всё ещё штормило, но стало значительно легче, выходить уже попросту было нечему, так что оставалось лишь переждать неприятные последствия слабости и обезвоживания. Странно как-то. Не припомню, чтобы мне хоть когда-то было так хреново, как сейчас. Нет, всякое в жизни было, даже сильное отравление, однако то, что происходило в этот момент значительно выбивалось из моего богатого опыта. Никогда прежде я не слышала и не чувствовала, чтобы сердце стучало настолько быстро. Да и таких судорог не было, а про то, что было больно вдохнуть и говорить не стоит.       Я выдохнула и потёрла пульсирующие виски. Дёрнув рукой, я положила её на грудь, пытаясь успокоиться. Сердце всё ещё нервно барабанило, словно готовое выпрыгнуть, но всё же куда тише, да и дышать получалось нормально, уже не было этой сдавливающей хрипотцы где-то словно в лёгких. Похоже, я прихожу в норму.       Край сознания что-то кольнуло. Сейчас пришло странное ощущение, будто от кровати и до туалета я проползла как-то подозрительно много. Точнее, не слишком ли большое было это расстояние? Половину я прокатилась по полу, но ведь ни на что не наткнулась, хотя моя комната была не очень-то большой. И как я не задела столик, стоящий рядом с кроватью, да и…       Ковёр?       Я посмотрела на руки. Зрение чуть расплывалось, да и в туалете было очень темно, но я чётко помню, как зарылась пальцами в ворс. Он был длинный, но такого ковра у меня никогда не было…       Страх накатывал новой волной. По телу, вторя судорогам, поползли неприятные мурашки. Живот скрутило, отчего я, резко поморщившись, крепко схватилась за него и согнулась чуть ли не пополам, почти утыкаясь лбом в плитку. Как же болит, чёрт… Но теперь на первом месте у меня были вовсе не мысли о том, как сильно крутит живот, да и вообще моё плачевное состояние отошло куда-то на задворки. Где я, блин, нахожусь? Я попыталась осмотреться.       Кроме унитаза почти ничего не было видно. Но к темноте я уже привыкла, так что контуры раковины всё же проступали. Странно, а где ванная? Но даже так, несмотря на некоторое смущение из-за отсутствия ванной, подозрения подтвердились. Я не у себя дома, однозначно. Не припоминаю такой огромной раковины нигде из тех мест, где я могла бы теоретически оказаться. Тумбочки и шкафчики прямо напротив меня занимали почти всю стену, рядом стояли какие-то декоративные вазоны с цветами, небольшой пуфик и скомканный вязаный коврик почти у моих ног.       Дверь была слегка приоткрыта, благодаря чему тонкая полоска яркого дневного света слегка разбавляла темноту и позволяла хоть что-то увидеть моим полуслепым глазам. Я сглотнула горький комок и медленно проползла к свету. Ладно. Спокойно. Нужно сначала успокоиться. Кому я нужна вообще, верно? Но спокойствие упрямо не приходило. Им даже не пахло. Зато осознание медленно и тягуче, липким страхом окутывало неспокойную душу и разум.       Я, наконец, оказалась на крошечном островке света. Чуть вздрогнув, я вновь прикоснулась к груди, но теперь больше обращая внимание на скрытые от меня ранее детали. Не моя одежда.       Я растерянно трогала странное платье напоминающее больше ночнушку. Материал непонятный. Очень лёгкий, какой-то приятный на ощупь и почти не мнущийся. В голову ничего не приходило.       Я опустила руки и на мгновение зажмурилась. Пора бы подвести итог. Я непонятно где. У меня все признаки сильнейшего отравления. Я не помню, что было вчера. А ещё на мне не моя одежда. Я что… Меня, типа, похитили? Да как вообще…       Кому я нужна?       Глаза слегка расширились. Я истерично засмеялась, когда поднесла руки ближе к лицу. Маникюр? Серьёзно? Мне ещё и маникюр сделали? Да что это за похитители такие? Или у кого-то странные вкусы…?       — Ай! — я крепко зажмурилась, хватаясь за голову.       Чёрт, как же больно. И живот снова крутит…       Я, тяжело задышав, развернулась и вновь подползла к туалету. Кажется, выйду я отсюда совсем не скоро.       

