your petals and your thorns

В его глазах любить — это взять кисть, которой слишком долго пренебрегали, и использовать ее, чтобы испортить чистый холст. Дальше оставалось только исполнить желание своего сердца и делать все, что захочется, поскольку не существовало никаких правил, когда дело касалось рисования своей любви. Не имело значения, решите ли вы украсить холст линиями, которые продолжались вечно или резко обрывались, или абстрактными фигурами разного размера. Вы могли бы даже заполнить холст тошнотворными, яркими цветами, которые, казалось, не очень хорошо дополняли друг друга, чтобы изобразить детскую, юную любовь. Но если вы хотели описать утонченный и зрелый тип любви, вы были более чем свободны, чтобы уделить время мелким деталям. Ничто не противоречило правилам, которые запрещали отмерять тонкие линии или точно выписывать детали, которые вы хотели выделить. В его глазах не существовало правил, которым нужно следовать или нарушать, не было пределов, которых нужно было достичь или даже подавить. Все это не имело значения в его глазах, не тогда, когда всё, что он мог делать, это наблюдать, как его холст, окрашенный в красивые розовые и оранжевые цвета, медленно становится синим и серым.

***

Сначала Бомгю лишь на мгновение заглянул в окна магазина, но не прошло и секунды, как он был вынужден сделать это еще раз. Несмотря на то, что была середина рабочего дня, в магазине не горел ни один свет, царил полумрак, а хозяина нигде не было видно. На мгновение Бомгю подумал, что у младшего было срочное поручение, и он не подумал сообщить ему об этом, но быстро опроверг эту мысль, так как понял, что дверь в магазин все еще не заперта. — Тэхён? — позвал он, нерешительно заходя в темный магазин, и в его груди зародилось беспокойство. — Тэхён, ты здесь? — снова позвал Бомгю, заметив, что на лестнице не было света. Прошло несколько секунд, но ответа от флориста не последовало, и Бомгю щелкнул выключателем и облегченно вздохнул, увидев Тэхёна в глубине магазина. Тэхён сгорбился над одним из прилавков, заваленным россыпью маргариток и гвоздик. Когда он начал приближаться к красноволосому парню, Бомгю сразу же заметил небольшие кучки красных и белых цветов и лепестков на полу, желтые цветы — Бомгю решил, что это розы, — по всему прилавку, а некоторые лежали на обнаженной руке Тэхёна. — Серьезно, ты что, потерял сознание во время работы или что-то вроде того? — спросил Бомгю, слегка потряхивая Тэхёна за плечо после того, как он отодвинул в сторону несколько золотистых цветов, отчего тот скривился от их необычной сырости. — Ты купил себе одеяло и все такое, и все равно не смог оттащить свою задницу наверх, в свою настоящую кровать? — ворчал он. — Может, тебе пора наконец что-то сделать со своим херовым графиком сна? Тэхёну потребовалось больше пары секунд, чтобы ответить, так как он продолжал лежать, не двигаясь и молча, прежде чем наконец издал низкий стон и сел на своем месте. Сбросив с головы одеяло и накинув на плечи толстовку, Тэхён сидел и смотрел на стену, не решаясь даже моргнуть. Бомгю не мог сказать ни слова, чтобы вывести его из сонного транса, он мог только стоять и удивляться, как за три дня все в Тэхёне как-то изменилось. Его розово-красные волосы, которые парень обычно выпрямлял и сбрызгивал лаком, теперь были в полном беспорядке, так как они стали пушистыми и торчали в тех местах, где обычно не торчали. Его кожа, покрытая солнечными поцелуями, казалось, потускнела, поскольку ей не хватало обычной яркости, а румянец на щеках был гораздо более заметен. Но самое главное, что заметил Бомгю, это то, что яркое пламя, которое когда-то пылало страстью и озорством, погасло, оставив в себе лишь болезнь и усталость. Бомгю бы не соврал, если бы сказал, что Тэхён выглядел как ожившая картина. Да, довольно трагичная картина, но, тем не менее, ужасно красивая. — О, Бомгю, почему ты не сказал мне, что придешь? — тихо пробормотал Тэхён, потирая уставшие глаза. — Я бы не спал, если бы ты дал мне знать. Бомгю моргнул один раз, а затем еще два, недоуменно глядя на флориста. — Что? Я буквально написал тебе, что приду, перед тем как выйти из дома? — сказал он, хотя его слова прозвучали скорее как вопрос, потому что он был в недоумении. — А что это за цветы вокруг тебя? — спросил он, жестом показывая на разбросанные цветы. — Ты готовился к фотосессии или что-то в этом роде, потому что ты буквально весь в них. Хотя парень изо всех сил старался скрыть это, Бомгю все равно заметил и практически почувствовал панику, охватившую Тэхёна. Его