Тихо...

      Адлер ничего не сказал. Я пыталась узнать у него хоть что-то про реплику PNGV, которая работала здесь до меня, но он ответил так, чтобы я не задавала больше вопросов, но при этом, чтобы и не могла понять что-то конкретное:       «Реплика модели PNGV-704, была отправлена в другое, более элитное учреждение, в награду за долгий и добросовестный труд»       Я не верю ему. Слишком уж странно. Не похоже, что прошлый библиотекарь действительно трудилась здесь добросовестно: пыльные книги стояли столбами в разных местах и были перемешаны между собой по жанру. Этот хаотичный беспорядок наводил на мысль, что её предшественница сошла с ума. И эта мысль не давала мне покоя, ведь было что-то, что могло так подействовать на Вайолет? Если это так подействовало на неё, значит, рано или поздно оно подействует и на меня. Я не хочу той же участи, что и у моей предшественницы, и буду всеми силами стараться избегать деградации, а значит, мне нужно как можно скорее выяснить, что же именно произошло здесь до моего появления.

***

      Кира стаскивала огромную папку с анкетами гештальтов, которые когда-либо посещали библиотеку. Последняя проверка затребовала данные нескольких гештальтов, которые брали книги здесь ещё до того, как в библиотеке вообще начали работать реплики модели PNGV. Помимо всего, самой Пингви эта работа была вдвойне интересна лично, ведь среди старых архивов можно случайно обнаружить ответы на свои вопросы. Реплика хотела знать, что стало с её предшественницей, поэтому не теряла надежды найти информацию даже во время основной работы. Тщательно перепроверив бумажные анкеты, и удостоверившись, что среди пухлых кип нет зацепок, реплика стала слезать со стремянки, как вдруг почувствовала, что лестница опасно накренилась. Она попыталась удержать равновесие, но не успела даже схватиться за край полки. Резкое чувство падения моментально согнало сонливость и привело в чувство, но само приземление на пол оказалось абсолютно безболезненным — кто-то подхватил её сзади и аккуратно поставил на пол. Облегчённо вздохнув, ловким движением она повернулась и хотела поблагодарить Ойле за свое спасение, как вдруг увидела, что спасителем оказалась не Ойле, а незнакомая гештальт. Высокая, по её меркам, женщина с белыми волосами. Почему-то именно в этот момент лампа на потолке так сильно слепила глаза библиотекарю, что разобрать черты лица незнакомки было совершенно невозможно.       — Спасибо вам. — Впервые за долгое время, Пингви не стала брюзжать на гештальтов, а спокойно поблагодарила, мимолётом задумавшись, а кто вообще перед ней стоит и как она здесь оказалась?       — А как вы сюда вообще попали? Сегодня же не приёмный день… Реплика пыталась всмотреться в лицо гештальта, но как назло, ничего не получалось.       — Это не имеет значения. Я… просто ищу кое-кого. Улыбнувшись, женщина молча развернулась и направилась в тьму библиотеки, Кира хотела пойти за ней, но ее окликнула Ойле:       — С кем ты тут разговариваешь? Реплика обернулась в её сторону, не понимая, как Роуз могла проморгать посетителя в закрытой библиотеке?       — С женщиной-гештальтом, как ты вообще пропустила её в библиотеку? Роуз удивилась её вопросу, но на всякий случай посмотрела в сторону главного входа, убедившись, что дверь закрыта на внутренний засов.       — Так я никого не впускала, библиотека же сегодня закрыта. В этот раз удивилась уже Кира, ведь всё это ей точно не показалось. В знак доказательства, реплика хотела показать на упавшую стремянку, что привела к её падению, но стремянка оказалась в полном порядке. В один миг, реплика поникла, не понимая, с кем же она тогда общалась пару минут назад?