***

      Я боязливо выглянула из-за двери. Не знаю точно, сколько я просидела рядом с туалетом, но явно довольно много. Так. Нужно оценить обстановку. Если на звуки никто не пришёл, пока что я тут одна. Не знаю и не хочу думать о том, кто в теории мог бы прийти за мной. Но это рано или поздно случится, так что, может, сейчас мой шанс. Конечно, могло быть и такое, что это я что-то учудила и, скажем, напилась, но не до такого же состояния. Да и всё остальное смущало слишком сильно, чтобы списать это на случайность.       Свет резко ударил в чувствительные глаза, зрение понемногу становилось чётче, так что я пару секунд простояла, привыкая, а потом уже безбоязненно высунула голову, осматриваясь.       Блин. Да что всё это значит? Небольшой коридорчик выводил к огромной комнате. Нет, это точно не сон? Я прошла чуть вперёд, всё осматриваясь и реагируя на каждый посторонний шорох. Я видела подобные комнаты разве что на эстетичных картинках в соцсетях, но никогда и не думала, что смогу оказаться в подобном… безусловно, роскошном, месте.       Комната по размерам с лихвой обгоняла мою квартиру. Да что там, туалет, где я сейчас была точно занимал половину от неё, а ведь там даже не было ванной… Чего только стоила баснословных размеров кровать, стоявшая ближе к окну. О, тот самый ковёр, который я уже успела погладить…       Взгляд сам собой метался от одного предмета к другому, от всей этой нервотрёпки я и не заметила, как начала закусывать губы, не в силах сконцентрироваться. Да, я правда растерялась. Мне кажется, тут одна люстра будет дороже, чем всё заработанное мной за целую жизнь. И, смею предположить, блестит на ней вовсе не стекло, а что-то куда дороже…       Я неловко подошла к одной из дверей, расположенной чуть подальше от той, из которой я вышла. Щёлкнув выключателем, я несмело прошла внутрь. А, вот и ванная…       — Афигеть, — пробормотала я, рассматривая эту комнату.       Это точно ванная, а не мини-бассейн? Джакузи? Тут даже душевая кабинка есть отдельно… Я повернула голову, уставившись на стоявший поодаль туалетный столик с раковиной. Ох, только сейчас осознала, как хочется пить, но вот ноющий желудок, кажется, будет резко против. Ладно, я в силах потерпеть, но хотя бы умыться нужно, а то чувствую себя слишком ужасно…       По ощущениям становилось ясно, что квартира жилая. То тут, то там, были разбросаны какие-то мелочи, помещение точно кем-то постоянно использовалось. Этот факт здорово так успокоил. Всё-таки, может, я просто не так поняла? Хотя чего тут понимать? Вариантов произошедшего было не очень уж и много, если так рассудить, но даже если сильно притягивать за уши, многое просто не сходится.       В глазах слегка потемнело, так что я опёрлась о край одного из шкафчиков. Снова начались бесконечные спазмы, от которых состояние, кажется, только начавшее приходить в норму, стало хуже. Кожа начала гореть, я вдруг почувствовала нарастающий гул в ушах. Тяжело вздохнув, я вновь схватилась за живот и, прикрыв рот другой рукой, подлетела к раковине, резко нагибаясь.       Выходить уже было нечему, но всё равно рвотные позывы были такими сильными, что из глаз вновь брызнули слёзы. Я всё боялась увидеть кровь, но, к счастью, ничего такого не было. Откашлявшись, я открыла кран и с наслаждением подставила лицо под чуть прохладную воду. Приступ боли слегка притупился, я прополоскала рот и наконец нормально умылась, хотя сейчас мне бы по-хорошему стоило принять душ. Липкий холодный пот раздражал, хотелось бесконечно чесаться, да и как-то холодновато стало, но я всё же немного… Не знаю, сначала разобраться бы, где я и кто, блин, меня сюда привёл…       Я резко вздохнула и почти сразу задержала дыхание. Изо рта вырвался то ли глухой вскрик, то ли какое-то незаконченное ругательство, которое я так и не набралась сил произнести вслух. Шум бегущей из-под крана воды всё сильнее отдалялся, я снова ощущала, как сознание мутнеет.       Я закрыла глаза и опустила голову, резко и со всей силы хватаясь за край раковины. Возможно, я вот-вот упаду в обморок.       — Спокойно… спокойно… Фу-у-ух… — вздохнула я, прикусив губу.       Ну, мне показалось. Мне точно показалось. Мне не могло не показаться. Внутри что-то клокотало, поднимаясь к больному желудку и раздражая его. Сердце снова застучало, мне стало жарко. Ладно, ладно. Я просто под чем-то, вот и показалось. Просто мерещится всякое, что тут удивительного.       Я открыла глаза и подняла взгляд. Почему-то сначала я сконцентрировалась на рамке зеркала. Не знаю, возможно, мне так было чуть проще, смотреть уголком глаз, прятать взгляд и не принимать того, что там отражается. Усиленно рассматривая подсветку зеркала, я старательно делала вид, что ничего не вижу, хотя даже чуть мутное изображение силуэта уже говорило о многом. О слишком многом.       Дрожащим взглядом я уставилась в чужие глаза, смотревшие на меня. Ярко-синие. Я никогда не видела такого насыщенного цвета. Обычно, глаза были, скорее, разноцветными, собирающими многие оттенки, пятнышки, но никогда я не видела такого глубокого синего, без единой примеси. Чистый цвет, словно море в ясный день. Глаза так похожи на два огромных лазурита… Но проблема-то была не в потрясающем цвете. Проблема крылась в другом.       Это не мои глаза.       Мои были блеклыми, тоже синими, но куда менее насыщенными. Ближе к краям радужка светлела, выцветала. Да и столько блеска… Невиданная роскошь.       Я прикоснулась к щеке трясущейся рукой. Тонкие пальцы скользнули по гладкой, чистой и бледной коже, спускаясь к поджатым губам и подбородку. Не мои черты лица. Очень похоже, но я… Нет, не такая. Это…       — С-с-сон? — протянула я.       