your petals and your thorns

— Тэхён, сядь. Ты не сможешь пить это лежа. Тэхён даже не попытался произнести связное предложение, ограничившись лишь ворчанием и ругательствами под нос, после чего натянул простыню на голову и еще больше погрузился в матрас. И да, он прекрасно понимал, что ведет себя как ребенок, но, в свою защиту, он был измотан и страдал от очередной головной мигрени после того, как менее десяти минут назад снова выкашлял пару цветов. Все, что он хотел сделать, это заснуть, чтобы избавиться от этой болезни, как он обычно делал в детстве. Однако, учитывая горькую реальность, что у него опасное для жизни заболевание, такое как ханахаки, Тэхён понимал, что эта идея более чем надуманна, но он не мог не мечтать. Тэхён издал недовольное хныканье, когда почувствовал, как его тело подтягивают за руки, заставляя вылезти из-под одеяла и посмотреть в глаза своему другу Каю. — Вот видишь, разве это было так сложно, драматизер? — с напускной ласковостью спросил младший, с улыбкой протягивая чашку надувшемуся Тэхёну. — И не пей его слишком быстро, если ты не хочешь в итоге подавиться им. Хюнин Кай, студент музыкального факультета, был всего на несколько месяцев моложе Тэхёна, но все равно возвышался над флористом и Бомгю. У него была загорелая кожа, пушистые каштановые волосы и, что самое главное, он был второй половинкой Тэхёна. Или, если хотите, его соулмейтом, ведь он был первым и вторым человеком, к которому Тэхён обращался, если у него что-то не получалось. И в этот раз все было так же. — Ну, к твоему сведению, это было чрезвычайно трудно, потому что, знаешь ли, я устал, придурок. Можешь тоже попробовать поблевать цветами в течение пятнадцати минут, — прохрипел Тэхён, его голос стал довольно хриплым от рвоты. — Боже, прошло полдня с этой дурацкой болезнью, а я уже устал от нее. — Уверен, мне не нужно испытывать удушье и рвоту, чтобы понять, что это не самое приятное ощущение, — хмыкнул Кай, садясь на кровать. — Но если ты чувствуешь себя так плохо, как говоришь, почему ты просто не попросил Бомгю отвести тебя к врачу? Почувствовав, что его тело напряглось, Тэхён нерешительно пожал плечами в ответ. — Я просто... мне просто неудобно говорить ему об этом, понимаешь? — Он спокойно солгал. — Просто мне проще поговорить об этом с тобой, чем с ним. Несмотря на то, что он закатил глаза, на губах Кая появилась несомненная широкая ухмылка. — Ничего себе, привилегия быть лучшим другом Кан Тэхёна. Для меня это большая честь, и я буду дорожить этим статусом, — поддразнил он, заслужив хмурый взгляд Тэхёна, который поднес чашку к губам. На самом деле, не имело значения, быстро или медленно Тэхён пил воду, так как после первых нескольких глотков у него начался рвотный рефлекс, как от воды, так и от стремительного скопления желчи, поднимающейся в горле, в то время как распустившийся цветок перекрыл дыхательные пути. Кай не стал медлить ни секунды, быстро слез с кровати и схватил ближайшее мусорное ведро, которое практически швырнул на колени Тэхёну. Конечно, была большая вероятность того, что на бедре Тэхёна появятся синяки от того, как резко он приземлился на него, но в этот момент ему было все равно, так как через несколько секунд он уже наклонялся и срыгивал в мусорное ведро, пытаясь заставить цветок подняться. Но в течение минуты или двух ничего не выходило. Он хрипел, он кашлял, он плакал, но ничего не выходило. Даже одинокого лепестка не было. И тогда Тэхён понял, что благодарен тому, что позвал Кая. Хотя успокаивающие круговые движения по спине и мягкие поглаживания по голове мало что давали, они были очень ценны, так как боль была, несомненно, сильнее, чем раньше. Он чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, а горло словно обожгло пламенем. — Эй, эй, эй, не напрягайся слишком сильно, — шептал ему Кай. — Так тебе будет только больнее. И Тэхён знал это, но с растущей неспособностью даже нормально дышать, он начинал отчаиваться, и предпочел бы заставить свое горло болеть, чем умереть