***

      Пингви, щелкая клавишами клавиатуры, писала отчет о проделанной работе за последние тридцать циклов. Чувствуя, как затекла спина, реплика потянула руки вверх, разминаясь и разгоняя биокомпонентную кровь по телу. Затем, перепроверив написанное, она нажала кнопку «отправить», но компьютер лишь подумал несколько секунд, а затем выдал ошибку. Недоумевая, почему письмо не отправилось, Кира обратила внимание на небольшой значок внизу, который говорил о том, что на компьютере отсутствует соединение с каналом связи. Не веря собственным глазам, она вскочила со стула, чтобы проверить системный блок, и не прогадала — телефонный кабель банально не был установлен в гнездо, а просто лежал рядом. Задумавшись на мгновение, Пингви провела пальцем по столу и крышке компьютера, убедившись, что на них нет привычного слоя пыли. Так «заботливо» могла убираться только её соседка Ойле, и теперь остаётся только гадать, как долго компьютер был отключен от сети. По крайней мере, это объясняет то, почему последние несколько циклов на почту ничего не приходило. Установив кабель обратно в гнездо, Пингви уселась обратно, и сделав глубокий вздох, нажала на кнопку обновления страницы… Спустя миг значок электронной почты обновился и получил индекс «+4», недолго думая, Кира принялась открывать письма, мельком пробегая глазами по содержимому. Первые три письма носили информационный характер и не несли в себе ничего важного, но вот последнее… Последнее письмо было от Адлера, и его содержимое заставило библиотекаря сильнее вжаться в кресло:       «Постановляю: в преддверии начала нового учебного сезона провести в библиотеке просветительно-воспитательное мероприятие «МАСТЕР-КЛАСС ПО СОЗДАНИЮ АГИТПЛАКАТОВ В КОЛЛАЖНОЙ ТЕХНИКЕ» а также организовать в этот же цикл выставку разрешенных архивных фотографий, книг и предметов на тему «ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ: КАК ЗАРОЖДАЛОСЬ ПЛАМЯ РЕВОЛЮЦИИ». Заявку на получение необходимых материалов и инструментов можно отправить на этот же адрес, а платёжную квитанцию на расходные материалы получить в ближайшем исполкоме с указанием этого письма.» Далее в тексте была указана дата и время проведения мероприятия — завтра в 12:00 по местному времени.

***

      Через несколько минут в комнате уже были двое — сама Пингви, которая расхаживала по комнате туда-сюда, причитая свою подругу за «излишнюю чистоплотность», и Ойле, которая сидела на кровати, стыдливо опустив взгляд куда-то в пол.       — Извини… я как лучше хотела, забыла обратно подключить, когда пыль протирала.       — Зачем ты вообще туда полезла?! — Пингви в очередной раз схватилась за голову, продолжая хаотично перемещаться по комнате. — Да и зачем вообще убираешься в моей комнате?!       — Но я же не знала, что это какая-то важная штучка! Я вообще в компьютерах не разбираюсь… — На глазах у совы выступили слёзы, и по её выражению лица было понятно, что она вот-вот разрыдается.       — Нам теперь никак не успеть подготовить всё вовремя, у нас даже никаких материалов нет, заявку ведь мы тоже не отправили! Сжав рукой одеяло и отвернувшись, Ойле начала тихонько плакать. Это заставило Пингви практически моментально остыть и начать прорабатывать в голове план действий.       — Не реви. — Коротко сказала библиотекарь, но Ойле лишь громче всхлипнула носом, вытерев слёзы ладонью.       — Не реви.       — Хнык!       — Это ты ревёшь или я реву?       — Я реву…       — А я вот не реву.       — Вот и не реви… Кажется, абсурдность диалога немного привела Ойле в чувство, и даже заставила её слегка улыбнуться. Пингви подсела рядом, положив свою руку ей на плечо и при этом как-то зловеще ухмыльнувшись.       — Слушай… А хочешь загладить вину?       — Д-да, — всхлипнув ещё раз, Ойле решила уточнить, — а что нужно делать?       — Да так, есть у меня одна идея… Материалы мы заказать не успели, поэтому будем импровизировать. Значит, берешь сейчас свои модули в руки, и бежишь срывать все плакаты, которые расклеены по округе.       — А если протекторы увидят? — Ойле захлопала ресницами, ещё не до конца понимая замысел библиотекаря.       — А ты срывай так, чтобы не увидели. Резко переменившись в настроении, Роуз вытерла остатки слёз и решительно встала с кровати, выйдя из комнаты и захватив своё пальто с вешалки.       — И кофе возьми, пока магазины не закрылись! — Только и успела крикнуть Пингви ей вдогонку.