Нет, какой же сон? Мне было так плохо и больно, что это точно не может быть сном. Да и сны мне такие живые и реальные никогда не снились. Я…       Опустила голову, вновь подставляя лицо под бегущую воду. Резко выпрямившись, я в ужасе вновь уставилась на незнакомку, с таким же живым страхом во взгляде наблюдающую за мной. Моё отражение. Это я. Я прячусь за этим напуганным взглядом, я вижу то, что есть на самом деле.       Капли медленно стекали по лицу, я прикусила губу так сильно, что пошла кровь. Но мне не было ни больно, ни страшно… Я лишь бесконечно наблюдала, как девушка в отражении беспощадно рушит все мои надежды на то, что это выдумка сознания. Действительность, вот, что это было.       Я протянула руку и несмело прикоснулась к зеркальной поверхности, тут же одёргивая ладонь, словно дотронувшись до чего-то горячего. Сжав пальцы, я отошла чуть назад и, резко ощутив слабость в ногах, плюхнулась на широкий бортик джакузи. Левой рукой я схватила кисть правой, шокировано глядя куда-то вперед, в пустоту. Меня забила мелкая дрожь. Толком не знаю, от холода ли, или от… страха? Будто что-то осознав, я с ужасом вытянула руки и словно по-новому взглянула на ладони. Не мои руки. В темноте совсем не заметила, только маникюр удивил… Тонкие пальцы, словно у пианистки, нежная кожа, слишком яркий оттенок розового на аккуратных миндалевидных ногтях…       Я вздрогнула, резко притягивая руки к груди, в которой сейчас яростно колотилось сердце. Кровь прилила к голове, мне стало дурно. Кажется, давление поднялось. Я ощутила странный зуд, проходящий по всему телу. Мне резко захотелось снять с себя кожу, настолько сильно это было неприятно. Я опустила голову чуть вниз, наблюдая, как на светлой ночнушке разрастаются крупные капли крови. Прикоснувшись к лицу, я только убедилась, что это из носа.       Обернувшись, я перелезла через бортик джакузи и, схватив лейку душа, выкрутила оба крана. Тело чесалось и ныло, господи, как же мне страшно. Я держала душ над головой, уже не пытаясь ничего сдерживать. Слёзы смешивались с водой, я уткнулась головой в колени и просто рыдала, чувствуя, как теряю крупицы самообладания. Болело всё. Суставы, мышцы, глаза от показавшегося слишком уж ярким света, голова, даже стучащее словно из последних сил сердце. Желудок вновь скрутило, от чего я съёжилась сильнее.       Я почти не чувствовала, какой температуры была вода. В какой-то момент я просто выключила её и так и осталась сидеть в этом чёртовом джакузи в неизменной позе. Меня сильно штормило, возможно, я даже отключилась на пару секунд. Так плохо, как сейчас, мне ещё не было.       Я сглотнула и вздрогнула. Время шло, от стекающей воды и от потяжелевшей мокрой ночнушки становилось холоднее, чем до этого. Пришлось признать, что вечно я так не смогу.       Я боязливо обернулась, чуть выглядывая из-за бортика. Конечно, никого не было. Я прикрыла глаза и, поднявшись, похлопала себя по щекам, чтобы немного успокоиться. Проблема в том, что я просто не могу понять, что происходит. Мне просто до одури страшно, потому что случилась какая-то невообразимая чушь. Хуже всего то, что я не помнила, что было вчера. Ещё хуже было осознавать, что тело, в котором я нахожусь, мне вообще не принадлежало. Честно говоря, я уже и забыла, как выглядит эта девушка, только помню синие глаза. Толком-то я ничего не рассматривала, простояла там пару секунд и струсила…       Я нахмурилась и выдохнула. Мне стало слишком холодно, аж зубы застучали. Набравшись смелости, я аккуратно перелезла через бортик и наступила на невероятно мягкий коврик. Приятно. Слишком. Странные ощущения, если учитывать, что мне сейчас до дрожи страшно. Машинально я протянула руку в сторону и схватила белоснежный халат. Я прижала его к телу слишком сильно, когда медленно развернула голову. В моей ванной не висело халатов. Эта привычка сейчас…       Я потрясла головой, поспешив надеть вещь и убраться из ванной. Слишком быстро я пронеслась мимо зеркала, нарочно отвернувшись, дабы взгляд даже случайно не упал на отражение. Мне кажется, я не смогу вынести ещё одной истерики.       Я аккуратно выглянула за дверь, несмело прошлёпав чуть дальше. Я видела комнату только мельком, когда забежала в ванную, но теперь точно убеждена, что она принадлежала… этой девушке. Меня всё ещё потряхивало, желудок ныл, в горле пересохло. Я, набравшись сил, всё-таки прошла чуть дальше, остановившись на том самом ковре. Застыв почти в самом центре комнаты, я растерянно крутила головой, совсем не понимая, что мне делать. С чего хотя бы начать? Было трудно просто собрать мысли в кучу, я зависла на размышлениях, пока, в очередной раз, меня не тряхнуло от нового потрясения.       Я, приоткрыв рот в попытке то ли ахнуть, то ли вскрикнуть, прошла к стене, полностью состоящей из панорамных окон. Быстро нашарив ручку, я приоткрыла дверь, ведущую на балкон, и прошла дальше, застывая от немого шока. Внизу раскинулся город, полностью утопающий в осенней листве. В лицо ударил бодрый прохладный ветер, глаза слепило яркое солнце, я выставила руку чуть вперёд, прикрывая лицо от чрезмерного света, всё никак не в силах отвести взгляд от того, что сразу бросалось в глаза.       Эйфелева башня. Париж. Я в Париже.       Меня тряхнуло. Я обхватила себя за плечи, теперь опуская взгляд и смотря на босые ноги. Сухие губы уже все растрескались от покусываний, на удивление, меня как-то быстро отпустило.       — Я что… действительно в Париже? — пробормотала я, прикасаясь ко рту.       