из-за жалкого цветочка. В итоге он выкашлял шесть полностью неповрежденных цветков. Совершенно новый рекорд. Изнеможение сразу же захлестнуло его, и он упал спиной на кровать. Его дыхание дрожало и хрипело, когда он пытался его выровнять. Он уже почти заснул, но сквозь полуприкрытые глаза заметил растерянное и обеспокоенное выражение лица Кая, который смотрел в мусорное ведро. — Знаешь, как-то странно, что ты так смотришь на цветы в моей блевоте, — заметил Тэхён. Он почувствовал, как на его губах появилась ухмылка, когда брюнет одарил его ледяным взглядом. — Я обещаю, что мне нет дела до твоих "блевотных цветов". — Тогда почему ты так пристально смотришь на них? — Потому что они выглядят странно, вот почему, — хмыкнул Кай. — Они такого белого, розового и, — он сделал паузу, чтобы посмотреть вниз в корзину, — красного цвета, но я не могу сказать, являются ли красный и розовый цвета частью цветка, или это просто кровь... Сесть так быстро, как он это сделал, было плохой идеей, так как комната снова начала кружиться, а голова — болеть, но Тэхён мог беспокоиться только о более очевидных вещах. — Кай, и я говорю тебе это самым приятным образом, но, пожалуйста, используй свои ебаные глаза, — шипел он. — Потому что если ты заставил меня волноваться без причины, я без колебаний засуну свою ногу тебе в задницу. — Сомневаюсь, что у тебя хватит сил даже на прогулку, но если ты так говоришь, —проворчал Кай себе под нос, беря коробку, стоящую на тумбочке. С отвратительной затычкой во рту он достал из коробки один из цветов и положил салфетку на колени Тэхёна. — Опять же, я не такой флорист, как ты, поэтому не знаю, должен ли цветок так выглядеть, — сказал он, глядя на Тэхёна. Тэхён ничего не ответил на это, так как его внимание было полностью сосредоточено на неузнаваемом цветке. Было ясно, что он не выкашлял еще один цветок анемоны, так как этот был крупнее. Его многослойные лепестки были окрашены в белый цвет с красными и розовыми прожилками, и чем дольше Тэхён смотрел на него, тем больше убеждался, что перед ним цветок из совсем другого семейства. Поэтому, даже вопреки предупреждению Кая, он встал с кровати и подошел к большому книжному шкафу, который был любезно заполнен комнатными растениями и тетрадями с подробным описанием цветов, которые Тэхён хотел запомнить. Он методично доставал одну из книг, быстро просматривал ее, а затем клал обратно, после чего брал другую и проделывал тот же процесс заново. — Знаешь, если бы ты просто сказал мне, что ищешь, я бы мог тебе помочь, — проворчал Кай, вставая с кровати. Неудивительно, но Тэхён ничего не ответил и даже не взглянул на него. Так что в течение трех минут Тэхён только искал и искал, перерыв почти два ряда книг. И только после этого Тэхён наткнулся на красный блокнот, который от досады бросил на стол. Потребовалось не более тридцати секунд перелистывания страниц, чтобы он наконец наткнулся на страницу с похожим цветком, нарисованным черно-белыми чернилами. Переведя взгляд с цветка на кровати на цветок в блокноте, Тэхён лишь издал протяжный вздох. — Это не кровавый цветок, идиот, он должен выглядеть именно так. — Опять же, я не флорист, поэтому не знаю, но ура, никаких кровавых цветов? Тэхён лишь насмешливо хмыкнул, взял белый блокнот поменьше, нашел нужный ему цветок и положил оба блокнота перед Каем. — Ладно, смотри, цветы, которыми меня только что вырвало, были мятными камелиями, — продолжил он объяснять, указывая на белую тетрадь, а затем перевел взгляд на другую. — Но первым цветком, который меня вырвало, были алые анемоны, а эти два цветка даже не относятся к одному семейству. Тэхён заметил, что Кай изо всех сил пытается понять его, так как он пристально смотрел на оба цветка, а затем с сочувствующей улыбкой посмотрел на него. — Не буду врать, я не уверен, что ты хочешь, чтобы я сделал с этой информацией, — признался он в конце концов. — Я имею в виду, разве это не обычное дело для людей с ханахаки — выкашлять два разных цветка? — Да, но дело в