***

      Вернувшись к закату, Ойле выгрузила на ресепшен небольшую стопку самых различных постеров и плакатов, поставив рядом небольшую жестяную баночку с сублимированным кофе.       — Не поверишь, ну и дурдом там на улице творится, — говорила она, вешая пальто обратно на вешалку, — на перекрестке чуть ДТП не случилось! Какой-то дурак через две сплошные начал разворачиваться, так ещё и прямо перед регулировщицей модели STAR! Хотя обычно этой работой занимаются гештальты… С другой стороны, оно и хорошо, пока она с водителем ругалась — я мимо проскочила. А ты чем занималась? Ойле облокотилась на стойку, заглянув внутрь: под светом настольной лампы Пингви тщательно вырезала картинки из различных книг и журналов. По всей поверхности стола были разложены канцелярские инструменты — ножницы, клей, бритвенные лезвия в качестве точного режущего инструмента, и ещё целая куча всего. Закончив дорезать картинку, Пингви подняла взгляд:       — Материалы к выставке я уже подготовила, завтра утром всё расставим в холле. А вот материалы для коллажей пришлось вырезать из книг, которые должны были уехать на утилизацию… Ну и те бесплатные журналы для льготников тоже пригодились, там много картинок и фотографий. — Пингви зевнула, облокотившись на спинку стула и бросив взгляд на свою подругу. — Иди ставь чайник, сделаем перерыв на кофе, а затем начнём вырезать картинки с постеров.       — Вообще-то кофе я как-то не очень…

***

Глубоко за полночь двое реплик дорезали последние плакаты и журналы, распуская страницы на множество несвязанных друг с другом изображений. Сложнее всего было вырезать буквы — для агитационных лозунгов их требовалось немало, а готовых слов нужного размера практически не было, поэтому было решено по возможности придумывать новые лозунги или сокращать старые. Так появились макеты плакатов «Наше дело правое!» с Фальке на главном плане, «На страже мира!» с протекторами модели Штар и Шторх, которых как раз взяли с уличных постеров, и самый сложный из всех, который придумала Роуз — «Победили в боях, победим и в труде!» с Арой и Майной. Осталось подготовить совсем немного деталей, чтобы уж наверняка завтра всё пошло по плану и мастер-класс прошёл успешно.       — Слушай, — отвлеклась от работы Ойле, — а если завтра никто не придёт? Вдруг мы это всё делаем зря?       — Не сомневайся, пока тебя не было, я проверила афишу — объявление вывесили в тот же день, когда и должно было прийти письмо. К тому же министерство просвещения не упустит возможность устроить очередную проверку. А вообще, я бы хотела тебя попросить, чтобы ты провела мастер-класс сама, без моего участия. Я не особо люблю выступать на публике, и боюсь, что не справлюсь.       — Почему? Макеты у тебя вышли что надо. Сморщившись, Ойле отпила из кружки с кофе, поставив её поодаль от бумажных вырезок.       — Да не в этом дело, просто…       — У тебя страх сцены, да? — Перебила её Роуз, не дав договорить.       — Можно и так сказать. Давай я побуду на выставке, а ты займёшься плакатами? Пингви не стала уточнять, что попросту боится поймать очередной «мираж» на глазах у всех.       — Хорошо, я надеюсь, тогда ты простишь мне, что я забыла вставить кабель? Улыбнувшись, библиотекарь ответила:       — Я уже тебя простила.

***

      Как и ожидалось, большая часть посетителей решили пойти на мастер-класс, где Ойле со всей педантичностью школьного учителя рассказывала о тонкостях построения композиции и создании мотивирующих лозунгов. Маленькие гештальты и их родители были так вовлечены, что, наверное, даже и не догадывались, что всё это было подготовлено буквально за ночь, и большая часть информации — это обычная импровизация. На фоне этого выставка казалась какой-то невзрачной, но в целом, такой расклад более чем устраивал Пингви. На нескольких стеллажах были разложены довоенные фотокарточки, вырезки из старых газет с новостными колонками, и кое-какие предметы одежды и быта времён революции: шевроны, знаки отличия, и даже полноценный военный китель с петлицами и «кубиками» старого образца. Откуда всё это добро взялось в кладовой — Пингви могла только догадываться: то ли посетители забывали свои вещи и они отправлялись на хранение, откуда их попросту никто не забирал, то ли прошлый библиотекарь уже организовывала подобную выставку и заранее позаботилась о наличии экспонатов. В очередной раз библиотека давала загадку, на которую у Пингви не было ответа.

