Ghostly Guardian Angel.

      С тех пор как они вернулись из, как можно было назвать, потустороннего мира, прошло всего два дня. Вот только если быть точнее, то вернулась Адами, а её призрачный друг наоборот, был миру людей совсем чужд, являлся не более, чем нежданным гостем.       В первый день, юная девушка хорошо позаботилась о призраке: накормила, не без усилий отмыла, даже приодела, под недовольный рокот сняв с него потрёпанную робу и укутав в свой же халат, который ещё до попадания в неизведанность пришелся ей достаточно большим. Затем этот ребенок в теле взрослого не живого мужчины с особым изумлением и вниманием рассматривал интерьер её скромного дома:       На стёртых от постоянного трения о пол коленях он подползал к мебели, к узорам на обоях, к технике, даже не оставил без внимания кухню и ванную, искренне удивляясь обычной для человека плите, холодильнику, а во второй комнате унитазу и ванной с раковиной — чего было уже говорить о большой белой коробке с круглым отверстием по середине, именуемой стиральной машиной.       Адами, уставшей, истощенной, желающей только отдохнуть, вместо того чтобы смыть из себя грязь за неизвестно сколько времени нахождения вне дома, пришлось тщательно следить за Ползунчиком, чтобы он не наделал беды из собственного интереса; о нем самом она не волновалась, благо регенерация если не исчезла совсем, то должна бы была подлатать существо за считанные минуты в случае ранения. Только на ней он и держался, ползая и таская за собою две не менее крупные ноги в соотношении с телом, сдирая кожу до мяса о бетонную неровную поверхность.       Мистер Кроулинг изредка поворачивал к девушке голову, тыкая пальцем на тот или иной предмет, безмолвно спрашивая «что это?». Адами ничего не оставалось, кроме как устало тереть глаза и подбирать слова, вспоминая весь свой словарный запас родного Кроулингу языка.       «Машина.. чистота.вода.» — ответила она, описывая стиральную машину. Назначение ванной объяснять не пришлось, ведь ещё совсем недавно Ползунчик и сам испытал её на себе, кажется, впервые за всё своё призрачное существование ощутив себя таким чистым и приятно пахнущим веточками ели и ещё чем-то сладким... Кажется, песочным печеньем.       «Это плита.. еда.огонь.» — перед каждым названием девушка делала паузу, задумываясь над тем, как кратко объяснить ему назначение того, или иного предмета в доме. В глубине души она могла позволить себе умилиться его изумленному выражению лица, что можно было заметить по его рукам, прижатым к собственному бледному лицу и носику, каждый раз удивлённо шмыгающему на каждое её слово.       Их день закончился тем, что призрак таки уловил в её состоянии нотки усталости, что вызвало незамедлительно нахлынувшее волнение и желание улечься рядом с постелью, на стороже её сна — так было в стенах её бывшей мрачной комнатушки.       С непередаваемой радостью девушка позволила себе тоже отлучиться, погрузившись в водные процедуры и строго приказав Кроули не следовать за ней. А после наступили часы спокойного отдыха в мягкой, на удивление ещё чистой и не успевшей покрыться толстым слоем пыли, постели. Призрак как и раньше, словно крупный, но верный доберман, улёгся рядом с местом сна Адами. Мягкая поверхность ковра вполне устраивала его. Главное, что рядом с ней. Главное, что не один.       Второй день прошёл почти таким же образом. Однако, в этот раз Ползунчика пришлось кормить самыми обычными, человеческими продуктами, ведь отныне достать хотя бы немного человеческой плоти, не прибегая к риску быть пойманной за убийство, было невозможным. Девушка старалась мыслить как можно рационально, соблюдая большую осторожность. Им нельзя было привлекать к себе много внимания. Поэтому на завтрак ей пришлось готовить лёгкий мисосуп из горстки овощей и специальной лапши, которые чудом сохранились. Обед и ужин порадовал — запечённый батат, перец и помидоры рядом с мясом сочной курицы. Им пришлось растягивать приготовленную еду на два приема пищи, Адами не следовало сейчас высовываться лишний раз за пределы дома, но для большого существа это было почти как пытка. Её стряпню он ел с большим удовольствием, но организм требовал больше, не насытившись в полную меру.       «Прости..» — пришлось извиняться, возмещать этот ущерб такой полюбившейся ему лаской, от которой его голосок порой срывался на тихое мурлыканье. Девушка принимала удобное положение на стуле, а призрак подползал к её ногам и клал голову на мягкие, теплые колени. В те же мгновенья его улыбка растягивалась до нечеловеческих размеров, стоило её руке нежно скользнуть по чужой голове, зарыться тонкими пальцами в черную шевелюру, ласкать кожу подушечками пальцев и игриво накручивать вокруг костяшек его длинные пряди.       «Нравится! Нравится!» — вскрикивал своим писклявым голоском Кроулинг. Он поддавался головой к её руке, тёрся о теплую ладонь, как только та достигала его ледяной щеки. Адами лишь умиротворенно кивала ему, закрывала глаза и вслушивалась в издаваемые им звуки, а также в метель за окном — на улице стояла самая настоящая зима, к которой по календарю оставалось ещё что-то около недели.       Белые хлопья кружились в воздухе, а после нежно приземлялись на поверхность черепиц соседних домов, украшали собой наружные подоконники, укрывали белым полотном землю и осеннюю, вялую траву. Морозный ветер с тихим свистом бил в окна, заставляя мистера Кроули от непривычки вздрагивать плечами, но девушка тут же успокаивающими движениями гладила их, безмолвно давая понять что всё в порядке. Что она рядом.       Они сидели в таком положении до тех пор, пока за окном не начало смеркать. Руки Адами скользнули выше, к лицу призрака, поднимая его и заставляя обратить на себя внимание.       «Пора подниматься. Мне ещё нужно заняться уборкой..» — заговорила она на своем языке, но Кроулинг по её интонации, кажется, понял что стоит прекращать телячьи нежности, а потому с заметной неохотой отстранился, давая девушке возможность подняться и уйти заниматься домашними делами.       Следующие два часа парень, сгорбившись возле ближайшей мебели которой оказалось кресло, сидел и наблюдал как его Адами суетится по всему помещению, вытирая пыль, выметая из ковров грязь и вымывая полы. Видеть её такой домашней.. было очень непривычно, «странно», как мог выразиться Кроулинг. Хотя и такого понятия, как «домашний», он не понимал.       Зачем это всё? Находясь в тех запутанных коридорах, в пропитанных плесенью и сыростью комнатах никто не задумывался о том, что это неправильно. Покрытые кровью стены в самодельной лаборатории мистера Сильвера не казались чем-то грязным, неприятным. Наоборот — по своему украшали, указывали на то, что здесь обитает опасное существо.       В своих тихих раздумьях он и не заметил, как прошли два часа, по истечению которых девушка отложила тряпку и швабру. Кроулинг поспешил к ней, всё ещё желая ласки и внимания. Адами же не стала отказывать, проведя его в свою комнату и запрыгнув на постель, позволяя призраку сделать то же самое. Под его весом кровать заскрипела, от чего из уст светловолосой сорвался тихий смех. Кроулинг неловко замотал головой, ещё не поняв откуда доносился этот звук.       «Всё хорошо. Ложись.» — она произнесла это спокойным тоном, с заметным странным акцентом в силу того, что ещё имеет не достаточно опыта чтобы говорить на этом языке как на родном. Призрак захихикал в своей манере, снова уложив голову на её ноги, а руками обхватил её талию, чтобы чувствовать родное тепло как можно ближе.       Второй день подошёл к концу.