Машинально говорю на французском. И не с акцентом, а чисто. Она француженка? Нет, я тоже знаю этот язык, но всё-таки акцент, как бы я ни старалась, был слышен, а тут такое произношение…       Стало слишком холодно, я поспешила вернуться обратно, бросив последний взгляд на возвышающуюся вдалеке достопримечательность. Я в шоке. Я… Я даже не знаю, что тут и думать. Есть ли вообще смысл искать в происходящем логику? Я никогда не была в Париже, хоть и хотела поехать, но возможности просто не предоставлялось. Но если эта девушка здесь живёт, ещё и в таких роскошных апартаментах… это ведь пентхаус, я права? Я обернулась, мельком осмотрев балкон. Да. Какой это этаж? По ощущениям выше двадцатого, но могу ошибаться… Так, насколько же она богата, раз может себе подобное позволить…       Голова слегка загудела. Я крепко зажмурилась, проходя к кровати, и присела на её край, тут же плюхаясь на спину. Даже потолок необычный, с какими-то узорами и эта люстра в центре…       Сбоку что-то хрустнуло, словно я случайно задела кусочек фольги. Край этого чего-то неприятно царапнул шею, я поспешила подняться и, нашарив рукой, достала… Это блистерная упаковка? Мне стало как-то не очень хорошо. Сознание что-то кольнуло, я ощутила яростно нарастающую тревогу. Я сглотнула, рассматривая пустую пачку из-под каких-то таблеток, пока не заметила кое-что ещё. Резко выпрямившись, я приподняла скомканное одеяло и отпрянула, выдыхая. Глаза расширились, пустая упаковка, сжатая в ладони, упала на пол. Их было минимум пять. В каждой… Двадцать штук. Медленно приподнимая одеяло, я убедилась в самых своих худших опасениях. Все они были пустыми. Не осталось ни одной чёртовой таблетки.       Пока я обходила кровать, что-то толкнула ногой. Раздался довольно знакомый звякающий звук. Я наклонилась, присаживаясь на колени и заглядывая под кровать. Пустые бутылки. Протянув руку, я схватила одну, быстро доставая и рассматривая её внимательнее. Какое-то крепкое вино.       Сил не осталось даже на то, чтобы удержать бутылку. Она выпала и закатилась обратно под кровать, стукаясь о другие такие же. Очередной непроходимый ком стал в горле, я вновь ощутила, как сознание стремительно слабеет. Я думала, что её отравили. Но… Всё оказалось куда проще.       Я посмотрела на ладони. Крепко зажмурившись, я приложила руки к лицу и сгорбилась, ощущая болезненное жжение в желудке.       — Да что тут… происходит? — прошептала я, теперь уже отмечая не похожий на свой прежний, голос.       И вроде бы всё уже становилось очевидным, понятным. Ситуация была словно на ладони. Тут даже думать нечего, всё кристально ясно и чисто. Но… Почему? Честно говоря, было немного странно осознавать, что куда сильнее меня сейчас беспокоило то, что произошло с этой девушкой, нежели тот факт, что я нахожусь в её теле. Почему-то тревога усилилась, мне становилось тошно только при одной мысли об этих таблетках, трёх бутылках вина… Как она додумалась? Почему она это сделала? Зачем так поступила? Она ведь… Не могло же не быть причины для подобного? И как я с этим связана?       Я закашлялась. Схватившись за край кровати, я кое-как сумела подняться и присесть на неё. Вновь обведя комнату дрожащим взглядом, мне снова почудилось что-то неуловимое, что ускользало от моего внимания. Но, конечно, самым важным вопросом, крутящимся в голове был один единственный.       А мне теперь что делать?       Вероятность того, что это какая-то шутка или галлюцинации, или сон, или ещё бог знает что, можно сразу отметать. Слишком уж всё реалистично. Но так много фактов, указывающих на бредовость этой действительности… Неизвестная девушка, наглотавшаяся таблеток, неизвестная квартира, Париж, в конце концов… Мозг, кажется, постепенно начинал лихорадочно выискивать хотя бы что-то, что я могу предпринять в данной ситуации. И кое-что было.       Я не то чтобы верила в перерождение, скорее, хотела бы в это всё верить, но интерес был, безусловно. А теперь, я в замешательстве. Выходит, я… Умерла? То, что эта девушка скорее всего совершила задуманное приближалось к ста процентам, не могло тело человека вынести такого кошмара. Но я-то тут каким боком? Не припоминаю, чтобы умирала или хотя бы задумывала нечто такое… Да и, кажется, не выходила я никуда в тот день…       Или выходила? Нет, не могу вспомнить. Как голову не ломала бы, ничего не приходит на ум, последний мой день будто стёрт из памяти. Возможно, что-то случилось? Но почему я, блин, попала сюда? Да и куда сюда?       Я выдохнула и чуть похлопала себя по щекам. Нет смысла сейчас размышлять о подобном, только голова зря заболит. Есть вещи немного важнее — понять кто я теперь, чьё это тело, в конце концов. Нужно начать хотя бы с этого, иначе я окончательно запутаюсь.       Посмотрев на рабочий стол, находящийся прямо напротив кровати, я поняла, что там есть нечто, что могло бы прояснить ситуацию. Я машинально говорила на французском, причём чисто, привычки тела тоже остались, никуда бы они и не делись. И я теперь поняла, что в ящике стола лежал дневник этой самой девушки.       Я довольно резко встала, о чём тут же пожалела из-за накатившего помутнения в глазах, но цель была важнее моего самочувствия. Кажется, кто-то из моих преподавателей однажды сказал, что мозг человека работает лучше и сильнее всего в те моменты, когда тот оказывается в неизвестном месте и окружении. Поэтому дети довольно быстро осваивают языки. Так что и мне сейчас уже стало совсем всё равно на боль буквально везде, это уже было второстепенно. Я хотела разобраться хотя бы в самых банальных вещах.       