***

Закончив писать отчёт о мероприятии, Пингви нажала кнопку «отправить» и прежде чем окончательно расслабиться, на всякий случай ещё раз проверила, что телефонный кабель находится на своём законном месте. Убедившись, что письмо отправлено, она выключила компьютер и посмотрела на постер, который они вчера с Роуз вместе повесили на стену. Договорились, что плакат с Арой и Майной достанется Ойле, а Пингви заберет себе постер с Фальке. Контрастный лозунг «НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ!» и величественная фигура главнокомандующей невольно заставляли выпрямить осанку и выкинуть из головы все праздные мысли, отчего Пингви почувствовала себя немного неуютно. К тому же, она вспомнила, что пообещала самостоятельно убираться в своих апартаментах, взамен на то, что Ойле будет реже включать свою музыку на полную громкость. Нехотя, но ей всё же пришлось сходить за ведром с водой и тряпкой. Вернувшись в свою комнату и закрыв дверь, она снова столкнулась взглядом с Фальке. Строгий, будто заглядывающий в душу взгляд не давал покоя. Может, перевесить его куда-нибудь? Забавно, ведь когда-то она хотела увидеть Фальке воочию, но теперь это желание куда-то улетучилось. Пингви поставила ведро на пол и принялась оценивающе осматривать свою небольшую комнатушку. Всё таки, куда ни глянь — подходящих мест нет. Взгляд Фальке достанет везде, и будет укоризненно смотреть с любой стены, куда бы она не повесила плакат. Может, вообще снять его? Реплика подошла поближе, пытаясь зацепить полимерным ногтём краешек постера, а затем задумалась: а не обидеться ли Роуз? Всё таки они делали этот плакат вместе… Отступив назад, Пингви случайно зацепила ведро, о котором уже успела забыть, разлив при этом изрядную часть воды на пол.       — Бездна, что не уборка, так какое-то происшествие. — Выругалась вслух библиотекарь, как вдруг заметила, что разлитая вода убывает под одну из плит. Подойдя ближе, Кира провела рукой по полу — плита слегка покачнулась, и по ощущениям ей что-то мешало сомкнутся до уровня остальных плит. Поддев один край пальцем, реплика сдвинула плиту в сторону, и остатки воды стремительно ушли вниз, в глубокую вентиляционную шахту, существование которой для Пингви стало сюрпризом.       Посмотрев в сторону входа в комнату и убедившись, что дверь закрыта, Кира аккуратно спустилась по шахте вниз. Благо, что железная лестница сохранилась в отличном состоянии, а сигнальные лампы давали достаточно света, чтобы помочь библиотекарю совершить столь необдуманное действие. Снизу на неё дул прохладный ветер, который невольно заставил поёжиться. Наконец спустившись вниз и пройдя чуть вперед, реплика вышла в комнату, на стальных стенах которой находились покрытые инеем узоры. В одной из стен находился лопастной винт, высотой почти до самого потолка. Когда-то этот винт гонял воздух, но теперь он мёртво стоял, покрытый льдом. Подойдя ближе к нему, Кира увидела белый свет. Прикрыв глаза, реплика всматривалась в виды за винтом. Когда зрение сфокусировалось, она увидела огромные высокоэтажные здания, небеса, укрытые белоснежными облаками и железнодорожные пути, по которым шёл состав. Мир казался большим и недружелюбным, но из короба вентиляции за ним безопасно могла наблюдать даже такая маленькая реплика как Пингви.       Каждый её вдох и выдох сопровождался паром выходящим из рта, и только когда сенсоры затрубили о возможном переохлаждении, она повернулась назад и заметила, что в темном углу стояла коробка. Подойдя ближе, реплика открыла её. Внутри лежали карандаши, листы бумаги с рисунками, несколько дискет и маленький блокнот. Оставили Ары-техники? Нет, вряд-ли они бы забыли здесь свои вещи. Кира взяла блокнот в руки и осмотрела его внимательнее. Тонкий блокнот в виде книжки с желтыми листами и множеством цветных закладок. Содержание оказалось мало интересным — обычные рабочие записи, вроде поставки новых книг, или утилизации других. Закрыв блокнот, Пингви кинула его обратно в коробку, решив получше изучить рисунки, сделанные простым грифельным карандашом. Первый представлял из себя рисунок Колибри. Такой же, как и все, без своей индивидуальности во внешности или каких-либо отличительных черт в виде номера. Но её взгляд… он был уверенным, спокойным и добрым, он смотрел прямо на зрителя, так же, как это делал плакат с Фальке, но в отличии от него, мягкая улыбка Колибри будто одаривала солнечным настроением. На втором рисунке была изображена женщина-гештальт с белоснежными волосами. Её взгляд был направлен куда-то в сторону от зрителя. Выражение лица было спокойным, даже меланхоличным. И тут в голове Киры что-то щелкнуло. Она могла видеть её раньше? Форма лица, волосы, и даже очки, на которых были блики от света. Пингви казалось, что она понимала её чувства. Проведя пальцем по листу бумаги, реплика тяжело вздохнула, убрав его обратно в коробку. В остальных рисунках не было ничего сверхъестественного. Зарисовки комнат библиотеки, книг, и даже рабочего компьютера. Кира небрежно бросила зарисовки обратно в коробку. По её коже прошёлся целый рой мурашек — со стороны замершего винта подул сильный, холодный ветер. Поёжившись в очередной раз, Пингви схватила дискеты и направилась обратно в библиотеку. Поднявшись по лестнице наверх, она вернулась в свою комнатушку, аккуратно вернув половую пластину на место. В руках было пять дискет, на некоторых из них были подписи, на других либо не было, либо были неаккуратно зачеркнуты таким образом, будто кто-то зачеркивал их в спешке и страхе перед чем-то. Хотелось поскорее узнать их содержимое, но для начала всё-таки стоило вытереть остатки воды с пола и провести обещанную уборку.