том, что их цветы что-то значат для них. Я не могу найти ни одной причины, по которой меня тошнило бы анемонами или камелиями, — вздохнул Тэхён, откладывая тетради в сторону. — Ни то, ни другое не является моим любимым цветком, и, насколько я помню, они не нравятся и Бомгю... — Подождите, стоп, стоп, стоп, Бомгю? — Кай поднял бровь и выжидающе посмотрел на Тэхёна. — Ты просто говоришь "Бомгю", потому что не уверен, или ты действительно в него влюблен? Тэхён не мог найти в себе силы что-либо сказать, его взгляд был устремлен на кровать. Он был уверен, что его молчание и постепенный жар на его лице были заметны, и этого было достаточно, чтобы подтвердить подозрения младшего, так как он начал смеяться как сумасшедший. — Я даже не знаю, почему ты задаешь такой очевидный вопрос! — заныл Тэхён, хватая подушку, чтобы ударить Кая. — И это не шутка, придурок! Я действительно умираю здесь! — Извини, извини, просто мне кажется забавным, что в тот единственный раз, когда ты превысил свой маленький двухнедельный срок, ты каким-то образом умудрился влюбиться, — поддразнил Кай, с легкостью выхватывая подушку у Тэхёна. — Но если ты влюблен в Бомгю, почему бы тебе не признаться? — С чего бы мне это делать? — Наверное, потому, что, как ты сам отметил, ты умираешь из-за этого? — И что тогда? Ясно, что я ему не нравлюсь, и если я ему расскажу, ему придется жить с тем, что я умер из-за него, — уныло пробормотал Тэхён. — Мне лучше держать это в секрете, пока я пытаюсь забыть его, — сказал он, прислонившись спиной к кровати. — А может, я просто сделаю операцию и все. — Операция... Тэхён, ты вообще отдаешь себе отчет в том, что говоришь? — спросил Кай с явным шоком, в то время как его глаза расширились от удивления. — Ты же понимаешь, что нанесешь себе гораздо больше вреда, чем твое ханахаки? — Я знаю, это рискованно, но либо так, либо я просто молча страдаю. Выбирай. — Ты... Ты ведь это не серьезно. Тэхён нисколько не удивился реакции своего друга, прекрасно понимая, что он отреагировал бы так же, даже если не хуже, если бы Кай сказал ему то же самое. Ведь было общеизвестно, что когда дело касалось ханахаки, операция всегда рассматривалась как последнее средство, поскольку ее результаты были слишком рискованными, чтобы даже рассматривать их. Ведь, с одной стороны, Тэхён мог просто навсегда потерять чувства к Бомгю или никогда больше не суметь полюбить кого-то. И чаще всего второе было наиболее вероятным исходом. — Да ну, не похоже, чтобы у меня было много других вариантов, не так ли? — ответил Тэхён, забираясь обратно на кровать и зарываясь лицом в подушку. — Кай, мы с тобой оба знаем, что я не могу ждать, пока Бомгю полюбит меня. Это займет слишком много времени... — он сделал паузу, и его охватило чувство ужаса. — И более чем вероятно, что меня не будет здесь к тому времени, когда это случится. — Эй, нет, давай не будем сразу думать о смерти, — выругался Кай, вставая со вздохом. — Но если хочешь, я запишу тебя на прием, и тогда мы сможем решить, что делать, хорошо? Просто... постарайся отдохнуть, хорошо? Тэхён, лишь хмыкнув в ответ, смотрел, как Кай выходит из комнаты с телефоном у уха, а потом перевернулся на бок. Он был благодарен за то, что рядом с ним был такой друг, как Кай, ведь без него он был бы совершенно потерян и не знал бы, что ему делать, но в душе снова закипало то отвратительное чувство, которое он испытывал раньше. Это было одновременно чувство гнева, обиды и печали, и в то же время — пустота от всего этого. Тэхён не знал, как это описать, а с учетом того, что силы его стремительно иссякали, он не мог утруждать себя поисками. Все, что он знал, это то, что он что-то чувствовал по отношению к какому-то парню с фамилией Чхве, и в его нынешнем положении это было нехорошо. И да, он знал, что не имеет права злиться на Бомгю, ведь тот ничего ему не сделал, и что Тэхён сам виноват в том, что оказался в такой ситуации. Не вина Бомгю в том, что Тэхён решил влюбиться в того, кто не сможет полюбить его в ответ.