Я открыла ящик и обнаружила две довольно важные вещи. Чуть трясущейся рукой я с придыханием достала довольно толстую розовую книжку и телефон, лежавший рядом. Кто вообще кладёт телефон в ящик стола? Я вздрогнула, поняв, что мои мысли вновь были неуместны. Она же хотела умереть, получается, отложила это всё подальше, чтобы не передумать? Или, может, чтобы сразу нашли… Но с чего бы она могла передумать, если бы телефон лежал рядом?       Поморщившись, я на мгновение прикрыла глаза. Чёрт. Я вообще ничего дельного не могу сообразить. Возможно, дневник даст ответы на многие вопросы, но вот дальше… Получается, мне придётся жить в этом теле? В теле совершенно незнакомого человека? Быть ей, притворятся ей?       Я присела на довольно удобный стул и положила дневник на стол, рядом с телефоном. Опустошённость — то, что я ощущала острее всего. Мне уже нечем было плакать, не было сил даже на то, чтобы злиться или грустить. Я лишь внимательно осматривала розовую книжку перед собой. И в этот момент я кое-что поняла. Эта штука выглядела странно. То есть, ну, я-то дневники никогда не вела, мне было трудно записывать свои мысли, тем более в долгосрочной перспективе, я предпочитала заметки в телефоне, если появлялись дела. И, на самом деле, я немного не понимала людей, которые стабильно вели дневники. Но, как минимум, это были большие записные книжки, или блокноты, или просто тетради, в конце концов. Но её дневник был ни первым, ни вторым и ни третьим.       Я сглотнула и, нахмурившись, взяла его в руки. Больше похоже на детский журнал какой-то, на обложке нарисованы мультяшные лошади и феи, цвет неприятный, кажется, фуксия, да и шершавые блёстки, от времени, видимо, все стёрлись, поэтому книжка выглядела так себе. Я открыла его. И тогда-то сразу поняла, в чём дело.       Это не дневник вовсе. Точнее, изначально не задумывалось как дневник. Это детские анкеты. Те самые, которые были очень популярны и в начальной школе, где был целый список, который нужно было заполнять. Странный выбор для того, чтобы записывать свои мысли и переживания, но не мне судить. Хотя…       Я вновь быстро обвела комнату взглядом и упёрлась в эту тетрадь. Дешёвая ведь. И бумага неважная, какая-то тонкая, просвечивающая. Появился явный внутренний диссонанс. Если эта девушка была так богата, как я думаю, почему выбрала для дневника настолько убогий журнал? Как мне кажется, она спокойно могла бы приобрести что-то получше…       Я отбросила эти мысли сразу же, как только открыла первую страницу. Именно тут была часть, интересующая меня сильнее всего — заглавие. То, что заполнял владелец журнала, личная информация. Губ коснулась лёгкая улыбка. Надо же, я жила в совсем другой стране, но детские интересы совпадали. И у меня была подобная книжка. Даже помню, как неумело рисовала собственный портрет, лишь бы никто не перепутал…       — Хлоя… Буржуа? — прочитала я кривой детский почерк, — Пять лет. Хах.       Значит, Хлоя? Я на мгновение призадумалась. Хлоя, Хлоя… Не припоминаю, хотя как будто что-то знакомое. Но вот что забавно — имена у нас похожие, получается. Ведь имя «Хлоя», по сути, образовано от «Клоринда», как звали меня. Выходит, мы частично тёзки, но вот с фамилией мимо, конечно. А что, мне нравится. Собственное имя мне было не по душе, так звали бабушку и меня в честь неё обозвали, а всю жизнь называли коротко — Кло. Но имя «Хлоя» мне куда сильнее пришлось по душе. И фамилия довольно интересная и какая-то даже статусная, говорящая. Буржуа. Так, значит, она начала вести этот дневник с пяти лет? Откуда такая необходимость для ребёнка? Я вот, конечно, тоже пыталась что-то подобное делать, но прекратила, когда мама нашла записи, и я услышала, как она их кому-то пересказывает. Словами не передать то предательство, я это на всю жизнь запомнила. А дневник Хлои, что, никто не находил? Но родителям всегда лишь бы нос сунуть…       Я почувствовала себя как-то странно, когда увидела совсем другой почерк на строчках с именами родителей. Точнее, до этого он был явно детский, слова изобиловали ошибками, но имена отца и матери были написаны взрослой рукой. «Одри Буржуа» и «Андре Буржуа».       Почему так неспокойно на душе? И возраст родителей не указан, ни их дни рождения… Зато указана дата рождения самой Хлои — седьмое января двухтысячного. Ого. Совпадение? И мой день рождения неудачно выпал прямо на Рождество, из-за чего меня частенько не поздравляли или поздравляли, но только восьмого. Но вот я была постарше, конечно, на одиннадцать лет. Получается, Хлое шестнадцать.       Я сверила дату с календариком на столе. Да, год две тысячи шестнадцатый, хорошо. Что там дальше?       Любимый цвет — жёлтый. Любимое время года — лето. Любимое животное — собака. Любимая погода — солнечная. Братья — нет. Сестры…       — У неё есть сестра…? — удивилась я, пытаясь разобрать имя этой самой сестры.       Зои. Хм. А их имена тоже схожи, но отчего-то при виде этого слова внутри поднялась неясная злость и раздражение. У них были плохие отношения?       По мере чтения этой долгой анкеты, я даже не заметила, как начала улыбаться. Поразительно, насколько мы с Хлоей были схожи во вкусах. Даже в музыке, что редко случалось. На самом деле, это было очень даже хорошо, мне не придётся совсем уж меняться, лишь бы не выдать себя. А выдать не очень-то хотелось, вряд ли кто-то поверит, что вместо Хлои теперь кое-кто совсем другой. Ух… Всё ещё никак не могу до конца прийти в себя.       Самая последняя строчка была посвящена лучшему другу. В тот момент на лице уже сияла яркая улыбка, почему-то настроение улучшилось, по мере моего знакомства с этой девушкой.       