Поцелуи & Объятия // Kisses & Cuddles

Намджун зависает над посудомоечной машинкой с тарелкой в руке. Чимин смотрит на него, стоя на пороге их кухни с сумкой почтальона, всё ещё перекинутой через его плечо. Намджун бросает взгляд от парня к посудомоечной машине и снова возвращает обратно. — Я делаю это неправильно, не так ли? С усталой, но очень любящей улыбкой Чимин наклоняет голову в сторону: — Да, — произносит он. — Но всё в порядке. — Чимин валится без сил на их постель со стороны, где лежат ноги. Пружины подпрыгивают под ним, когда он падает на матрас всем своим весом. Его скинутая сумка лежит в углу комнаты, а туфли случайным образом разбросаны по полу. Безмятежно Намджун пробегается пальцами по бедру Чимина, прежде чем аккуратно поднять вещи и оставить их у входа в комнату. Чимин прижимает ладони к глазам: — Извини, — хрипит он. — Всё в порядке, — говорит Намджун. Он садится на край кровати и пробегает пальцами по бедру Чимина и вверх до живота. — Длинный день на работе? Из Чимина вырывается звук, который похож немного на то, что издаёт трёхлетний ребёнок или, возможно, особо недовольный кот. Намджун хихикает. Он не может сдержаться от улыбки, когда Чимин перекатывается на его сторону и сворачивается вокруг тела Намджуна, и не может не подпрыгнуть, когда тот носом почёсывает лопатку Намджуна. — Прости за тарелки, — говорит Намджун. Он переворачивается вокруг оси так, чтобы иметь возможность пробежаться пальцами по волосам Чимина, и, возможно, это просто его воображение, но он клянётся, что может почувствовать, как усталость тяжёлыми и нагоняющими сон волнами накатывает на него. — Всё в порядке, — произносит Чимин. Он зевает, сухие губы трутся о кожу Намджуна, прежде чем он придвигает свои руки к Намджуновой талии. — Не ахти какое дело, — он сжимает пальцы ног и глубоко вздыхает, всё его тело смещается в то время, когда его грудная клетка расширяется. — Миски должны просто уйти назад, потому что они не подходят больше никуда, и стеклянные штуки никогда не отмываются в верхней корзине, поэтому… Он сам себя оборвал, зевнув ещё раз. — Я просто сделаю это завтра. Намджун пробегает ладонью вниз по спине Чимина: — Прости, я отстоен в таких вещах, — говорит он. — Домашняя работа и прочее. Золото его обручального кольца ловит желтоватый свет их спальни, когда он поглаживает спину Чимина. Угол неудобный, но Чимин становится счастливым, молчаливыми и, словно в ответ, быстренько подползает немного ближе к Намджуну. Это действительно заставляет Намджуна чувствовать себя немного бесполезным — он никогда не был хорош в готовке или уборке, или какой-либо другой мелочи из той сотни вещей, которые нужно делать по всему дому каждый день, которые всё ещё нужно делать, даже когда Чимин возвращается с работы в восемь часов вечера после собрания персонала или аттестации, или чего-то ещё, что задерживает его допоздна. Большую часть времени всё в полном порядке, и они хорошо справляются, но в те времена, когда Чимин напряжён более всего, Намджун всегда чувствует, будто терпит неудачу. — Всё в порядке, — говорит Чимин. — Ты хорош в других вещах. Намджун мычит: — Как что? — Как… я не знаю, сушить тарелки, — говорит Чимин. — И напоминать мне, чтобы я почистил зубы, и убедиться, что я подключил свой телефон до того, как пойду спать, и быть… хорошим, — он звучит настолько сонным, настолько маленьким, что сердце Намджуна сжимается от любви. — Давать мне веру в человечество. Намджун хихикает. В основном от удивления, но Чимин медленно поднимает голову с матраса и одаривает Намджуна свирепым взглядом. — Послушай, — говорит он, — работать с подростками на протяжении всего дня… это. Они могут быть настолько недоброжелательными, Намджун. — Ох, эй, — произносит Намджун. Он проводит рукой по волосам