Беседы на песчаном берегу

      Струны гуциня плели узор мелодии. Затая дыхание, прохожие в ночи слушали её, а вокруг стелился словно сон. В направленном свете фонарей на небольшой сцене образ девушки за инструментом переливался, лунные лучи мерцали на одеянии. Прикрытые глаза, лёгкая полуулыбка, собранные медными кандзаси волосы, тонкая открытая шея, золотые нити в шёлке, изящные руки, создававшие волшебство в ту ночь. Волнами песня заполняла воздух.       От её рук, головы, под подолом от ног вверх тянулись тонкие плетёные жемчугом нити. Красивая девушка — жаль, не живая. Кукла, искусно созданная мастером с прозвищем Привратник. Никто его не видел никогда, никто голоса не слышал. Лишь раз каждого месяца в полную луну на одной из улиц любого города появлялась на закате сцена, и выступали творения его. Постановки разные играли, пели, танцевали, музыку исполняли.       Та девушка стала новой куклой, одной из и выступала впервые. Ходили слухи на другой части империи, мол, пропала одна, так похожая на неё, но как ведь доказать виновность того, кого не видели? Другие известные куклы радушно приняли её, кому-то понравилась даже по-особенному. И им был сам Привратник. Холил, лелеял, баловал и обожал. Она стала ему новой музой, вдохновением на новые работы. И видел в её лике он тысячу ролей: юная майко, молодая гейша, преступница, беглянка, лисица, оборотень, заказчик, ученица у ниндзя, одинокая, дочь самурая, благородная госпожа, неизвестная принцесса, и после наследная, а под конец Привратник отдал бы ей роль императрицы. И много-много ролей дальше. Бесконечная жизнь, вечная сцена, музыка и карты.       Что Привратнику больше всего нравилось в его куклах — они имели душу и чувства, эмоции. И видели, и могли почти говорить свободно, а влюблялись невольно. Он видел взгляд куклы несчастного убийцы по роли на новую, и видел взгляд ронина, и колдуна с полными длинных рукавов тайнами. Ох, а как она понравилась кукле роли паучихи, ой-ёй, та чуть её не съела за милую душу. История той публике не особо понравилась, а потому она отсиживалась в пещерах декораций в последнее время. Но зорко наблюдала новенькую и свежую каждое выступление её своими светящимися в темноте глазами и облизывалась.       «Как все это очаровательно» — считал в своих мыслях Привратник. Он жмурился от удовольствия, вытягивал ноги в шёлковой постели, запивая сладость на языке сластью ароматного сливового чая. Голову его заполняли размышления об имени новой куклы — не дело иначе, ибо отдавала на сцене поклоны уже, улицы оваций собирала, а всё безымянная. Слива, слива… Маску сакуры надела По утру зимы последней, Белым вихрем реку закружила, И дождя ночами не даёшь. Слива, смилуйся… Имя как твоё узнать? Ты волнения оставь, Как пора весны разгорячится, Как минует месяц лета, Так плоды твои все соберут, И потом, по стуже ноября, Как согреет душеньку вино.       — Мэй…       Кукла роли гейши, наполнявшая в чашечку горячий напиток, дрогнула. Наконец она вернула чайник на подставку и отошла на несколько шагов в сторону. Веер колыхнулся в её руках, расписной и небольшой. Взгляд из-под ресниц по полу мазнул. Взмах один и взмах другой, Посмотри внимательно, Рукавами красными, кружевами белыми, Облачилось тело девичье, Чтобы танец показать. Месяц лунный, тёмный небосвод, Скроют горечь от неволи. И не может там она ни сказать ни слова, ни вздохнуть — Держит сила её крепко. И сознание её меркнет сразу после мысли: «Что я делаю, скажите? Помогите, кто-нибудь!» Просит помощи она, а в ответ лишь пустота. И улыбка на устах чужаку принадлежит. «А нужна ли помощь мне?» — думает девица. Нити режут жемчугом, заставляют танцевать. «Так отдаться хочется ему…» Вечный танец. И навеки в его власти. Стоя на коленях, изогнувшись вся назад, И с закрытыми глазами в свете блёклом, Её образ собирал взоры восхищения. Светлых лилий лепески Окружили крепко, Крови капли украшением легли В жертву самой магии. Голосом горечи часто после выступлений куклы люди рассказывали другим, что видели. И у всех лишь на устал стоял вопрос — кого возьмёт к себе вновь Привратник.