Лучший друг — Адриан Агрест.       Перечёркнуто? Почему? Хм. Допускаю, что написано было совсем уж в детстве, а потом она с этим мальчиком общаться перестала, но его имя так рьяно изрисовано, словно в тот момент Хлоя сильно злилась. Впрочем, как только я прочитала эту конкретную строчку, голова разболелась сильнее, появилось странное чувство тошноты, а к глазам подкатили слёзы. Непонятно. Что-то мне это не нравится. Но куда непонятнее для меня остаётся тот факт, что слишком уж быстро симптомы настолько сильного отравления проходят…       Я вздохнула, откидываясь на спинку стула. Взгляд сместился к двери, что, по неясным воспоминаниям, вела в гардеробную. Хм. Я заинтригованно улыбнулась. Усталость как рукой сняло, я буквально спрыгнула со стула и куда бодрее направилась в сторону этой двери. Появилось приятное предвкушение, смешанное с каким-то бодрым вдохновением.       Всегда мечтала о собственной гардеробной. А кто не мечтал? В фильмах эти комнаты так красиво показаны, словно маленький и только твой личный магазин одежды. Совсем уж в детстве ночью я хотела бы оказаться в магазине сладостей, а уже будучи подростком фокус желаний резко сместился в сторону одежды. Я по мере возможностей иногда и что-то дорогое себе позволяла, но никаких излишков, всё-таки…       Как только загорелся свет, я буквально потеряла дар речи. Стоя в дверях, я с восторгом обводила комнату горящими глазами, совсем не понимая, с чего бы начать раньше. Она оказалась куда больше, чем можно было представить, по размерам почти не уступала спальне. Я робко прошла внутрь, подходя к столику в центре.       — Вау… — прошептала я, прикасаясь к стеклянной поверхности, под которой сверкали самые разные украшения.       И это ведь не дешёвая бижутерия, чернеющая после пары капель воды, а настоящие драгоценности. И так много, такие разные… А, стоп. Это ведь ещё не всё, что есть? Я в изумлении поняла, что стол помимо верхнего отсека имел ещё и множество внутренних ящиков, где украшений было не меньше.       Взгляд сместился чуть подальше. Вдоль показавшихся бесконечными рядов с одеждой, развешанной по сезону и назначению, выделялось несколько крупных шкафов. Подойдя к одному из них и открыв, я обнаружила безумное количество обуви. На переднем плане находились пары, скорее, осенние, даже по цветам расставлены…       — Я точно в раю… — пробормотала я, когда подошла к белоснежному комоду и открыла его.       Вот на что у меня однозначно никогда не было денег. Точнее, это ведь была вовсе не первая необходимость, поэтому довольствоваться дорогим бельём и не нужно было. Но проходя мимо магазинов с красивыми комплектами я никогда не могла не предаться мечтам. Нет, и у меня было кое-что дорогое, красивое, но я берегла эти вещи и никогда не носила их просто так, а тут… Даже рядом не стоит. Целый комод с потрясающе красивым бельём, да здесь бюстгалтеров больше, чем у меня было за всю жизнь и все такие… Роскошные.       Я резко выдохнула и посмотрела в сторону небольшого подиума с несколькими зеркалами. Я всё ещё не знаю, как она выглядит. Помню лишь синие глаза, да и только. Настороженно пройдя дальше, я помялась пару секунд и, задержав дыхание, попыталась взять себя в руки, несмело делая шаг.       — Какая красивая… — прошептала я, прикасаясь к лицу.       Я вздрогнула и поспешила скинуть халат, оставшись лишь в лёгком шёлковом платье. Несмотря ни на что, эта девушка была самой красивой из всех людей, кого я когда-либо видела. И даже не взирая на то, что вид явно болезненный, с мокрыми спутанными волосами, она по-прежнему оставалась просто изумительной. Стройная фигура с тонкой талией, бледная кожа, словно сияющая изнутри. Яркие синие глаза, такого чистого и прекрасного цвета, что я просто не могла не смотреть в них, обрамлённые настолько длинными ресницами, что мне сначала даже не поверилось в то, что они настоящие. Мягкие и плавные черты лица, слегка пересохшие и мною же искусанные нежно-розовые губы. И волосы. Пусть сейчас не в самом лучшем состоянии, мягкие, словно плавленое золото, слегка вьющиеся, но их цвет был таким приятным, идеально подходящим этой девушке.       Я смотрела на куклу. Хлоя была очаровательна. Всё в ней было очаровательно, не было ни одной особенности, которая не вызывала бы симпатии. Здоровое, красивое тело, девушка с поистине ангельской внешностью.       О таком можно только мечтать.       — Ты была богатой и такой красивой… У тебя ведь было всё, так почему же ты так поступила? — произнесла я, всё ещё наблюдая за отражением, словно оно могло бы дать ответ.       Но тщетно. Я вновь посмотрела на собственные ладони. В свете множества ламп, маникюр стал каким-то уж слишком выделяющимся. На секунду мне показалось, что что-то было не так, и я обернулась, снова рассматривая гардеробную. Кое-что бросалось в глаза сразу же. В частности, почему здесь так много яркого? Точнее…       Я подошла к вешалкам и монотонно начала просматривать одежду внимательнее. Наткнувшись на пальто в крупную коричневую клетку, я нахмурилась, когда заметила, как этот цвет не подходит тону кожи Хлои. Резко развернувшись, я подлетела к стенду с украшениями, которыми пару минут назад восхищалась. Довольно крупные камни, не было ни одной действительно утончённой вещи, какое-то всё громоздкое, словно это украшения не молодой шестнадцатилетней девушки, а женщины в возрасте. Кроме того, много сиреневых и ярко-зелёных камней, но, очевидно, всё это совсем не походило Хлое. И она об этом… Знала? Что? Девушка, обладающая хорошим вкусом, по ощущениям, покупала такие странные безвкусицы?       