губы сжались, а расширившиеся глаза начали блуждать по магазину, пока не упали на мятный цветок на полу. — Наверное, я опрокинул пару ваз и разлил воду, когда спал, — со вздохом заключил Тэхён. Однако Бомгю сомневался, что верит ему, так как не было никаких следов воды или даже разбитого стекла, чтобы предположить, что опрокинули хотя бы одну вазу. Кроме того, он был немного обеспокоен, заметив оцепенение, затуманившее глаза Тэхёна. — Тэ, скажи честно, ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросил он, в его словах сквозило искреннее беспокойство. — Если это не просто боль в животе, я не против отвезти тебя в больницу... — В этом нет необходимости, Гю, клянусь, я в порядке, — вмешался Тэхён, со вздохом глядя в окно. — Опять же, возможно, это просто грипп, и я принял немного лекарства, так как меня часто тошнит, поэтому я немного устал, так что не стоит беспокоиться... Бомгю, нет! Бомгю и сам точно не знает, почему он схватил флортиста за руку и перекинул через свое плечо, но в тот момент, когда младший упомянул, что устал, это показалось ему самым подходящим решением. — Ну, раз уж ты ведешь себя так, будто не можешь подняться по лестнице, чтобы поспать в своей кровати, то мне придется нести тебя на руках, — хмыкнул Бомгю, поднимаясь по лестнице в квартиру Тэхёна с ухмылкой на губах, услышав крик красноволосого. — Я мог бы и сам это сделать, придурок! — ответил Тэхён, хватаясь руками за задние карманы Бомгю. — И просто опусти меня на землю, в таком темпе я скоро упаду! — Если что, в итоге ты спустишь с меня штаны, — хмыкнул Бомгю, прижимая Тэхёна к земле с фальшивым вздохом. — И тогда у меня не останется выбора, кроме как уронить тебя... — Ладно, ладно, извини, только не дай мне упасть! — Тэхён, чья нижняя половина тела едва доставала до плеча Бомгю, вмешался в разговор, когда его острые ногти впились в бедра Бомгю, вызвав шипение брюнета. — Или же просто опусти меня на землю! В этом не было ни малейшей необходимости... Да иди ты нахуй, прекрати пытаться меня уронить! — Это у меня вот-вот потечет кровь из-за твоих кошачьих когтей, а ты еще смеешь драматизировать? — Бомгю насмехался, свободной рукой открывая дверь в квартиру Тэхёна. Квартира Тэхёна, расположенная над цветочным магазином, была, несомненно, хорошей. Хотя она и выглядела как одна огромная комната, поскольку все было разделено перегородками, за исключением ванной комнаты, конечно, она была даже лучше, чем квартира Бомгю и Ёнджуна. Она была оформлена в земляных и нюдовых тонах с черными и белыми акцентами почти везде, что, несмотря на ее размер, придавало квартире дорогую ауру. В каждом углу комнаты стояли растения в горшках, а на стене висели рамки с цветами, которые Бомгю не удосужился определить. — Знаешь, в какой-то момент нам двоим стоит отправиться за покупками для твоей квартиры, — предложил Бомгю, усаживая хмурого и надутого флориста на диван. — Единственное, что здесь действительно имеет цвет, это твой книжный шкаф. — Это испортит всю эстетику, к которой я стремлюсь. — Твоя эстетика просто современная, пустая и, что более важно, скучная. — Ты думаешь, что то, что ты студент художки, дает тебе право судить о том, как мне нравится мой уголок спокойствия? — ответил Тэхён, сверкнув глазами. — Потому что я не люблю бесполезный беспорядок и раздражающе яркие цвета, от которых у меня просто болит голова, — прохрипел он, внезапно задыхаясь. Парень откинулся на подушки дивана, закатив глаза. Когда он сел рядом с Тэхёном, Бомгю понял, что одышка появилась не из-за того, что флорист кричал, чтобы его отпустили, так как его лицо каким-то образом стало еще бледнее, чем раньше, а дрожащая грудь медленно и поднималась и опускалась. — Тэхён, — позвал он. — Тебя опять тошнит, да? По тому, как Тэхён не только замешкался с ответом, но даже не посмотрел на него, Бомгю сразу понял, что он прав. — Ты действительно умен только по книгам, но не по здравому смыслу, не так ли? — выругался Бомгю, со вздохом подтягивая парня за задницу ближе к себе. — Послушай, если тебе нужно блевать, ты должен просто пойти и сделать это... — Бомгю, неужели ты думаешь, что я хочу просто сидеть здесь и терпеть? — спросил Тэхён, вырываясь из объятий Бомгю с напряженным взглядом и слезящимися глазами. — Это больно, Бомгю, и я... Я не хочу этого, так что, может быть, если я просто попытаюсь сдержать это... — От того, что ты будешь пытаться заглушить боль, тебе не станет легче, — нахмурившись, сказал Бомгю. —В любом случае будет больно, так что ты можешь попытаться покончить с этим, а когда