Чимина, убирая его чёлку ото лба. — Всё в порядке? Чимин сжимает губы вместе: — Да, — говорит он со стоном. — Всё нормально. Он позволяет своей голове опуститься на матрас. Его нижняя губа выпячивается, когда он дуется и говорит одним из самых жалостливых тоненьких голосков, которые когда-либо слышал Намджун: — Они продолжают называть меня коротышкой. Намджун взрывается от смеха. — Заткнись! — произносит Чимин, толкая того в плечо. — Я даже не такой, блядь, низкий! Намджун смеётся, скручиваясь на бок, чтобы он мог лечь рядом с Чимином, прижимаясь парочкой поцелуев к его носу и щекам: — Они говорят это только потому, что, когда они это делают, ты от этого переживаешь. Чимин стонет: — Я знаю, — он поспешно двигается ближе, прижимаясь лицом к изгибу плеча Намджуна. — Мне всё равно не нравится. Намджун целует Чимина в макушку: — Ты прекрасен, ты знаешь это? Чимин тяжело вздыхает. — Я имею в виду… красивый? Чимин издаёт несколько более одобрительный звук. Хитрая, нежная ухмылка тянется к губам Намджуна. — И я изобью любого, кто скажет тебе иначе, ага? Чимин фыркает: — Ага, — говорит он. — Хорошо. Намджун смеётся, заключая Чимина в объятия своих рук и притягивая его ближе. — Ты не смог бы побить, ну. Малыша. Намджун поперхнулся от своей собственной слюны: — Почему, чёрт возьми, я захочу избить малыша? Чимин откидывается назад, его брови нахмурились, а губы надулись. И Намджун знает, что Чимин сильный и способный, фантастически работящий, с таким большим количеством амбиций и заботы и... и всевозможными другими хорошими качествами. Но в этот конкретный момент он просто выглядит таким мягким и смущённым, и больше всего на свете Намджуну хочется укутать его в объятия своих рук и позаботиться о нём. — Я не знаю, — произносит Чимин. Он позволяет себе скатиться вниз, уткнувшись лицом в матрас. Намджун почти уверен, что тот спал лишь по четыре или пять часов за ночь на прошлой неделе или около того. Это очень отчётливо начинает изнурять его. — Я очень устал. Намджун смеётся: — Пойдём, — говорит он. Парень садится, слегка потянув Чимина за руку. — Давай примем душ и приготовимся ко сну. Чимин пристально смотрит на него, его взгляд сонный и пустой. — Я хочу быть чистым, — скулит он. Намджун улыбается. — Вот почему мы собираемся принять душ, Чимини. Медленно Чимин шаркает ногами и трёт свои глаза. — Хорошо, — говорит он. Парень прислоняется к груди Намджуна и несколько раз позволяет своим глазам закрыться. — Ты будешь мыть мои волосы? Намджун сжимает его плечи. Даже если он не может правильно загрузить посудомоечную машину или сделать обед, или любую другую вещь отлично — по крайней мере, он может сделать это. — Конечно, — произносит он. — С радостью. Чимин вздыхает: — Ты лучший муж, — произносит он. Намджун ведёт его в ванную и сажает его на бортик. И это означает, что Намджун покинет Чимина на мгновение, чтобы включить воду, но вместо этого Чимин разводит ноги и тянет того встать между ними. — Я не знаю, что бы я делал без тебя. Какую-то часть Намджуна искушает соблазн настоять на том, что Чимин будет в полном порядке без него — потому что он уверен, что это так, по крайней мере на каком-то уровне. Но Чимин пристально смотрит на него широкими, счастливыми глазами и знанием того, что даже если сейчас всё сложно, тот факт, что они вдвоём — женаты, живут вместе, счастливы — делает всё немножечко лучше. — Я люблю тебя, — говорит Намджун. Он целует Чимина в лоб, нос, губы. Тот хихикает. — Я тоже тебя люблю, — произносит Чимин. Парень сжимает талию Намджуна, стоявшего между его бёдер, кусает губу и подавляет улыбку, прежде чем сдаться и ухмыльнуться так широко, что его глаза сжимаются, превращаясь в маленькие полумесяцы. — Поцелуешь меня снова? Намджун тут же улыбается в ответ: — Конечно.