Я обернулась, с прищуром глядя на шкаф-купе. Я уже примерно понимала, что увижу, открыв его, но всё равно сознание кольнуло нечто неприятное.       — Почему она… — нахмурилась я, рассматривая закинутые куда-то вглубь действительно хорошие вещи.       Голова слегка заболела. Она специально не носила то, что ей подходит и по фигуре и по цвету, но покупала эти вещи и оставляла где-то пылиться? А напоказ выставляла то, что не то, что не шло, так ещё и при этом не нравилось самой Хлое? Но это же лишено всякого смысла? Может, это что-то вроде бунта, но… Бред.       Рядом с подиумом был и шкафчик с косметикой, к которому я подходила, уже прекрасно понимая, что увижу. Восхищение количеством и качеством улетучилось сразу же, потому что происходило что-то явно странное.       — Какие, блин, синие тени?! — возмущалась я, глядя на палетку сплошь из тёмных тонов с почти закончившимися ярко-синими.       Это точно сон. Да такой специфический оттенок синего не то, что Хлое, да он никому не идёт! Почему она не пользовалась нежно-розовыми, тёплыми тенями? Хоть я и не была даже на йоту визажистом, но опыт-то явно присутствует, я и сама девушка! Что за бред? И она на полном серьёзе каждое утро наносила такой макияж?       Я ощутила странную злость. Вновь взглянув на гардероб и крепко сжав мерзкие синие тени так, что коробочка разломалась, я поняла, что ничего не поняла. Тут явно что-то происходило, но, боже, картинка вообще не складывалась. Хлоя намеренно делала что-то странное, конечно, больше всего меня злил тот факт, что она рассталась с жизнью, потому что так не должно быть. Такая молодая, полная жизни девушка и решила вот так уйти? Зачем? Какой у неё был для этого мотив?       Выйдя в комнату, я направилась к столу. Экскурсия закончилась полным провалом, теперь я намерена разобраться в том, что случилось куда серьёзнее, это уже дело принципа. Точно, телефон. Мне кажется, Хлоя могла кому-то что-то написать. Ну, по крайней мере, я думаю, что она так и сделала бы. Обычно перед таким… Люди звонят или пишут кому-то, кто для них важен. Бросив быстрый взгляд на оставленный открытым на первой странице дневник, я всё же сначала захотела просмотреть сотовый. Вероятно, предсмертная записка будет где-то в конце, но мне что-то кажется, что её вовсе нет…       — Пароль… Хм… — я включила телефон.       О, боже, я планировала разблокировать отпечатком, но после перезагрузки пароль требуется обязательно. Пару секунд я рассматривала сенсорную панель, и, в итоге, вздохнув, легко ввела цифры. Экран моргнул, я даже не удивилась, что мой прежний пароль совпал с тем, что использовала Хлоя. Итак слишком много у нас сходств, уже нет чего-то, что могло бы ввести в ступор.       На заставке милая собачка. Я чуть улыбнулась, когда зашла в галерею и быстренько её пролистала. Кажется… Да, тут нет фото вне дома. Если Хлоя делала фотографию себя — то только дома, что показалось странным. Много цветов, какие-то случайные скриншоты фильмов, сериалы и…       Корзина.       — Пять тысяч фото в корзине? Да что там такое… Эм.       Я немного не поняла, почему, но всё, что было в корзине, можно было описать одним словом. Парень. Какой-то незнакомец, довольно симпатичный, но не в моём вкусе. Блондин с зелёными глазами. Сотни, даже тысячи его фото, видимо, он модель, раз тут профессиональная съёмка. Самая последняя буквально была сохранена позавчера, а удалена вчера вечером.       — Да что такое… — бормотала я, уже совсем ничего не понимая.       Ну нет, не могла же она совершить подобное из-за этого дурачка? Такая девушка как Хлоя могла бы себе и получше кого найти, нежели какую-то модель. Или он кто-то более значимый?       Адриан Агрест.       — Адриан Агрест? — его имя всплыло подсознательно.       Я не поленилась и сразу проверила, точно ли это то имя, которое я видела в дневнике. Всё верно, он же.       — Так, ладно, — я вышла из галереи и нажала на телефон.       Последний звонок улетел в спам. Хлое никто не звонил около трёх-четырёх дней, да и она сама так же. Что там в сообщениях?       — Хах, — не сдержала я истеричный смешок.       Показалось, что кто-то сильно ударил меня в живот. Воздух словно закончился, стало жарко и неприятно. Последние сообщения от Хлои ушли вчера вечером, в пять, шесть, семь и восемь. Всего двадцать. Она отправила двадцать сообщений этому Адриану Агресту. Никому больше, только ему. Ни отцу, ни матери, ни сестре. Только Адриану.       Я прикрыла рот рукой. В глазах потемнело, картинка сузилась до яркого экрана мобильника, где чёрным по белому просматривался призыв о помощи.       «Адриан, ты не занят? Мне почему-то так грустно».       «Адриан, ответишь?»       «Адриан, мне кажется, что-то не так».       «Ты обиделся?»       «Знаешь, мне так одиноко в последнее время…»       Взгляд опустился ниже, на самое последнее смс.       «Адриан, помоги мне, пожалуйста. Я не могу так больше».       Я отбросила телефон в сторону, голова разболелась в несколько раз сильнее. Я не выдержала и заплакала. Вот почему она убрала телефон в ящик. Потому что не хотела видеть, насколько сильно её игнорируют. Потому что она просто ни от кого не могла получить помощи, и её это убивало. Потому что Адриан Агрест прочитал каждое сообщение, но ничего не ответил. Он не потрудился даже послать Хлою. Потому что она передумала бы, если бы он хоть что-то написал. Хлоя не умерла бы, если бы Агрест позвонил ей. Она не сделала бы этого, если бы он написал, что занят. Она бы остановилась, если бы он сказал, что она ему надоела.       Если бы он сделал хоть что-то, Хлоя не умерла бы. Она была бы жива.       