***

      Тишина и ночная тьма окружала реплику. По мерцающему монитору плыл текст. Кира устало зевнула, облокотившись на спинку кресла. Она просматривала содержимое дискет. Две дискеты были не подписаны и обе из них оказались нерабочими. На третьей кассете был отчет о гештальтах, которые брали книги задолго до смены библиотекаря. Удивительно, но некоторые из них даже были знакомы Пингви. На четвертой дискете с зачеркнутым названием содержался текстовый файл.       «Первый цикл в этом месте прошел тихо, я целый день просидела за ресепшеном, но к моему удивлению, никто не пришёл… С какой-то стороны, мне даже нравится эта тишина. Мне нравится это одиночество, но мне всё равно хочется чем-нибудь заниматься. И потому я решила перед сном писать свой дневник на дискеты.»       «Тридцатый цикл дался мне тяжело. Эта троица надоедливых Колибри бесят меня. Самая старшая из них — самая надоедливая. Постоянно лезет под руку, пытается разговаривать со мной и помогать мне. На вторую реплику мне и вовсе пришлось кричать, чтобы она наконец перестала портить сортировку книг. Счастье в том, что хотя бы третья Колибри была тихой, не пыталась разговаривать, мешать или что-то портить. Она просто где-то сидела и молча читала книги, так же молча возвращая их потом на свое место.»       «В девяносто третий цикл я нашла старую книгу. Потёртая чёрная обложка, с изображением персоны в желтом балахоне. Называется она «Король в желтом». Она показалась мне интересной, и я оставила её себе, несмотря на то, что она была запрещена. Ведь если её не заметили раньше, когда здесь работала гештальт-библиотекарь, то не заметят и сейчас, верно?»       «Сто девяносто первый цикл. Колибри помогли мне с уборкой библиотеки. Они даже не стали пользоваться биорезонансом, чтобы не смущать меня и работать на равных. Пока Руби и Лиза отлучились в кладовку, Шаро поцеловала меня. После этого мне было трудно смотреть ей в глаза. Было сложно общаться с ней. Она просто взяла и поцеловала меня, я не понимаю, что в тот момент двигало ею? Те чувства, когда она сделала это… я не могу их описать. Что будет дальше? Надеюсь, что никто не узнает об этом.»       «Сто девяносто второй цикл. Шаро делала вид, будто ничего не было. Я же в свою очередь пыталась понять, зачем она это сделала. Неужели её модуль может не знать о последствиях таких отношений? На пару часов она ушла куда-то, оставив меня с Руби и Лизой. Они читали книгу, я же стояла неподалёку и слушала. Один момент из этой книги окропил меня вчерашними чувствами, и потом практически весь цикл я пыталась получше разобраться в них.       Проявление любви между репликами — запрещенная тема для разговоров, и я могла лишь надеяться найди ответы у своих немых собеседников — книг. К вечеру мы снова остались наедине с Шаро, через несколько минут смущенной тишины, я ответила на её любовь. Надеюсь никто об этом не узнает. Я просто хочу быть счастливой.»       «Двухсотый цикл. Голова трещит. Эта гештальт постоянно мне мерещится. Я не понимаю, что ей нужно от меня? Я не могу спать, ведь когда я пытаюсь уснуть, то голова начинает болеть ещё сильнее.»       На этом моменте файл подошел к концу. Сотни циклов были описаны слишком кратко, а вопросов накапливалось ещё больше. Пингви поменяла дискету на последнюю из оставшихся. Вскоре на мониторе показался новый текстовый файл.       «Я не помню какой сегодня цикл. Голова болит. Я не могу думать. Я не хочу кого-либо видеть. Эта гештальт постоянно смотрит на меня отовсюду. От неё нельзя спрятаться. В один момент я сорвалась. Мой глаз… я вырвала его. Это было больно, но я заклеила глазницу ремонтным патчем. Моё тело ослабло. Я не ела несколько циклов. Живот начинает болеть. Я перестала открывать двери библиотеки. Я перестала выполнять свои функции. Скорее всего, меня утилизируют. »       На этом файл закончился. Кира вытянула дискету и кинула её к остальным в ящик стола. Вопросов вновь стало только больше. Её волновала участь Вайолет, ведь тоже самое могло произойти и с ней самой. Откинувшись на спинку стула, Пингви хотела расслабиться и поразмышлять в тишине, но её мысли прервал стук в дверь. Не спеша открыв дверь, Кира прикрыла глаза от света фонарика, который остался у Ойле с последнего отключения света.       — Ты чего бродишь тут?       — Мне не спится, вот я и решила навестить тебя, — Роуз обратила внимание на работающий компьютер, — а ты почему не спишь?       — Я… работала. Ойле театрально топнула ногой, и гулкое эхо раздалось по всему помещению библиотеки.       — Работа в рабочее время, а сейчас время отдыха, пойдем за мной!       Громко воскликнув, Ойле схватила Пингвина за руку и потянула за собой в совиное гнездо. Уютная комната, освещённая синим светом от гирлянд. Постель выглядела неубранной, будто так для Ойле было удобнее. На столе стоял проигрыватель, а в углу комнаты находилось зеркало, высотой сопоставимое с ростом Ойле. Пингви подошла поближе к нему, осматривая себя, пока Роуз что-то искала в тумбе. Невысокая, с красной подводкой под глазами, белоснежными волосами, убранными в аккуратное каре, что не доходило до плеч. Почему её создали именно такой? Мысли вновь улетучились, когда в комнате заиграла тихая, но уже знакомая мелодия вальса. Роуз обратилась к Пингви, взяв её за руки:       — Давай потанцуем?       Вздохнув, реплика кивнула ей в знак согласия. Роуз начала двигатся, а Кира стала просто повторять за ней. Не зная точно, что нужно делать, она пыталась продолжать, но с каждым разом становилось всё хуже. Не понимая, в чём её ошибка, отвернувшись, она сказала:       — У меня не получается.       — Главное, чтобы танец был искренним. Просто не переживай ни о чём, хорошо? Давай начнем сначала, просто смотри на меня и повторяй.       Кира подняла свой взгляд на Роуз. Она мягко улыбалась ей, одаривая странным чувством. Через какое-то время Пингви стала чувствовать себя увереннее, а с уверенностью, пришло и умение. Их танец стал более слаженным, красивым и грациозным. Всё заходило слишком далеко. В один момент, рука Роуз легла на тонкую шею Пингви. Танец остановился вместе с музыкой.             — Роуз, ты чего?       Рука Ойле скользнула вверх по шее, она аккуратно пустила свои пальцы в её волосы и притянула к себе, пока их губы не сомкнулись. Пингви дрогнула, чувствуя, как язык Роуз проник сквозь губы к её языку. Маленькая реплика чувствовала себя странно. Она ощущала на себе горячее дыхание Роуз. Гемомотор, именуемый сердцем, начал работать быстрее, будто вот-вот готовый выскочить из груди. Тело стало ватным, а ноги подкашивались. Глаза непроизвольно закрылись, а по коже пробежали мурашки. Она положила свои руки на шею Ойле, притягивая её поближе.       Через какое-то время поцелуй был разорван самой Роуз. Между ними растянулась еле заметная паутинка из слюны, которая тут же разорвалась. Пингви не знала что сказать, продолжая молча смотреть на Роуз. Ойле улыбнулась и наконец первой прервала тишину:       — Я люблю тебя.