закончишь, мы сможем вздремнуть. По выражению его лица было видно, что Тэхёну не очень нравится эта идея, но он не стал спорить. Он просто встал на ноги и, ворча себе под нос, поплелся в ванную, оставив Бомгю на диване самому себе. Сначала Бомгю подумал, что младший просто преувеличивает, что ему больно от рвоты, но когда прошло десять минут, а Тэхёна все еще рвало в ванной, Бомгю начал беспокоиться и чувствовать себя некомфортно, опасаясь, что его тоже стошнит. Даже просмотр социальных сетей не мог отвлечь его от тошнотворных звуков, доносящихся из ванной, поэтому Бомгю, надеясь найти что-нибудь, что могло бы временно отвлечь его, решил надеть наушники и немного осмотреть квартиру. Точнее, он решил просмотреть книжную полку, которая была заполнена бесконечным количеством журналов. И хотя Бомгю всякий раз, когда он приходил, бросал взгляд на книжный шкаф, он был уверен, что никогда не просматривал ни одной страницы, не говоря уже о том, чтобы взять в руки один из журналов. Не то чтобы ему запрещали их просматривать, совсем наоборот, но когда он с трудом понимал случайные факты о цветах, которыми его пичкал Тэхён, он не был уверен, что сможет их понять, когда ему придется их читать. Черт, он даже не знал, что яблоки, клубника и розы относятся к одному семейству, пока несколько месяцев назад Тэхён не рассказал ему об этом, и он до сих пор пытается принять это. "И зачем только он так высоко их повесил, если его рост едва достигает 167 сантиметров? — с ворчанием подумал Бомгю, когда сам не смог дотянуться до верхней полки даже на цыпочках. — Боже, он что, заплатил Субину, чтобы тот поставил их сюда? А хотя, нет, я уверен, что это был Кай". Еще несколько секунд напрягая руку и едва касаясь кончиками пальцев верхней полки, Бомгю со стоном сдался и со вздохом схватил одну из книг со средней полки. Но менее чем через минуту перелистывания страниц Бомгю почувствовал, что все больше и больше запутывается, поскольку он был более чем на сто процентов уверен, что последние пять цветов, на которые он смотрел, были просто разновидностью маргаритки или хризантемы. Если уж на то пошло, то все они были просто большими и маленькими цветами, которые Бомгю рисовал на уроках рисования в начальной школе. "Он точно соврет, если скажет, что между ними есть разница", — с насмешкой подумал он, когда на одной странице была изображена роза, а на другой — лютик, до жути похожий на розу, за исключением того, что он был больше. После еще пары минут путаного листания тетради, Бомгю положил ее обратно на полку и принялся рыться в книжном шкафу в надежде найти что-нибудь, что могло бы привлечь его внимание и быть в пределах его понимания. В конце концов, его взгляд упал с полки на стол Тэхёна. Точнее, на маленькую бежевую тетрадь с бархатной красной закладкой, торчащей сверху. Бомгю, как сорока, нашедшая что-то блестящее, тут же взял ее в руки, гадая, о каком еще цветке мог написать Тэхён, что ему понадобилась для этого целая новая тетрадь. Однако он успел только открыть обложку блокнота, как его любопытство резко прервал громкий окрик Тэхёна. — Я оставил тебя одного меньше чем на двадцать минут, а ты сразу же начал здесь что-то вынюхивать? — начал Тэхён, быстро выхватив блокнот из рук Бомгю и положив его обратно на стол. — Ты в курсе, что это неприлично — копаться в чужих вещах? Если честно, Бомгю уже начал подозревать Тэхёна, не понимая, откуда взялась его недавняя агрессивность. — С каких это пор ты стал таким скрытным? — спросил он, скрестив руки на груди и вопросительно подняв бровь. — Сначала заметка, теперь дневник? Это твой дневник или что-то вроде того? О, подожди, это еще письма для твоей влюбленности... — Это просто блокнот с заказами, которые я еще не выполнил, Гю, — сказал ему Тэхён с прерывистым вздохом. — И я не скрытный, я просто не хочу, чтобы люди копались в моих вещах. Не слишком ли многого я прошу? И снова это не имело смысла для Бомгю, так как они обычно делились всем, что у них на уме, независимо от того, насколько это было неудобно, но он не стал задавать вопросов, не желая еще больше расстраивать младшего. Вместо этого он потянул Тэхёна за руку и уложил на диван, позволив ему лечь на свою грудь, чтобы они могли поспать. Очевидно, что Тэхён тоже нуждался в отдыхе, так как, обхватив руками торс Бомгю и уткнувшись головой ему в грудь, он почти мгновенно уснул. Однако, крутя и расчесывая локоны Тэхёна, Бомгю не мог избавиться от чувства подозрения, как бы он ни старался. Оставалось только надеяться, что сон хоть немного успокоит его.