***

      У меня закончились слёзы. Да и силы на то, чтобы что-то испытывать, кроме разочарования. Честно говоря, я позволила себе даже обрадоваться, что заняла место Хлои. Я поступила как эгоистка. Все эти вещи, деньги, её внешность… Меня слегка занесло, признаю. Я просто не увидела слона посреди комнаты, даже на мгновение подумала, что она просто хочет внимания, но переборщила. Она правда хотела внимания, и это был единственный способ перестать страдать.       Как только всё встало на свои места, я постаралась немного проветрить голову. Близился вечер, за окном темнело. Кажется, сейчас октябрь, каникулы в этой части Франции. Через четыре дня в школу. В то место, которое Хлоя искренне ненавидела.       Я подвинула настольное зеркальце ближе, всматриваясь в черты лица этой девушки. Создавалось впечатление, что я её помнила, но во Франции-то никогда не была, да и не слышала даже такую фамилию…       — Буржуа, Буржуа… Ам, чего? — я слегка замялась, когда увидела странную игрушку на столе.       Подтянув её ближе, я с удивлением рассматривала пластиковое красное йо-йо в чёрную точку. А ведь в галерее Хлои было что-то такое… Я быстро открыла фото, где тоже фигурировал красный с чёрными точками. Крупным планом какая-то девушка с тёмными волосами, собранными в два хвостика, в костюме, похожий на те, что рисуют для героев. Герои?       Меня словно током шибануло.       — Леди Баг?! — воскликнула я, наконец, вспомнив, — Твою ма-а-ать…       Да ладно. Да ну нет. Ну не-е-е-ет! Я протяжно застонала, откидываясь на спинку кресла и закрывая лицо руками. Какой вообще шанс, что я окажусь частью идиотского мультфильма? Нулевой! Да уж, ну и где я в итоге?       — Но, в таком случае, разве Хлоя Буржуа не… О, чёрт, просто потрясающе! — воскликнула я, злобно сжимая подушку.       Злодейка! Антагонист сериала, которого ненавидели все герои! И это Хлоя Буржуа? Чушь! Я знаю эту девушку полдня, но с уверенностью могу заявить — она вовсе не такая! Да и есть ли смысл сравнивать её с персонажем из мультика, когда она — реальный человек?       Я устало подпёрла лицо рукой. Теперь всё ещё хуже, чем было. Хорошо хоть, что вспомнила, но вырисовывается несколько новых проблем. Первое — я одна из антагонистов. Второе вытекает из первого — меня никто не воспринимает всерьёз. Третье — у меня ужасная семья. И, наконец, четвертое.       — Я ж вообще ничего не помню-ю-ю-ю! — воскликнула я, хватаясь за голову.       Я знаю этот мультсериал только потому, что когда подрабатывала няней, его обожала одна из моих подопечных. Она прямо фанатела по Леди Баг, а ещё ненавидела Хлою, ведь та вечно ставила палки в колёса главной героине.       — Хм, как по мне — Хлоя намного лучше, чем мисс Мэри Сью! — чуть раздражённо фыркнула я.       Конечно, маленькую девочку было рановато посвящать в тонкости правильного прописывания персонажей, да и не доплачивали мне за такое, поэтому я молча сидела на диване и предпочитала эти двадцать минут предаться сну, лишь мельком поглядывая в экран. Мультфильм был скучным, однообразным, неудивительно, что я почти ничего не запомнила. Только, разве что, имена главных героев да чисто крошки сюжета благодаря бесконечным разговорам маленькой Ани. Ох, знала бы, что так влипну — не отрываясь бы смотрела! Но теперь уже поздно о чём-то жалеть.       Я на мгновение перестала негодовать и чуть нахмурилась, подходя к двери, ведущей на балкон. По спине пробежался лёгкий холодок, мне снова стало не по себе. Я обхватила себя за плечи и, вздохнув, вышла на улицу, подходя к перилам. Выходит, я слишком далеко, чтобы даже грустить. Жизнь Хлои и то, какая она на самом деле, пока что вызывает у меня диссонанс, нужно получше всё изучить и прочитать её дневник, кажется, дел даже слишком много для меня одной. И грустить вообще нет времени, но…       Разве я могу так просто взять, и отпустить? Моя прошлая жизнь была, конечно, не сказкой, но это вовсе не значит, что я так легко готова с ней расстаться. В конце концов, она только начиналась. Но там у меня и правда ничего не было, кроме крохотной квартирки. Ни родителей, ни бабушек с дедушками, никого не осталось… Разве что немногочисленные друзья…       Я с печальным вздохом окинула взглядом вид на вечерний Париж. Странно-то как всё. Вот так в один день проснёшься — бац, и ты совсем другой человек. И даже как к этому всему относиться совсем не ясно, но…       Хлоя была слишком наивной и доверчивой. Раз она так долго давала шанс мистеру А., то мне правда её жаль. Я оглянулась в сторону комнаты, где на столе лежал дневник девушки. У меня есть четыре дня, чтобы всё разложить по полочкам, ровно четыре дня до начала учёбы и встречи с этим равнодушным козлом. Что это вообще такое? Я не припоминаю, чтобы Адриан Агрест, тот блондин из мультика и главный любовный интерес главной героини, был таким… Противным. От одного его имени желудок вновь скручивает. Он же был типичным мальчиком-зайчиком, амёбой, ничего из себя не представляющей кроме привлекательной внешности.       Ну, нет, всё. Я резко распахнула дверь и, зайдя в комнату, села за стол, смотря в дневник. Для начала, я прочитаю его. А потом уже буду думать о мести за Хлою.       — Ты у меня ещё в ногах будешь ползать, червяк, — процедила я, пролистывая страницу.